Фетишизм - это нормально

Слишком большая для него рубашка задралась, обнажая стройные бедра, белоснежные простыни под ним сбиты, руки заложены за голову, пальцы путаются в каштановых волосах, голова запрокинута, глаза закрыты, между аккуратными коленями зажата подушка, пальцы слишком маленьких для мужских ступней поджаты. Реклама постельного белья. Вспышка слепит даже сквозь опущенные веки, еще одна и еще… Он перетекает в следующую позу, переворачивается на живот, обнимая другую подушку, отчего рубашка задирается сильнее и едва прикрывает ягодицы, затянутые в черное белье. Приподнимает одну ногу, сгибая ее в колене, вытягивая ступню, словно балерина, и, приоткрыв глаза, сонно смотрит в камеру. Мори Мотонари не нравилась его работа. Не нравилось бесконечное внимание, собственные фотографии, разъезды, напряженный график и, наконец, невыносимый фотограф. Не говоря уж о начальстве, которое все время пыталось вытянуть его на подиум. Однако он сам не мог объяснить себе, почему до сих пор занимается этим гиблым делом… Стручок сегодня казался сонным и немного заторможенным, но на фотографии это не должно было повлиять, Чика был уверен. Во-первых, он слишком хороший фотограф, чтобы делать плохие фото, а во-вторых, как не жаль признавать, камера просто любит этого засранца Мори. Сколько бы Тесокабе ни пытался его подловить, с глупым выражение лица или в нелепой позе, все было зря, Мотонари всегда получался если не великолепно, то просто мило, а то и интересно. Приходилось краснеть и безжалостно освобождать память фотоаппарата. Он, в конце концов, не нанимался Стручка еще не в рабочее время щелкать, ему за это никто не платит! - Живее, Мори-сама, - подстегнул Чика свой «объект», - Улыбнитесь нам, порадуйте боссов. Стручок лишь бросил на него ленивый взгляд и вообще отвернулся. Это было хамство чистой воды, но рубашка настолько красиво обрисовала выступающие лопатки, что не запечатлеть это на камеру было просто нельзя, а потом было уже поздно возмущаться. Мори перетек в другую позу, а потом еще в одну, и через пять минут, кружащийся вокруг него Тесокабэ полностью отдался работе. Как к модели у Чики не было к стручку претензий, в отличии от его человеческих качеств. - Все… - выдохнул Моточика, только сейчас понимая, что с него пот ручьями течет. Когда он занимался делом, он забывал обо всем, включая себя, - На сегодня мы закончили, Стручок-сама. Презрительный взгляд был оттенен смешками в зале, Мори никто особо не любил, хотя были и те, кто перед ним преклонялись. Например, босс. Именно благодаря его благосклонности эта льдина в человеческом обличии раз за разом получала выгодные контракты. Поговаривали, что благосклонность эту Мори отрабатывал прямо… хм… на боссе, но Моточика в это не верил – он тоже получал выгодные контракты и при этом не подставлял никому задницу. К тому же представить стручка, занимающегося сексом, у Чики как-то не получалось. Не то чтобы он пытался… Демон бросил еще один взгляд вслед удаляющемуся в гримерку Мори. Нет, он решительно не хотел себе ничего подобного представлять! С одноглазым инвалидом идиотом-фотографом Мотонари предпочитал не разговаривать совсем. Ему не за это платят. Его задача – хорошо выглядеть, а не состоять в дружеских отношениях с персоналом. Ну и что, что от него в слезах сбегали гримерши, что он сменил пять фотографов, пока не нашелся на его голову этот дебил, который считает, что ему все можно. Сначала они пытались ругаться, но на Тесокабе не действовал коронный ледяной взгляд, а от него самого, как горох от стены, отскакивали мелкие подколы и отвратительные прозвища. Но фотографом Чика был отменным, что и говорить, ни к одному снимку этого примата нельзя было придраться, сколько он их не пересматривал, подумывая обвинить фотографа в непрофессионализме перед шефом. Шеф же все те полгода, что Тесокабе и Мори работали вместе, светился от счастья, довольный тем, что его Прима перестала капризничать, а гримеры – это все-таки не фотографы. Найти замену проще. Да и вообще Мори подуспокоился. Как и Чика, который постоянно скандалил с моделями, не понимавшими его юмора. Сняв грим перед большим зеркалом, Нари отправился переодеваться. В «гражданском» он выглядел едва ли взрослее школьника, только что вылезшего из-за парты: простые джинсы, черная водолазка и темно-зеленая толстовка, ни одного лейбла, кричащего о цене одежды, ни одного модного аксессуара. Мотонари предпочитал не привлекать к себе внимания и не обращать его на других. Аккуратные очки в тонкой оправе, наушники-бусины и самые обыкновенные кеды. И вот его уже не отличить от курьера, выходящего из студии. Босс, однако, отличил, преграждая ему путь и выжидая, пока модель снимет наушники. - Есть разговор, Мори-сан, Тесокабе-сан, к вам это тоже относится, - окликнул он копающегося в технике фотографа, подождал, пока тот подойдет, строя недовольную мину, и продолжил, - завтра в семь утра вы вылетаете в Окинаву. У вас там две фото сессии, для календаря и для рекламы туристического агентства, - в руки обоих парней перекочевали папки с концепт-артами, - билеты там же. Желаю удачи, ничего не хочу слышать, вам хорошо заплатят, если сделаете все на нужном уровне. Всего хорошего. Мори молча заглянул в папку и у него едва не дернулся глаз. Эскизы костюмов… двенадцать комплектов традиционной одежды, включая женские, и целая пляжная коллекция. Он вскинул голову, желая было возмутиться, но шеф уже умчался, а оскал Тесокабе, который тоже рассматривал свою папку, предостерег Нари давать корм этой свинье. - Мори-сама, ты такая универсальная модель, хоть мужское кимоно, хоть женское, хоть плавки, хоть бикини… - Чика собирался еще немного развить эту тему, но Мори уже не было рядом. Заррраза… Воткнул наушники в уши и топает себе на выход, наплевав на все. У него еще никогда не было такой тяжелой модели. Ненависть с первого взгляда. Тяжело вздохнув, Моточика продолжил возню с оборудованием, половину которого ждало ночное путешествие на Окинаву. Отмахнулся от предложения молоденьких гримерш пойти потусить, мимоходом бросив разочарованный взгляд на их ножки. Шеф внезапен, как всегда… Наверняка ведь не сегодня узнал, но тянул с известием до последнего, зная, что взаимная нелюбовь фотографа и его модели может вылиться в средних размеров скандальчик. Нафиг. Он поедет, поработает, а потом забредет в местный бар и выберет девушку с самыми великолепными ножками, которые сначала как следует поласкает языком, а потом закинет себе на плечи и не отпустит до самого утра. До дома Демон добрался ближе к полуночи. Покидал какие-то шмотки полегче в сумку, принял душ и завалился на кровать с ноутом. Поспать он может и завтра в дороге, а плоды собственных трудов хотелось оценить прямо сейчас. Все же талант ничем не испортить! Мори казался только что проснувшимся котеночком, а не холодной сукой, способной двумя фразами довести девушку до истерики. Все педофилы должны слюнями изойти над этой рекламой и побежать в магазин покупать постельное белье тоннами. И не только они… Чика задумчиво посмотрел на аккуратную, будто бы случайно показавшуюся из-под одеяла ступню. Ноги у Мори были идеальные