Долгожданная встреча

Очаг коптил в небольшой пещере, которую отшельник обустроил себе под жилище. Горная пыль то и дело копилась на гладком каменном полу. Но место удалось уютным, насколько можно было его приспособить, имея полторы руки. Это было последнее пристанище на границе великой пустыни. Угли остывали в очаге, согревая закопченный чугунный котелок. - Да зачем он дался Гальбаториксу, - проворчала Себастьяна, разливая отвар по щербатым чашкам. – Он болезненный, и не факт, что станет лучше Дурзы когда-нибудь. Да и двум шейдам при дворе не ужиться. Хаммер закурил трубку, придерживая ее оставшимися пальцами правой руки. - Какой главный недостаток есть у шейдов, Баст? - Кроме того, что они больные ублюдки, созданные противоестественным образом? - поморщилась кошка. – Слишком увлекаются схваткой, нестабильны в своей оболочке и мало беспокоятся о своей целостности. Лояльность тоже оставляет желать лучшего, у них голове нет порядка. - чай из трав вышел крепким, но горьким. - Или ты хотел услышать о недостатках шейдов для нас? Созревших сложно убить даже с помощью отряда войнов. - Верно. – улыбнулся Хаммер. – Нечеловеческая сила, скорость и ловкость, высокий потенциал, как у колдунов. Шейды – опасные противники в волшебной дуэли. Но их можно отвлечь, если нападающих несколько. В отличие от большинства темных существ, шейды не выносят присутствия своих ... «сородичей» и никогда не образуют группы. Они стараются даже не пересекать территорию друг друга. - Потому что занимаются грызней между собой больше, чем кем-либо еще. – фыркнула кошка, разминая затекшую лапу. – Они жрут себе подобных, вытягивая из них силы. В каком-то смысле, шейды - каннибалы. Кошка не верила, что отеческие чувства будут сдерживать Дурзу долго, и, привязавшись к его сыну, не жалела тому остаться подле отца. Уже скоро, когда Ипну бы подрос, его могли просто... съесть. Или смертельно ранить в гневе, просто потому что попался под горячую руку. Да и характерами с Дурзой они не сходились. И рано или поздно старый пес мог увидеть в сыне конкурента. - Шейдову энергию в полезное бы русло, - пробормотала кошка. - Вот! – похвалил ее за догадку старик. – И, поверь мне, эта идея приходила в голову Ордену уже давным-давно. Проблема использования шейдов всегда была в том, что они одиночки, и, как инструменты, они тяжелы в применении. – Хаммер разворошил угли в очаге, бросавшие отблески на морщины на его лице. - Но создать шейда проще, чем подобрать подходящего Всадника для дракона, тем более когда драконы вырождаются. Поэтому, даже если Тени слабее, их можно улучшать, и... разводить. Пока не получится то, что тебе нужно. Слабее драконов, но лучше раззаков и прочей нежити. Себастьяна закатила глаза, смахивая тонкий слой пепла со своего платья, больше напоминавшего обмотки. - Шейды бесплотные и бесплодные. Они больше мертвецы, чем живые. Зависли в одном ударе до смерти, и мешают жить другим. Кому придет в голову их разводить? - Что-то мне подсказывает, - улыбнулся старик, бросив короткий взгляд на узкое, грубо прорубленное в стене пещеры окно, - что ты привела сюда доказательство обратного. Не думаю, что Дурза озаботился бы поддержанием потомства без стоящей цели. Не в его духе. - Ипну – это совершенно другое! – такое сравнение, как и то, к чему вел Хаммер, ее искренне возмущало. – Это просто сын ведьмы и ... Мало ли, от кого у ведьм бывают сыновья! От разного, наверняка. Шейды слишком уникальны и случайны, чтобы быть хорошими слугами, кому нужно их несколько. Да и он шейд ни разу. - не забыла добавить главный аргемент кошка. - Как ты сама говоришь, он – это нечто другое. Более устойчивое, развивающееся, как живое существо. И у него есть личность, есть собственная мораль, а значит он может быть преданным и верным слугой. Минимум безумия, максимум искусности.