Дополнения к истории о гиллидском шейде

- Вот объясни мне, глупой женщине, как это одеяло не проваливается сквозь тебя, если вот «шейд, как представитель мира духов, способен свободно перемещаться сквозь материальные предметы и не может с ними взаимодействовать напрямую»? – Шадия, обернувшись покрывалом, сидела у изголовья кровати с треклятой «энциклопедией неживых и призрачных существ Алагейзии и граничащих с ней земель» на коленях. Перебрал накопившиеся книги на свою голову. Шейд пробурчал что-то неразборчивое и отвернулся. Конечно, ей не мешало бы получить больше теоретических сведений о его типе, но быть подопытным экземпляром было неприятно. И не в постели же. - Ну, Дурза, это же страсть как интересно, - женщина осторожно попыталась перевернуть его с боку на спину, чтобы продолжить разговор. Обычно Дурза, находясь в хорошем расположении духа, позволял упросить себя рассказать что-нибудь интересное. - «А также шейд обладает сверхъестественной силой, владеет черной магией и искусством призывов духов…» - процитировал Дурза, повернувшись к ней и одной рукой придавив женщину к кровати, – «… и обычно настроен крайне агрессивно по отношению к людям. Молодым волшебникам настоятельно рекомендуется избегать контакта с этими существами». - Звучит впечатляюще, - восхитилась Шадия, рассматривая покачивающие у ее лица кончики длинных волос шейда, имевших необыкновенно насыщенный красный оттенок. Они были столь ярки, что придавали его и так бледной коже нездоровую, почти трупную белизну. – А про неземное очарование багровых глаз там ничего нет? - Вкус автора не был так необратимо испорчен воздействием темных искусств, в отличие от твоего, моя милая, - оскалился в улыбке шейд. - Ну, а всё-таки, как у тебя так получается? Я чувствую твой вес, хоть он и меньше, чем положено при твоей комплекции, мне кажется. Я чувствую кожу, пусть она сухая и немного жесткая, а волосы от нее отличаются. Ты даже теплее, чем комната, где мы находимся. – Шадия, все еще удерживаемая Дурзой, осторожно коснулась его запястья. – Я ощущаю тебя как материальное. Дурза вздохнул с выражением смирения с неизбежным, выпустил ее. Просто так отвязаться от исследовательского интереса не удавалось, а значит шейда об этом спросят и завтра. А потом послезавтра. И после-послезавтра. И после-после-послезавтра. И когда он снова будет в хорошем настроении. И потом еще раз, когда ему будет не до этого. - Надеюсь, ты не планируешь инициировать создание другого шейда, чтобы выболтать ему мои секреты, правда? - Только если естественным путем, - женщина смущенно и мечтательно улыбнулась. Шейд слегка призадумался над тем, где в этой фразе искать подкол. Наконец сообразив, что речь идет о таком давно забытом им предмете, как продолжение его же рода, Дурза постарался вложить в последующую фразу как можно больше твердости и угрозы, чтобы больше не слышать намеков на эту тему. - Думать об этом забудь. Я не хочу иметь детей. Ни от кого. Никогда. - Шадия даже немного отшатнулась от него, вжавшись в спинку кровати. Пожалуй, шейд малость переборщил, но главную мысль он до нее донес верно. Разговаривать о детях и возможности их заводить было еще неприятнее, чем разговаривать о том, каково быть Тенью, поэтому из двух зол Дурза выбрал меньшее. Шейд вздохнул, и, как бы извиняясь за резкость, притянул к себе Шадию, расположив ее возле себя, чтобы ей было слышно, даже если он будет говорить совсем тихо. Вообще, когда Дурза впервые столкнулся с необходимостью рассказать что-то о себе Шадии, которой уже кое-как доверял, то он решил попробовать не «рассказать», а «показать» ей свои воспоминания. Это сильно экономило бы время, и лишних ушей было бы меньше. Отдавал же он ей приказы мысленно. Но вторжение не просто воли шейда, а его собственной памяти в ее мозг оказалось для женщины тяжелой пыткой. Когда ее прекратило трясти после этой пробы, она говорила, что это было похоже на сажание на кол только не снизу, а через затылочное отверстие. Дурза взял на вооружение красочно описанный эффект, но с Шадией к этим попыткам больше не