- А помнишь дядю Грея, который разбил любимую кружку тетушки Мираджейн, пока от Эрзы за стойкой прятался? А ее, между прочим, мне Лисанна подарила…- Мира разбрасывает слова тихо-тихо, и вместо гнева в них – океаны безграничного спокойствия; только то и дело напряженно косится на кучку одежды, скромно притаившуюся в углу. Косится напрасно, никто за ней не вернется, дураков нет.
Темные глаза девочки хмурятся, подсказывая, что дядю Грея она помнит и кружку помнит, красивая, только не хочется ей слушать сейчас про кружку, ей сказку обещали.
- Так вот…
Здесь и сейчас.
Дождь шел, второй день не переставая. Как и война. Но, в отличие от войны, раздражал до безумия, до желания порвать тучи в клочья и по тысяче стран разбросать. Ур бы, наверное, смогла остановить надоевшую, постылую морось, заморозив небесный свод; ей сил бы хватило. Жалко, что он – не Ур.
- Этому ублюдку Жозе опять неймется?! Зачем он послал тебя? – копья льда сорвались с пальцев раньше, чем Грей договорил. Неважно. Навредить Джувии они все равно не смогли: разлетелась сотней брызг; и не больно совсем. Телу не больно.
- Г-грей-с-сама…- сказать, что совсем ни в чем не виновата, что бы его ни рассердило, не выходит. И вовсе не от того, что вода не может говорить, а живую плоть замолчать заставят. Навечно. Магам льда положено быть сдержанными, но куда-то делась эта его сдержанность, как только о друзьях речь зашла. Как только зашла речь о Люси.
- Где она?! Что ты с ней сделала?!
Вся гильдия, едва оправившаяся от войны с Фантомом, жалеет Люси.
И только дождь оплакивает ее.
Двумя днями ранее.
Теперь, когда дверь, ведущая в гильдию, осталась позади, шум, доносящийся оттуда, казался приглушенным. Гул десятка одновременно звучащих голосов, звон стаканов, радостный и немного сумасшедший смех, даже тот неописуемый звук, с которым дубовый стул опускается на не ожидающую такого свидания голову – все это успело стать для Люси привычным и родным. Сейчас привычные и родные, но от этого не менее беспокойные личности увлеченно праздновали очередное радостное событие из числа тех, которых у людей оптимистичных всегда великое множество. Люси гуляла вместе со всеми, но стрелки часов крутились, и привлекательность ванны, полной горячей воды, и мягкой теплой постели росла в геометрической прогрессии. Плю, дух созвездия малого пса, всем своим видом выражал полную солидарность с решением хозяйки покинуть вечеринку. И так за полночь засиделась, домой пора.
Октябрь в Магнолии, как и любой другой месяц, не мог похвастаться сильными холодами, зато спокойными безветренными вечерами – мог и, видимо, хотел. Люси любила октябрь за это, и планировала поблагодарить, вставив этот вечер в свой недописанный роман. Луну, круглую, как фонарь, и такую же яркую. Крошечные кляксы звездочек, рассыпанные по небу. И тишину, занятую восхвалением девушки: сквозь ее тактичное безмолвие привычное позвякивание ключей, висящих у пояса, уже не казалось чем-то незначительным. Напротив, они словно кричали: «Смотрите, смотрите! Вот идет самая сильная из заклинателей духов!» Действительно, десять золотых - не шутки.
Вне времени. Дождь.
Почему он так жаждал спасти Люси, пренебрегая щедрым предложением спокойной и уютной безопасности рядом с ней, благословленной мастером Жозе, Джувия не понимала. Точнее, понимала отлично, но старательно прятала это понимание где-то глубоко внутри своей кипящей от ревности натуры.
Люси ведь не может быть лучше нее, она слабее, это каждому очевидно. Джувию так любит дождь, что бродит за ней повсюду по пятам, подчиняясь каждому движению ее воли. Люси дождь совсем не любит, дождь не умеет любить то, что ненавистно его хозяйке, но это – слабое утешение для той, что променяла бы все дожди мира на одного Грея.
Джувия не хотела никому причинять вреда, она давно смирилась со своей судьбой, это дождь, выглядывающий из темно-синих глаз, не смирился.
Двумя днями ранее.
Стук шагов раздался внезапно. Заставив вздрогнуть, заставив испугаться. Но стоило Люси замереть в испуге, задержать дыхание, вслушиваясь в ночь, смолкли и шаги. Ничего не смогла услышать, вскинула голову гордо, возобновив путь. Подумаешь, рядом идет кто-то. Волшебники из Хвоста феи ничего не боятся, если хотите знать. А то, что сама шаг все ускоряет, так это она не испугалась, просто домой очень хочется. В ванну, полную горячей воды, и уютную постель. Поскорее бы.
Гость из темноты и не думал отставать. Стоило бы ходить по пятам каждый день, и каждое утро, и каждый вечер, чтобы затем все внезапно оставить? А ночью одна она уже две недели на улице не показывалась. Нет, не боялась. Волшебники из хвоста феи ничего не боятся. А просто…да не ходила, и все! Нельзя разве?
Только сегодня вот расслабилась слишком, и коктейли Мира готовила вкусные-вкусные, вот и не заметила, как вечер почему-то кончился. А Эрзу с Греем так не хотелось отвлекать, а Нацу с Хэппи так не хотелось беспокоить.
