Мы могли бы служить в разведке

На свое столетие Лиара копается в руинах протеанской цивилизации, старательно выглядывает ее осколки и омнитулом склеивает их вместе - встает, отходит на пару шагов назад, оглядывает получившуюся картину и решает: сходится или нет. Или следует наступить ногой в бронированном ботинке, чтобы осколки хрустнули под подошвой, чтобы раскрошить окончательно, чтобы потом вновь присесть и тонкими пальцами в перчатках аккуратно отделять одно от другого. Построить заново. Лиаре нравится это: собирать из мельчайших частиц, из скупых единиц информации полную картину, историю великой цивилизации и теорию ее падения. Ей нравится это, и на губах расцветает счастливая улыбка, когда - она чувствует, она знает - она понимает, что идет в верном направлении. Ей нравится это, ей кажется, что она нашла свой жизненный путь, и матриарх Бенезия снисходительно улыбается, а глаза ее светятся теплым, родительским огнем. В свое столетие Лиара решает свою судьбу, потому что тонкий пальчик в перчатке утыкается в Терум на галактической карте, и она предупреждает мать, что отправляется в одиночное плаванье, возможно, оно затянется. Матриарх Бенезия скупо улыбается и целует дочь в лоб; сто лет - самое время совершать свои собственные ошибки. Свое столетие Лиара вспоминает с сжимающимся от разрывающих на части чувств, раздирающих своей противоречивостью. Вместе с этим она вспоминает улыбку на губах матери, умершей на ее руках, и уверенность во взгляде Шепарда: тогда, когда бравый новоявленный СПЕКТР нашел глупую молодую археологичку, и тогда, когда он в последний раз держал ее ладонь в своих руках - и его твердое "я люблю тебя". Память о своем столетнем дне рождения Лиара бережно хранит, запирая внутри себя на полсотни замков; она почти научилась не проклинать тот день.