***
Я вошла в большую залу, предварительно Герда всучила мне небольшой пергамент с карандашом и чашку горячего кофе. Ее слова: «Просто поставь чашку перед господином», — вертелись в моей голове, словно заезженная пластинка. Мое сознание просто кричало, что выполняя такое действие, я обязательно сделаю что-то не так. Как только моя нога ступила на мраморный пол, тело пронзил холод. Я видела спину короля, невероятно прямую. Он сидел в одиночестве во главе длинного пустого стола, его плечи были опущены вниз. Не проронив ни слова, поставила перед Арчибальдом чашку. Его большие, медвежьи руки медленно подхватили маленькую посуду. Он поднес ее к сухим губам и вдохнул аромат свежего, утреннего кофе. Я не осмелилась посмотреть ему в глаза. Вытянувшись, как струна на хорошо отрегулированной гитаре, я встала рядом с королем, готовясь выполнить любой его приказ. Но Арчибальд молчал. Он несколько минут листал какую-то книгу и всё никак не мог допить свой кофе, хотя, казалось бы, что достаточно одного глотка, чтобы осушить этот маленький фарфоровый стаканчик. Спустя десять минут, мужчина, выйдя из своих раздумий, как будто бы только осознал, что я здесь. Его голова медленно повернулась, и он посмотрел на меня своим тяжелым взглядом. Сейчас я поняла, что Арчибальд изменился с нашей последней встречи. Его густые, седые брови были сдвинуты к переносице, лицо пересекала длинная паутинка морщин, которые, как мне показалось, стали намного заметней за эти двадцать четыре часа. — Садись, — сказал Арчибальд, своим тихим успокаивающим тембром. Мыслительный процесс, который непрерывно шёл в моем мозгу, был словно обрублен этими словами, ноги сами подкосились, и я села на твердый, деревянный стул по левую руку от короля. Тот кивнул. — Ты аристократ? — простой и понятный вопрос как будто бы выбил почву из-под моих ног. Судорожный и нервный вздох, чтобы оттянуть секунды, прежде чем я начну лгать. — Нет. — Да, я посмотрел все документы с фамилией Гутенберг и не нашел ни одного приближенного ко двору с подобным именем. Его суровый взгляд заставил вжаться в спинку сидения. — Откуда ты? — Я местный. — Ты не дворянин, однако, знаешь этикет и достаточно неплохо обучен, — король сделал глубокий вздох и наконец поставил фарфоровую чашку на стол. — Как так вышло? — Меня обучал мой господин. — Кто он? — Мне не хотелось бы выдавать его имя. Он научил меня многому, я признателен ему, однако, имя этого человека чисто, и осквернять его фактом «доверительных отношений с рабом» я не стану. Вы понимаете, что это позор для аристократа — обучить крестьянина. В эту секунду Арчибальд сильно стукнул кулаком по столу. — Ты смеешь говорить своему королю слово «нет»? — в его глазах тусклым пламенем вспыхнула злоба. Мне показалось, что от страха волосы сейчас поседеют. Но назвать монарху имя несуществующего человека означало подписать себе смертный приговор, ведь вычислить аристократа легко, поэтому я решила стоять на своем до конца. — Если это причинит какие-то неприятности человеку, которому я обязан, то нет, я не скажу его имени даже королю. Глаза старика расширились, из них мгновенно улетучилась злоба. Он замер и просидел так ровно четыре самых страшных секунды в моей жизни. Меня уже трясло во всю, и только сейчас я поняла, как близка была к смерти. Как это маленькое желание могло привести меня на плаху. Вопреки всему моему страху, монарх рассмеялся. Громким, гортанным смехом. Он смеялся как сумасшедший, как полоумный, и от этого мне стало еще более дурно. Руки судорожно вцепились в подлокотники, и я начала строить план побега на случай, если в эту секунду в двери ворвутся стражники. — Невероятно! — сквозь смех проговорил король. — Я не ошибался — ты действительно достоин!***
После этого маленького сердечного приступа король успокоился и объявил сегодняшний список дел, который я быстро записала на лист бумаги, любезно выданный Гердой. Впредь каждое утро начиналось именно так. Арчибальд не завтракал, а лишь пил маленькую чашку кофе, принесённую мной. Потом он обсуждал со мной расписание. Я стала кем-то вроде секретаря, который напоминал королю о важных делах. Но если сказать, что я ничего более не делала — это значит солгать. Организовать банкет или даже бал, выслать приглашения всем советникам, распорядиться, чтобы кафтан королю пошили вовремя, и много других совсем маленьких и не очень дел. Первый раз в жизни можно было сказать, что я работала. Окуналась