и совершенно не мужские. Хотя женской мягкости тоже были лишены… Стройные, чуть загорелые, тонкие лодыжки и нежно поджавшиеся пальчики. Ноги Мори, в отличие от их владельца, были идеальны. Чика по возможности старался не врать сам себе, так что фетишиста в себе опознал еще в старшей школе. Народ таращился на, только недавно округлившиеся сиськи одноклассниц, которые те старались по возможности выгодно показать, а Чика на ноги. Ему пришлось поменяться местами с Маедой, уступая ему отвоеванное в многочисленных боях право сидеть рядом с Сайкой Магойчи (бои, кстати, в основном происходили именно с ней), чтобы не светить стояком на каждой перемене. Когда он только начинал работать фотографом, то больше всего боялся именно опозориться, засмотревшись на ножки какой-нибудь модели, но как оказалось, работа захватывала его настолько, что он даже не успевал подумать о них, как о возможных партнершах, все больше как их правильно поставить, о свете, ракурсе, горизонте и так далее. Вот потом уже можно было расслабиться… Угрызений совести Чика не чувствовал, на этих девиц толпами дрочат мужики по всему миру, чего ему себя обделять? Единственная проблема была с Мори. Тяжело был так сильно ненавидеть человека с такими прекрасными ногами, поэтому Тёсокабэ их разделял: работа и Мори против отдыха и ног Мори. Включив фото автоматически переключатся каждые полминуты, Чика опустил руку на свой порядком напряженный член. У него еще было полчасика, он вполне успеет… Получасиком дело не обошлось фотографий было много, а ноги у Мори были слишком хороши, чтобы бросать дело на полпути. Утро началось для него с мысли «Проспал!..» Водитель во всю сигналил под окнами Тесокабе, что порядком раздражало дремавшего на заднем сиденье Мори, после очередной трели, он не выдержал и толкнул ногой кресло водителя. - Сходите за ним. Он наверняка спит. Мужчина молча вздохнул, но спорить с явно не выспавшимся Мотонари не стал, покидая машину. Мори вышел за ним. Выезжал он затемно, а сейчас солнце уже начало выкатываться из-за горизонта. Дом Моточики находился на горе, обрыв которой был огорожен перилами. Нари перешел дорогу и облокотился на них руками, разглядывая золотую полосу на горизонте. Потом аккуратно снял очки, убирая их в карман рубашки, и раскинул руки в стороны, подставляя лицо восходящему Солнцу. Ветер растрепал волосы и раздул расстегнутую рубашку, накинутую поверх майки, так что она захлопала за спиной, словно крылья. За спиной слышалась какая-то возня, топот ног, Видимо Чика бегом перетаскивал оборудование в машину, а Мори продолжал смотреть, как огненный шар выкатывается на небо. Не обернулся он даже тогда, когда услышал вроде как свое имя. Глупые смертные подождут. У Чики еще никогда так не пересыхали губы. Он никогда еще так лихорадочно не выпутывал фотоаппарат из чехла, не копался в настойках, сбивая и нажимая не на те кнопки. Не злился никогда так на свои неловкие руки и идиота водителя, снова позвавшего Мори. Мори не повернулся ни на звук своего имени, ни на щелчки фотоаппарата, он как стоял раскинув руки навстречу солнцу, так и остался стоять, а Моточика прыгал вокруг него, снимая без остановки, пытаясь запечатлеть каждое мгновение. Черт побери, это была лучшая фотосессия Мори Мотонари! Впервые Чика видел настоящего его, а не тот образ, в который Стручок должен был загонять себя. Плюнувший на двух придурков водитель курил, яростно затягиваясь и не обращая внимания, на то, что стоит прямо под социальным плакатом о вреде курения. Моточика понимал, что он срывает мужику все сроки, но сейчас делал, возможно, лучшие фото за свою жизнь и останавливаться ради такой мелочи как сроки не собирался. Жирный солнечный диск уже неторопливо выкатился из-за горизонта, когда Мори судорожно выдохнул, будто все это время обходился без воздуха, наконец-то отвернулся и, не глядя на Чику, направился к машине. Меньше всего хотелось демонстрировать ритуал поклонения этому идиоту, но раз уж так получилось, то ничего не поделаешь. Усевшись в машину, Мотонари снова заткнул уши наушниками и, закрыв глаза, отвернулся к окну. Моточику черт дернул усесться рядом с ним и щелкать кнопками фотоаппарата. - Если эти фотографии где-нибудь появятся, я тебя уничтожу, - проговорил Нари, даже не поворачивая головы. Он не слышал, сказал ли Тесокабе в ответ что-нибудь или нет, а потом машина рванула с места, стараясь нагнать упущенное время. Нари помалкивал, слушая музыку, и думал, что, наверное, сильно прокололся… и что им работать вместе две недели. И жить в одной снятой на двоих квартире-студии, и что грязное создание каждый день сможет видеть, как он встречает и провожает своего бога. Впрочем… на рассвете он должен еще спать без задних лап… Нари не знал, как извиниться перед Нитирин за такое осквернение, но решил что принесет ему жертву. - Пошел ты, - Ответил Чика, отлично зная, что Мори его не слышит и что фото он эти никому и показывать, наверное, не будет. То есть… Это конечно лучшее, что он нафоткал за всю жизнь, но… это только его. Хороших фото у него будет еще вагон и маленькая тележка, а это не просто фотографии, скорее влезание в нечто очень личное. Стручок не попытался вырвать у него камеру и расколотить карту памяти о землю, так что вполне заслуживает ответной любезности. Пересмотрев все и мысленно отметив самое лучшее, Моточика откинулся на сидение, собираясь подремать, когда сучке-Море пришла в голову «отличная» идея, снять обувь и залезть на сидение с ногами. Стручку, видимо, тоже захотелось вздремнуть и он, накрывшись курточкой, подсунул ноги едва ли не к Чики под бок. Бедному Демону пришлось дважды одергивать себя, когда руки так и тянулись к трогательно поджавшимся пальчикам. Отдых был забыт, Моточика промаялся, не зная, куда деть глаза и руки, до самого аэропорта, где их ждал готовый отвести на Окинаву самолет и готовая покусать за опоздание команда. Нари совершенно не хотелось вылезать из машины, но все эти вопли по поводу и без, когда они подъехали прямо к трапу небольшого самолета, который перевозил лишь клиентов класса 'вип', не позволили остаться в мире солнечных лучей и облаков. Демон выскочил из салона, как ошпаренный и, отшучиваясь, принялся перетаскивать оборудование в багажный отдел. У Мори был только небольшой рюкзак и сумка для нет-бука, которые он спокойно пронес в салон, игнорируя восторженные вздохи стюардес. Его всегда раздражали фанатичные люди, готовые хоть землю жрать, лишь бы прикоснуться к кумиру. Вот и одна европейка блондинка с ногами от ушей рискнула здоровьем, протянув руку к его плечу, отчего Мори шарахнулся в сторону, едва не налетев на Демона с осветительными приборами. Девушка уже лепетала извинения, но он холодно посоветовал ей держать руки при себе и не приближаться к нему до конца полета. И к нормальным людям, кстати, тоже, вдруг глупость заразна. Игнорируя остальных пассажиров, в которых он опознал какую-то рок-группу, Нари проследовал на свое место, включая музыку в наушниках погромче. Чике пришлось извиняться перед блондиночкой, которая не знала плакать ей или ругаться после близкого знакомства с сучкой-Мори. Вот же… Не просто льдина, а