возвращался. - Если говорить о самых общих, начальных характеристиках, то книга не лжет. Когда шейд появляется на свет, его тело представляет собой почти нематериальную дымку, в которой сплетаются остатки плоти вместилища и очертания вселившихся сущностей. После наступает процесс формирования образа, который соответствует уже не человеку, а собственно шейду. Ты же не думаешь, что у моего предшественника был такой… Неординарный цвет волос и глаз, и такое количество шрамов странной формы, правда? – глаза шейда хитро прищурились. К юноше, тело которого было субстратом, из которого строил себя Дурза, он едва ли испытывал толику жалости. Глупый мальчик мог умереть очень много раз и до момента, когда дорос до того, чтобы заложить основу Дурзы. - Название «Тень» вполне точно характеризует первые моменты существования шейда, если, конечно, он не рождается в условиях, когда что-то сильно прикрепляет его к чему-то материальному, будь то тело или просто предмет. В этом случае есть вероятность превращения появившейся сущности в банальное Проклятие, ущербного духа, имеющего хоть и широкий арсенал воздействия, но довольно скудную личностную основу. Проклятия живут охраной вещи или места, в котором были созданы, и будут уничтожены с ее исчезновением. Так что быть привязанной сердцем к схиллсу не самый скверный вариант, Шадия. Но и это еще не конец. Когда шейд обретает свою личность, он проходит через большое количество малоприятных этапов борьбы самого с собой, потому что если он не обретет баланс, не уверится в том, что он есть единое существо, владеющее своим телом единолично, то погрузится в безумие, в итоге которого уничтожит себя сам или будет разорван высвобождающимися духами. Это переломный момент, когда процесс становления либо становится необратимым и заканчивается формированием полноценного шейда, либо оборачивается вспять, расщепляя не справившуюся с самостоятельным существованием личность на составные компоненты. Если уж быть честным, акт инициации создания шейда вполне практически осуществим даже для группки убогих колдунов, по случайности названных придворными чародеями. Но вот полезный выход этого процесса так призрачен, что абсолютно большая часть юных шейдов распадается до того, как успевает родиться до конца. Шейд перевел дух и вдруг обхватил Шадию, с интересом внимавшую его рассказу, скорчив гримасу сказочного злодея, прихватившего себе очередную невинную добычу. Впрочем, даже в шутку пугать шейд умел. - Хитрый Дурза, ты не отделаешься от того, чтобы закончить историю, - шейд игриво прихватил ее за ухо зубами, имитируя нападение. – Даже не думай, сначала расскажи про материализацию. Ну господин шейд, смилуйтесь же наконец. Дурза выпустил ее из своих крепких и когтистых рук. Вообще-то он уже заслужил некоторое вознаграждение и мог бы без обид оставить вторую часть рассказа на потом. Но, немного повозившись с ней, решил уже избавиться от этой темы до конца, чтобы потом не отвлекаться. - Ты очень въедливая и нудная, ты знаешь об этом? – Дурза откинул назад растрепавшиеся красные космы. – Но если к делу, то молодой шейд действительно Тень, не имеющая плоти. Это состояние высшей неуязвимости и одновременно довольно жесткое ограничение. Ты видела как я перемещаюсь в форме Тени? Так вот, первые годы я был как будто бы в состоянии этого парения постоянно. Любой материальный предмет проходил сквозь мои пальцы, сквозь мое тело, будто бы я был бесплотным духом. Я испытывал свое состояние со всей жаждой первооткрывателя, только начинавшего свою жизнь. Мне не вредило безумное солнце пустыни, я не знал жажды, боли, дыхания, я был полон сил и рвения познать мир, в котором я появился. Но, чуть позже, я понял, что и у меня есть свои ограничения. Я не был облачен плотью, но для того, чтобы заставить перемещаться какой-либо материальный предмет, мне приходилось концентрировать на нем свою волю, отвлекаясь от чего-то другого. И движения, выполняемые предметами под действием моей воли, были недостаточно точны, так как я не мог, скажем, взвесить копье в руке, чтобы