в эту рутину с головой, старалась не думать о голубке, которая так и не улетела, осталась сидеть на балконе в моей спальне. Она ждала моего ответа Эльзе. Но что можно было сказать? Что можно было написать на жалком клоке бумаге? Разве в эти несколько строк можно вместить всю боль моего сердца? И вопреки этому бурному потоку слов каждый день, садясь за стол и беря в руки перо, я просто смотрела на белый лист, так долго, пока в глазах не начинало мутнеть от слез. И я ложилась спать, так и не написав ни слова. Люди были злые, все дворяне смотрели на меня, как на врага. Как будто бы от меня были все беды в этом мире. Хотя, кому нужны эти напудренные морды в париках? Я хорошо общалась с Гердой и несколькими другими слугами. Элаиза тоже стала верным другом. Она руководила королевской охраной, поэтому, ссылаясь на долг службы, часто пропадала где-то на окраинах королевства. Мы не часто с ней виделись. Но даже в эти маленькие отрезки времени я чувствовала, как резкий, почти ледяной холод сменялся на тепло и доброжелательность. Хотя и были случаи, когда взгляд королевы вновь мог прожечь дыру во мне, но эти моменты были столь редки, что стирались её доброй улыбкой или мимолетными извинениями. Мы были, можно сказать, друзьями, до определенного момента. Два месяца я уже служила у короля. Ситуация совсем не менялась. Я привыкла к постоянной беготне и вечным поискам чего-то или кого-то. Сегодня был трудный день. В одиннадцать вечера, я возвращалась в свою спальню, ступая по коврам в широких коридорах замка. Не сразу заметила фигуру в темном плаще, подкрадывающуюся сзади. Ее мозолистые ладони накрыли мои глаза. — Элаиза, — сразу угадала я запах леса и свежих трав. Я повернулась к ней, вырываясь из непроизвольных объятий. — Хей! — я была рада ее видеть. Две недели отсутствия сказались на внешнем виде Элаизы, женщина похудела, и на щеке был виден свежий порез. — Ты была в бою? — Небольшая миссия, — проговорила она ласково. Слишком ласково. Она стояла очень близко, так, что я могла ощутить жар ее тела. Мне стало не по себе, и я постаралась отстраниться. Но женщина вовлекла меня в объятья. Сейчас мне, как никогда, было обидно, что я слабая и низкая. Когда я стала парнем, практически ничего во мне не поменялось. Элаиза была выше и сильнее меня. Ее щека прикасалась к моей, я тяжело дышала, стараясь не думать о своих снах, которые так и преследовали больную голову. Я зажмурилась, с горечью ожидая, когда всё это кончится. Когда русая девушка отпустит меня. Но этого не случилось, она взяла мой подбородок и плавно поцеловала в губы. Мое сердце взорвалось бешеным ритмом. Её руки тут же разорвали рубашку на моем теле и сняли кафтан с плеч. Она с силой прижала меня к холодной, каменной стене. Я не отвечала ни на поцелуй, ни на ласки, а ей, казалось бы, и не нужно было. Она прошлась обжигающе горячими пальцами по моей плоской груди, задевая невзначай соски, обводя пупок. В паху судорожно заныло. А женщина, словно волк, вцепилась страстным поцелуем мне в шею. Я попыталась сопротивляться, оттолкнуть от себя Элаизу, но она своими сильными руками перехватила мои запястья и завела их мне за голову. Её язык танцевал на моей шее, я ощущала жуткий жар, а перед собой я видела Эльзу. И как же, черт возьми, хотелось окунуться в эту фантазию. Хоть на секунду забыть об этом чертвом письме, которое я не могу написать уже восьмую неделю. Между тем, свободная рука Элаизы потянулась ниже, сжала мой пах. Я застонала, почувствовав нарастающее возбуждение. Она, продолжая ласкать языком мою шею, мочку уха, прошептала: — Мой невинный мальчик, — эти слова разрушили всю иллюзию. Словно плева с моих глаз спала — лицо Эльзы превратилось в лицо Элайзы. Точно, моя сестра не знает, что я мальчик. На этот раз вырваться мне удалось. Женщина, потеряв бдительность, ослабила хватку. Я отстранилась от нее и отбежала на несколько метров. — Что с тобой?! — воскликнула я, вкладывая в голос все свое мужество, но могу поспорить, получилось вяло. — Виктор, прости, я… — Элаиза, — оборвала я её, давая понять, что не нуждаюсь в ненужных извинениях. — Я не удержалась, ясно? — сказала она, четко выставляя руки перед собой. — Ты должна была… — Я не умею говорить теплые слова, ты знаешь, и ты мне нравишься. Я опешила. — Не каждый день встречаешь девушку, которая сначала пытается изнасиловать в коридоре, а потом говорит, что ты ей нравишься! — воскликнула я. Но от чего-то сердце пропустило удар. Может быть потому, что это было выходом? Жить в этом замке, быть приближённым к королю, иметь вот такую жену, как Элаиза? В этой жизни нет места для сестры, в этом мире нет места для боли и страданий. — Виктор, я понимаю, если я тебе не нравлюсь… — Стой, — оборвала я. — Дай мне время подумать.***
