Империя прилагается

      Марк.       Артур с доктором отправились к Яну. Судя по мрачной физиономии первого, дела у Янека явно плохи. Боюсь показаться жестоким, но это сейчас волновало меня не так уж сильно. Я разрывался на части сразу несколькими чувствами. Во-первых, жгущей изнутри ненавистью к тем тварям, которые посмели поднять руку на мою любимую. Да, я уже смирился со своими чувствами, уже понял, что буду любить эту женщину столько лет, сколько отпущено моей никому не нужной жизни. Это просто часть меня, это неизбежно. Думаю, что когда-нибудь смогу научиться с этим жить. А сейчас… сейчас хотелось немедленно встретиться с ее врагами в допросной и медленно и методично познакомить их со всеми кругами боли. Низачем. Просто так. Чтобы получить удовлетворение от их боли взамен той, что они причинили ей. А сердце словно резало острой бритвой – за нее, за то, что не успел, оттого, что меня не было рядом, когда они издевались над ней. Эту боль невозможно было ничем унять, а из нее неубиваемым монстром вырастала вина. Да, это я виноват. Во всем: и в том, что проморгал заговор, и в том, что не сумел защитить свою avanta-mou. Думаю, когда схлынет горячка боя и восстановится подобие прежнего порядка, с меня за все это еще спросят. И это будет справедливо. Я даже жду этого с нетерпением: может, наказание избавит меня если не от боли, то хотя бы от чувства вины. Ко всему примешивалась острая приправа безнадежности и беспомощности. Совершенно непонятно было, как помочь госпоже. Я готов был на все, только никто ничего от меня не требовал.       Я стоял у ее постели, до боли сжимая кулаки, и сквозь пелену слез вглядывался в такие знакомые черты. Сейчас я мог позволить себе эту маленькую слабость, я один и мне не от кого скрываться. Я вытер рукой глаза… Забавно… думал, давно разучился плакать. А что, если никто так и не найдет средства ей помочь? Тогда она насовсем, по-настоящему умрет?! И ее больше никогда не будет рядом? И никогда я не услышу ее голоса… никогда уже не выполню свое единственное желание – не смогу ее поцеловать… Какое страшное слово – НИКОГДА. Везет Яну, если он умрет, будет сопровождать ее в царство мертвых. Впрочем, тогда и я недолго задержусь на этом свете. Может быть, если суд будет недолгим, я даже успею догнать их на дороге в Страну вечных сумерек. И тогда тоже буду рядом с моей маленькой госпожой. Нет, это было бы слишком хорошо для меня после всего, что я тут натворил. Наверное, она не захочет меня видеть.       Чувство вины жгло не хуже раскаленного железа, я уже не вытирал бегущих по лицу слез. Что толку? Это не зависело от меня – на смену одним вытертым соленым каплям глаза рождали их точных близнецов. Вот только, вопреки расхожему мнению, легче от этого не становилось. Я сглотнул застрявший в горле комок. Будь, что будет! Наклонился и, закапав слезами ее лицо, нежно, чуть прикасаясь, поцеловал ее разбитые, запекшиеся от крови губы.       – Прости меня… Если только сможешь – прости меня… – тихо попросил я и с любовью погладил ее спутанные волосы.       Я тихонько гладил ее по голове, стараясь придать ее прическе какое-то подобие порядка, когда мне показалось, что алебастрово-белая кожа госпожи до того расцвеченная только синяками, начала принимать более естественный смуглый оттенок. Нет! Не показалось! И кожа становилась ощутимо теплее, и веки чуть дрогнули, словно она моргнула, не открывая глаз. В комнату кто-то вошел. Я оглянулся – Артур.       – Марк! Что это? Она дышит! – удивленно воскликнул он. И его голос, словно дверной колокольчик, разбудил нашу спящую императрицу окончательно.       Она чуть шевельнулась, перевернулась на спину и потянулась всем телом, точно спавшая на кресле кошка. Но тут же жалобно, по-детски захныкала и наконец открыла глаза. Взгляд ее был каким-то мутным, а зрачки забавно свелись чуть к переносице, потом она проморгалась и посмотрела на нас уже совсем осмысленно. И улыбнувшись пересохшими разбитыми губами, чуть хриплым голосом сказала:       – Мальчики, если бы вы только знали, как я рада вас видеть!       – Ага! Если бы только знала, насколько это взаимно! – очень вредным голосом съязвил Артур, но не сдержался – широко улыбнулся и засмеялся с облегчением. – Лучше объясни, что ты тут за фокусы устроила? Мы от волнения чуть с ума не сошли! – возмутился он.       Госпожа серьезно взглянула на наши лица.       – Вижу, что беспокоились. Марк, ты хоть умойся что ли… Извините, друзья. Просто по-другому было никак.       Я покраснел и, отвернувшись, быстро вытер от слез лицо подвернувшейся салфеткой. Мда… не краснел я тоже очень давно – примерно столько же, сколько не плакал. А госпожа тем временем кратко объяснила, кто и что от нее требовал.       – Понятно, – напряженно отозвался Артур.       – Думаю, что после общения этих господ со мной у нас будет достаточно доказательств измены, – поддержал его я. И очень нехорошо улыбнулся.       – Бррр… Марк, не делай так, иначе пожалею, что вернулась, – передернуло госпожу.       Боги! Все время забываю, что она изменилась. Я виновато опустился на колени у кровати.       – Простите, госпожа.       Она нахмурилась и с неудовольствием покачала головой.       – За что, Марк? Если уж есть, за что – выкладывай сейчас. Тут все свои, в своем кругу и разберемся.       – Есть за что, – тяжело вздохнул я. Потом собрался с силами и высказал все до конца. Если наказание неизбежно (а я знал, что оно неизбежно), то уж лучше пусть все произойдет скорее. Ожидание хуже всего. Она слушала не перебивая, очень внимательно.       Потом спросила у Артура:       – Это все так? За обнаружение всяких заговоров тоже отвечает он?       Артур молча кивнул, подтверждая.       – Один человек? – уточнила она.       – Ну, у него есть помощники.       – Сколько? Сколько у тебя помощников, Марк?       – Десять человек, госпожа.       – Прекрати меня так называть! Это на все про все?       Я совсем не понял ее вопроса и с недоумением поднял на нее глаза.       – Что вы хотите узнать, госпожа?       – Эти десять человек помогают контролировать всю Империю?       Я удивился еще больше.       – Нет. Только столицу.       Она смотрела на меня, словно на ребенка, который только научился даже не ходить – нет! – ползать! Наконец, затянув паузу до невозможности, она сказала:       – Дорогой мой мальчик! Неужели ты всерьез считаешь, что столь малых сил достаточно для того, чтобы обеспечивать безопасность?       Я неуверенно кивнул. Она хмыкнула.       – Тогда позволь тебя разочаровать. Ты человек умный – выводы сделаешь сам. Думай! Если высшее дворянство соберется, скажем, не в столице, а на окраине и спланирует какую-нибудь бяку – ты сможешь об этом узнать и все предотвратить? Ну, что молчишь-то?       – Не уверен, – вынуждено согласился я. – Но есть другие способы.       – Это какие же? – с интересом прищурилась она.       – Мне вовсе не обязательно охватывать надзором всю Империю. Достаточно приглядывать за теми аристократами, которые могут быть реально опасными и отслеживать их контакты и перемещения.       – Умно! – согласилась Императрица.       Я тяжело вздохнул.       – Вот потому я и говорю, что в этом заговоре моя вина. Не отследил вовремя. И это чуть не стоило Вам жизни, госпожа.       – Чуть меньше трагизма, Марк. Как видишь, я жива. А то, что мы теперь знаем врагов в лицо – просто отлично. В моем мире сказали бы так: если этого нападения нет, то его нужно организовать! Ловля «на живца» всегда приносит самые лучшие результаты. Не грусти! – она взлохматила мои короткие волосы. – Все произошло так, как и должно было. Поразмысли сам – одни плюсы.       – Какие? – с легкой полуусмешкой спросил Артур.       – А такие! Узнали и нейтрализовали врагов. Проверили в деле новых союзников и, считай, заручились полной поддержкой подполья. Ну, и я тут мимоходом кое-чему полезному научилась.       Тут я вспомнил про бутылочки и добавил:       – И еще одно полезное есть.       Они оба посмотрели на меня: Артур серьезно, а госпожа улыбаясь.       – Мы шли во дворец через лабиринт. И совершенно случайно нашли то сокровище, о котором упоминали в старых легендах. Вот.       