На двоих

Кират не бывает спокойным, Он лишь находится в затишье перед бурей, напряженной и давящей. Успевает утихнуть одна канонада полная стрельбы и взрывов, как готовятся к новой. Тут так живут: от одной перестрелки до другой, и все умещается в этот небольшой отрезок времени. Аджай замечал, насколько здешняя музыка, играющая по радио в перерывах между речами о Пэйгане, подходит этой стране: громкая, быстрая и сумбурная - сумасшедшая, одним словом. Но иногда, совсем на чуть-чуть, музыка жизни становилась тише и умереннее. Конечно, Аджаю было легко рассуждать о подобных сходствах, сидя в резиденции Пэйгана, слушая иногда доносившиеся звуки боя где-то у подножий гор, перекликающиеся с храмовыми колокольчиками. Странно, что ему никогда не было интересно, выигрывает королевская гвардия или же повстанцы, точнее, отчего-то он не сомневался, стоило ему посмотреть на Короля Кирата, на уверенный взгляд его карих глаз, горящих таинственным пламенем. Целыми днями Аджай слонялся без дела, встречая людей, которых не знал, глядя на надписи на языке, которого не понимал. Хоть сын Ишвари знал, что именно этот мир буйства красок его родной, сам он таковым его не чувствовал. Рация, данная Пэйганом для связи, болталась на поясе в непосредственной доступности, еще существовало правило не отходить далеко от крепости, чтобы в непосредственной доступности уже был Аджай. Монарх, не сказать часто, но периодично говорил с ним, например, о каких-нибудь местных красотах, отрицая необходимость покупки Путеводителя по Кирату, а затем приглашал пообедать или поужинать, смотря, когда тот освободится. Темнело очень быстро, кажется, будто ночь всегда шла позади, укрывая все своим плащом. Ложится Аджай тоже рано, чтобы вновь повторить свой день. В его комнате напротив кровати висит странная картина, «тханка» ее правильное название, засыпая, Гейл всегда смотрит на нее, раз за разом погружаясь в багрянец. - Как прошел твой день, мальчик мой? – порой эта фраза казалась настоящей издевкой. – Можешь, не отвечать - я все знаю, и еще знаю, что тебе чертовски скучно бродить по округе, строя из себя гребанного хиппи. Так что пойдем со мной! Пэйган жестом пригласил Аджая следовать за собой, как оказалось, в личную оружейную. Раскинув руки перед стойками разнообразных пушек от пустынного орла до гранатомета, Король Кирата воскликнул: - Выбирай любое! Что твоей душе будет угодно, Аджай. Мин думал, что мальчишка возьмет нечто экзотическое, например, лук или арбалет, однако, его ждал сюрприз: младший и единственный Гейл снял снайперскую винтовку, сразу же вглядываясь в оптический прицел. M-700, если подумать, это оружие можно назвать элегантным : один выстрел – один труп, а вот чей именно уже вопрос мастерства. Оно сотворено нести смерть, никакого подавляющего огня, присущего пулеметам «тупорылым американским быкам». Удивительно, что Аджай не отдал предпочтение последнему. - Гэрри! Захвати парочку мишеней, да поинтереснее, - повелитель Кирата, достал пачку патронов соответствующего калибра. Снаружи все уже было приготовлено, несколько целей стояли не очень далеко для начинающего. Однако Гейл не совсем новичок, ему доводилось играть в пейнтбол, поэтому со стрельбой он немного знаком. Справившись с зарядкой винтовки, Аджай успешно поразил четыре тренировочные цели на разных дистанциях и перешел на более сложные. Пэйган внимательно следил за происходящим, сидя за принесенным слугами столом и попивая зеленый чай. Вечер задался теплым, алое киратское солнце окрашивало предзакатными лучами землю. Сын Ишвари вдоволь настрелялся, в нем явно таились задатки хорошего снайпера, который стал бы отличным дополнением к королевской гвардии. Только Пэйган не намерен рисковать жизнью своего мальчика. «Своего» как странно это слово прозвучало в