Да и не одна она, и рука, сжимающая, висящие у пояса ключи, подтверждает: не одна. Заклинатели духов никогда не остаются одни. Вот и сейчас друзья с ней. А еще чьи-то шаги. Фонари разгоняют тьму по углам, и луна похожа на фонарь, словно специально для такого случая, но Люси никого не видит. Только чувствует взгляд. И столько пронизывающей ненависти в этом взгляде, что в ней могла бы утонуть даже столь тренированная девушка, как хозяйка Водолея.
Люси верит, что столько ненависти просто не может быть в одном человеке, а значит, это все ей кажется. Вечно навоображает себе, отца родного испугается. Ведет себя, как дура. Почудилось что-то, а она уже почти бежит. Да нет, бежит, без всякого почти. Верный Плю бежит тоже, выбивается из сил, но все равно постепенно отстает. Один из ключей, нервно зажатых в ладони, нагревается на секунду, врата малого пса закрывая:
- Возвращайся домой, Плю. Ты уже достаточно помог.
Скоро она будет дома, еще чуть – чуть…вот и книжный магазин, куда так приятно зайти за новеньким романом любимого писателя. Особенно вместе с Леви.
Шаги то приближаются, заставляя нервно оглядываться, то отстают, заставляя надеяться, то обходят с боку и кошкой крадутся по переулкам. Она бежала бы еще быстрее, как Джет, как Эрза в доспехе ветра, но не может. Задыхается, усталость гирей висит на плечах, два выпитых коктейля норовят запутать ноги.
Ей больше не кажется, что тишина восхваляет ее заслуги. Теперь она думает: та просто издевается.
***
Когда ты молодая и рыжая, все вокруг кажется замечательным. Даже с утра. Особенно, если помимо молодости и рыжих волос, кудрявых, между прочим, у тебя есть жених – ученик пекаря, но обязательно выучится и откроет свою пекарню; и замечательная работа. Может показаться, что продавать книги в небольшом магазинчике, это скучно. А вот и нет – столько людей заходит, вежливых и интересных. Поговоришь с ними, и все – все и про всех знаешь. Даже волшебница одна иногда бывает, говорят, знаменитая. И поболтать не прочь, нос не задирает, не то, что некоторые. У нее тоже все замечательно, только парня нет, а все потому, что не рыжая, а блондинка.
Так вот, когда ты молодая и рыжая, и жених у тебя есть, в отличие от…не будем показывать пальцем на некоторых волшебниц…лужа у порога не в силах испортить твоего безоблачно-отличного настроения. Даже широкая, глубокая и холодная. Даже если вода в ней розовато-красный оттенок имеет, будто банку алой гуаши уронил кто. Или бутылку дорогого вина разбил – точь-в-точь такой цвет и получится. Зачем только такие неуклюжие ночью по улицам то ходят? Чтобы гуашь ронять, бутылки разбивать, да ключи терять непонятно от чего? Ключи красивые, старинные, видимо. Пристроились скромно возле порога, возвращения хозяина ожидают. Вода их омывает ненавязчиво, будто бы окрасить хочет, розово-красным измазать.
Спасти их из плена лужи, хозяина мысленно представляя: обязательно высокого, красивого и благородного. Который придет за ними непременно и поблагодарит от души.
Когда ты молодая и рыжая, странно забыть, что эти ключи ты уже видела. Они же приметные, они же старинные. Десять золотых и четыре серебряных.
Но ты забыла.
Здесь и сейчас.
Он требует сказать, где Люси, обещая сохранить жизнь, несмотря на весь тот вред, который она – маг Фантома – гильдии причинила. Несмотря на то, что снова вернулась, чтобы мстить. Несмотря на всю отчаянную подлость такого шага: выбрать самого слабого, опасаясь сразиться с сильными. С теми, кто уже разрушил однажды ее мир.
Грей ее мира не разрушал, он создал его, собрал из осколков, украдкой похищенных ею у людей, находящихся по ту сторону дождя.
Если бы она могла сказать об этом, смело и открыто глядя ему в лицо…
Вне времени. Башня.
А выстрел в спину успокоит даже самую могущественную волшебницу, легкий и не смертельный – простое снотворное, чтобы не дергалась по дороге до корабля. Он не хотел ей навредить, бить женщину – поступок недостойный франта; она сама, упав, ударилась головой об острый край ступени.
Не понимая смысла приказов, отдаваемых Джеллалом, он верил ему, зная: Эрза обязательно придет за подругой, на которую их всех променяла. Зная: они построят рай.
Вне времени. Дождь.
Вода ищет соперницу, струится по трещинам в каменной кладке мостовой, стремясь сбить ее с ног. Стремясь посмотреть холодно, окатив волной презрения, и процедить обиженно и ревниво:
- Джувия не отдаст тебе Грея-сама.
Вода находит только пятна крови.
Здесь и сейчас.
Он не Ур, но наконец-то сумел заморозить дождь.
***
Ножки в крохотных сандалиях стучат по барной стойке, солируя хору позвякивающих в такт стеклянных стаканов. Не устраивает такую юную, но такую требовательную волшебницу рассказанная сказка. Неправильная сказка. Колдунья правильная, разбойник правильный, принцесса правильная и принц тоже правильный, хоть и глупый. А сказка – нет. Ну не уснешь ведь под такую.
Теребит край косички, сопит недовольно: «Давай еще одну, Мира».
