World of tears

С каждым днем осень наступает, серыми красками мажет улицы, дома, людей, которых не так много на этих самых улицах. Они не выходят без надобности, по телевизору передают, что лучше дома оставаться какое-то время. Интернета нет, мобильной связи - тоже, людей словно от мира изолировали, заблокировали. В Чонгуке не столько страха, сколько безысходности, тоски: он не может понять, почему такое происходит сейчас, в мире, казалось бы, современном и адекватном. Как можно было войну вообще допустить - он этого не понимает и злится, ненавидит, но что делать - не знает. А Тэхен не злится. Он словно выцветает, затухает, осень будто и его затронула, мрачностью поглотила, серостью окрасила. Чонгуку на него смотреть больно, Тэхена хочется спасти. Он уверен, что Тэхен таким раньше не был. Они друг в друге теряются для мира, который с ума сходит за кирпичными стенами этой квартиры. Чонгук каждый сантиметр его тела губами изучает, пальцами по изгибам тощего тэхеновского тела ведет, целует настойчиво, словно Тэхена разбудить от кошмара пытается. Всего один раз он задумывается о том, что это может быть неправильно, что так нельзя; но в мире, где люди друг друга ни за что убивают, разве может кто-то им говорить, что неправильно? Чонгук мысли ненужные от себя отгоняет, подходит к Тэхену: тот сидит на полу перед телевизором со стеклянным взглядом. Кто-то явно рассчитывает на таких, как он, потому Чонгук из розетки со злостью телевизор выдергивает. - Идем. - Куда? - Тэхен откликается не сразу, еще пару секунд втыкая в черный экран. Чонгук кидает в него куртку и молча уходит в коридор обуваться, когда рыжий медленно выходит к нему. - Нельзя, - он неуверенно мотает головой из стороны в сторону. Чонгуку страшно становится, когда на мгновение мерещится, что даже волосы Тэхена серыми стали. Он совсем прозрачным становится, исчезает; они поменялись ролями, думает Чонгук, теперь он сам за старшего. Он к Тэхену подходит, за руку берет и за собой к выходу тянет. Ветер ледяной и до костей пробирает, но Чонгуку даже нравится, потому что вдыхать свежий воздух полной грудью - классно. Он сжимает тэхеновские пальцы и ведет его к реке возле дома, шаги слышно, наверное, на другом конце города в этой мертвенной тишине. Страшно, потому что выходить правда не надо было, но Чонгук упертый, да и причина есть. Он садится на бетонный берег, ничем не огороженный, Тэхен опускается рядом, руки прячет в карманах. Птицы мимо пролетают, шуршат крыльями, тишину ломают, пока Чонгук распутывает наушники. Если обстановке поддаться, то самим сломаться можно, он уверен, и поддаваться не собирается. Ему бы и Тэхена вытащить. Протягивает один наушник с любимой песней, рыжий все еще выглядит растерянным, и взгляд по-прежнему стеклянный. С битами кровь по венам быстрее бежать начинает, сердце - быстрее биться, дыхание учащается. Уголки губ Тэхена вверх ползут, а затем показывается уже такой привычный Чонгуку оскал, и на душе легче становится. - Песня классная, - тихо произносит Тэхен, качая головой в такт. - Одна из любимых, - довольно отвечает Чонгук. Начинает получаться, в глазах тэхеновских огоньки вспыхивают, но никак не разгораются пока. Чонгук резко на ноги поднимается, наушники из телефона выдергивает: музыка собой пространство заполняет, а глаза тэхеновские округляются, во взгляде страх читается, но Чонгук улыбается уверенно. - Танцевать умеешь? - Неа, - Тэхен смеется, но смех больше нервный. - Да давай! Чонгук начинает первым. Тело отвыкло уже от нагрузок, но двигается он плавно, краем глаза замечая, как Тэхен наблюдает с открытым ртом. Он подходит ближе и толкает Тэхена в бок, тот голову назад откидывает - смеется; так искренне, что у Чонгука дыхание сбивается. Он сжимает телефон в руке, а Тэхен тоже танцевать начинает, музыке позволяет себя поглотить. Тишина окончательно разрушена, растоптана тэхеновскими кедами старыми, чонгуковскими черными кроссовками, адреналин на смену страху приходит. Чонгук потерянным себя больше не чувствует, он закрывает глаза, и перед ним - макушка рыжая, плечи острые; открывает - и тоже самое перед собой видит. От этого на душе так хорошо становится, словно он одним целым, наконец, стал, совершенным. Такое в сериалах девчачьих бывает, думает он, но и война раньше была только в фильмах, в книгах, но никак не в жизни, никак не с ним. Со многим смириться теперь сложно, только не с Тэхеном. Обстоятельства друг к другу их привязали, соединили, друг другу подарили. Тэхен на месте вдруг застывает, Чонгук оборачивается и видит рядом с ними военного. Сердце глухо в грудь ударяет и стремительно в пятки падает, но пожилой мужчина опускает оружие. Они пятятся назад, мужчина одобрительно кивает и дает им уйти, документы не проверяет, вопросы не задает. Их дом так рядом, но расстояние до него Чонгуку вдруг кажется таким большим, непреодолимым. Он ждет, что в них выстрелят, что их догонят, но ничего не происходит. Тэхен забегает в подъезд первым, оборачивается и втаскивает Чонгука за собой. Железная дверь громко хлопает, закрываясь, но наверх они не поднимаются. Тэхен на Чонгука в упор смотрит, дышит тяжело, но губы вдруг дрожат и в оскал тянутся, Тэхен так глупо улыбается, что Чонгуку становится смешно. Он зарывает пальцы в выжженные волосы, тянет Тэхена к себе и целует, спиной к холодной стене прижимается, а Тэхен в нее одной ладонью упирается, вторую пряча под чонгуковской футболкой. Куртки расстегнутые шуршат, когда Тэхен языком по венам на шее вверх ведет, Чонгуку странно, но удивительно спокойно. Тэхен холодный, но губы горячие, такой контраст Чонгуку нравится, мурашки по телу разбегаются. Тэхен вдруг на колени встает, Чонгук напрягается. - Не здесь, - от нервов голос чонгуковский хрипит. Рыжий недовольно снизу вверх смотрит, и у Чонгука голова кружится: Тэхен сейчас, да и вообще, на девчонку похож, до боли красивую девчонку. Он рывком его с колен поднимает, по ступенькам, через одну перепрыгивая, Тэхена за руку держит. Квартира темнотой встречает, свет опять отключили, но Чонгук об этом сразу забывает. Прямо с коридора губы тэхеновские кусает, без одежды остаются оба слишком быстро. На полу места много, Тэхен Чонгука собой накрывает, а тот пальцами почти вслепую по его лицу осторожно ведет, запоминает. Для Чонгука это - первый раз, так далеко еще не заходил, но для Тэхена точно не первый, он в этом уверен. Чонгук в спине прогибается, а Тэхен его за живот поддерживает, носом в шею тычется, лижет. У Чонгука мир внутри переворачивается, и пока не ясно до конца - в лучшую ли сторону. Тэхен в себя пришел, этому Чонгук радуется, он даже в темноте теперь видит, что Тэхен красками наполняется снова.