Еще один шанс

      Возвращение в реальность было… резким. Вот я стою на острове, туман рассеивается и оп-па, привет мир, почти родной. По ощущениям это походило на прыжок из прохладной воды на вышку и вызывало резкий диссонанс. Хотелось просто встряхнуться и принять бодрящий душ, а потом выпить большую чашку с крепким, горячим кофе. Но доносившийся звук сражений быстро напомнил о том, где я. И о том, что избавление Ягуры от контроля еще не сделало его союзником или другом, как и его сторонников.       Едва успев продрать глаза, я вперился взглядом в словно бы высеченное из камня лицо, с бледной кожей, на которой яркими росчерками кисти безумного художника выделялись кровавые разводы. В его глазах не было ничего, кроме маниакальной жажды, которую лишь усиливал вид его крупного лба и зачесанных назад волос бледно-серого оттенка. Отчего-то в голове у меня стал достраиваться этот и так отвратительный образ - вместо алой внутренней поверхности воротника характерного плаща я видел бутылочный цвет сукна и характерными петлицами, а голова «спряталась» под фуражкой с кокардой, окаймленной дубовыми листьями, серебристым плетеным шнуром и такого же цвета орлом на тулье, сидящим на эмблеме Третьего Рейха...       Я не успел заорать от неожиданности, как тело само, следуя вбитым долгими и многочисленными тренировками рефлексам, отреагировало, откатившись в сторону, а затем кувырком назад поставив меня на ноги. Этот почти вылитый нацист все это время оставался неподвижным, закинув характерную трехлезвийную косу на плечо, лишь процедил хрипло:       — Проснулся, уебок, наконец-то! А то резать твою тщедушную тушу слишком скучно и просто, а Джашин такое не любит.       — Значит, ты, должно быть, Хидан, - я попробовал потянуть время, чтобы сориентироваться в обстановке.       — О, мелкий еблан вообразил себя самым хитрожопым мудилой? Думаешь, ушлепок, что сможешь сыграть на моем самолюбии и дождаться охрану из своих тупых приятелей? - рассмеялся фанатик. - Да я и так скажу — твои ебучие дружки заняты моими хуевыми напарниками. Надеюсь, те ублюдки не сразу их прикончат, и я успею поиграться всласть.       — А не слишком ли ты высокого мнения о себе?       — А ты попробуй меня убить, хреносос малолетний! Может быть, я даже позволю тебе нанести один удар.       Отпрыгнув еще на пару шагов назад, чтобы увеличить шансы уклониться от привязанной к владельцу косы, которую тот так и не снял с плеча, я рубанул по нему двумя Клинками Ветра, попутно осматриваясь вокруг, отмечая массу оттенков алого на сером и буром. Резня и без визита Акацук была не самой слабой, а теперь... кажется, только Забуза, скрестивший клинки с Кисаме - оба скалились то ли от бешенства, то ли от злобы, словно истовые звери, сияя заточенными улыбками — будет рад тому, что наемникам почти не придется платить за эту битву, ибо мало кто уцелел после боя с Туманом, да и Акацуки, судя по всему, не отказали себе в удовольствии пустить кровь.       Ну, и некоторые из них точно, потому как будто бы вырезанный из мрамора искусным мастером-скульптором, холодно-молчаливый (мечта массы девушек, как пить дать) Итачи Учиха вновь схватился с Джирайей, пытавшимся насадить его на свои волосяные пики, в то время как Мей Теруми жгла, во всех смыслах, с отвратительной харей в халате, которая не могла быть никем другим, кроме Какузу. С-сука, а на меня оставили самого отбитого и едва ли не самого опасного утырка! Да как его вообще умудрились упустить?!       Психопат-сквернослов лишь широко оскалился, когда его одеяние было разорвано моей техникой, впившейся в его тело. Черная ткань стала намокать и чернеть еще больше от крови, хлынувшей из ран, которые, однако, довольно быстро стали залечиваться, словно повреждения на одном жидком творении Скайнета в знаменитом фильме. У Хидана едва ли не закатились глаза от удовольствия, однако он почти сразу бросился вперед, ухватившись за металлический трос и начиная вращать и крутить свое оружие под немыслимыми углами.       — Теперь моя очередь, пиздюк желторотый! Перестань убегать, иначе я разозлюсь и засуну тебе в жопу твое же оружие, а после вырву язык и выпью глаза!       — Да я тоже не пальцем деланный, - усмехнулся я, когда мои глаза стали двумя вертикальными полосками, а усы обострились еще больше, демонстрируя знающим людям активацию режима мудреца.       