Я достал из мешочка на шее оба флакона и передал их госпоже.       – Это сокровище? – недоуменно вздернул бровь Артур.       – Говорят, да.       – Кто говорит?       – Да уже, похоже, никто, – ответил я, вспомнив предупреждение каменной дамы о скорой гибели всего лабиринта.       – Что-то ты загадками изъясняешься, – недовольно проворчал Артур.       – А ну, тихо оба! – неожиданно резко приказала госпожа.       Мы немедленно умолкли. Не выполнить прямой приказ? Увольте – самоубийц нет. А она закрыла глаза и, зажав один флакон в правой, а другой в левой руке, замерла. Казалось, даже дышать перестала. Это странное оцепенение, впрочем, длилось недолго – минуты три. А потом госпожа открыла серьезные и задумчивые глаза и тихо поблагодарила меня:       – Спасибо, Марк! И за то, что делишься этим со мной – отдельная большая благодарность. Вот только красный флакон, извини, не для меня.       Я улыбнулся. Было очень приятно принимать ее благодарность. Оказывается, делать подарки любимой женщине – отдельное, ни на что не похожее удовольствие. Пожалуй, эти несколько минут стоили всех ужасов подземелья. Я тихо сказал:       – Да не за что. Могу рассказать, что для чего и как пользоваться.       – Не надо. Я уже знаю, – ответила она. – Кстати, ты долго собираешься так стоять? Лучше присаживайся рядом.       Я вздохнул. Что это – не понимает или издевается?       – Простите, госпожа, не могу.       – Заболел? – обеспокоено спросила она. – Что-то с позвоночником? Ранен? Встать не можешь? Это давно почувствовал?       Она просто засыпала меня вопросами, не давая даже рта раскрыть, чтобы объясниться. Артур тихо положил руку ей на плечо.       – Нет, все с ним в порядке. Просто, как начальник службы безопасности, действительно несет ответственность за происшедшее. И ты должна принять решение о мере и сроках его наказания.       Лицо ее поскучнело, она серьезно посмотрела на Артура и спросила:       – А это обязательно?       – Да.       – А какое наказание? Да я, собственно, вовсе считаю, что его не за что наказывать.       Артур осуждающе нахмурился.       – Ты, дорогая, можешь считать, как угодно. Но существует так называемое «общественное мнение». И вот тут я тебе со всей ответственностью заявляю – если ты спустишь все без последствий как для виновных в измене, так и для службы безопасности, тебя не поймут! Более того – сочтут слабой. А значит, очень скоро на горизонте появятся новые желающие получить власть.       – Понятно, – убитым голосом согласилась она. – И что я должна делать, чтобы все было, как надо?       Артур вздохнул и словно непонятливому ребенку растолковал:       – В отношении взятых живыми изменников провести следствие. Его результаты предать огласке, а виновных публичной казни.       Она скривила лицо и передернула плечами, тут же зашипев от боли в сломанных ребрах.       – Я не хочу никого убивать!       – Не обязательно. Достаточно лишения звания, поместий, состояния и публичной порки. Потом – вечное заключение. В таком раскладе – никаких трупов.       – Варварство!       – С тобой, как я погляжу, тоже не особо церемонились, – напомнил Артур.       Она вздохнула, но промолчала.       – Теперь, что касается службы безопасности.       Артур бросил на меня короткий, полный сожаления взгляд.       – Тут ничего не поделать. Ответственность и наказание несут глава и его заместитель.       – А кто заместитель?       – Рик, госпожа, – ответил я. – Вы его видели: невысокий, гибкий, с темными волосами и немного оливковым цветом кожи.       – Ах, да! – воскликнула она. – Он еще очень красиво мечом махал, когда на нас тогда на дороге напали.       Я невольно скривился. Ну кто так говорит – «мечом махал»? Не махал, а работал!       – Ну и что с ними? – спросила она Артура.       Я замер, ощущая, как по позвоночнику скользнула волна холодных мурашек и онемели губы.       – Вариантов много. На твое усмотрение: от продажи на рабском аукционе и смертной казни до ссылки и публичного наказания.       – Я не хочу их наказывать, – чуть слышно, не поднимая глаз, сказала госпожа.       – Понимаю, – так же тихо ответил Артур. Потом взял ее маленькую ладонь, накрыл сверху другой рукой и твердо сказал: – Надо.       – Не хочу.       – Эля!       – Не буду…       – Не капризничай!       – Не кричи на меня! – воскликнула она со слезами в голосе.       – Все, извини! Извини! – всполошился Артур. – Только без слез. Давай все вместе посоветуемся и найдем какой-нибудь самый нестрашный вариантик.       Я решительно наплевал на все правила, присел на кровать, осторожно обнял ее за плечи и, притянув к груди, нежно успокаивающе гладил по голове, полностью игнорируя обалдевшего от моих действий Артура. Я держал ее так до тех пор, пока не почувствовал, что она успокоилась. Тихонько чуть коснулся губами лохматой макушки и отстранился. Очень надеюсь, что госпожа не оторвет мне руки прямо сейчас. Я старался даже не смотреть в ее сторону. Но текли секунды и… ничего не происходило. Я рискнул чуть-чуть, краешком глаза взглянуть на нее. Госпожа, ссутулившись и нахохлившись, словно больной воробышек, сидела на кровати и с тоской в глазах смотрела в окно. И молчала.       Первым нарушил тишину Артур. Он кашлянул, привлекая внимание, и сказал:       – Теперь, когда все успокоились, давайте без эмоций найдем нормальное решение.       – Давайте, – безучастно отозвалась она.       – Эля, без наказания не обойтись. Самое безобидное, на мой взгляд, ссылка.       – Нет! – в один голос воскликнули я и она. Переглянулись.       – Я против! – снова одновременно.       Я ошарашено тряхнул головой, а она улыбнулась и пояснила:       – Ага! Мира после ссылки до сих пор как тень по дворцу скользит. Совсем безобидно, конечно же!       Артур нахмурился.       – Ну хорошо, пусть не ссылка. Тем более что кому-то нужно вести дознания. Но другой вариант тебе еще больше не понравится.       – Это какой?       Я жестом остановил Артура.       – Позволь мне.       Он согласно кивнул.       – Другой вариант – публичная порка на дворцовой площади.       Эльга возмущенно дернулась, собираясь возразить, но я приложил палец к губам с просьбой о молчании.       – Дослушайте, госпожа. Обычно наказание ведется до потери сознания наказуемым. Тут уж кому как повезет. Но если госпожа Императрица остановит палача, никто не будет возражать. Формально все исполнено: и волки целы, и львы накормлены.       Она задумалась, хмуря лоб.       – Все равно, мне это не нравится.       – Эля, это самый мягкий вариант, – поддержал Артур. – Отсчитаем ударов по десять и все.       – Десять?!       – Всего десять! Когда меня лишали титула, я потерял сознание после шестого десятка. Так что это не много. Честно.       Она с ужасом смотрела на Артура.       – Боже мой!       – Успокойся, с ними все будет в порядке.       – Я не о них. Я о тебе, – потерянным голосом отозвалась госпожа.       Артур нахмурился.       – Дела давно минувших дней. Забудем.       Она обняла себя за плечи, будто пытаясь отгородиться от всего.       – Я там была… во время этого?..       – Да. Не стоит…       – Хорошо… Я понимаю, тебе неприятно об этом.       Артур вздохнул.       – Все нормально. Я прекрасно понимаю, что там была не совсем ты, и тогда вообще ты не отдавала себе отчета в своих действиях. Вернемся к делу. Мы останавливаемся на этом варианте?       – А нельзя просто выговор?       – Ты еще в угол поставь! Нет!       – Да.       – Отлично! Спасибо, avanta, – я благодарно прикоснулся к ее плечу. Просто было очень приятно прикасаться к ней – пусть даже так – самыми кончиками пальцев.       – Чудак, – печально сказала она. – Чудаки вы оба. Один уверяет, что все хорошо и ищет мне оправдание, хотя должен прибить на месте «за все хорошее». Другой за то, что изобьют, спасибо говорит. Или я чего-то не понимаю, или мир сошел с ума.       – Ты кое-чего не понимаешь, – тепло улыбнулся Артур.       – А с миром все в порядке! – добавил я. – Вы только с флаконами решите что-нибудь побыстрее.       – Я подумаю, – серьезно ответила моя avanta-mou.