льдина из радиоактивной воды – мало того что холодная, так еще и ядовитая. Почему-то весь этот эпизод задел Моточику. В его памяти… Да что там в его камере жило божество, отражение восходящего солнца, он мог нажать кнопку «on» и любоваться им сколько захочет, еще и людям показывать, а рядом с ним сидела ледяная, фригидная стерва в мужском теле. Это выбивало Тёсокабэ Моточику из колеи, мешало составить цельную картину мира. Кроме Мори и ног Мори в его несчастную голову затесался еще и солнечный Мори, и он совершенно не представлял, куда это создание пристроить. -Тесокабэ Моточика! Окрик был настолько резким и громким, что Демон едва не коцнул собственный фотоаппарат, стюардесса уронила бокал, а та самая блондинка почему-то визгнула. Весь салон удивленно повернулся к худому парню, несмотря на летнюю жару одетому в кожаную куртку и сверлящему Чику яростным взглядом. Любому, кто не знал Исиду Мицунари могло показаться, что он сейчас с воплями побежит выбивать Моточике последний глаз, после чего вспорет ему живот столовым ножом и начнет безумно подвывать, умываясь кровью. Тёсокабэ Исиду знал, поэтому без страха перебежал в соседнее с ним пустующее кресло. - Привет, лисичка, какими судьбами? - Ксама! – с полуоборота завелся рок-звезда, который и без микрофона и музыкантов закатывал такие концерты, что в домах окна лопались, а газетчикам было, о чем писать на неделю вперед, - Если ты еще раз скажешь что-то подобное, я вырву твой жалкий язык! –прошипел этот яндере на последней стадии безумия, глядя на Чику совершенно дикими глазами. Бедная блондинка, которой «повезло» сидеть недалеко от них, тихонько всхлипнула. - Ага, - рассеянно согласился Моточика, поглядывая на равнодушного ко всем и вся Мори, - А где Иэясу потерял? - ИЭЯСУУУ!!! – тут же среагировал Мицунари и на них снова все покосились, - Да он!... Да ты!... Ксо! Проклятые предатели, вам обоим нужно вырвать сердца и скормить их крысам!.. Глаза бедной фотомодели были полны слез, похоже, она решила, что «скармливание» начнет происходить прямо сейчас и ее возможно даже привлекут к участию. Чика много внимания на слова Мицунари не обращал, знал его еще со средней школы и был уверен, что через пару минут криков и угроз тот признается, куда дел вторую половинку. В общем, полет обещал быть не таким уж скучным. Даже вся громкость музыки в наушниках не смогла перекрыть истерику белобрысого. Мори терпел, но на словах «звезды» о крысах как раз закончилась дорожка. Его угораздило сидеть сразу через проход от Чики и его дружка. Мотонари медленно вынул наушники и всем корпусом повернулся к «половине блондинок». - Кицуне-сан, - окликнул он Мицунари его сценическим прозвищем, - если вы намерены орать весь полет, озаботьтесь, пожалуйста, наличием парашюта, потому что я не намерен терпеть ваши визги не только по бездарному радио, но и в обозримом пространстве, - ни один мускул не дрогнул на красивом лице. Мори даже не моргал, ровным тоном изливая недовольство на голову певца. Чика с интересом его выслушал и с некоторой долей беспокойства уставился на готового взорваться Мицунари. Неизвестно что произошло бы, но в этот момент в салон ввалился высокий широкоплечий парень, излучающий позитив и несущий в руках огромный бумажный пакет, наполненный сладостями. - Я же говорил, что я быстро! – он тяжело дышал, видимо, бегал до магазинчика в здании аэропорта, - о! Моточика! Привет друг! Сейчас, подожди, у меня руки заняты. Подержи-ка, - он сунул пакет Мицунари, а сам пожал руку Тесокабе, - вот так встреча! Не хочу огорчать, но ты занял мое место. Это может быть небезопасно… «Это уже не безопасно…» Успел подумать Чика, прежде чем Исида отбросил ему пакет с пончиками и поднялся со своего места. Глаза Кицуне горели зеленым пламенем, а тонкие губы кривились, едва сдерживая очередной вопль. Обычно все драки Исида начинал громко, с подвыванием, выкрикивая имя соперника, будто вызывая его на бой, но имени Мори он не знал, и это немного сбило его с привычного настроя. Как раз на достаточное время, чтобы привыкший к подобным сценам Токугава успел перехватить его за талию. - Ты! Ты! Да кто ты вообще такой, ксама?! – буйствовал лис, вырываясь из рук недоумевающего Иэясу. - Да успокойся, Мицунари! – не выдержал Токугава, которому уже порядком досталось от острых локтей и колен Исиды. - Сядьте, пожалуйста! – попыталась вмешаться стюардесса. - Непростительно! Отпусти меня Иэясууу! - Мицунари, нас сейчас снимут с рейса! - Проклятый предатель! И ты за него! – хлесткий звук пощечины заставил вздрогнуть полсамолета. Не выдержавшая нервного напряжения фотомодель тихонько заплакала, стюардесса пыталась успокоить беснующегося певца, а Чика любовался Мотонари. Во всем этом буйстве скандала Мори сидел спокойный, как столетний клен в лесу не знавшем поступи человека. Пожал плечами и отвернулся, снова вкладывая бусины наушников в уши, чем довел Исиду почти до состояния берсерка. Токугава замер, сжимая в объятьях взбесившегося кои. Щека горела, терпение заканчивалось. - Мицунари, или ты успокоишься, или я применю силу, - блондин снова заорал что-то про мерзких предателей, которых нужно разорвать на куски, и Иэясу не выдержал. Скрутил вырывающегося лиса и запихнул в кресло, тут же пристегивая его и дергая застежку так, что та заклинила. Моточика вовремя убрался со своего места, куда и приземлился Токугава, упираясь ногой в спинку впередистоящего кресла, всем своим видом показывая, что не выпустит кицуне, сколько бы тот не ругался, - да что он тебе сделал? Мори слукавил. В его плеере водилась парочка песен этого Мицунари, но это не повод терпеть его вопли над ухом. По его мнению, его вообще не плохо было бы посадить на цепь и примотать ее к руке барабанщика Токугавы. И обязательно кляп. Тот факт, что Чика знаком с этими двумя, вызвал некоторое удивление. Впрочем, идиоты и животные держатся стаями. Чика еще немного поболтал с Токугавой, пока самолет взлетал, послушал угрожающее шипение Исиды, кушающего пончик с таким видом, будто не несчастное тесто зубами рвал, а чью-то глотку. Потом Кицуне немного успокоился и обратил свое внимание на все еще щеголяющего красной отметиной Иэясу, и фотограф понял, что он тут третий лишний. Для него было загадкой, почему добродушный и дружелюбный Токугава все еще с Исидой, и как колючий и неуступчивый Мицунари заставляет раз за разом прощать себя. Тёсокабе так бы не смог… Не смотря на то, что у лиса были одни из самых красивых ног, что он видел в своей жизни, его характер полностью перекрывал этот плюс. Распрощавшись до конца полета, Чика перебрался в свое кресло рядом с Мори и сунул под нос, все еще слушающего музыку парня, пончик. Дождался когда, Мотонари обратит на него внимание, и самостоятельно вытащил бусинку наушника у него из уха. - Это для тебя, - он помахал перед Мори покрытым шоколадной глазурью пончиком, - Иэясу очень извиняется за скандал. Хоть один адекватный. - Извинения принимаются, - он взял из рук Демона угощение и положил его на столик. Не взять – значит обидеть Токугаву. А вот взять, но не съесть – это уже другой разговор. Мори любил сладости, но они жутко вредили коже. Так что питался он