Хидан был прав, я действительно тянул время. Но не для того, о чем он думал, а чтобы использовать мой козырь. Сейчас у меня был отличный шанс покончить с одним из «плащей», чьи слабости я знал, пока его напарники заняты джонинами. Он сам не из тех, кто любит хитрить или убегать, вот только «уровень сложности» подкачал. Но в жизни ничто не бывает идеальным. Плюс Акацукам я нужен живым, так что наносить смертельные приемы он не станет при всем желании. Ну или хотя бы партнеры его остановят... наверное... я надеюсь.       — Не знаю, что это за хуйня с твоими зеньками упырьскими, но уловки тебе не помогут, гандон деревенский! - Хидан рванул вперед как торпеда, когда я гордым орлом воспарил над косой, пропуская ее под любимой, пусть и не совсем своей, тушкой. Но я ее берегу как родную, уже успел привыкнуть.       Пролетев немного вперед, я кувыркнулся так, чтобы врезать фанатику пяткой по затылку, однако тот едва не обернул прием против меня, попытавшись обвить конечность частью своего металлического шнура. В итоге атака завершилась уклонением в сторону; едва коснувшись стопами земли, я плюнул в еще разворачивающегося противника Огненным Шаром, а затем призвал двух клонов. Вместе с одним из них мы продолжили обстреливать огнем взорвавшегося сплошным потоком мата Хидана, на котором вспыхнул его плащ, в то время как второй ринулся в ближний бой, намереваясь попытаться оторвать хотя бы одну конечность бессмертного.       Позади что-то оглушительно взорвалось, затрещало дерево, в спину врезались отголоски ударной волны; краем глаза я заметил, как за спиной побледневшей Мей Теруми буквально исчезла в волне пламени часть лесного массива. Кажется, многосердечник взбесился, раз решил уже сейчас использовать одну из разрушительнейших техник! Впрочем, вскоре этот пылающий бедлам накрыл высокий вал воды, который, кажется, породил из своей пасти Кисаме, оседлавший волну и преследующий Забузу, решившего не вставать на пути стихии.       — Долбанный засранец, хочешь скормить меня своему хвостатому в жареном виде?! Хуй тебе, выблядок малолетний, я сам тебя сожру с потрохами! - атака клона оказалась безуспешной, Хидан разрубил его одним ударом косы, после чего бросился в атаку, игнорируя атаки второго клона, прямо на меня.       — Парень, да у тебя язык длиннее члена. Видимо, пользуешься чаще, - пока клон отвлекал Хидана, я сформировал расенган из чакры мудреца.       — Если убьешь джинчурики, я тебе укорочу и то, и другое, Хидан - прокоментировал противник легендарного мечника. - А если потом пришью, то поменяю местами!       — Сучара, сосни хуец как леденец, - огрызнулся Хидан.       — Меня не интересуют сладости или удовольствия, только деньги.       Ругань и злоба не мешали последователю Джашина крутить по своему желанию болтающуюся на шнуре косу, которая, явно благодаря многократному использованию, практически не задевала детали окружения и все время норовила зацепиться за меня самого, причем не столько за одежду, сколько за живую плоть. Вновь коса просвистела у меня над головой, когда я «прокатился» вперед, наступая на часть шнура и придавливая его к земле, после чего ударил, целясь Хидану в шею, дабы оторвать голову, после чего я бы имел возможность спалить его к черту (посмотрим, как вы бы его реанимировать без Эдо Тенсей стали, укурки, учитывая, что оба шиноби, использующие эту технику, «вне зоны доступа»).       Увы, противник был настолько же гибким и проворным, насколько и матершинником, а потому все, чего я добился, это огромного кратера на его торсе, который он сместил в сторону. Рана пробороздила его от верхней части ребер вплоть до кишечника, фонтанчики крови и прочих выделений не окатили меня с ног до головы лишь чудом. Нога, стоящая на шнуре, перестала быть опорной, и фанатик сумел выдернуть «привязь», едва не опрокинув меня на одно из меньших лезвий его орудия пыток.       — Хватит возится с джинчурики, Хидан! Тупоголовый придурок, тебе же сказали схватить их, пока оба были в отключке! - взревел Какузу, пытавшийся поймать в сферу техники ветра Мей Теруми, его одежда так же превратилась в ошметки, даром что заметных ран не было. Лучше всех смотрелся Итачи, со своими черными ногтями и личиком патентованного красавчика, чуть искаженного от усилий, который применял мастер гендзюцу в бою с Джирайей, да и у него халат покрылся подпалинами и дырками. Судя по блеску ткани, его «облевали» горючим маслом.       — Сгинь в туман, пока я не закрыл твой выебанный хлебальник, не учи меня, как приносить жертвы Джашину! А то следующим мудилой, которого я грохну, будет старый хрен, что достал меня давным-давно! - Хидан ярился все больше и больше и будто бы в такт своей ярости все быстрее и быстрее атаковал своей косой смерти.       — Видишь, с каким тупицей приходится работать, - практически пожаловался Какузу, атакуя своей волосней. - А я ведь говорил…       — Иди в жопу, импотент хренов!       Во время очередного финта косой на привязи я попробовал разрубить ребром ладони металлический трос, который Хидан цеплял к своему поясу, но не преуспел в этом, даже наоборот, едва не повредил себе руку. Рана была бы совсем незначительной, но тут каждая капля крови может стоит жизни с таким уродом, который разочарованной рванул трос назад и перехватил косу за рукоять:       — Курва блондинистая, смирись с судьбой, уготованной тебе Джашином и сдохни в муках!       Хидан бросился вперед, ударил косой по земле, развернутой лезвиями к себе, отчего его тело подлетело вверх, а он сам едва не насадил себя на свое же орудие, после чего в воздухе, перехватив ее, собирался размашистым выпадом вскрыть мне грудь. Однако, усиленный еще действующим режимом мудреца, я без проблем прошел ниже области удара, после чего вдавил левый кулак в живот, а правым ударяя точно в подбородок. Рука прошла через кожу и мышцы, достигла кишечника, разминулась в паре сантиметров с позвоночником, а после вышла из его спины, в то время как кости черепа с характерным хрустом раздробились под действием удара, а голова свернулась набок, дополнительно ломая шею.       Упершись в грудь коленом, я оттолкнул обмякшее тело противника, которое, словно кукла, лишенная веревочек кукловода, отлетело в сторону, практически рухнув на тело не пришедшего в себя Ягуры. Однако не успел я подготовить огненную технику, как фанатик истерично заржал и вскочил на ноги, словно бы ничего и не было, и прямо на глазах вернул голову в нормальное положение, а затем ладонью зачерпнул жижу, натекшую из его внутренностей в стягивающейся на глазах дыре в животе.       — Дегенерат коноховский, думаешь, что можешь убить меня, а?! Хуй в очко засунь, имбецил сопливый! Ты даже не заметил, как подарил мне свою кровь...       Я почти машинально посмотрел на свои руки, защищенные перчатками, вымазанные в ихоре, однако не смог разглядеть, была ли пробита защита и получил ли я рану. И это едва не стоило жизни, когда психопат почти одним прыжком приблизился ко мне на расстояние удара, занося инструмент смерти над головой.       — Жаль, что ты нужен живым, говножор недобитый, - усмехнулся маньяк Джашина. - Но Какузу не будет сильно обижаться, если я отрежу тебе пару конечностей, чтобы меньше трепыхался.       Он рубанул своей косой, под которую я успел подставить лишь свою руку. Обожгло в районе середины предплечья, в плечо и верхнюю часть груди словно бы впились два раскаленных прута, а лицо фанатика расчертил широченный оскал эйфории и предвкушения от грядущего ритуала, в котором он сможет всласть поиграться; он попытался вытащить косу, однако я перехватил ее свободной рукой. Хидан рванул рукоять раз, другой, но безуспешно - на месте моего хвата по рукояти уже пошли трещины, что заставило Акацуки еще пуще взбеситься:       — Отпусти, хуесос ебанный зоофилами! Я ком-гхаркх! - он подавился на середине фразы, когда в затылок ему с размаху врезалось оружие Ягуры, начавшего приходить в себя еще перед атакой психа. Кажется, он даже прикусил, или даже вовсе откусил, язык, судя по потоку крови, брызнувшему из-за стиснутых мертвой хваткой над фиолетовым куском плоти зубов. Противник под воздействием атаки шагнул вперед и даже выпустил косу из рук, что позволило мне безбоязненно выдернуть ее из ран и, перерубив трос почти у самого навершия рукояти, переломить пополам и отбросить ставшие бесполезными обломки.       