Последователи Вавилона

      Мы едем уже очень долго. В закрытом и защищенном заклинаниями фургоне, я могу что-то знать о дороге только по поворотам, подъемам да кочкам. И несмотря на всю эту тряску (абсолютно беззвучную по желанию Дайлиора), память снова возвращает меня туда, в темную маленькую комнату, лишенную звуков извне.       В фургоне я тоже один. Не считая водителя и его хозяина, так мило забравшего меня из города. Но они там, за тонкой железной перегородкой, вне заклинания тишины. Дайлиор хотел посадить ко мне парочку слуг (с клыками, когтями и горящими жаждой крови глазами), но я вежливо попросил его не подвергать своих зверей смерти, коль я уже пойман.       Фургон ощутимо качнуло, и я представляю себе как мило бы сейчас повалились эти неустойчивые твари, пользуясь случаем и пытаясь откусить от меня пару не нужных, по их мнению, кусков.       Но я все же хмурюсь, не понимая, почему Дайлиор не поставил и сглаживающее заклинание, оставив меня бороться с ощущением беспространственности. Ведь именно это не дает мне окончательно пасть духом, запутавшись, где реальность, а где воспоминания. А сердце и без того бьется в груди раненой птицей.       Ведь, по сути, это конец. Века бега завершаются, и завершаются паршиво. Все это время я боялся именно этого. И теперь чувствую, как страх медленно лишает меня кислорода, заставляя задыхаться, хватаясь руками за рубашку на груди. Вся борьба, все страдания, вся боль… все было зря. Они все равно получат то, что хотят. Так или иначе. И хоть я всегда подозревал, что этим все кончится, не убиваемый росточек надежды заставлял меня бежать. Год за годом, столетие за столетием. И теперь, в беззвучной темноте, наедине с тишиной, он медленно, но неуклонно вянет, отдавая меня во власть страха. Я опираюсь спиной на перегородку, отделяющую меня от пленителей, пытаясь расслабиться и дышать спокойно. "Ты делал это не раз. Просто возьми себя в руки".       Дайлиор находил меня почти четыреста лет назад. Но тогда его и меня разделяло громадное ущелье, а из слуг у него были только зомбированные волки. Тогда он не расправил крыльев и не полетел ко мне. Он просто звал меня. Как и тогда, в кафе, он звал меня с собой, манил обещаниями власти и свободы. Кричал, что это мой шанс стать чем-то большим, чем жалкий человек.       Тогда я просто развернулся и ушел.       Почему он отпустил меня? В то время я был уверен, что потому, что ущелье между нами было непреодолимо. Я не знал о крыльях. И с тех самых пор, как я падал с разрушенного рейши самолета, меня не оставляет этот вопрос. Почему он остановился тогда.       Нужно будет спросить его перед смертью.       Дорога длится нестерпимо долго. Иногда мне начинает казаться, что мы просто катаемся кругами. Будто я уже чувствовал этот поворот, или эту кочку.       В замкнутом пространстве, один на один с самим собой. Со своими страхами и своей болью. Зуд между лопатками не прекращается, действуя на нервы и заставляя сжимать челюсти.       Что я теряю? Уже почти ничего.       И я расслабляюсь, выпуская крылья. Рубашка с треском рвется, и тихий шелест перьев на миг наполняет тишину. Сила поднимается мягкой волной, наполняя тело. В этот раз я не борюсь, а просто жду и наблюдаю. Она медленно разворачивается внутри, подобно цветку, расправляющему лепестки, и обнажает свою сердцевину, пульсирующую первобытной тьмой. Замирает в ожидании моей борьбы, но я продолжаю сохранять тишину, прислушиваясь к ней. Тьма выпускает тонкие нити, медленно тянущиеся вверх, ко мне. Сознание наполняет ее шепот, обещания, вопросы. Но я продолжаю молчать, не позволяя себе даже сжать кулаки. Она задумчиво шевелит нитями, становящимися более прочными, но не касается сияющей сферы человеческой души. Снова начинает шептать, обещая славу, власть, могущество. Ее обычная песня, которую я слышал каждый раз, когда терял то подобие контроля, которое имел. Но я чувствую, что что-то в ней изменилось, она словно недоумевает, что происходит. Но в то же время, я прекрасно ощущаю, как изменяюсь сам. Как опадают почерневшие лепестки умирающего ростка надежды, как темнеет сияющая сфера души. Страх кричит «хватит», но я жду. Чувствуя, как просыпается ненависть, как оживает гнев. Как они сплетаются в огромный огненный шар, к которому тут же устремляются превратившиеся в веревки нити тьмы, пронзая его подобно черным стрелам. И огонь темнеет, становится похожим на пылающую звезду, покрытую темными пятнами зла. Но я продолжаю безучастно смотреть, не делая абсолютно ничего.       