в основном овощами и рыбой. Мотонари откинулся на спинку кресла и потянул на себя наушник, в котором пел своим удивительным голосом Фреди Меркьюри. Чика не отпустил, задумчиво посмотрел на бусину и вставил в свое ухо, придерживая, чтобы Нари не отобрал. Тот фыркнул и решил не заниматься перетягиванием хрупкой техники, скинул сандалии и забрался в кресло с ногами, легко умещаясь в нем. Все-таки свое зло роднее. Не то чтобы Мори выделял Чику как-то особенно. Просто они уже были давно знакомы. Привыкли к недостаткам друг друга. Научились не доводить до крайности раздражение. В отличие от всяких истеричек, Тесокабе был хоть и варваром, но меру знал. - Зря ты с Исидой поцапался, - продолжил Чика, пользуясь моментом, - Он злопамятный до ужаса. До сих пор помнит, как я его в средней школе поколотил. Мори снова только плечами пожал, похоже, это был его единственный способ реагировать на события, если у него отбирали наушники или он не на съемках. Тёсокабе собирался еще немного поприставать к Стручку-сама, раз уж они сейчас высоко в небе и традиционно слинять у Мори не выйдет, но тот нашел новый способ выразить презрение – отвернулся от него, уложив голову на колени. Провел руками по обтянутым джинсой ногам, от чего Моточика громко сглотнул, и прикрыл ступни ладонями. Черт, скорей бы уже прилететь и ощутить рабочий настрой, а то ведь не путешествие, а издевательство!.. Тёсокабе прикрыл глаза и попытался расслабиться. Лететь им недалеко, может принесенный ему джин с тоником да музыка в ушах помогут ему справиться с ситуацией. Мотонари было плевать, что там кто о нем думает. Он получил свою относительную тишину и впал в дремоту, устроившись поудобнее. Правда спустя минут десять пришлось устраиваться снова. Нари завозился, откинул спинку кресла и, поджав ноги под себя, улегся на нее, почти упираясь лбом в кресло Тесокабе. От Демона пахло каким-то дорогим парфюмом. Аромат был свежий, морской, заставлял думать о месте их прибытия и о том, как давно он не был на море, что кожа загорит. Нужно обязательно запастись лосьонами. А запах такой легкий, ненавязчивый… Демон нанес его ровно столько, сколько нужно. В отличие от того же шефа, который не знал меры, отчего рядом с ним нечем было дышать. Особенно по утрам. Ощутив движение, Мотонари приоткрыл глаза. Демон тоже опустил спинку своего кресла, так, что нос Мори оказался на уровне его груди, а наушники перестали неприятно натягиваться. Нари предпочел сделать вид, что ничего не произошло, и снова закрыл глаза. Если не считать пары раз, когда Токугаве снова приходилось унимать Кицуне, то полет прошел спокойно, Нари не открывал глаз ровно до тех пор, пока капитан самолета не попросил всех пристегнуть ремни. Остаток дня для Чики пролетел быстрее, чем болид Формулы 1. На выходе из самолета он распрощался с Токугавой и Исидой, пообещал непременно позвонить им и договориться о встрече, потом побежал в грузовой отсек следить за разгрузкой оборудования, потом их повезли на первое место съемок – образцово-традиционный японский домик, настолько же очаровательный настолько безжизненный, потом на второе, потом в ресторан… В процессе всех этих перемещений, необходимо было перезнакомится с кучей народа: другими моделями, гримерами, дизайнерами, местным начальством, какими-то шишками из местных, которые буквально ели глазами девчонок-моделей. Те, впрочем, были не в обиде и сами присматривались к дорогим часам и деловым (это в такую-то жару!) костюмам принимающей стороны. Мори, в процессе всей этой кутерьмы, тоже отхватил немало заинтересованных взглядов, но это Чику почему-то разозлило. Чертовы денежные мешки не способные оценить всю красоту узких ступней, осторожно ступающих по розовому, в вечернем свете, песку. Когда их наконец-то привезли в квартиру, у Тёсокабэ даже не было сил возмущаться, что их поселили вместе. Что это интересно шефу в голову стукнуло? Решил, что им надо срочно подружиться? Чика покосился на, уже переодевшегося в домашнее, Мори. Ага, держи карман шире! Этот айсберг не оттаивает и в домашней атмосфере. Или?.. - Стручок-сама, если ты меня стесняешься, то забудь, я не намерен причинять тебе проблемы, если ты не намерен причинять их мне. - Стесняться стоит людей с мозгами, Тесокабе, - холодно бросил Мори, выходя на террасу, опоясывавшую весь этаж их пентхауса, расположенного в сравнительно невысоком здании. Немного поежился под недовольным взглядом Демона и двинулся вправо, откуда открывался вид на закат. Солнце уже почти наполовину скрылось за горизонтом, Мотонари подождал еще с полминуты и раскинул руки в стороны, провожая своего бога, разжал кулаки, и с тонких пальцев сорвались в полет желтые лепестки подсолнуха. Извинялся за сегодняшнее утро. И на всем свете была только одна вещь прекраснее улетающих в закат желтых лоскутков – то, как их родители поднимают головы на рассвете. Он стоял так, позволяя ветру трепать свои волосы, пока край солнца не исчез в море. После чего выдохнул и опустил руки, все еще глядя в багровую даль. Каждый рассвет, как новая жизнь, каждый закат, как новая смерть. Мори сложил руки на периллах и посмотрел вниз на начинающий светиться огнями город. Глупые люди ищут развлечений и легкой наживы. Выползают после заката из офисов и расползаются по барам. Ничего хорошего от людей ждать не приходиться. Одному быть хорошо. Снова выдохнув, Мори развернулся ко входу в дом. - Сволочь, - почти уже беззлобно ответил Чика, утыкаясь в свою камеру. Мори есть Мори, что тут поделать? Он как прекрасная древняя статуэтка, полая внутри и наполненная ядом. На маленьком экране камеры (искать среди вещей ноут и подключать фотоаппарат к нему - было очень уж лень) появилась эта заноза в заднице. На Мори были темные очки в тонкой оправе, черная рубашка и светлые брюки, над головой он держал совершенно не идущий ему кружевной зонтик. Впрочем, даже с этим совершенно не идущим ему аксессуаром, Мотонари смотрелся, как император, решивший вдруг прогуляться по пляжу среди простых смертных. Дрянь заносчивая. На следующем кадре Мори был уже без зонтика, зато закатал светлые брюки до колен и в таком виде застыл на полосе прибоя, позволяя волнам лишь чуть-чуть касаться его пальцев. Чика с удовольствием поменялся бы с ними местами… Прикоснулся был осторожно к узким ступням, обрисовав пальцами выступающие венки и… Парень быстренько нажал на «off» и зажмурившись рухнул на диван. Камеру он отодвинул от себя подальше, и даже прикрыл чехлом, чтобы не маячила. Мори вернулся в дом и прошел на кухню. открыл холодильник, который для них набила заботливая встречающая сторона. От одного воспоминания взглядов этой самой стороны Мотонари стало противно прикасаться к продуктам. Хотя ни молоко, ни яблоки ни в чем виноваты не были. Закрыв холодильник, Нари вернулся к своим вещам, распечатал сумку и извлек оттуда упаковку с фруктовым пюре, напоминающую тюбик, упал в кресло, подхватывая пульт от телевизора и устроился удобнее, закинув ноги на подлокотник. Щелкнул пультом, включая телевизор, еще раз, переключая на музыкальный канал, и открутил крышечку от упаковки. Обхватил губами широкую трубочку и сдавил пальцами пакет, втягивая