Грудь и рука горели, но еще сильнее пылала жажда крови в моей груди. Пока быстро пришедший в себя поклонник Джашина, плюясь кровью на каждом слове, пытался добраться до пошатывающегося Мизукаге, еще не низложенного, я прыгнул на него сбоку, сбивая на землю в полете и начиная молотить по каждому участку тела, который попадался на глаза. Трещали кости, сминалась плоть, тело горело от боли и напряжения; лицо Хидана превратилось в окровавленный кусок плоти, из которого торчали обломки костей. Я сильно торопился, а потому даже расенган создавал двумя руками, больше, чем привычный объем убийственного шара.       Голова Акацуки еще не успела восстановиться, когда он принялся атаковать меня в ответ. Поначалу он слепо бил по сторонам, но затем, когда я занес расенган над его головой, что-то длинное и твердое впилось мне в живот. Атака оказалась столь сильно и неожиданной, что сбила прицел, и вместо уничтожения его головы я лишь отделил ее от тела. Превозмогая боль, я оторвал его левую руку от тела, в которой он сжимал выдвижное копье, после чего намеревался уничтожить торс, когда сквозь бешеное барабанное звучание пульса в ушах просочился предупреждающий окрик, за которым в спину врезался пылающий сгусток, принесший боль и накрывший пространство волной жгучего пламени.       В мыслях пронеслось «Аврам, вытаскивай! Сейчас!». Пламя окутывало плотным покровом тело, когда что-то рвануло меня в неизвестность, протащило во тьму, а после выплюнуло прямо на землю, пустив по измученному телу новую порцию вспышек боли, пока я катался из стороны в сторону, пытаясь вздохнуть.

***

      Рывок в районе живота, в глазах помутнело, звуки смазались. А после меня утянуло во тьму, из которой я вывалился через некоторое время практически под лапы старого лиса, сидящего за низеньким столиком в окружении бумаг. Реакция старика была мгновенной. Вопреки своим заверениям об умении сражаться исключительно с цифрами, лис в доли секунды, едва лишь загорелись стопки каких-то бумаг, сложил печати, заставляя пламя погаснуть и заорал, несвойственной ему манере.       — Ирьенинов в мой кабинет, живо!       — Есть! Дежурный отряд прибудет через пять минут, согласно регламенту, - раздалось откуда-то снаружи. Точнее определить было из-за ухудшающегося состояния.       — Пять минут? Да за пять минут он и помереть может! Или кровью истечь! А кто мне таки стол оплатит?! Может, ви, младший помощник? Или хотите оправдываться перед госпожой, почему ее планы отправились в утиль?! Ви мне только намекните, а я уж-то расстараюсь для сородича, устрою встречу!       — Никак нет, староста!       — Шобы они притащили свои задницы через две минуты или я вам покажу армейскую дисциплину и штрафные вычеты за каждую секунду опоздания! Если таки госпожа не станет требовать шкур тех кретинов, что подтерлись ее желаниями из-за тупого регламента! И вытаскивать вас из того ануса, в который ви сами упорно хотите залезть, не буду... Но мы все прекрасно знаем, шо она таки потребует! А вам, молодой человек урок, который ви точно не забудете. И вообще, я таки решительно не понимаю, шо ви так долго тянули с побегом? Строили из себя хероя, прости Господи? Уж кто-кто, а ви должны понимать, как важно непосредственное выживание... уж если себя не жалко, так пожалейте меня, бедного старика — за компанию же на ковер к госпоже пойду, и нас сожрут натурально, без соуса или масла! Живьем! - обрушился на меня с гневной тирадой Аврам, однако в голосе я не ощущал упрека, скорее толику страха. - Ну хоть будет время вбить мозги в этот крошечный корнеплод, шо ви называете своим мозгом. Впрочем, сам кругом виноват. Переоценил я вас, решил, шо мне достался не залетный поц, а хотя бы самостоятельная личность, способная осознавать свои поступки. Поверил в лучшее, понадеялся на опыт в изучении людей, а это архипреступно, как всегда говаривала мне мама. Эх, видимо, не то ми вам качали. Совсем не то, да.       — Даже возразить нечего, - говорить было тяжело, болело решительно все, как снаружи, так и внутри. А я чувствовал себя недожаренной отбивной нежели живым человеком. Поэтому неудивительно, что вместо смеха из меня вылетел какой-то хрип умирающего зверя. Слова приходилось выдавливать, как воздух из кузнечных мехов - Вы правы…я…увлекся… переоценил себя… думал… смогу… режим… поможет… испепелю… Хидана.       — Ой-вей, госпожа, за какие-такие проступки вы достались подобному кретину?- устало, совсем по старчески, вздохнул Аврам. - А ми таки ведь в вас столько сил вложили. Пытались хоть каплю интеллекта оставить в пустом котелке. И шо? Поцик взял и сдулся, как МММ в девяносто четвертом!

