Долгожданная встреча

«Где он? Где мальчишка?» Этими словами он ломал разум Арьи, врывался туда, как обжигающий вихрь, родившийся в безводной пустыне, и вытягивающий из нее все жизненные силы. Дрётнингу уже сама не могла думать ни о чем, кроме мальчишки, мальчишки! , - теперь это слово в ее голове всегда будет произносить голос Дурзы, - мальчишки, которого нужно найти сильнее, чем выбраться. Она звала его жарче смерти из каменного мешка в самом сердце Гиллида, даже не зная, как он мог выглядеть, сама приманивая юного всадника к логову шейда. Только очень он шейду был нужен, как же. - Ты представляешь, какая ты упрямая сука? – холодно поинтересовался терзавший ее шейд. - Я ведь могу забрать тебя без остатка. А могу обратить в подобного мне. Хочешь, чтобы твоя мать отдала приказ пронзить твое сердце, Дрётнингу? А может быть, ты хочешь пожрать ее сама? – любезно поинтересовался старый шейд. – Злости в тебе на это хватит. - Ты не получишь камня! – шейд закатил красные глаза, потирая тонкий белый висок когтистой рукой, как будто от криков Арьи у него начиналась мигрень. Впрочем, Дурза уже получил от Арьи то, что хотел, выскребая ее утомительно гордый и себялюбивый мозг на предмет воспоминаний, и продолжал беседу скорее из вежливости, прислонившись спиной к шершавей кладке ее камеры. - Мне нужен мальчишка, а не камень. Острастки ради шейд взял в руки очередной инструмент, острую палочку для нанесения магических символов на кожу с помощью разрезов. Сплошное искусство таким пользоваться, ведь кожа сморщивается, когда уже плохо держится на теле. Шейд насладился реакцией эльфийки: боится, да, она знает, что это такое. Ну, не в этот раз, но если они еще когда-нибудь встретятся, он готов оказать ей подобную честь, быть разрисованной рукой великого шейда. Посмотрим еще, кому из них шрамы пойдут больше. - Я не знаю, шейд! У нас нет того, что ты ищешь. – Дрётнингу достойно держалась, как лезвие клинка, но предательская, нервная слеза, скользнула по щеке прикованной к жертвеннику эльфийки. - Ты сошел с ума! Нет мальчишки, которого ты ищешь! Но будет новый всадник, и скоро родится дракон! И тебе, как и Гальбаториксу, придет конец. Дурза презрительно опустил нижнюю губу, показав не менее острые нижние зубы: так он отмечал свое разочарование тупостью собеседников, и бросил острый предмет на металлический поддон: он был аккуратен и не любил, когда окровавленные инструменты пачкают стол. Слушать Дрётнингу ему было уж утомительно. Еще и в лицо плюётся, невоспитанная девчонка. - А я уже знаю. – ядовито отозвался шейд, наслаждаясь в последний раз ужасом на лице эльфа, осознавшей, что она таки прокололась под действием ядов и его магии, дав шейду подсказку. – И плевать мне на дракона. – добавил колдун, обходя ее кругом, и этот ответ оглушил Арью сильнее, чем все его заклятья. Дурза обернулся к Арье, рассматривая ее с не менее оскорбительным разочарованием. Красные глаза высокого колдуна отражали свет факелов в тени. Это Арья так смотрела на промоченного тьмой высокого мага, так она имела право смотреть, но никак не безумный шейд – на нее! Как будто он знал что-то, что она никогда не могла понять или почувствовать, и он глядел на нее почти с отеческим снисхождением, вызывавшем даже в измученном и отравленном сердце Арьи Дрётнингу бешеную ненависть к шейду. Большими подробностями эльфийку он не удостоил, посчитав разговор законченным, и покинул ее камеру. По мнению шейда, эльфу королевской крови все равно не понять, что на свете бывают и другие ценности, помимо спящих в скорлупе яиц драконов и даруемой ими власти. *** Когда шейд материализовался в своих покоях, его всё еще передергивало от раздражения и ярости, вызванных надоедливой эльфийкой, но радость бушевала в нем сильнее. След! Он напал на след! Ах, не будь он так измотан, желал бы пуститься в пляс. И как давно Дурза танцевал последний раз? Тогда была еще жива Аварис, значит это было больше шести лет назад. Тогда жена уласкала красноволосого шейда так, что ближе к полуночи он неохотно вышел с ней в центр внутреннего двора - колодца, скрытого от посторонних глаз, и, крепко обхватив ведьму за талию, прошелся с ней пару кругов в винке, легком танце, набиравшем популярность в столице, хвастуя легкостью и плавностью движений, которые шейдам не стоит тратить на глупые танцы. Но в угоду своей фаворитке Дурза был готов делать и не совсем логичные для шейда вещи. От воспоминания по телу прошла мелкая дрожь, как будто изнемогающий от жажды путник вспомнил о воде. Как же он ее желал, раз подчинялся женским прихотям, она его просто с ума сводила, даже невзирая на его собственную одержимость! Радость сменилась привычным тягучим гневом: как много у него отняли эти проклятые твари! Вардены, Стражи. Шейд криво усмехнулся своим мыслям, вспоминая о своих любимых противниках. Многие считают их освободителями и борцами исключительно за правду, справедливость и добро, которых король (и уже император) Гальбаторикс явно недодавал своим подданным. Только вот проблема в том, что доброта и справедливость у варденов – это понятия, которые могут касаться людей, эльфов, драконов, гномов