Эльза Я взяла в руки хрустальный бокал с вином, который так услужливо подал мне Ганс. Красная жидкость красиво переливала в свете дневного солнца. Я размахнулась и запустила бокалом в стенку. Он разбился вдребезги, оставляя на белых обоях кроваво-красное пятно. Совсем непроницаемым было мое лицо. Я не собиралась показывать эмоции на людях. Кажется, бедный потенциальный муж подпрыгнул на месте. От блистательной и нахальной улыбки не осталось и следа. — Вон, — я больше не собиралась дарить ему драгоценные секунды своего времени. Он, очень стараясь остаться в рамках приличия, поклонился и вышел, оставляя меня в одиночестве. Я улыбнулась этой глупой мысли. Я действительно стала одинокой, когда Анны не стало. А все эти, псевдо друзья, псевдо мужья и прочее окружение, было для меня словно пластилиновым. Они лепили из себя всё, что хотели — улыбались и грустили вместе со мной, не потому что им важно это, а потому что им нужно от меня больше денег, больше власти. Они все окружали меня, и с каждой секундой купол становился всё толще, вздох было сделать всё труднее. Анна, единственное настоящее живое создание, мое солнце, мое тепло. Теперь ее нет рядом. И как бы я была рада… Зажмуриваясь, подавила рвущийся наружу крик. Мне не нужны долгие речи, не нужны сложные слова, достаточно только одного предложения или даже одного слова, я действительно плакала бы от счастья, зная, что это от тебя. Осторожный стук в дверь. Царственно сев на мягкое кресло, я позволила их открыть. Быстрыми и грузными шагами мужчина вошел в кабинет. — Говори. Он был без глаза, сразу видно, что воин побывал не в одной битве. Мужчина упал на одно колено и преклонил голову. — Ваше величество, я с посланием из Наттингейла. У меня перехватило дыхание. Четыре месяца назад я послала в это королевство шпионов, которые должны были выяснить, не появлялась ли при дворе рыжеволосая девушка. Каждый месяц ответом было холодное «нет» в отчете. Возможно, на этот раз всё изменится, тусклая искра надежды озарило мое естество, однако, мужчина, очевидно увидев эту самую искру в моих глазах, потупил взгляд и нахмурился. Это стало для меня ответом на немой вопрос. Горло сдавило словно клешнями. И я панически повторяла себе: «Терпи, терпи, терпи, не показывая чувств, нет эмоциям». На моем лице ни один мускул не дрогнул. Тесно сжав зубы, я смогла прошипеть только одно: — Вон! Мужчина воин не был так растерян или расстроен, как Ганс, он молча вышел, не сказав ни слова. Я закрыла лицо руками, словно пытаясь удержать спадующую маску. Я чувствовала, как леденеют мои руки, мое тело, хотя любому другому показалось бы, что стать более холодной невозможно. — Люмьер! — крикнула я, прекрасно зная, что за закрытыми дверьми прислужник внимательно слушает всё, что творится в кабинете. — Принеси мне список потенциальных женихов. Совсем скоро худой престарелый мужчина распахнул двери. В его руках была небольшая стопка бумаг. Он не улыбался, но я отчетливо поняла, как хочется этому человека сейчас закричать от счастья. Наконец-то его мечта осуществилась, королева будет выходить замуж. Будут наследники, и вот уж старому советнику не нужно будет волноваться о будущем правителе. — Сейчас, сейчас, мы найдем, кто вам нужен. Королева Эрендела может позволить себе кого угодно! — воскликнул он, кладя стопку бумаг на стол передо мной и начиная их листать. Я усмехнулась его высказыванию. Кого угодно? А как на счет младшей сестры? — Так, какого вам хочется мужа? Можно выбрать из… — Я хочу выйти замуж за самого богатого короля на этом континенте, — заявление было смелым и решительным. Выйти замуж за богача — это обеспечить Эренделу светлое будущее. Слуга посмотрел ошарашенными глазами на меня. Он не знал, радоваться ему, что я наконец решила так самоотверженно выйти замуж ради страны, или плакать из-за того, что та же я, возможно, сошла с ума. — Вы не сможете заключить брак с Салазаром пятым — он женат. Но после него идет Арчибальд третий из королевства Натингеил, — он сделал какую-то драматическую паузу, но я для себя всё решила. — Вы ведь знаете, что ему шестьдесят семь лет?