мыслях, а потом беззвучно прокатилось по языку. В этот миг его взгляд упал на статую Киры, Король никогда не всматривался в ее лицо, и сейчас его воображение дорисовало на неживом камне осуждающее выражение, будто путь, по которому он идет, неправильный. Придавай подобной ерунде значение, Пэйган давно бы уже закончил свою жизнь в обшарпанном храме, пропахшем сотнями людей, способных только просить божков. - Аджай, попади в глаз вон той статуе, и я навсегда подарю тебе эту малышку. Портить местные памятники американец хотел меньше всего, но раз сам король этой страны разрешил…. Пуля угодила точно в левую глазницу. На самом деле Мин отдал бы снайперку, даже если бы тот промахнулся. Это так похоже на прежние времена, когда Пэйган любил баловать маленького Аджая, принося игрушки, сейчас, по сути, осталось все то же, однако игрушки слегка изменились. Под конец дня слуги принесли ужин на свежий воздух, тем самым разнообразив их трапезу. На десерт для королевского гостя подали его любимое лакомство. Порой он огорчал Пэйгана своими мещанскими гастрономическими предпочтениями, особенно пристрастием к этой пакости – нутелле. Невозможно приторная до зубной боли, но если бы Аджай пожелал, Мин приказал бы заполнить ею целый бассейн. Дни текли медленно, повторялись, но с новым занятием уже не были такими скучными, будто время застыло. Тренируясь, Аджай перевел уже немерено боеприпасов, однако, в его потайном кармане прятался один патрон из самой первой пачки, которую дал Пэйган, он хранился просто так. *** Популистские наклонности Короля Кирата ни для кого не были секретом, поэтому устроенный им выход в «народ» во время какого-то национального праздника был поистине впечатляющим. Весь его маршрут украсили разноцветными флажками, лентами и свечами, но гвоздем программы оказался сам Пэйган, ехавший на разрисованном слоне исполинских размеров, причем рядом с ним не было никаких погонщиков, монарх сам управлял огромным зверем без посторонней помощи, а позади гордо маршировала королевская гвардия в парадных мундирах. Повсюду сыпались лепестки. Подхватываемые ветром, они ложились на плечи тирана, который устроил это празднество в честь себя, а не божка со слоновьей головой. Наконец добравшись до своей трибуны, король Мин спустился с великана джунглей и, проверив микрофон, начал свою речь. Аджай не был в ряду зрителей, ему досталось почетное место подле Короля, он стоял за кулисах сцены и смотрел, как Пэйган поздравляет людей и говорит о сплоченности. Почти по всему периметру стояли солдаты армии, иногда стоящий близко с ним гвардеец переговаривался по рации. Интересно то, что Аджаю позволили взять и свое оружие, только не заряженное. Пэйган говорил красиво, он не опускал взгляд вниз на собравшуюся толпу, он был над ними, а его словам внимали с упоением. Гейл слушал даже тогда, когда монарх переходил полностью на незнакомый язык. Вдруг его внимание привлек странный блеск на противоположной крыше: Аджай пригляделся. Разглядеть еле видные человеческие очертания хватило, чтобы призвать к действию - никто не будет ставить своих снайперов напротив себя. Некогда было объяснять все стоящему рядом солдату, тем более автомат не смог бы достать засевшего потенциального убийцу. Промедление здесь может стоить жизни. Аджай действовал быстро, как ему казалось: достал единственный патрон из кармашка, зарядил винтовку. Заметивший эти действия гвардеец уже бросился к нему. Времени для тщательного прицеливания нет, перекрестье не успело застыть на месте. Единственный выстрел. Пэйган не шелохнулся, но вдруг он повернулся в сторону своего дорогого гостя - на его лице расцвела улыбка, какой Аджай еще не видел. - Я хочу вам кое-кого представить! Аджай, будь добр, выйди сюда, пожалуйста. – Король вел себя, как ни в чем не