И от черного, пульсирующего сгустка приходит волна удивления. А потом вопрос, горящий в сознании черным огнем: «Чего ты хочешь?».       Пару секунд я продолжаю молчать, раздумывая над ответом, потом раскрываю почерневшие, но фосфоресцирующие в темноте фургона глаза:       - Смерти.       Я чувствую ее недоумевающую задумчивость. Все это время я старался избежать ее истинной сущности, желающей того же, чего требую сейчас. И теперь это всё, что я у нее прошу? От нее приходит волна абсолютного непонимания, а я лишь довольно улыбаюсь.       Прошло время прекратить бег. Время изменений.       И наконец, она отвечает волной решения:       - Я дам тебе то, чего желаешь ты. Но после я потребую плату. И ты никогда больше не будешь меня закрывать. Обещай.       Я согласно киваю, растягивая губы в предвкушающей улыбке.       Время изменений. Время снова выбирать путь.       Когда фургон останавливается, я уже вижу новую линию жизни. Но я прячу это от Дайлиора, довольно улыбающегося и делающего приглашающий жест:       - Добро пожаловать домой.       Я выхожу, закрывая глаза рукой от пылающего света костров. Их не так уж и много, но они столь яркие, что освещают все вокруг как днём. Там, на другом конце мощенной громадными древними плитами площади, меня ждут еще шесть фигур в алых, бликующих в свете живого огня одеждах.       Мы проходим меж потрескивающих очагов пламени, чувствуя их неуемный жар. Раскаленный воздух превращается в танцующее марево, отчего ждущие нас фигуры кажутся миражом, дрожащим в отблесках костров.       Но вот я уже перед ними, и Дайлиор становится в их ряд. На его плечи тут же опускается такая же кроваво-алая мантия с глубоким капюшоном, делая его таким же безликим, как и остальные. И хоть лица их скрыты плотной, на мой взгляд, тканью, я ясно чувствую их взгляды. Настороженные, изучающие, задумчивые.       Вскоре один из них делает шаг вперед:       - Ты, одарённый самой сильной из нас. Ты, отрекшийся от нас и предавший Её доверие. Ты, мнящий себя защитником человечества. Мы даем тебе последний шанс изменить свое решение, принять правду и свою сущность, отречься от людей и вступить в наши ряды. Отвечай здесь и сейчас: Станешь ли ты одним из Последователей Вавилона?       Он говорит громко и пафосно, гордо выпрямившись, и я чувствую, что он смотрит на меня свысока всю свою речь.       Я не отвечаю сразу. Я выжидаю картинную паузу. После чего тихо молвлю одно единственное слово:       - Определенно.       И в тот же миг за спиной у меня раскрываются черные крылья, закрывая фигуры от света костров. Глаза заволакивает фосфоресцирующая чернота, и я отпускаю Силу.       «Делай, что обещала».       Силовая волна сбивает их с ног, отбрасывая назад. Из-за широты мантий они, летящие спиной вперед, похожи на странных, красных медуз. Я отмечаю это словно со стороны, полностью снимая контроль с внутреннего зла, запечатанного вот уже почти полтысячи лет. В одном они были, безусловно, правы: сила, заключенная во мне, поистине чудовищна. А в единении с моими личными гневом и ненавистью она превзошла все ожидания.       Они подскакивают на ноги и, активировав свою Силу, переходят в наступление. Для моих глаз все происходит, как в замедленной съемке: они бегут обратно ко мне, и их мантии развеваются за спинами алыми крыльями. Половина все же остается на местах и их запястья окутывает черно-сиреневый свет. Я медленно иду вперед, навстречу им, считающим себя сильнейшими.       