в себя вишневое пюре. На развалившегося по соседству Демона ему было плевать, пока тот не лезет наладить контакт. Из телевизора закончила литься какая-то баллада зарубежного производства. На смену ей пришли "Лисы Оми". Надо сказать, что Мицунари Исида очень хорошо выглядел в традиционной японской одежде, в которую его, наверное, всей группой заматывали. Песня была в стиле ангора-кей, и было очень забавно наблюдать за скачущими по площадке самураями с гитарами и невероятными прическами. Песня Нари нравилась, и он слегка покачивал ногой в такт музыке, поглощая ужин. Чика всегда полагал, что если уж слушаешь голос Исиды, то сосредоточится на чем либо другом просто нереально и дело тут не столько в завораживающем звучании, сколько в громкости. Он глубоко ошибался. Есть в мире одна вещь способная перебить голос Кицунэ - нетерпеливое покачивание небольшой для мужчины ступни, в такт с ударными Иэясу. Мори сейчас даже не представлял, что делал с Демоном. Чика не мог оторвать зачарованный взгляд, радуясь только тому, что подлокотник дивана скрывает его интерес и что лежит он на животе - стояк уже здорово оттягивал брюки в паху. Пожалуй даже такой холодной и безэмоциональной сучке, как Мори, стало бы интересно с чего фотограф так напрягся в его присутствии. Оставалось сжать зубы и терпеть до тех пор, пока стручку не надоест и он не отправится спать. Через полчаса Мори все еще наслаждался музыкальным каналом, разве что ногой перестал качать, а Тесокабэ готов был тихо подвывать. Ну сколько можно, а? Когда ж ты спать пойдешь, сволочь? Чика осторожно высунулся из-за подлокотника, надеясь рассмотреть на его лице сонливость и отправить спать... Он получил даже больше чем хотел: Мори уже спал уронив голову на плечо. Тихо выругавшись, Чика со злости швырнул подушку в другой конец комнаты и подорвался с дивана, намереваясь отправится в душ и спать. Черт его дернул снова глянуть на ноги Мори. Он просто не удержался и момент слабости вылился в то, что через секунду Чика уже был на коленях перед Мори и нежно поглаживал выступающие венки на его ступне. Какая же у него была нежная кожа... Не удержавшись, Тесокабэ коснулся ее губами, стараясь не оставить следов. Скользнул языком по пальцам и втянул в рот мизинец. Черт, черт, черт! Если Мори сейчас проснется, скандала не избежать! Как ни странно, мысль эта испугала его совсем не так сильно, как должна была, и парень ощутил себя вконец извратом. Даже угроза скандала не заставила его остановиться, Чика продолжал поглаживать, целовать, ласкать языком нежную ступню. Кровь все сильнее приливала к члену, ему уже хотелось кончить, желательно как раз на ступню Мори, так чтобы его семя стекло с белых пальчиков. Остатки благоразумия все же взяли верх, он быстро смотался в душ, а вернувшись - уже без стояка и с куда большим запасом здравомыслия - оттащил Мори в его спальню, благодаря богов, что Стручку не пришло в голову проснуться и обнаружить над собой голого фотографа, с явно недвухсмысленым выражением лица, несущим его в спальню. Мотонари проснулся оттого, что голова коснулась подушки, а тело, наконец, смогло вытянуться на кровати. Демон как раз закрывал за собой дверь, и Нари решил не окликать его, чувствуя, как жар заливает щеки. Он просто не знал, что сейчас можно было сказать внезапно заботливому Тесокабе. Таскает его на руках, как девицу какую-то. Нарушает личное пространство... Узкие плечи передернулись при мысли о том, что Демон его вообще трогал. Да еще так. Мори закрыл лицо ладонями и шумно выдохнул. По-хорошему нужно устроить скандал. Причем желательно прямо сейчас. Он уже почти сел в постели, когда узкая полоска света под дверью погасла, а телевизор затих. Фыркнув, он решил никуда уже не ходить, а завтра как-нибудь зло прокомментировать произошедшее. Утром Мори снова стоял на терассе и встречал рассвет. Мысли в голове путались, что сказать Демону? Как себя дальше вести? Шутка ли, такого тсундере, как он, на руках таскать? Впрочем, Демон проявил несвойственную ему заботу. Интересно, с чего бы? Наверняка еще и потребует чего-нибудь. Стараясь отогнать эти мысли, Мотонари вернулся в дом и отправился в ванную приводить себя в порядок. Вышел, кутаясь в халат и вытирая волосы полотенцем, и юркнул в свою комнату мимо двери Демона, из-за которой уже слышалась возня. Закрыл за собой дверь и выдохнул, успокаиваясь и спрашивая у себя: "какого черта происходит?". Что ему теперь до конца командировки от Демона бегать? Встретились они в гостиной за десять минут до выхода, когда Мори все-таки заставил себя одеться и выйти. - Спасибо, конечно, что отнес меня в комнату, - Мотонари вновь почувствовал, как розовеют щеки, однако, тон оставался холодным, - но не мог бы ты так больше не делать? - Ладно, в следующий раз просто пну тебя в сторону спальни, - кисло отшутился не выспавшийся Тесокабэ. Он половину ночи промаялся, ворочаясь с боку на бок, пытаясь решить под какую статью попадаются его вчерашние действия. До изнасилования вроде не дошло, но домогательства это как-то мягко... Действия сексуального характера? Чика не был уверен, что такая статья вообще существует, но решил остановиться именно на такой формулировке. Теперь только оставалось узнать, какой за это дают срок. Мори даже не догадывался, какие мысли посещают Демона, так что просто кивнул и вышел из квартиры. Сонный Тесокабэ потопал за ним, надеясь на кофе и предвкушая "веселенький" день в компании Нари и собственных нереализованных желании. Первая фото-сессия должна была пройти в том псевдо-старинном домике, который они посещали вчера. Это он, наверное, переживет, благо Стручок-сама будет замотан в тряпки с головы по хорошенькие розовые пятки. Чика вспомнил, что Мори еще предстоит переодевание в женское кимоно и нервно сглотнул, отчего идущий рядом Мотонари удивленно на него покосился. А вот к вечеру на пляжном фото-сете... Надо будет найти хорошую пальму, о которую он будет биться головой, глядя, как Мори идет по песку . Или девушку с длинными ногами, чтобы выплеснуть, наконец, возбуждение и жить спокойно. Как только они ступили на территорию домика, Мотонари тут же увлекли за собой гримеры и костюмеры, что примечательно: ни одной девушки. С одной стороны это успокаивало, потому что он не любил работать с женщинами. Они закатывают истерики и не могут за себя постоять. С другой же стороны - напрягало, потому что эта исключительно мужская компания навевала некоторые подозрения. Впрочем, он, наверное, зря переживает. Хотя может и не зря, если учитывать то, что фотограф, за которым никогда не было замечено тяги к мужчинами, таскал его на руках вчера вечером. Тряхнув головой, Мори прогнал все эти мысли и поспешил отдаться работе. Парни работали молча и быстро. Нари даже захотелось попросить шефа нанять их на работу, так они его не нервировали. И результат его тоже удовлетворил, хотя ему не нравился сам образ. Почему бы шефу не пригласить на эту съемку девушек? Черные волосы до поясницы собраны в высокий хвост, зеленое кимоно, расписанное золотыми листьями и цветами, с бесконечным количеством слоев, зеленый же зонтик и мягкий женский макияж. Глядя в зеркало, Мори