бывало. Юный Гейл неуверенно ступил на сцену, Пэйган протянул ему свою руку, а после заключил в свои объятья. - Потерянный и вновь обретенный сын Кирата, мой названный преемник, Аджай Гейл. Ну же не стесняйся, скажи что-нибудь! – Мин похлопал его по спине, подталкивая к микрофону. Во рту мгновенно пересохло, а музыка ожидающе затихла, Аджай будто вновь очутился на школьном спектакле с невыученным заранее текстом. И не в состоянии вымучить из себя хоть одно слово он просто встал и низко поклонился, а потом спешно ретировался под хлопанье короля и простого люда. За сценой его окружили солдаты, которым пришлось все объяснить. Позже информация, что там сидел вражеский снайпер, замаскированный под гвардейца, подтвердилась, Аджай вздохнул спокойно, а затем попросил отвезти обратно в крепость - на сегодня с него достаточно. Это было ошибкой, огромной ошибкой. Осознание того, что он натворил, пришло, как только американец остался наедине: он только что убил человека, причем без единого сомнения – прицелился и выстрелил. Вместе с различными мыслями пришла нервная дрожь в руках. - Так и знал, что найду тебя именно здесь, - его величество стоял, опершись о дверной косяк, потом он прошел внутрь и сел на кровать рядом с Аджаем. – Надеюсь, эти тупицы не наставили тебе синяков. Пэйган цепко ухватил подбородок юноши, рассматривая его лицо. Гейл, повинуясь, замер, хотя такая откровенная близость ему непривычна. - Я убил человека… - Ага, хорошо подмечено, попал ему точно между глаз. Но давай на чистоту, чтобы пресечь все твои дальнейшие раскаяния. Ты не убил человека, а уничтожил террориста, и среагировал ты быстрее, чем кто-либо, за это отдельное спасибо. И самое главное… - Король посмотрел своему гостю прямо в глаза, - ты спас мою жизнь, и я благодарен тебе. Мин понимал, что Аджай больше американец и не совсем знаком со всей киратской культурой и прочей мишурой, за которой скрывается откровенное древнее и дикое язычество, но он все равно позволил себе этот поцелуй. Таким не одаривают своих детей или близких друзей. Таким был их поцелуй с Ишвари, легким, мягким и трепетным. Пэйган – соль этой земли. Его власть абсолютна как над телом, так и над душой. Своим взглядом он завораживает, своими речами околдовывает. Король прекрасно это знает, ведь чтобы стать настоящим правителем этого народа недостаточно быть сильным и волевым смертным, нужно стать для них Богом. Плевать каким, пусть его именем пугают младенцев. Но как и любому богу ему необходим жрец, и любимая Ишвари привела его. Земля Кирата богата на обычаи, сейчас Пэйгану нравился один из тех, который требовал выбирать самую прекрасную деву и отдавать в услужение богам, чистую и нетронутую, чтобы эти самые боги пятнали ее. Благодарность переросла в голод, и вот уже монарх приникает к шее названного наследника, чувствует, как кровь бежит по сонной артерии. Язык короля необыкновенно горячий, однако надолго на одном месте тот не задерживался. Молодое тело манит само по себе: крепкие мускулы, маленькие блеклые соски на груди и головокружительное тепло. Неистовый огонь клокотал в Пэйгане долгое время, а сейчас он так неосторожно вырвался наружу и поджег обоих. Аромат благовоний, не полюбившийся им обоим, совсем исчез перебитый запахом желания. Плоть скользит по плоти, создавая горячее трение, расползающееся дальше по телу целым пожаром. Происходящее сравнимо с дерганьем оголенного нерва, и не понятно, где граница этого сокровенного и недозволенного. Судорога прошла по телу, не оставляя за собой ничего, будто цунами, которого тут быть не может. Их семя смешивалось, стекало вниз, бесстыдными белесыми каплями опадая на красные шелковые простыни. Посвящение. По еще одной традиции, когда появляется новый Бог, ему и его первому жрецу положен один храм на двоих.