Долгожданная встреча

Плиты на полу были ужасно холодными и слишком богатыми, от чего ведьма несколько боялась попирать их перепачканными в дорожной грязи сапогами. В королевском дворце всё выглядело слишком дорогим и сложным, и, если бы шейд не выразил четкого желания взять её с собой, Шадия с огромным удовольствием осталась бы в Гиллиде. Там мрачновато, сыровато, далеко не так роскошно, но всё равно в продуваемом всеми ветрами замке на пустоши было уютнее, чем в этом разукрашенном ларчике. Стекло, камень, плитка, мозаика из полудрагоценных камней на полу подобрана с тончайшим вкусом, и всё равно ощущения от пребывания в столице были тревожными и неприятными. Как будто ларчик был хитроумной мышеловкой. Дурза уже начиная с городских ворот находился в привычном настроении «мрачнее грозовой тучи». Столица шейду не нравилась, хотя бывать здесь ему приходилось достаточно часто. Но любви к Урубаену это не добавляло. Конечно, проще гонять шейда с задания на совет и обратно, нежели поднять черную хвостатую задницу из-за драпировки за троном, чтобы хоть раз лично осмотреть свою ненаглядную Алагейзию. Хотя, при здравом размышлении, шейд бы сам согласился трястись в седле на тракте, лишь бы не видеть тушу Шрюкна в воздухе. Не буди лиха, особенно если оно может выжечь несколько деревень одним своих выдохом. Но удовольствия от присутствия здесь шейд не получал никогда, и всегда старался улизнуть из дворца при первой возможности. Унизительный приказ, данный шейду, как небольшое напоминание в письме, бесил колдуна ещё больше. «Взять свою новую подругу с собой». И какая же шишига успела насвистеть в королевские уши, что шейд не просто оставил себе Аварис, а сделал ее своей "подругой", да так скоро? Никто из членов гарнизона ещё не успел бы добраться до столицы, чтобы разболтать про «шлюху Дурзы», которая робко семенила за шейдом по разукрашенным плитам. Нет, торговые караваны – это хуже холеры. Сплетни, слухи, шпионы, и лишние уши, которые руки чешутся подкоротить. И в следующий раз они заплатят не только въездную пошлину, но и за каждый день постоя в городской черте Гиллида, чтобы был стимул побольше торговать и поменьше трепаться. И на выезде из города пара лошадей обязательно падет. У каждого обоза. Дурза толкнул украшенную позолоченной резьбой дверь. Он всегда останавливался в Северном крыле, и эту гостевую комнату держали только для шейда. Красный взгляд нашел ненавистный начищенный бок круглого щита, который висел напротив кровати вместе перекрещенными трофейными топориками и копьями кочевников гиса. Спать напротив этого зеркала он не любил, всё одно что спать с открытой дверью, которую нельзя закрыть, не подав сомнений в своей лояльности. Лояльным подданным совершенно нечего таить от внимательных глаз, даже короткие ласки в постели. Постель в комнате действительно была настолько широкой, что наводила на мысль, что плотник в какой-то момент просто упустил то, что кровать должна быть конечной, и взялся создать деревянное ристалище на пару конных гвардейцев. Или предполагал, что шейду может взбрести в голову завалиться спать, не слезая с седла. Вместе с конём. И свитой, в принципе, на пару оруженосцев места тоже хватит. Шейд прошёл к столу в дальнем конце комнаты, проверяя наличие чернил и бумаги, но заминка за спиной вынудила его оглянуться. Ведьма сиротливо остановилась у порога, с любопытством осматривая убранство покоев. - Мне в комнату для слуг? – любезно поинтересовалась Аварис, не решаясь зайти в господские покои. - Ты ведь не хочешь открывать, что мы, - она коснулась своего рукава, скрывавшего парный браслет, надетый на нее шейдом в ту ночь, когда он пришел предложить себя в мужья. - Тебе сюда. – коготь демонстративно