видел красивую японку, но никак не привычного себя. Он тихо попросил всех выйти и, когда дверь за последним гримером закрылась, Нари выдохнул и попробовал войти в совершенно чужой образ. У женщины по имени Март не было ничего, кроме ее садов. Но в них она была хозяйкой, хоть и затворницей. Она любила каждую травинку, каждый цветок, что были выращены ее заботливой магией. Она всегда осторожна меж своих детей. И неприветлива к чужакам. Мори скинул таби и босиком вышел в сад, где уже готовилась аппаратура для съемки. Ему без труда давалась знаменитая японская плывущая походка и кроткий взгляд в пол. Наверное, это и вызвало всеобщий удивленный вздох. Отчего Нари спрятался под зонтик и пошел рассматривать сад. - Ничего себе... - тихо выдохнул стоящий рядом с Чикой гример. Лицо у парня было блаженное, а глаза влюбленными. - Расслабься, приятель, тебе тут ничего не перепадет, - хмыкнул Чика. Слухи про Мори ходили разные, но все сходились в одном - с кем бы Мори ни спал, его сердце всегда оставалось холодным. - Да? - поник парень. Потом покосился на Тесокабэ и понимающе улыбнулся, - Ну, я его понимаю. Я бы на его месте тоже никуда бы не рыпался. - Арэ? - растерянно переспросил Чика, как раз делая пробные кадры и полностью поглощенный этим делом. - Ну, вы живете в одной квартире, прилетели вместе и вообще у меня глаз наметан! - довольно хмыкнул парень. - Что? Нет! - до Демона наконец-то дошло, и он впервые за долгое время ощутил, что краснеет, - Прости, но ты неправильно понял! я просто давно его знаю и все. - О, извини-извини, наверное, мой глаз совсем не такой острый, как я думал, - замахал руками парень, пытаясь скрыть за шуткой неловкость, - Так, значит, у меня есть шанс? - Нет, - мрачно буркнул Тесокабэ. - А ты сейчас не... - Нет. Извини, - еще более мрачно ответил Чика. Парень фыркнул и отошел, а Демон снова попытался сосредоточиться на работе. Фото-сессия прошла хорошо, изящные щиколотки, показывающиеся из под многочисленных слоев ткани, почти не сбивали его с толку, а пара кадров на которых эти щиколотки и ступни были запечатлены можно было без стыда посылать на конкурсы и выставки. Впереди было самое тяжелое - пляж. Мотонари дольше отмывался от прошлой сессии, чем готовился к следующей. С Чикой их везли в разных машинах. Тесокабе ехал с техникой, а Нари в трейлере с гримерами, которые по дороге суетились вокруг него. Весь путь Нари проделал с видом куклы, с которой играет ребенок. Поворачивал голову по просьбе гримеров, поднимал руки по требованиям костюмеров и молчал, пока его переделывали в нового человека. Этот наряд ему нравился больше. Легкая белая рубашка с коротким рукавом, светлые джинсы и куча каких-то фенечек-украшений на руках. Образ сквозил безнадежным романтизмом и верой в лучшее. Придется постараться, чтобы сыграть. Нари вышел из трейлера и побрел к месту встречи с модельером, который не смог их встретить вчера. Это не заняло много времени. Модельером оказалась неожиданно приятная японская девушка, которая поздоровалась с ним, поблагодарила за сотрудничество и поклонилась. В ответ на что Мори пообещал хорошо сделать свою работу и не доставлять ей неприятности. Первая часть съемок проходила на самом пляже, который благодаря своей "частности" был даже похож на дикий. Мори с удовольствием скинул обувь и отправился бродить по песку, ожидая, пока Тесокабе настроит технику. Но долго одному ему пробыть не дали. К нему спешил один из гримеров. Достаточно симпатичный, чтобы самому быть моделью юноша, которого все окликали, как Широ-чан. - Мори-сан, прошу прощения, что отвлекаю. - Что случилось? - Я... - он немного помялся, извлекая из сумки небольшой сверток, - вы не стали обедать, и я рискнул предположить, что едите вы не все. У Мори от этой сбивчивой речи появилось стойкое желание нахамить мальчишке, но когда тот протянул ему его любимое вишневое пюре, едва не улыбнулся. - Нам важно, чтобы вам было комфортно с нами работать, Мори-сан, - серьезно продолжал парень, но его щеки заливала краска. Нари не стал дальше его мучить и принял упаковку. - Спасибо, Широ-сан, оставьте мне свой номер телефона после съемок, я порекомендую вас коллегам. - Спасибо большое, Мори-сан, - улыбнулся парень и поклонился, но Мотонари остановил его, положив руку на плечо, а потом протянул ладонь для рукопожатия. Отчего Широ просто расцвел. Чика только сплюнул, когда тот самый парнишка-гример глянул на него как на неудачника, когда возвращался после беседы с Мори. Похоже, его приняли за конкурента, несмотря даже на его решительное "нет" и то что в их квартирке было две спальни. Да пофиг. Чтобы этот мальчишка ни навоображал, Чика никаких. прав ни на Мори, ни на его ноги не предъявляет. Да и все равно этому пацану ничего не обломится - Мори птица полета повыше будет. Демон чуть прикрыл глаза, отгоняя ненужные мысли. - Еми-тян, - девушка, помогавшая ему с настройкой оборудования, была немного не в его вкусе - слишком тихая и скромная, хоть и вовсе не глупая, - но ее рыжие волосы и изящные стопы с крутым, как у танцовщицы подъемом полностью компенсировали недостатки, - хочешь свиданку завтра? - С вами... тобой? - малышка все никак не могла окончательно перейти с ним на "ты", хоть их и разделяли всего пять лет возраста, - да! То есть... - она похоже, вспомнила главное женское правило - не соглашался с ходу, пусть парень помучается, - Не знаю, завтра только дел... Ее глаза говорили "да", и Чика вытер кончик ее маленького, испачкано в чем-то носика и пошел на пролом: - А мы после дел! Отснимем этих рыбин, - он кивнул на стайку моделей, - и пойдем гулять по барам этого городка. Покажем им самую красивую девушку в нашем цирке. Еми-тян, хмыкнула, чуть покраснела, улыбнулась, тоже совсем немного, и оттаяла: - Если работа завтра не очень нас утомит... "Я утомлю тебя ночью, тян" - про себя хмыкнул Чика, поворачиваясь к доевшему свою гадость и готовому к съемкам Мори, и почувствовал, что магия его ног над ним больше не властна. Рассмеявшись, Чика щелкнул фотоаппаратом, и у него впервые получилось поймать если не глупое, то забавное выражение лица этого айсберга: Стручок-сама печально заглядывал в опустевшую коробку из под еды и тоскливо проводил пальцем по бортику. Нари даже пустой упаковкой в ржущего фотографа не запустил, так было хорошо после легкого перекуса в лучах солнца и на берегу моря. Потом на всех фотографиях он будет казаться совершенно влюбленным, хоть ни разу и не улыбнется за долгое время работы. От него в кои-то веки будет исходить тепло, как будто он был один на этом берегу. Он совершенно не замечал кружащих вокруг него с аппаратурой людей. Даже на Тесокабе и его кривые подколы внимания не обращал. Его согрело не столько чужое внимание, сколько уважение, с которым оно было проявлено. Он обязательно должен взять этого парня в свой штат. Шефу будет меньше проблем с истеричками-гримершами, а ему будет приятно работать с этим человеком. - Широ-сан, - Мотонари отвернулся от камер, не предупреждая, и Тесокабе фыркнул, давая всем отмашку на перерыв. Широ не заставил себя ждать, появляясь рядом и разворачивая набор для грима. Мори молча подставил лицо под