***

      Все то время, пока я пребывал в Кицунеоке, окруженный заботой и нравоучениями лисов - то еще мозголомное времечко вышло, но я заслужил, без вопросов (хотя некий теплый огонек внутри настойчиво шептал, что сделано было практически не зря, ведь я имел все шансы уничтожить одного из Акацуки) — «реальный мир» не стоял на месте. Аврам успел организовать не только мое спасение, но и послать весточку Джирайе и Ко, успокаивая их — мол, пацан получил сильно, но жить будет, и даже скоро сам пойдет и кушать начнет не из трубочки (последнее было шуткой, но обидной для меня). Много шиноби Киригакуре из сторонников подконтрольного Ягуры погибли, а сам Мизукаге, освободившийся от контроля Обито, попал в плен — когда нас накрыло техникой Какузу, тот умудрился вытащить пострадавшего джинчурики и дать деру, а вместе с ним и остальные Акацуки. Выжил ли Хидан — неизвестно, но большая часть меня склонялась к тому, что скорее да. Этот уебок, да при помощи «пятисердечника» и не такое смог бы.       Лишенные руководства, впечатленные силой «заговорщиков», уставшие от кровавых будней, население Скрытого Тумана и его шиноби, путем долгих переговоров, на которых вскрылся еще одни талант Мей Теруми, приняли смену власти и признали эту выдающуюся женщину в качестве следующей Мизукаге. Конечно, не все пошли на уступки, поэтому сторонники перемен и даже лично Забуза приняли соответствующие меры, окрашенные во все оттенки алого. Кстати, что касается владельца «рельсы» и успешного бизнесмена — не то чтобы ему выбили прощение грехов и преступной жизни, но, скажем так, его вклад в улучшение жизни селения был оценен. Так что если он предложит еще и выгодные торговые соглашения, то спустя какое-то время точно получит прощение и восстановит свой прежний статус.       Официально ни меня, ни Джирайи там - в боях за освобождение - не было, равно как и инструкторов из Конохи. Наемников уцелело мало, а заплатили им столько, что они не видели никого, кто хотя бы отдаленно был похож на выходца из Листа. В тоже время мы - одна из великих деревень - первыми приветствовали случившиеся изменения и «спешили» (то есть на официальном уровне) заключить соглашение, которое я называл «договором о мире и сотрудничестве». Конкуренция никуда не девалась, но не воевать друг с другом обе стороны обязались. Мой скромный вклад так же не был забыт, по словам наставников мне полагалась некая награда и подарок за вклад в победу «сил добра».       В общем, плюсов по итогу вроде бы и много, но минусы такие жирные, что обидно. Дело не только в потере хвостатого и его носителя, которому сумели открыть глаза и вернуть свободу действий, сколько в чувствительной оплеухе, едва не стоившей мне жизни. Я все время, пока валялся на кровати и глотал отвратительные снадобья, думал, как сильно и витиевато меня обматерит Курама за такой, по сути, провал, а также потихоньку приходил к выводу, что вечно с Джирайей работать не получится, а один в поле вообще не воин. То есть мне нужна была своя собственная команда, с которой хоть на Акацук (тот же Пейн многим глаз на жопу натянет), хоть на условных Мадару и Кагую можно выходить с шансами на победу. Время еще есть, пусть и мало, но то были мысли, а толковый план складываться не желал.       Впрочем, некоторые предположения имелись. Поддержка биджу это хорошо и прекрасно, но делать их основной команды Наруто это тоже самое, что ребенку сказать о куче сладостей в холодильнике и уйти на пару часиков из дома. Нет, костяком должны стать «простые» шиноби. И конечно же первыми в списке идут коноховцы. Шаринган мне пригодится в любом случае. Да и если Сакура с Саске хоть приблизятся к тому, что показывали в каноне, то они станут мощным подспорьем. Ли? Пожалуй, да, надо присмотреться внимательнее, главное забыть о том кошмарном костюме. В каноне парень стал очень мощным рукопашником, да и человек неплохой, пусть и не без тараканов в голове. Неджи? Ну, если из него выбить всю дурь по поводу судьбы, то однозначно да. Возможно, даже удастся избежать его гибели. Хотя и Хината показывает хорошие результаты, но какой парень хочет рисковать любимой девушкой, которая все еще продолжает теряться в твоем присутствии? Покажите мне этого мудилу, чтобы я мог ему высказаться от души да по яйцам.       