и, скажем, ургалов, хотя последние под вопросом. Но ведьмы и шейды были по определению злыми существами, поэтому справедливость и «жизнь в мире для всех народов» их не касались. И варденов можно было понять, потому что иногда, чтобы поддерживать себя, Дурза колдовал совсем недобрые заклинания с использованием не совсем приятных ингредиентов. С другой стороны, если вардены не осуждали волков за то, что те питаются мясом, так почему можно было осуждать шейда за то, что он охотился раз в год-другой, пусть и на людей? Возможно, шейд – это просто другой вид существ, в который трансмутирует человек, и которому иногда нужно охотиться на бывших соплеменников, чтобы выжить. В конечном счете, волки и овцы когда-то ведь же произошли от одного вида животных. Но всегда проще уничтожить чудовище, которое является опасным хищником, чем признать его право на жизнь. Поэтому даже такой скверный король, как Гальбаторикс, устраивал Дурзу больше, чем вардены. Идеально, конечно, было бы, если ему бы не приходилось бегать по его поручениям, как собака на поводке, но за службу шейд получил доступ к огромнейшей библиотеке магических книг свергнутого Ордена Всадников и в целом неплохой замок, часть которого приходилась на тюремные застенки. Но шейда это даже радовало – гости в Гиллид обычно не стремились. Устраивал его когда-то, пока не стал использовать шейда, как механический инструмент, как собаку на псарне! Он годами думал, что его жену погубили вардены в засаде! Годами! Гонялся за ними, как проклятый, вешал и рвал в клочья. Арью думал располосовать на обмотки, и написать пару ласковых слов ее матери королеве Эллесмеры на коже дочери в отместку за то, что они убили сына шейда. Но Дурза ошибся. В прошлый раз он так ошибался с пленниками почти двадцать лет назад, и скоропостижно женился на своей ошибке. Вполне счастливо, надо сказать. Он ошибся, сильно ошибся, но это можно было исправить. Слишком скоро осудил на смерть невозможно упертую Дрётнингу, нет чтобы ей показать ему этот крошечный момент своих воспоминаний раньше, не пришлось бы ее так истязать. И что бы ей не быть такой упрямой, целее бы была. Сама виновата. Только вот вылечить отравленного им же эльфа шейд уже не сможет: Дурза никогда не был искусен в целительстве, да и никто в Гиллиде не сможет, но поддержать жизнь Арьи до того момента, пока не найдется тот, кто сможет, - это шейду по силам. Пусть явится прекрасный принц, всадник, да кто угодно, и спасет свою остроухую принцессу, а шейд не станет им мешать больше, чем для виду. Разбираться с варденами отныне – дело короля, Дурзу это больше не касается. Он перебрасывает свои фишки на карте Алагейзии на другое поле. Как приятно, когда возвращается интерес к этой утомительной игре в жизнь! Пускай грызутся между собой, а Дурза с удовольствием продолжит искать то, что нужно было ему. То, что у него украли, то в чем лгали, лгали, лгали все его шпионы. Ведь где-то там, на границе сознания измученной и надоевшей ему Дрётнингу, мелькнул тонкий профиль, закутанный в черный плащ и лоскут старой ветоши с плеча оборотня, склонившего седую обоженную голову в поклоне перед белым конем эльфийки на перевале. Себастьяна, духи тебя задери! Вот же проклятущая кошка! Шкуру бы с нее содрать. Не убила, так украла! И духи бесновалась внутри сердца шейда, как будто хотели разорвать его изнутри уже сейчас. Но спустя столько чертовых лет Дурза взял след! Первый сын. Любимый сын. Дурза скривился от боли, сдавившей проклятое сердце. *** Я все равно тебя найду. Что бы с тобой не случилось, даже если на это уйдет остаток моей жизни. Куда бы тебя не спрятали вардены, люди короля, все всадники и драконы этого мира, да хоть бесплотные духи, я призову к ответу их всех. Я тебя найду, даже если придется обойти весь этот мир. Я соберу в своих руках всю доступную мне мудрость и мощь, я отрину жалость и милосердие к моим врагам. Где бы ты ни был, живой или мертвый, так ли это важно для отца?, чудовищный шейд после трансформации или его все еще человечный болезненный мальчишка. Чтобы с тобой не случилось, не важно, как долго это займет. Не важно, сколько жизней придется отнять, я брошу на чашу весов и свою, если будет мало, но я к тебе приду. Дурза замер у зубца крепостной стены, тонкий, но мощный силуэт на фоне робкого рассвета. Первые птицы подавали робкие голоса, но даже им сегодня, видимо, было не по себе. Шейд смотрел на юг, по направлению к пустыне Хадарак, где он начал свой путь уже больше сотни лет назад. Ни у кого на этом свете не могло быть друга вернее, чем старый Дурза, поэтому друзей шейд и не заводил: много хлопот. А все друзья, что у него были, это его жена, да Морзан, с которым они и часа не могли провести вместе, не сцепившись, - были давно мертвы. Жена обещала шейду, что когда их сын подрастет, он тоже станет шейду другом, и Дурза покорно ждал этого счастливого времени, стараясь быть мальчишке отцом, какого бы желал себе самому. Но и сына у него украли эти проклятые твари! А у того, кто приходился шейду сыном, не было хранителя упорнее и страшнее, чем Дурза. И он собирался придти за ним несмотря ни на что.