прикосновения кисточки. - Я нанесу эмульсию, чтобы все не потекло, если вдруг попадет вода. У вас нет аллергии? - Нет, работайте, Широ-сан. Парень ни слова больше не сказал, орудуя кистями, немного пригладил волосы Нари гребнем и отступил. Нари так же молча вернулся на площадку и шагнул на самую линию прибоя, раскидывая руки в стороны и подставляя лицо солнечным лучам. Как Чика ни старался поймать тот момент, когда Мори из ядовитой сучки превращался в молодого бога, все случилось слишком быстро для его объектива. Вот Мори делает шаг навстречу солнцу, вот он раскидывает руки, и почти сразу на месте Мори появляется незнакомец прекрасный и величественный. Видимо такие моменты были слишком важны для Мотонари... Он даже не обращал внимание на подобравшегося почти вплотную Тесокабэ. Остаток времени до полного погружения солнца в океан, Чика безостановочно фотографировал Мори до предела забив карту памяти. Остальная команда в немом изумлении смотрела на странное действо, не решаясь вмешаться. Когда все закончилось, Мори только недовольно глянул на него и, ничего не говоря, направился снимать грим, а Чика чувствовал себя выжатым, как лимон. Хотелось просто добраться до дома и завалиться спать, и плевать, что там Мори думает по поводу его манер. Мотонари почти уже упал на сиденье рядом с Демоном, но у самой машины его нагнал Широ, который за работой совсем забыл отдать ему свою визитку. - Спасибо за работу, Мори-сан. - И вам спасибо, Широ-сан. - Завтра съемок скорее всего не будет, надвигается шторм. Будьте осторожны. - Шторм? - в прохладном голосе скользнуло беспокойство. - Да, у нас в прибрежной части это не редкое дело. Не выходите из дома без крайней необходимости. Всего доброго, Мори-сан. - До свидания, Широ-сан, - Мотонари уселся рядом с Чикой и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза. Его уже тянуло в сон. По дороге он то и дело пытался сползти по спинке на плечо Тесокабе, но вздрагивал и отодвигался каждый раз. А ведь вчера он даже не проснулся оттого, что этот человек на руках его носил. Добирались в молчании. Дождь уже начал накрапывать, когда они вышли у своего дома, поднялся ветер, а небо затянули тучи. До квартирки они добрались молча, Мори как всегда общения не искал, Чика просто не знал, что сказать. Он прекрасно понимал, что раз за разом вторгается на его личное пространство и Мори это не нравится, но... Сейчас он уже жалел, что у него не получилось найти с Мори общий язык, не так-то это сложно, как кажется, мальчишка-гример подход нашел. Пока ехали Мотонари так и норовил уронить голову ему на плечо, и Чика едва сдерживался, чтобы не обнять его, прижимая к себе. Это было совершенно не нормально и не похоже на Демона, так что он решил просто отвлечься воспоминаниями о ножках Еми-тян. Вечером, запершись у себя в спальне, он раз за разом пересматривал сегодняшний фото-сет и не мог не признаться хотя бы самому себе, что в Мори его стали интересовать не только ноги. Хотя ноги тоже были чертовски хороши. Мотонари отключился, как только его голова коснулась подушки. До этого он пытался уснуть в ванной, а потом на кухне. Только воспоминания о вчерашнем заставили его-таки добраться до постели, раздеться и нырнуть под одеяло. Завтра у него на голове будет жуткий хаос, но все к черту. Это будет завтра. Ночь была неспокойной. Ветер то и дело швырял водяную стену в их окна, гром гремел, казалось, у самой земли. Мотонари вздрагивал от каждого удара, натягивал одеяло на голову, сворачивался в клубок, но так ни разу и не проснулся, хотя сном это состояние назвать было нельзя. Утро мало чем отличалось от ночи. Улицы города заливал дождь, пальмы гнулись от озверевшего ветра, видимость сократилась в разы. Мори стоял у окна и ежился. Но ритуал есть ритуал. Он оделся, прекрасно понимая, что вымокнет за секунду, и все-таки вышел на балкон, раскидывая руки в стороны. Солнца не было видно, но Мори все равно приветствовал его, потому что Нитирин, без сомнений, видит его. Нари промок быстрее, чем мгновенно. Злой ветер пытался сорвать хрупкую фигуру с балкона и утащить за собой, но фигура не шевелилась, позволяя ветру трепать лишь одежду и волосы. Когда ритуал был закончен, Мотонари бросился в тепло дома, стараясь не дрожать слишком сильно. Закрыл за собой дверь и метнулся в ванную. Для начала там не зажегся свет. Что не удивительно при таком шторме. Потом оказалось, что нет горячей воды. Вот это уже было ударом. Мори чувствовал, как его начинает колотить озноб. Непослушными руками он стянул с себя промокшую одежду и бросил в ванную, после чего схватил полотенце, стирая с себя безумно холодную воду. Закутался в свой халат. И тут же понял, что этого будет мало. На крючке в ванной висел огромный махровый халат Тесокабе. Нари закусил губу, чтобы не стучать зубами и отправился к Демону, просить разрешения. Демон нашелся уже в гостиной. Посмотрел на него округлившимся глазом, обернулся к окну, сложил два и два и тихо выругался. - Можно... я возьму твой халат? - голос дрожал от холода, говорить было тяжело, но Нари сделал все возможное, чтобы слова прозвучали спокойно. - Ага, а еще одеяло, теплые носки и все рубашки, - ошеломленно ответил Чика, даже не подумав, что его цветастые гавайки мало приспособлены для согревания. Черт, да он трусы готов был отдать, чтобы прекрасные пальчики Нари вернули себе нежно-розовый цвет, вместо сизого. Мори кивнул, принимая такой ответ, и тут же замотался в его халат с головы до ног, и в таком виде потопал на кухню. Двух тихих чихов хватило, чтобы Демон подорвался с места и пошел за ним. - Давай я, - он отобрал чайник у дрожащего, кутающегося в слишком длинный для него халат Мори, - иди в постель ложись, я тебе одеяло еще одно притащу. - Я сам могу... - но Демон только махнул рукой на его самостоятельность и повторил просьбу вернуться в постель. Нари обиженно чихнул, но пошел в свою комнату и влез под успевшее остыть одеяло. То, что фотограф так внезапно превратился в няньку, очень настораживало. Но спорить с двумя метрами самоуверенности он не спешил, разумно полагая, что Чика просто не хочет снимать сопливую модель. Это было справедливо и оправдывало Тесокабе. Мысль о том, что это оправдание слегка за уши притянуто, Мори поспешил откинуть. В комнату ввалился Демон с чашкой чая и одеялом подмышкой. Укрыл его, поставил чашку рядом с кроватью на тумбочку, и Мори захотелось спрятаться под одеяло с головой. - Спасибо...