Время текло, тело постепенно шло на поправку и все меньше времени оставалось на пространные рассуждения. Чем лучше становилось мое состояние, тем больше нагрузки мне доставалось от еврея в лисьей шкуре. Старик будто сорвался с цепи и заставлял меня не только корпеть над горами книг, а еще и всевозможных учителей притаскивал. Математика, история, логика, философия… да я студентом меньше учил! Но приходилось терпеть и поглощать знания, про себя ругая старческую причуду (хоть убить не пытается, как Забуза). И тем желаннее была воспринята весть, что мое состояние признано удовлетворительным для передачи в руки Джирайи. От которого, мне, кстати досталось, как и от Забузы, да так, что я задумался над возвращением в больничную койку. Но это уже другая история.       Смена власти в Киригакуре словно бы подвела черту под продолжительным, и не очень - смотря с какой стороны смотреть - периодом моей жизни. Изменений и событий случилось столько, что разум остро ощущал необходимость остановиться, подумать, принять меры. В какой-то степени Джирайя думал так же, а потому, стоило мне выздороветь настолько, что я мог сам не только ходить, но и прыгать, бегать (проще говоря, стал готовым к дальним путешествиям), как мы, распрощавшись с союзниками-туманниками, отправились снова в путь, но не в новые, для меня уж точно, земли, а в родную Коноху. Нужно было сделать обстоятельный доклад о революции, нападениях Акацуки, личностях налетчиков, их силах и слабостях... дел много, пользы тоже, но самое главное — я возвращался домой.       Мы не стеснялись пользоваться преимуществами торговцев, присаживаясь к тем в повозки или пристраиваясь к караванам, сберегая силы, собирая слухи (Джирайя учил меня отделять правдивые сведения от раздутых фантазий) и значительно ускоряя путь домой. И все равно прошло слишком много времени, прежде чем мы оказались в родном лесу вокруг Конохи и нам встретились шиноби селения, что, к притворному возмущению, куда чаще узнавали меня, чем санина.       Коноха шумела, как и прежде: улицы были полны народа, следов разрушений, оставленных после экзамена на чунина, стало намного меньше. Мне показалось, что увеличилось число магазинчиков, а те, что были и раньше, расширили свои торговые площади. Да и людей явно из других мест, о чем говорил стиль одежды и даже степень загара, также прибавилось. Стоя чуть в стороне от этого «великолепия» и наблюдая за происходящим в самый разгар дня, я чувствовал удовлетворение от изменений, которые привнесла политика Цунаде и всего ее чиновничьего аппарата.       Хотелось быть сразу и везде. Тем более, что я мог это себе позволить. Было интересно осмотреть как изменились и изменились ли места «боевой» славы прежнего владельца. Я бы с удовольствием прогулялся по местным рынкам, поздоровался бы с некоторыми продавцами, с частью из которых установились достаточно дружелюбные отношения и пятипроцентная скидка. А потом наготовить вкусняшек. Хорошо было бы просто посидеть в местном парке, в тени деревьев. И конечно же, мне не терпелось навестить добряка Теучи с дочерью в «лучшей лапшичной на свете», по версии Узумаки, заодно и подкрепиться с дороги горячим раменом. Вот только мешал этому один старик-извращенец с акульим оскалом, держащий меня за плечо стальной хваткой.        