ткнул на левую сторону постели. - А не будет удобнее… - Тебе. Сюда. – пояснил для особенно непонятливых шейд, пройдя прямо в сапогах по роскошному ковру под умоляющим взглядом Аварис. – Спросишь ещё раз – будешь спать на полу. - не то, чтобы он собирался ее отправить на пол, но шейд растряс на брусчатке подъездов к королевскому дворцу последние капли своего терпения. - Ты будешь спать со мной рядом. Спать на одной постели с шейдом – незавидное удовольствие. Какой величины не было бы ложе, Дурза легко загонял женщину на край или в дальний угол, потому что он не просто ворочался, он места себе не находил во сне. Дурза толкался, возился, переворачивался, сминал простыни и покрывала в один комок, выдергивая их из-под женщины, а тычок локтем от сонного шейда при его силе был довольно чувствителен. Ему снились кошмары. Может быть, самые страшные и безумные кошмары на свете, но они не прерывали сна шейда. Венчиком ночных "плясок" становилось пробуждение со сведенными мышцами от того, что шейд подминал ведьму под себя, обнимал ногами и руками и укладывался холодным лбом на плечо. Так он иногда мог успокоиться, согревшись о нее. Шейд не будил ее намерено, но так сам пристрастился к ритуалу совместного сна, что категорически не желал больше оставаться один. Один раз Дурза разругался с женщиной в Гиллиде так жестко, что она не захотела видеть грубияна в постели и ушла спать в свою старую комнату для слуг, примыкавшую к покоям шейда. Это был ее "женский угол" и шейду было запрещено (им же самим, чтобы компенсировать свой дурной и деспотичный нрав) заходить в эту комнату без приглашения. В результате некоторое время она слушала, как острый коготь постукивает по затвору двери ее убежища, а потом шейд и вовсе распахнул дверь, уселся на пороге, не пересекая его, и задремал там, оставшись на минимально допустимом расстоянии от своей женщины. Это была безмолвная демонстрация, что его лишили супружеского ложа, поэтому он будет спать на полу. Аварис, ругаясь, что муж не дает ей спать, разрешила ему войти. Дурза в одно мгновение лаской сорвался с порога, взлетел на ее узкую постель, и, сам оставшись с краю, вжал женщину в стену и уснул мертвым сном. И ещё мог бы шейд проделывать это бесшумно, Аварис бы привыкла. Но обычно сны вырывали из горла шейда хрипы, стоны, приглушенный рык, невнятные ругательства и сипение, за которое она с удовольствием обвинила бы его в привычке похрапывать во сне, с чем Дурза был категорически не согласен. Поэтому, как бы Аварис не льстило внимание хозяина Гиллида, бывшего, в общем, видным мужчиной на её взгляд, и надевшего на нее свадебный браслет, но сна в одном шатре с ним в дороге ей вполне хватало, чтобы она не стремилась к нему в замке. Она была бы вполне довольна, если бы Дурза, как в самом начале ухаживаний, приходил в ее комнату, чтобы получить радости семейного постели, и потом возвращался к себе. Но предложение шейд считал "паршивой пародией, а не семейным ложем, и вообще, кому в голову такое пришло?" Спасало то, что Дурза спал около одного-трёх часов, а иногда не ложился вовсе, продолжая работать в полной темноте, или просто лежал рядом, уставившись в темноту открытыми глазами. Вид у него был пугающий, но хотя бы он не мешал. Была одна надежда, что рано или поздно они приспособятся к друг другу. Либо шейд престанет крутится, как бешенный, либо сон Шадии станет таким крепким, что ее не добудишься тычками. *** Дурза нашёл на прежнем месте свою одежду, в которой обычно спал. Длинная серебристая рубашка и черные тканевые штаны. Он предпочитал ложиться одетым, что бы в крайнем случае поверх этой одежды можно было сразу надеть кольчугу и взяться за меч, который всегда лежал ближе вытянутой руки, и не сверкать