В те самые моменты, когда мои пальцы проходят сквозь их тела, ломая ребра, и сжимают трепещущие, черные сердца, вырывая их из груди, я осознаю глупость прошлых столетий. Мне незачем было бежать, мне незачем было скрываться, мне достаточно было принять свою суть, как они и говорили.       В меня летят энергетические стрелы, разбрасывающие сиреневые искры. Но мне достаточно лишь слегка шевельнуть ладонью, чтоб они, бессильно шипя, исчезали, ударившись о сформировавшийся силовой щит.       Кто-то что-то кричит, они медленно отступают, держа дистанцию и продолжая яростно атаковать. Их осталось только четверо. Я резко, слева на право, взмахиваю окровавленной по локоть рукой, оставляя черно-фиолетовый след в воздухе. Они снова разлетаются в стороны. Губы растягиваются в улыбке. Я ликую, я наполнен черной радостью и удовольствием. Они умирают, и я чувствую запах их смерти. Мои преследователи бегут от меня, не в силах остановить.       Одна из фигур, заполошно отступая, кричит что-то. Мне сложно сосредоточится на словах, вдруг ставших мне чуждыми, но ради интереса я делаю это.       - Ты бесконтрольное чудовище! Как же все те слова о защите человечества?! Ты станешь более ужасным монстром, чем мы!       Где-то на грани сознания, я осознаю, что знаю этот голос. И ненавижу его. Верхняя губа приподнимается, словно обнажая не существующие клыки. Я беру эту маленькую, ненавистную фигурку за горло и поднимаю в воздух. Он хрипит, дергая ногами. Со спины я чувствую жар летящих в меня огненных шаров, но резкий взмах крыльями сносит их с разные стороны.       - Возможно, ты и прав, - я едва узнаю свой голос, теперь будто отдающийся хором других голосов. – Но я сделал все, как вы хотели. Разве. Вы. Не рады?       Он хрипит, не в силах говорить. Я бы швырнул его в стену, но их это не убивает. Рука проходит сквозь него, делая сквозную дыру. За спиной что-то кричат, но мне больше не интересно их слушать. Этой ночью я охотник, а они – жертвы. Те, кто считал себя сильными, те, кто хотел моей смерти, те, кто не ведали истины, они все умрут до первого луча солнца.       Их крики, их боль, запах их ужаса и отчаянья, они как наркотик. Хочется еще и еще. Они вызывают эйфорию, не сравнимую ни с чем. Впервые за долгие годы я доволен. Но сквозь дымку ядовитой, злой радости, все еще пробивается страх. Он все еще в моей крови, на уровне хромосом, едкий, как серная кислота, ледяной, как сам космос. Он все еще заставляет дрожать человеческую душу, шепча «а если ты не сможешь остановиться?». Я так хочу заставить его замолчать, я так хочу вытравить его из своего тела. Но даже при моей нынешней силе я не в силах этого сделать. Он сильнее даже пылающей в яростном огне ненависти. И возможно именно он сохраняет мне рассудок.       Когда последний из них умирает, когда в ночи остаюсь лишь я, кровь и смерть, дрожащая в свете костров, я падаю на колени, глядя на почерневшие от засыхающей крови руки. Крылья за спиной безвольно опускаются, и тишину ночи пронзает звенящий крик. Я стал одним из них. Последователем Вавилона. И это принесло им смерть.       Тьма внутри меня успокаивается, сворачиваясь удовлетворенным клубком. Она выполнила свое обещание. Она подарила мне смерть и свободу. И по моим щекам медленно катятся кровавые слезы.       «Разве тебе не понравилось?» - удивленный, но в то же время хитрый шепот.       - Понравилось. Но только в этот раз.       Я отвечаю ей вслух, поднимаясь с колен. Взгляд скользит по залитой кровью земле, сияющей в отблесках огня. Словно я снова оказался там, на черном пожарище своего дома, наполненном жаром и смертью. Только в этот раз все это сделала я.       Снова смотрю на свои руки. Чудовище, какого не видовал свет. Была ли эта ночь спасением? Или же гибелью человечества? Я смотрю на сияющее мириадами звезд небо. Ответ знает только время.       Черные крылья разворачиваются за спиной и рассекают воздух, унося меня прочь от потрескивающих костров и пропитанной кровью земли. Туда, в небеса, такие же черные, как и мои глаза.       Сегодня ночью твой полет заберет тебя выше.       И эта ночь будет ночью вдохновения.

Станешь ли ты снова Последователем Вавилона?