– Хаммер тревожно посмотрел в сторону окна. - Подумай, что ждет страну, если их будет больше. Полный отряд, укомплектованный такими созданиями, обладающими силой и магией шейдов, но лишенных их недостатков. Долгоживущих, и чужеродных всему, кроме их создателя. - Этой займет годы! – отмахнулась Себастьяна. – Гальбаторикс зависим от оставшихся Всадников, магов, раззаков, но разводить шейдов – это уже слишком. Измыслил бы менее безумные пути. - Я не могу утверждать, что не ошибаюсь, но шейдов наверняка можно немного ускорить. Да и деяние великое, согласись, почти божественный замысел. Вывести новый вид чудовищ. Обновленный вид шейда, гибрид, духи из которого нельзя изгнать. - тонкий черный силует подростка, сгорбившегося на камне у входа, выглядел зловеще в надвигающихся сумерках. - И это - Основатель. Себастьяна ненадолго погрузилась в молчание. - Ты сам говоришь, у него есть мораль, Хаммер, у него есть душа.- старику не нравилось, куда клонила кошка, да и по поводу души вопрос был открытым. – Значит мы можем сделать его неопасным, вместо того, чтобы убивать. И он будет на нашей стороне. Не так уж много нас осталось. *** На плоском камне сидел юный полушейд. Покореженные колпачки металлических перчаток, когда-то фиксирующее его чрезмерно твердые когти на хрупких пальцах, стали почему-то узкими. Когти выросли, но руки, их кости, были сильнее, в них появился жесткий каркас. Теперь не надо было беспокоится о том, что коготь зацепиться и обломит ему палец. Тем, что получилось, уже вполне можно было дать сдачи противнику, особенно если их точить. Интересно, как так вышло. Сухожилия пальцев теперь прощупывались гораздо более плотными. Вечер приносил прохладу изможденной сухой земле полупустыни, и горячее солнце погружалось в пески Хадарака, забирая с собой последнее тепло. В его душе было также пусто и холодно. Ипну винил себя в том, что случилось с его матерью. Себя и шейда, но больше себя. И людей. Он видел смерть своей матери, существа, которое любил больше всего на свете. И этими острыми, как кинжалы, когтями, он убил чародея, который разлучил его с ней. И Ипну не было жаль это мага. Как он мог! Он думал о людях лучше до того, как стал сталкиваться с ними. И сам Ипну изменился. Полушейд вытянул узкую ладонь на уровне своего лица, расположив ее ребром. Что-то все-таки изменилось. Тонкие костлявые пальцы с когтями и металлическими колпачками в основании когтей напротив красных глаз. Как они могли нанести такие раны? Уж не разыгралось ли у него воображение в седловине перевала. - Ипну! – полушейд вздрогнул от оклика старика, и злобно оглянулся на него. Лицо подростка, обычно не лишенное хотя бы хрупкой привлекательности, превратилось в бессмысленно-злобную маску, но страшной рожей Хаммерика пугать было бесполезно. – Подойди. Старик не смотрел на его лицо, он смотрел на его вытянутую руку, вернее то, что было ей. Пальцы удлинились и срослись в длинную костяную пластину, наподобие лезвия меча, продолжение его охватывало запястье и основание острого локтя полушейда. Ипну выдохнул, и удивленно уставился на свою руку. Твердый материал когтей растекся, образуя острое лезвие, оно должно было выдержать не только вес полушейда, но и удар о броню, вот что разрубило кольчугу мага. Полушейд неуклюже поднялся с камня, осторожно коснулся рукой-мечом земли, помогая себе спуститься. Сходство с диковинным насекомым только усилилось, ни дать не взять черно-красный богомол с белой маской лица. Зажившие «трещины» на скулах зачесались, надо было следить, чтобы не выколоть себе глаз. - Я не хочу показаться агрессивным, - заметил полушейд, отодвигая окостеневшую руку вбок, цепляясь остриём за худую траву, но послушно ковыляя к бывшему Всаднику по крупным камням, - но я не знаю, как это убрать.