определить нужное сочетание силы и угла броска. Честно говоря, мой предшественник, кочевник, бросал бы это копье лучше, чем мог тогда я. Я не мог почувствовать материальный предмет, скорость его движения, фактуру. Разве что температуру и запах кое-как можно было определить, но картина мира все равно оставалась довольно скудной. А когда меня впервые застал врасплох человек, хоть немного умеющий владеть мечом, я понял, что могу лишь перемещаться, уклоняясь от удара, могу отбить бросок на большом расстоянии, но, когда он был достаточно близко, я был несколько … Беззащитен. Времени для колдовства было слишком мало, если противник был быстр. А бежать и растворяться, когда на самом деле имеешь силу раздавить его кости и плоть в однородную массу, так не хотелось. Но времени, времени мне не хватало. И ситуация ухудшалась, когда меня пытались отвлечь. Или нападающих было много. Я думал защитить себя дополнительно, зачаровав доспех или мантию по примеру того, как это делают твои коллеги из ордена Повелителей Мертвых. Призраки, одетые латами, казались мне интересной альтернативой моей форме. Но, как выяснилось, латы призраков также нематериальны, как они сами, им ведь не надо защищать свое сердце, а закованных в броню упырей вы растите в самом простом железном остове. Я был крайне разочарован. Конечно, я пробовал создавать себе сам оружие для ближнего боя, например, заклятый меч, который не падал бы сквозь мои пальцы, но при том мог бы оставить на живом теле чувствительную рану. Доспех из чар, оплетающих мое тело на подобие нагрудника и шлема, но все эти вещи требовали сами по себе концентрации внимания, которым я не мог обделять противника в поединке. Ты сможешь это представить, как будто тебе постоянно надо помнить, что на тебе надето платье и туфли. Всегда. Если ты перестанешь держать их на поверхности своих мыслей, они исчезнут, - лукаво подмигнул ей Дурза. Шадия немного сконфузилась, представив эту картину. Всё-таки быть некромантом немного менее хлопотно. - Конечно, хорошая идея пришла мне в голову не сразу, уже после того, как я порядком изучил библиотеку Ордена Всадников, которые так любезно предоставили мне свои сокровища. Мне нужна была более-менее автономно существующая оболочка, которую я мог бы надеть на себя, как перчатку на руку. Тело, которое можно было бы использовать для контакта с материальным миром, но его должно было быть можно сбросить с себя без ущерба природе Тени, - шейд, не прерывая рассказ, рассматривал свою бледную руку, любуясь плавным движением когтистых пальцев. – Это был огромный многолетний труд, который впоследствии был щедро вознагражден тем, что я приобрел недостающие мне средства для контакта с миром без утраты плюсов собственного происхождения. И, надо сказать, я могу почти полностью имитировать материальное тело, даже имеющее соответствующую моему духу половую принадлежность. Не то, чтобы это было важно, но это является знаком качества моего труда. Поняла теперь, с кем ты лежишь рядом? – ядовито и сладко прошептал шейд на ухо некроманту. Сухое и легкое дыхание почти обожгло кожу. Но во влажном, искристом взгляде глубоких карих глаз, встречавшихся с багровыми глазами Тени, не было испуганного трепета и омерзения. - Мне потребуется вся моя жизнь, чтобы начать думать, что я тебя знаю, - восхищенно откликнулась Шадия. – И теперь я горжусь своим новым именем, в котором есть часть тебя. Самым большим счастьем для меня будет возможность любить тебя, - Дурза поморщился, как будто эти слова причиняли ему боль, и попытался снова отвернуться, но Шадия отчаянно обхватила его изуродованное шрамами лицо. – Вслушайся, Дурза. Я не прошу тебя полюбить в ответ, этого ни от кого нельзя просить. Я просто рада любить тебя, а любовь дается безвозмездно. Шейд застыл на мгновенье, обдумывая услышанное. Ему было не сложно представить, как можно отдать себя кому-то целиком и радоваться утерянной свободе, но женщин ему тоже понять было не дано. Дурза вздохнул и нежно коснулся ее губ первым в своей жизни искренним поцелуем. Но ничего не сказал в ответ.