Алиса и Паша на БАЙКАЛЕ

— Паш, может, поговорим? — Ну давай. Только зачем нам эти предисловия? Если хочешь — просто говори. — Ммм… Ладно… Паш, скажи — тебе случайно не нужно знать, как много ты для меня значишь? — Алис, ты что — неужели признание надумала устроить? А с какой решимостью-то высказала — будто перед прыжком с высокой скалы в глубины нашего друга Байкала, — несмотря на беспечный тон, голос Гераскина соперничал в мягкости со мхами, на которых они отдыхали. -… Гераскин, и как мне после этого что-то дальше говорить? -… А ты ничего и не говори.)) — Наверное, теперь и не стану. — Вот и правильно. — То есть тебе совсем неинтересно? — Алиса, милая, ну я же — и так всё знаю. — Что ты знаешь? — Знаю… как много я для тебя значу. — Самоуверенности тебе не занимать. — Это не новость. Вот только это не самоуверенность. — А что же? — Это точное знание. — Откуда бы ему взяться? — Ну как откуда… Ну ты сама подумай — после всего, что между нами было — и ничего не знать? — А что было? — Ну… все эти… всё это… вся наша жизнь, всё наше общение. — И что в этом общении? — Я тебя спасаю. Ты меня спасаешь. …Ты постоянно за меня переживаешь, заботишься обо мне. Когда мы вместе — ты радостнее и счастливее, чем без меня. (Да-да — я давно убедился, что это мне не кажется). У меня такое ощущение, что между нами толстенный канат (вроде пуповины). И кажется, что, если потянуть за него даже слегка, то ты притянешься ко мне. Тебя потянет сделать шаги в мою сторону. …Ты не отказываешься составить мне компанию, когда я куда-то собираюсь. А когда куда-то собираешься ты — то теперь уже ты зовёшь меня с собой. — Предлагаю поучаствовать в работе вместе со мной. — Ну я и говорю. И, наконец, самое главное — спишь вместе со мной на этих замечательных мхах. Не говоря уже о бесчисленных ночёвках в прошлом. Да что там — а уж сколько суток мы налетали на Гай-До. … То ли так велико твоё доверие ко мне и твоя уверенность в моём самообладании, то ли такое доверие с твоей стороны не так уж лестно, как мне хочется думать. — Да лестно, лестно. И… как давно ты «всё знаешь»? — Ну… может, лет с десяти. Или раньше. Но не позже. — То есть со времён, когда… — Да, с момента, когда над моей шеей нависал метал. Видишь ли, такие моменты очень сильно действуют на психику. — А конкретнее? — Весьма обостряют способность воспринимать суть происходящего. А также — способность прозревать мотивы окружающих. Вот и тогда… меня как будто осенило. Это был, без преувеличения, момент истины…Ах, Алиса)), при всех твоих несомненных и выдающихся талантах — тебе всё же не дано понять, что для меня значили твои слова «я беру этого рыцаря в женихи»! И вообще, и в тот момент особенно. — У меня просто не было другого выхода. Главное было — вытащить тебя. А уже потом разбираться со всем прочим. — Так, Алиса, не мешай мне мечтать. Это во-первых. А во-вторых — даже не надейся, что сможешь убедить меня в том, что дело только в «вытащить». Тогда, в сантиметре от смерти, я понял о нас двоих что-то важное (что-то вроде того, что мы предназначены друг другу и тому подобное), но я был слишком юн и неопытен тогда, чтобы понять всю глубину открывшегося мне или хотя бы подобрать слова, которые хоть немного обрисовывали мои ощущения Я только чувствовал, что не хочу с тобой больше расставаться. Хочу всё время быть с тобой. А тут ещё, как нарочно, Дикарь подвернулся — со своими возвышенными лекциями о чувствах. Он-то притворялся, как вскоре оказалось. Но его открытость в чувствах, его уважение к чувствам (хоть и притворные… но такие убедительные) — успели послужить мне уроком и произвести на меня впечатление… Раскрепостили меня… Как ни крути, а я очень ему обязан… Ну, а потом я увязался за тобой на Брастак. Обманом проник на корабль, в твою каюту. А что мне оставалось, если ты отказалась брать меня с собой. Ты тогда рассердилась на меня за этот обман, но для меня главным было то, что я с тобой. Ну не мог я с тобой в тот