Мы могли бы служить в разведке

- Это было в крайней степени хуево, - говорит Джек, повествуя своим ученикам удивительные историю за историей, одна хлеще другой. Наверное, Жаклин Зеро - не лучший вариант для обучения ваших детей, но все еще сильнейший биотик в галактике. У нее много увлекательных историй из жизни - которые с вами не случатся никогда, ибо вы везучие сукины дети; она старается не материться, контролировать свою речь, но везучие сукины дети восторженно ахают, когда она пересказывает, как одним ударом вынесла десяток церберовских. Это было в крайней степени хуево, потому что она подписалась на самоубийственную миссию и даже завещания составить не могла - нечего, некому. В крайней степени: Прагия, счастливейшее детство на лабораторном столе под микроскопом, десятки ублюдочных детей, смотрящих сквозь нее. В крайней степени: она не просто так стала "сгустком ненависти". В крайней степени: это же до чего нужно дойти, чтобы преподавать в Гриссомской академии? - Это был самый охуительный момент в моей жизни, - рассказывает она о том, как они подорвали базу на Прагии. Охуительный - самый счастливый, но Джек никогда не скажет так. Она скажет они: я и Шепард (и церберовская черлидерша, признаю, она не совсем конченная). В конце концов, каждый охуительный момент ее жизни начинается с Шепарда, все всегда начинается с Шепарда. Первый охуительный (делающий ее счастливой, она никогда этого не озвучит так) мужчина в ее жизни - Шепард. Шепард и его гребаный синдром героя - и это в крайней степени хуево. Джек - не самая лучшая учительница для ваших детей, Жаклин Зеро - хотела бы навсегда остаться эгоистичной бешеной сукой. Но потом появляется Шепард - и все начинается, привет, гребаная контрольная точка, точка невозврата. Привет, крайняя степень хуевости. Коллекционеры; Жнецы, в конце концов; самый эпицентр - синдром героя просто не позволяет иначе, не так ли? Она хватает его за ворот, целует жадно и грубо и царапает ногтями собственноручно сделанную татуировку. Она благодарно кивает и дает подзатыльник Родригес, которая стремится на передовую; Шепард говорит им сидеть в тылу, и никто не перечит герою текущей войны. Джек едва не улыбается (той приторной улыбкой, как у вернувшейся на Нормандию азари, раздражающей своей вездесущностью). - Это в крайней степени… - бормочет Джек, твердо стоя ногами на земле. На Земле дикий пиздец, и простого "хуево" им точно не хватит, но где-то там упертый Шепард прет первым и ведет за собой очередных самоубийц. И Джек совершенно за него не переживает. Не переживает, черт возьми. Ей просто некогда переживать: в тылу нихера не проще, чем на передовой, но ее ребята справляются, ставят щиты, и они просто молодцы. Джек испытывает гордость. Джек матерится сквозь зубы. Родригес падает с огромной дырой в груди; Джек кричит: держать строй! - словами Шепарда, пытается скопировать его тон, и вроде бы получается, и остальные остаются стоять. Выполнять свою работу. Защищать свои ряды. - Это было в крайней степени хуево, - говорит Джек вместо траурной речи на похоронах, и ее дети - уже не такие уж и дети, почти выпускники - скрывают тихие смешки под кашлем, слишком дружным, чтобы быть натуральным. Джек смотрит на уплывающих обратно в свой гребаный космос Жнецов и не желает гадать, каким образом Шепарду это удалось. Лучше бы она осталась эгоистичной бешеной сукой (как Шепард). Как гребаный - в крайней степени - Шепард.