Но всякий раз, когда я пересекаю границу, то лишаюсь новой иллюзии. Последней из них станет смерть... И все же я двигаюсь. Дальше и дальше. В поисках... дома... Где же наш орел?..
Гиндукуш/Хайберский проход
Никто из всех живых ранее не бывал в землях, где царит вечная мерзлота. Ледяные пустыни, обнимающие все вокруг своим холодом, казались похожими на гнев Посейдона и врата в царство Аида. Никого живого, за исключением нескольких одиноких птиц, по всей видимости, также ищущих пристанища, не появлялось в этих местах. Никого, кроме того, кто беспрестанно двигался вперед, в поисках осколка своей души, который нечаянным образом затерялся в этих непроходимых чертогах на самом краю света. — Картографы утверждают, что на одной из этих горных вершин находится пещера, в которой Зевс приковал Прометея, — хриплый голос Птолемея еле слышно долетел до мужчины, чей взгляд был устремлен на падение снежной массы. Опираясь на трость, с коими шли почти все участники похода, блондин неуверенно подошел к царю, внимательно смотря под ноги — один неверный шаг мог стоить жизни в этих богами забытых местах. Оторвавшись от наблюдения за лавиной, когда последняя скрылась из вида, Александр перевел взгляд на диадоха. Карие глаза пробежались по лицу того: густые брови покрыл тонкий слой инея, придав выражению сосредоточенности и серьезности, замерзшие губы двигались, но звук из них не долетал до ушей полководца. —... А на Востоке далекий океан, — тем временем закончил Птолемей, повернувшись назад. Александр обернулся за ним. Сотни маленьких точек предстали его взору. Пара мужчин толкала колесо царского обоза, которое с трудом преодолевало очередные снежные сугробы; близкие полководцы, ехавшие поодаль, крепко сжимали в руках поклажу, где находись теплые вещи; служанки терли руки, находясь возле колесницы молодой царицы наверняка пребывающей в царстве Морфея. — Но боюсь, что наш мир намного больше, чем мы предполагали. Он оказался миром... — Миром тиранов, — перебил царь, переводя взгляд на вершины, будто пытаясь отыскать ту, на которой прикован герой. — Проверены все известные тропы, Александр. Отсюда другого пути нет. Только на юг, — Птолемей повернулся в сторону, о которой говорил, и перед взором его предстала все та же безрадостная картина, — в Индию. — Будь мы Богами, прорубили бы дорогу к Восточному океану, — отрешенно проговорил Александр, не отворачиваясь. — Мы дойдем до него и через пару лет вернемся, но прежде мы должны побывать дома. — А ты уже нашел свой дом, Птолемей? Мужчина посмотрел на царя, надеясь разгадать оставшиеся в его голове недосказанными мысли. — Я все чаще думаю, что мой дом — Александрия, — он усмехнулся, — Там хотя бы жарко. И Таис там очень нравится. Александр посмотрел на друга исподлобья. — Всех мужчин влекут домой женщины, а у меня такой нет. — У тебя есть Вавилон, Александр, — от движения мышц, снег на лице полководца растаял и несколькими каплями пробежался по неровному носу, — И твоя мать только и ждет туда приглашения. — Да, у меня есть Вавилон, но всякий раз, когда я пересекаю границу, — царь слегка покачал головой, — я лишаюсь новой иллюзии, — брови царя свелись к переносице, — Последней из них станет смерть. Птолемей не смог больше смотреть в глаза тому, кто говорил о таких вещах, понимая, что повелитель прав. — И все же я двигаюсь. Дальше и дальше. В поисках... Дома, — выдохнул Александр, и четкая морщина проступила на его лбу. — Где же наш орел? — риторический вопрос не требовал ответа, но заставил полководца поднять голову кверху, где царили лишь величественный лик солнца и призрак бытующей неподалеку кончины. — Мы будем идти дальше, Птолемей, — проговорил мужчина, накидывая на голову капюшон, — Пока не дойдем до конца.