World of tears

Свет лампы предательски дрожит и в следующий момент снова гаснет, в который раз за вечер. Чонгук вздыхает обреченно, берет телефон - почти разряжен. Очень хочется есть, темнота действует на нервы, тишина тоже - мысли собственные сразу слышно становится. Чонгуку одному хорошо - так он себя убеждает, но на деле одиночество гложет, разъедает изнутри, и лучше бы этих мыслей не слышать. Он нехотя поднимается с жесткого дивана и натягивает грязно-голубого цвета свитер, колючая ткань неприятно касается кожи, в чонгуковской душе злость закипает. Батарейка разряжается до конца, света телефона хватает ровно настолько, чтобы ключом в замок попасть. Лифт не работает, спускаться приходится по лестнице, на ощупь хватаясь за холодные перила, проклиная то, что в последнее время в стране происходит. Чонгуку, откровенно говоря, плевать было, пока его не коснулось, пока вынужденно в темноте вечер за вечером сидеть не пришлось. Люди словно с ума посходили, Чонгук их стороной обходит, держится только за некоторых, с которыми, правда, расстояние разделяет. Так уютно - они общаются постоянно, Чонгук телефон из рук практически не выпускает: ему все интересно, что у друзей, которые за тысячи миль, происходит; так удобно - никто не надоедает, в любой момент можно сделать передышку, исчезнуть. А те люди, что вокруг - совсем не интересны, озабочены собой только и тем, что в стране происходит, перетирают каждый день одно и тоже, Чонгуку слушать надоело, у него на этот счет свое мнение, закрепившееся уже. Уличные фонари тоже в целях экономии отключили, и людей на улице не больше, чем обычно. Чонгук голову в плечи вжимает - неуютно. Речка неподалеку от дома ночью блестит не так красиво, как днем, по крайней мере сейчас Чонгуку она кажется жуткой. Он думает о том, чтобы скорее домой вернуться, дождаться электричества и телефон зарядить - по Хосоку соскучился. Под шуршание еще зеленых листьев он быстрым шагом до ближайшего магазина доходит, из кармана потертых джинсов достает мелочь, пересчитывает и только после этого к полке со свечами подходит. Рука тянется к самой дешевой, когда рядом стоящий парнишка тоже тянется за ней. Чонгук хватает свечку первым, ловит злой блеск черных глаз незнакомца, мельком замечает рыжие пряди, разворачиваясь к кассе. Ему плевать, денег на что-то дороже не хватит все равно. Зато хватает еще на маленькую бутылку колы и рамен на вечер: если связь с миром на сегодня потеряна, можно хотя бы восполнить это едой. Он уже подходит к реке, размышляя, купил ли тот парень свечку себе или нет, когда слышит шаги за спиной. Чонгуку не страшно, он тут же оборачивается и видит того самого рыжего парня из магазина. Он склоняет голову вбок и разглядывает с любопытством, а тот немного замедляет шаг и смело в глаза чонгуковские смотрит. - Убьешь меня теперь за свечку? - хмыкает Чонгук, сжимая в кармане ключи от квартиры. Ими, если что, ударить можно больно. Кто знает этих людей, в такой ситуации все вокруг повернутые какие-то. - Я там живу, - тот тычет пальцем в дом Чонгука с полным безразличием на лице. Неожиданно низкий, глубокий голос незнакомца Чонгука обволакивает. Он никогда этого парня прежде не видел, эти выжженные краской яркие волосы он точно бы запомнил. - Я тоже, - зачем-то отвечает Чонгук. Тот молча обходит его стороной, и непонятно, слышал ли он что-то вообще или нет. Чонгук вешает пакет на руку и прячет ладони в карманы, разглядывая спину парня: не выглядит он сильным, чего только Чонгук за ключи хватался, даже смешно. Незнакомец пропадает в подъезде первым, Чонгук не спеша заходит следом, чужие шаги еще отдаются эхом сверху, когда он возится с замком в темноте. Среди ночи за окном внезапно воет сирена, разрезает тишину отвратительным звуком, Чонгуку приходится из постели вылезти и прямо в пижаме на площадку выйти. Такое впервые, не сколько страх, сколько неприятное мерзкое чувство мурашками по спине отдается. По лестнице торопливо спускаются