Под его «чутким руководством», мы добрались до особняка с «городской администрацией», где, словно ужаленные в одно место, носились утомленные чинуши с кипами бумаг, свитков и прочей лабудой. Очередей не было, и не потому, что просителей/подавателей заданий не было, совсем наоборот. Кажется, прошло едва ли чуть больше полугода с момента, как мы с Джирайей отправились в долгое путешествие, принесшее огромную массу впечатлений, знаний, откровений и травм, а здесь все разительно поменялось! Нет, интерьеры прежние, столы и «стойки» те же самые, но уровень обслуживания резко возрос — каждого «клиента» встречали пусть и с наклеенной, но широкой улыбкой, обстоятельно расспрашивали, шустро все переносили на бумагу, причем мне показалось, что заполнялись не чистые листы, а едва ли не общие шаблоны-бланки!       Бюрократическая братия выглядела уставшей, но в тоже время довольной проделываемой работой, и вся эта суета, когда я попробовал отделиться от мельтешения униформы и перемещений клиентов, оказалась едва ли не тщательно выверенной, работая словно отлаженный механизм. Неужели помимо врачевательских талантов Цунаде оказалась прирожденным управленцем? Хотя нет, вспоминая краткие минуты нашего общения, я скорее предположу, что это дело рук Шизуне.       Спустя некоторое количество коридоров и лестниц, наш дуэт оказался перед пятой, у которой пристроили добротный стол для работника-секретаря, занимаемого отнюдь не упомянутой барышней, которая «контролировала» действия Цунаде. Записываться на прием не понадобилось — я подумал, что о нашем появлении еще в лесу было доложено «патрульными» АНБУшниками или кто-то там границы селения охраняет, так что нас пропустили внутрь без вопросов. Обстановка и внутри кабинета каге поменялась — исчезли прежние атрибуты, оставшиеся после Хирузена, все стало более холодно-официальной... не изменились лишь колонны бумаг, устало-настойчивая Шизуне, не менее уставшая, но куда более злая Цунаде. И кажется, что мы попали в не самое удачное для доклада время...       — Джирайя, Наруто, рада вас видеть, - Цунаде не столько улыбнулась, сколько оскалилась, да аж так что у меня сжалось то, что так ценит любой мужчина.       — Действительно рада? - а вот Джирйю интуиция подвела или он до сих пор верил, что штормовой фронт пройдет стороной.       — Ну конечно, - натянуто улыбнулась одна из легендарной тройки и в лучших традициях райкаге и Забузы разделила стол на две части одним ударом. - Знаешь, старый кретин со спермотоксикозом, как надоело орать на стенку, представляя что это два неких дегенерата из Конохи?! Догадаешься, кого я подразумеваю, козлина извращенная?!       — Д-да что я сделал не так?! - выпал в осадок Джи, подаваясь задом назад, однако, кажется, пресловутый секретарь чем-то подпер дверь с той стороны, и ее никак нельзя было сдвинуть. Только выламывать, а это чревато. Да и куда мы сбежим-то от притаившихся АНБУшников? Они явно будут не против задержать нас для экзекуции, не все же им одним слушать недовольство Пятой.       — Ты заверял меня, что инструктора понадобятся лишь для того, чтобы наемников обучили быстрому и четкому следованию плану по максимально бескровной смене режима. Что вы вместе с этим мясником Забузой и Мей Теруми сможете разобраться с Ягурой и его сторонниками. А вместо этого вы устроили полномасштабное сражение, в которое вмешались Акацуки! - прогремела артиллерийской канонадой глава Конохи, поднявшись на ногу и упершись ладонями в столешницу. От ее голоса, кажется, что-то антропоморфное на потолке вздрогнуло, а Шизуне вообще отшатнулась, пока не врезалась спиной в шкаф.       — Мы не ожидали... - робкая попытка Джирайи возразить была уничтожена едва ли не в зародыше.       — Ты обязан знать и ждать, как никто другой! И в результате мы едва не потеряли обоих джинчурики! Ягуру выкрали Акацуки, а этот малолетний болван, уверовавший в свои силы, едва сам не погиб, пока пытался убить одного из них!       У меня была масса времени обдумать свое поведение, и вкупе с памятью о прошлом я просто молчал, стараясь лишь выдержать пристальный взгляд Цунаде. Эта мадам с выдающимися достоинствами явно ожидала малейшего повода к продолжению разноса, но я ей такого давать не собирался.