при этом голым телом. Конечно же, Дурза не то, чтобы стеснялся, но тело шейда было слишком ненастоящим, чтобы ему хотелось показывать его лишний раз посторонним. Даже если он убьет этого "кого-то" через мгновенье после увиденного. Все-таки неловко. Впрочем, на счастье Шадии, там же нашлась запасная рубашка, которую шейд бросил ведьме, сиротливо сидевшей на уголке кровати. В отличии от Дурзы, женщина стеснялась своей наготы, особенно в его присутствии, хотя шейд не видел ничего предосудительного в том, чтобы женщина спала рядом с мужчиной просто так. В конце концов, это сохраняет тепло. Да и вообще, после того как они стали супругами, стесняться ей было особенно нечего – он уже все видел. И трогал. И чего только там не делал, пока трогал! Но это подождет до Гиллида. - Моя роль декоративная в этот раз? Ты посещаешь советы, а я просто сопровождаю лю... Ответить шейд не успел. - Платье для вас и вашей леди, господин Дурза. – слуга исчез с похвальной быстротой, втиснув в руки Аварис сверток в плотной бумаге. «Леди!» - Дурза презрительно поджал губы. Эту «леди» он нашел в грязной богами забытой деревушке, где она была местной знахаркой и ведьмой. Совершенно недостойное для «леди» занятие, а уж после того, как она стала ложиться под шейда, которого и человеком-то с натяжкой можно назвать, ничего достойного в Аварис не оставалось и в помине*."Леди!", как же. Дурза скрипнул зубами, так и не поняв, от чего это его так взбесило это обращение. Впрочем, его сегодня бесило абсолютно все, даже жена притихла и пережидала бурю, не пытаясь развлечь колдуна во время проезда по городу. Странные расшитые тряпки увлекали Аварис, как сороку. Шейд уныло посмотрел на разворачиваемое перед ним творение портняжей мысли. В Урубаене существовало такое понятие как «светская мода», которое было милосердно заменено в Гиллиде понятием «форма». «Форма» не менялась годами и всегда была практична, чего требовал быт военной крепости и тюрьмы, а «мода» позволяла богатой столице выбрасывать деньги на причудливые тряпки, расшитые кучей поблескивающей ерунды. Также «мода» кормила собой целый штат портняжек, которые обслуживали господ и, при случае, их сопровождение. Дурза в лучшем случае менял свою форму, в которой ему было удобно и привычно, на её чуть более изукрашенный вариант, чтобы явится перед королём в тронный зал и выглядеть оборванцем среди рыцарской свиты (в конце концов, не тряпки придавали шейду влияние), но в этот раз они приехали в столицу в дни Гербовых Торжеств. Гербовые Торжества - недельный праздник, посвященный очередной годовщине становления Гальбаторикса на троне и созданию королевского герба. По улицам гуляли разодетые в пух и прах люди, приезжали циркачи-киены, расхаживающие по натянутым над площадями канатам, торговцы наглели особенно сильно, задирая цены, а в Королевском Дворце давали Гербовой бал. Хуже того, эта традиция недельного безделья просачивалась из Урубаена даже в Гиллид, принимая довольно причудливые формы в крепости, где жили не только солдаты, но и ургалы, лидером племён которых теперь был шейд. В прошлые Торжества Дурза своими глазами видел ургала с выкрашенными золотой краской рогами, что подтвердило его гипотезу о том, что тупое подражание более сильным и богатым народам – это основа их варварской культуры. Словом, время редкой радости и безделья, которое Дурза предпочёл бы пересидеть в библиотеке в Гиллиде, занимаясь изучением тонкого искусства магии, а не торчал бы в столице. Распушать блестящие перья любил Морзан. Шейд же любил тишину и покой, как и положено злому волшебнику. Да, расшитые тряпки его забавляли, таких вещей в пустыне не достанешь. Но после первых лет десяти шейду откровенно надоело менять одежды. Сначала