момент расстаться. Это было выше моих сил. А там, на Брастаке, пришла уже моя очередь выручать тебя. Ох, как я за тебя тогда испугался. Кажется, впервые в жизни мне было так страшно за кого-то… Хорошо, что всё обошлось тогда. От страха я смог побороть свою склонность просто всё вокруг крушить и смог запастись терпением и самообладанием. Так потом и пошло. — Теперь моя очередь рассказывать? — Нет-нет, мои слова не обязывают тебя к ответной откровенности. — А если я сама хочу рассказать? — Всё равно не говори… Через год скажешь. И, кстати, записывай всё, что захочешь сказать. Чтобы ничего не забыть. Хоть я и говорю, что всё знаю, но это в главных чертах. А в деталях тоже хочу. А полагаться на твою девичью память в таком важном деле — ненадёжно. — Память как память. — Ну да — а кто забыл про «я беру этого рыцаря в женихи»? — С чего ты взял, что я забыла? Как такое вообще можно забыть? — То есть ты тоже помнила? — Конечно я помнила. Но не напоминать же тебе каждый день об этой истории. Я думала, что ты вообще предпочитаешь о ней не думать. — Но почему? — Потому что раньше ты никогда о ней не заговаривал. — Да, но по другой причине, как ты теперь знаешь. -…Почему ты не хочешь, чтобы я тоже поделилась накопленным? — Да потому, что не уверен, что после этого найду в себе силы ждать ещё год. — Чего ждать? — Закономерных последствий твоих откровенных признаний. -? — Перехода наших отношений на новый уровень. — Тебя не устраивает нынешний уровень наших отношений? — Устраивает. В том-то и дело, что устраивает. На данном этапе это идеальные отношения. Они такие, о каких можно было бы только мечтать — простые и искренние. Алиса, поверь, наша дружба — источник постоянной и величайшей радости для меня. И, если я не ошибаюсь, ты тоже довольна. — Не ошибаешься. Знаешь… — Тсс — ни слова больше. Я уже сказал, почему. — Мне захочется большего, а для чего-то большего время пока не пришло. …Алиса, мне же и самому страсть как хочется перестать себя сдерживать и говорить всё, что пришло в голову. Но я молчу до поры. Потому что, если я произнесу всё то, что я держу при себе, то мне, как честному человеку, придётся на тебе жениться. А без специального разрешения нам никто жениться пока не разрешит. А мы не собираемся создавать повод для специального разрешения. — Поверь — несмотря на все твои достойные похвалы старания, кое-что всё-таки прорывается. — В самом деле? — Иногда. В таких случаях непонятно, как понимать твои слова. — То ли не придавать им значения и не искать скрытый подтекст. То ли наоборот. В итоге… словно балансируешь на серфе… Но я не против. Мне это нравится. — Серф? — И серф тоже.)) — Знаешь, частично это из-за дефицита моего самообладания — каюсь: иногда так и тянет что-то такое ляпнуть. А иногда я нарочно говорю такое. Выпускаю понемногу пар. Но главное не в этом — нам говорили, что это полезно для наших подружек. Что благодаря такому мягкому полуфлирту у них нужные нервные узлы развиваются… Рецепторный и нейросинтетический молекулярные аппараты совершенствуются. Оптимизируется экспрессия генов, отвечающих за чувствительность… ты, наверное, и сама в курсе? вам же тоже всё это рассказывают? -… В общем, да… правда, как-то не акцентировали внимание на том, что мальчикам тоже это рассказывают… да ещё и так подробно. — Наверное, считают, что супруги и сами друг другу всё расскажут. — Наверное… Как всё это напоминает мне один фанфик. — Какой фанфик? Дашь почитать? — Непременно. Через год. — Почему? — Ммм… ну… чтобы не осложнять тебе ожидание, говоря твоими словами. -))) поймала? ну ладно, ещё не вечер… а пока — 1:1. — Если ты думаешь, что я просто интригую — могу дать прочесть прямо сейчас. — Нет! — Нет? — Нет. Год так год. Кстати, насчёт вечера — в ущелье темнеть начнёт рано. Может, пора выбираться да возвращаться? — Если нам хватит собранных сегодня мхов, то можно. — Конечно хватит. Нам и половины этого количества хватило бы на неделю как минимум.