соседи, Чонгук даже дверь входную запереть забывает. На улице тем временем постепенно все жители собираются, ночной воздух до боли холодный, а Чонгук еще даже не спал. Он сонными глазами обводит толпу, понятия не имеет, что дальше делать, что вообще происходит. - Тэхен. - вдруг раздается у Чонгука над ухом. От неожиданности Чонгук вздрагивает и резко оборачивается: перед ним стоит тот самый рыжий парень. - Чего? - тянет Чонгук, растерянно уставившись на него. - Тэхен. - хрипло повторяет парень и поясняет, - меня так зовут. Чонгук шумно глотает и кивает в ответ, судорожно думая, что сказать, когда соседка тянет его на себя за рукав и говорит, что уже можно возвращаться. Он бросает взгляд на Тэхена, который стоит в клетчатых шортах, белой майке и легкой куртке сверху. Чонгуку кажется, что тот сейчас под порывом ветра сломается. Они заходят в дом вместе с толпой, до седьмого этажа поднимаются вдвоем. Чонгук возле своей двери останавливается, пристально смотрит на рыжего. - Где твои родители? - спрашивает Тэхен и губы облизывает как-то странно: быстро, нервно. - Мама в другом городе работает, - Чонгук толкает входную дверь, - а твои? - Отец... Там, - Тэхен неопределенно кивает головой в сторону, а Чонгук понимает, где "там". - Зайдешь? - Зайду. Чонгук щелкает выключателем, и когда свет все-таки загорается, идет на кухню. Тэхен шуршит курткой в коридоре, вешает на крючок и медленно заходит следом за Чонгуком, глаза щурит с непривычки. Чайник греется медленно, а Тэхен определенно замерз. Чонгук вот так к себе незнакомцев не зовет, но обстоятельства настолько дерьмовые, что рискнуть хочется, да и телефон зарядиться не успел, поговорить не с кем. Тэхен очень вовремя, Чонгук в общении нуждается, сам этого не осознавая. А еще он даже представить себе не может, какого это, когда родителей на войну забирают, когда один остаешься. Тэхен, наверное, жалость в его глазах замечает и с места подрывается. - Ты все еще не сказал, как тебя зовут, - он встает прямо напротив Чонгука. Близко, настолько близко, что Чонгук в его бездонных глазах демонов замечает. От Тэхена все еще веет холодом, Чонгук вперед подается и на самое ухо шепчет: - Чонгук. Дыхание Тэхена шумно срывается, он голову поворачивает совсем немного и нагло губами по щеке чонгуковской мажет. Чонгук - тот еще провокатор, но за тонкую белую майку хватается и смотрит так растерянно, а в голове быстро план составляет, как Тэхену врезать и из квартиры выкинуть. А тот вдруг ледяными ладонями пальцы чонгуковские накрывает и смотрит так, что Чонгук теряется; Тэхен его себе забирает вместе с дыханием, вместе с эмоциями и одиночеством. - У меня даже свечки нет, - он вдруг улыбается, и план чонгуковский с грохотом рушится. - Забирай мою. Чонгук словно заколдован, и в какой-то момент решает, что чертов Тэхен его загипнотизировал. Может, он вообще в спецслужбах работает и на Чонгуке новые методы испытывает, потому что иначе Чонгук так глупо поддаться не мог. Он протягивает несколько часов назад купленную свечку Тэхену, и тот скалится, засовывая ее в карман куртки. Чонгуку становится холодно, когда запирает входную дверь на замок и плетется обратно на кухню один. Чашки, до которых никто так и не дотронулся, он оставляет на столе, в пустоту смотрит минуту, пока свет снова не отключается. Тэхен этот мутный совсем, так думает Чонгук. Ему хочется поскорее Хосоку о случившемся рассказать, но телефон по-прежнему разряжен. Да и вряд ли Хосоку история понравится. Чонгук понимает, что даже номер квартиры Тэхена не спросил, когда на диван обратно ложится. Холод тэхеновских пальцев все еще ощущается, Чонгук одеялом накрывается, все равно холодно. Небо за окном светлеет, окрашиваясь из черного в темно-серый, грязный, мрачный. Чонгук закрывает глаза, переворачиваясь на бок, и в сон проваливается, где челка рыжая и худые тэхеновские плечи, где Тэхен так же в белой майке и клетчатых шортах, и речка блестит черной водой, из краев выходит, разливается.