Дурзу радовал контраст его чудовищной внешности и богатого убранства, предназначенного не для исполосованной шрамами зубастой твари, а для благородных и возвышенных, но сама власть утешала шейда гораздо лучше, чем все внешние её проявления. Но Его Величеству захотелось назначить Малый Совет наконец Торжеств, а заодно и любезно намекнуть шейду, что ему в любом случае следует доставлять во дворец обнаруженных магов, даже если их отношения успели стать... сугубо личными. Иначе шейд с чистой совестью оставил бы ведьму в замке, чтобы не бездельничала. Да и не за чем ей вертеть хвостом перед королевскими магами. А оставлять ее с Морзаном рядом - Дурзу начинало тошнить уже от одной мысли, что Аварис поговорит с ним вне присутствия шейда. Аварис между тем развернула вощеную бумагу, уступая вечному любопытству, и разложила на кровати принесенную одежду. Шейд презрительно фыркнул и натянул на себя ночную рубашку. Купаться он собирался утром. - По-моему, они забыли сшить части вместе. – новое мучение было привычно черным с алым рисунком, но рукава почему-то лежали отдельно, да и частей костюмов оказалось слишком много. Выкройка, а не платье. - Всё правильно. Смотри, это просто двухслойное, - женщина очень любила разбираться в тряпках, - вот это длинное внутреннее платье, оно цельное, то, что без рукавов – это надевается сверху, а рукава верхнего нужно надевать отдельно и есть шнурки, которые привязывают их к предплечьям. Я видела похожее на всаднике во внутреннем дворе. - Плевать. – честно заключил шейд и рухнул на кровать. – Просто застегни это все на мне утром так, как надо, женщина. - Какое красивое шитье, - еще раз похвалила "моду" его болтливая жена, располагая наряд на специальной подставке, чтобы он расправился за ночь. - Всполохи, сливающиеся в пламя у сердца, под цвет твоих глаз и волос, и на твоем любимом черном фоне. Бисер, бусины, шелковое шитье. - Которые делают меня сверкающей мишенью на глазах у всех, акцентируя внимание там, где не надо, - Дурза, ворча от раздражения, схватил ее за колени, и красные волосы рассыпались по рубашке Аварис. - Это место меня опустошает, женщина. Держись меня и никуда ни с кем не ходи. Не теряй меня из виду, я подскажу, как и с кем себя вести. - Дурза сменил свой ворчливо-приказной резкий тон на почти умоляющий. - И никуда не уходи. Не бросай меня здесь. - Ты сегодня был довольно груб, но не настолько, чтобы вывести меня из себя, - шейд устало прикрыл глаза, уткнувшись длинным с горизонтальным шрамом носом в ее ладонь. - Я не хочу с тобой расставаться. Если бы все было так просто и зависело только от их обоюдного желания, он бы и не переживал. Они ссорились, и мирились довольно гладко. Но шейд не считал нужным пугать Аварис тем, что их могут просто развести, как зверей по разным загончикам в королевском зверинце, просто потому что он... шейд. Гальбаторикс в своем письме дал шейду понять, что Дурза был поспешен в своих поступках, и воспользовался правом, которого у него не было. Женщина, чувствуя, как Дурза сердится и беспокоится, начала поглаживать ему голову, массируя кожу пальцами, и сама, не замечая того, задремала с шейдом, так и смотревшим в темное витражное окно немигающим красным взглядом. * У Дурзы в глазах короля очень низкий статус. Он не может считаться ровней королевским магам, потому что он не-человек, и любое приравнивание его партнерши к "людям" шейда бесит, потому что это отделяет его самого от жены. Это скверная и болезненная черта его характера. Ему проще считать ее "нелюдью", не со зла, а чтобы просто мыслить их обоих на равных позициях. Ну и эгоизм, конечно. Шейду сложно принять, что более слабый темный маг может быть человеком и получать уважение, а он - нет.