На двоих

Аджай не помнил, когда это начало происходить с ним. Дело в его снах, безобидных образах спящего сознания. Поначалу он все сваливал на шквал новых впечатлений и приключений, обрушившийся на него. А потом.… Все стало приобретать пугающую реалистичность. Каждую ночь Гейл погружается в багрянец и видит одно и то же место, словно неизвестная сущность зовет к себе и требует того, чего Аджай понять не может. Ему кажется, что он сходит с ума. И теперь он боится лишний раз прикрыть глаза, ведь стоит их сомкнуть, как на него сразу набрасывается кровавый фантом, утягивая за собой. О сне не может быть и речи, ему страшно так же как тогда, когда он еще ребенком посмотрел Кошмар на улице Вязов. Поэтому сын Ишвари с темными кругами под глазами таращится в ночную темноту, сидя на стуле в одном из караульных постов на стене крепости Пэйгана. Здесь всегда оживленно – это должно хоть как-то помочь наряду с холодным воздухом гор. Вместе с тем, он судорожно стучит по сенсорному экрану телефона, стараясь найти что-нибудь полезное: история Кирата, Боги, легенды. И ничего, кроме единственного слова «Шангри-Ла». Места-которого-нет, а он был там во плоти, наверное, но возвращаться не желает однозначно. Кто он такой, чтобы решать. Взгляд Аджая зацепляется за красный клен на склоне. Почему красный? Как он может вообще различать цвет в непроглядной ночи? А древо будто алеет, светится изнутри. Гейл не может шевельнуться, даже повернуть голову, он прикован без цепей - его поймали. Реальность смазывается, и только насыщенный красный струится из листьев, напоминая кровоточащие бронхи. Названного киратского принца уносит течением. Все начиналось снова. Здесь все такое контрастное и, черт побери, неимоверно красивое. Багряный мир-призрак. Он слышит совсем тихий шорох и наперед знает кто это. Белый на фоне красного тигр-хранитель. Огромный зверь под чьей шерстью виднеются свежие шрамы от ужасных ран. Хищник подходит к Аджаю неспешно, задевая хвостом, садится рядом, внимательно смотря на гостя. В пасти он держит кинжал. Здесь нет страха: Гейл подносит ладонь и принимает оружие. Хранитель направляет воина, хоть и не позволяет себе лишнего, но тигр, несомненно, рад человеку. Аджай даже смог погладить большого и красивого зверя. Но человек самоволен, он выбирает другую тропу, которая ведет его в храм, где уже есть хозяин. Статуи быков, покорно замершие в поклоне, ведут к медному ложу. А на нем ослепительно белый Павлин. Сын Ишвари предстает перед ним, птица оценивающе смотрит на чужака, явно ожидая действий. Он, следуя примеру каменных изваяний, припадает на одно колено и опускает голову. Миг в одобрительный возглас Павлина отдается во всем естестве. Тот сходит со своего пьедестала, и, не спустившись полностью, оставаясь выше человека, распушает перед ним свой хвост. Рисунок белоснежных перьев завораживает красным и черным пламенем, одновременно суля все блага этого мира. А потом горделивая птица резко взмывает вверх, поднимая столб кровавых лепестков и листьев, оглашая все небо, но обращаясь именно к Аджаю. Павлин растворяется в розово-оранжевом мареве. Из ниоткуда перед воином появляется лук, сделанный из медного дерева. Тигр был удивлен, что этот человек заслужил столь щедрое благословение этого Бога. Пора двигаться дальше, поэтому хранитель, наконец имеющий право подойти, толкается мордой в спину воину. Когда красные небеса сменяются черными, а нежно-белесый туман рассеивается, Аджай понимает, что пришло время свершить свое предназначение или застыть в этом мире, вечно переживая одно мгновение. Сначала он увидел два демонических огня, мерцающих во тьме. Ракшас насмехается над призванным героем. Аджай считал, что это злой дух называется именно «Ракшас». Тигр рычит и скалится захватчику, а после смотрит на человека. Гейл отмирает, выхватывает лук и стреляет прямо в глаза демону. Ракшас воет страшным голосом, и тьма выплевывает свое детище – гигантского железного орла-дракона, что дышит пламенем. Демон набирает воздух, видно, как его нутро распаляется, словно печь. Ракшас был взбешен наглостью чужака и решил не церемониться. И тут почему-то воин понимает, что ему не удастся спастись от проклятого пламени, оно пожрет его без остатка и ему никогда не вернутся. Тигр понимал это лучше всех, но все равно оставался на месте, принимая судьбу. Вдруг молния озарила небосвод и ослепила всех вокруг. Вместо грома послышался оглушительный клич. Яркой вспышкой пронеслась другая птица, расправив красивейший хвост. Павлин, не уступающий размерам злому духу, налетел прямо на Ракшаса, вонзая когти в ржавое железо, а клювом выдирая демонический глаз. Захватчик валится на землю, пригвожденный Божеством, тигр бросается ему в пасть, стремясь выдернуть сердце зла. Аджай натягивает тетиву и отпускает стрелу. Трещины расползаются по неживому телу, защитники отступают, зная, что произойдет дальше. Вместе с осколками демона, упавшими в никуда, осыпается небо, возвращая свой алый наряд. Павлин, мельком взглянув на воина, срывается в полет. Хранитель же остается рядом. Время замедляется и вдруг ускоряется, словно зажеванная пленка кассеты, Аджай подкашивается и валится, будто ему после долго пребывания под водой дали вдохнуть воздуха. Мир тускнеет. Двери перед ним закрываются. Он приходит в себя и видит перед собой взволнованное лицо Пэйгана: Король Кирата зовет Аджая и хлопает его по щекам. Когда он видит, что сын Ишвари реагирует на него, то облегченно вздыхает. - Боже мой, Аджай, ты меня так напугал. Что ты тут делаешь, да еще в таком виде? Только сейчас младший Гейл понял, что практически без одежды, а ранее не замеченный холод, казалось, накинулся с двойной силой. Он был около того самого красного клена, на стволе которого было что-то написано на незнакомом языке белой тушью. - Думаю, это на санскрите, - отозвался монарх. Пэйган снял с себя пиджак и накинул на плечи преемника, попутно растирая и грея теплым дыханием его ладони. - Прошу, мальчик мой, впредь сообщай о своих ночных прогулках, чтобы я мог назначить тебе охрану, - говорит Пэйган, а потом смотрит в сторону, - впрочем, я вижу, ты был не без защитников. Аджай проследил за взглядом Короля, обращенного на вмятину тигриного следа. Пэйган загадочно улыбается, держа дорогого ему человека в объятьях. Гейл смотрит на красивую рубашку и замечает запонку в виде белого павлина…