- Нари потянулся к кружке и едва не охнул от того, как же приятно было прикосновение к ее теплым бокам. - Пожалуйста, - мрачно ответил Тесокабэ, созерцая красный лоб и уши своей главной модели, - и нафига ты поперся на улицу? Мори фыркнул и качнул головой, будто говоря, что всяким неотесанным варварам и грубиянам его точно не понять. Вот же урод. - Ты что сектант какой-то? - предположил самое худшее Чика. Честно говоря всякие секты и прочие полурелигиозные хрени вызывали у него только чувство брезгливости, и предположение, что Мори состоит в одной из них… Гадость, даже думать не хочется. - Секта? - нахмурился Нари, - да ты с ума сошел, Тесокабе. Это древняя традиция моего рода! - Мори поспешил прикусить язык и ткнулся носом в кружку, понимая, что вовсе не должен был этого говорить. Пусть бы Чика думал, что хочет. В конце концов, просто глупо было распинаться о собственной знатности и чистокровности, когда сидишь мокрый и замерзший под чужим одеялом. И вообще, ты только картинка из журнала. Зубы выбили дробь о край кружки, и Нари сильнее сжал ее в руках, пытаясь отпить. - Ааа... - для Чики слова "традиция рода" были мало понятной абстракцией, он-то и родителей своих вспоминал раз в полгода, а дедушек-бабушек вообще не знал, - кстати, мне уже позвонили, сказали, что съемка отменяется. Ха! Да можно подумать, что кто-то сегодня бы вышел, если бы они не отменили. Мори согласно кашлянул, и Чике совсем не понравилось, как он при этом шмыгнул носом. То есть носом, то он шмыгнул очень мило, но все равно. - Проведем этот день в мире и покое, Стручок-сама? Раз уж нам пришлось оказаться в одной квартире. Мотонари задумчиво на него посмотрел и кивнул. Ругаться не хотелось совершенно. Хотелось греться. Чем он и занимался, попивая горячий чай и кутаясь в одеяла и халаты. Ног он почти не чувствовал. На пробу потер одной ногой о другую и поморщился от ощущения ледяной ступни на чуть менее холодной голени. Отставил кружку и заворочался, пытаясь устроиться так, чтобы согреться как можно быстрее. - Не хотел доставлять проблемы...- Нари снова шмыгнул носом и ткнулся им в подушку. - Никаких проблем, - ухмыльнулся Демон и перелез через Стручка, ныряя под одеяла с другой стороны. Сказать что Мори был удивлен -ничего не сказать, Тесокабэ даже пожалел что у него нет с собой камеры. - Прости, но тут холодно, как в подвале и не намного светлей, - парень пожал плечами и уронил голову на подушку благо их у Мори было две, - а так и тебе теплее будет и я посплю. Я разрешаю даже пнуть меня, если тебе что-то понадобится. "Пинать лучше ногой" эту мысль он решил не озвучивать. Нари поспешил справиться с собой и поискать плюсы в этой наглости. У Тесокабе было большое красивое, а главное теплое тело. И Мори решил не упускать возможности, к тому же холод добрался до самых костей и сам его не покинет. - Если ты хоть слово скажешь, я тебя задушу, - Чика уже было пренебрежительно фыркнул, но глядя на то, как Мотонари избавляется от халатов, примолк, и даже не попытался отодвинуться, когда почти обнаженный Мори прижался к его боку, обжигая холодом загорелую кожу. От прикосновения холодной ступни сердце Демона пропустило удар, но он заставил себя расслабиться. То, что происходило сейчас было целиком его виной: он сам полез к Мори в койку, сам спровоцировал его на несвойственную ему близость... Все это было расплатой небес за все те разы, когда он дрочил себе, разглядывая идеальные ножки на экране своего ноута. Так что он просто велел своему больному разуму заткнуться. Другие люди не должны расплачиваться за то, что он такой изврат. Чика перевернулся на другой бок, позволяя Мори обнимать себя со спины. Тот, видимо, беря пример с наглого Демона, просунул ступню между его лодыжек и, пригревшись, уснул. Проснулся Нари только после обеда. Дождь все так же грохотал по стеклам, ветер завывал в вентиляции, а сам он все еще обнимал Тесокабе. У Демона была на удивление гладкая и теплая кожа. Мори уже забыл, когда в последний раз просыпался с кем-то в одной постели. Тесокабе не вызывал у него чувства брезгливости. Не раздражал, даже когда они были так близко друг к другу. От него не хотелось сбежать. Нари ткнулся носом меж лопаток Чики, вдыхая запах крепкого тела и едва уловимого морского аромата. Пока он молчит, на него вполне можно любоваться. Неосознанно Нари погладил Демона по животу, скользя пальцами по кубикам пресса. Он подумал, что Чика может проснуться и поинтересоваться, какого, собственно, хрена? И даже не додумав, приподнялся на локте и положил подбородок на накачанное плечо парня, разглядывая его лицо. Спящий Демон не казался насмешливым и задиристым, это позабавило Мотонари, и он слегка ткнул пальцем в щеку фотографа. Чике уже почти стало жарко под двумя одеялами, когда по его телу прошлись прохладные прикосновения. Погладили его по животу и прошлись чуть выше. это было так приятно, что Тесокабэ захотелось проснуться и поцеловать ласкающего его человека, кем бы он ни был. А вот тычек пальцем в щеку был совсем не таким приятным. - Эй, не надо, - сонно возразил Чика, пытаясь спрятаться под одеяло пока его снова не тыкнули. Над ухом раздалось довольное хмыканье, после чего руки вернулись к поглаживанию, огладили по бокам, ощупали ягодицы, чуть раздвигая их в стороны, переместились на бедра... Чика не стал дождаться, пока начнут ощупывать его член и повернулся к Мори лицом. - Какого хрена ты делаешь? - Наверное, я тебя лапаю, - задумчиво проговорил Мотонари и снова ткнул пальцем в чикину щеку, - у тебя хорошее тело. Тебя приятно трогать. Раз уж завалился на мою территорию - терпи,- Нари жалел, что не может запечатлеть ошалевшее лицо Демона, когда он прижался к крепкой груди и провел носом по его шее, - и пахнет от тебя вкусно. Я тебя не выпущу, - он легко протолкнул ступню меж чужих бедер и прижался бедром к паху Демона. Мотонари понимал, что скорее всего совершает глупость. Что потом это выйдет ему боком. Что работать вместе после этого будет гораздо тяжелее, ведь сейчас Чика видит его слишком открывшегося и живого. А такие вещи нельзя показывать... Но Мори отогнал от себя эти мысли и поцеловал мочку уха Тесокабе. - У тебя, наверное, температура, - происходила какая-то полнейшая ерунда, но разве не чего-то такого он хотел, когда буквально влез в кровать Мори? Лежащий рядом парень прижал палец к его губам, заставляя замолчать, и продолжил изучать его тело, задрав Чикину футболку ему едва ли не до подмышек. Демон даже растерялся - впервые его так беззастенчиво лапали, и он совершено не знал, что ему делать. Ударить Мори? Он совсем этого не хотел, не говоря уже о том что за порчу ценой модели его просто погонят с работы...Но и подставлять свою задницу Стручку было как-то муторно. Чика был современным парнем и вполне предполагал, что когда-нибудь жизнь уложит его в одну койку с другим мужиком, но сегодня он был как-то не готов. - Давай я лучше чаю тебе сделаю? - жалобно попросил Тесокабэ. Мори царственно проигнорировал попытку Демона сбежать, опуская пальцы на полунапряженный член, оглаживая его сквозь ткань белья, отчего Демон дернулся и шумно вздохнул, а Нари едва заметно улыбнулся и скользнул пальцами под резинку боксеров, едва касаясь головки. Немного приподнялся и поцеловал шею Демона, поглаживая языком пульсирующую жилку, опустил руку ниже, обхватывая ствол, пару раз провел по нему рукой и отпустил, перемещая ладонь на крупную мошонку. Мотонари доставляло удовольствие уже то, что Тесокабе растерялся и не знал, как себя вести, задерживал дыхание, сжимал кулаки, пару раз порывался что-то сказать, но задыхался от очередной ласки, на которые Мори не скупился. Он мог бы бесконечно изводить этого человека, но Чика не отличался терпением, и это могло бы быть просто опасно. - Расслабься, - шептал он на ухо Демону, легонько поглаживая его член одной рукой и ероша белые волосы на шальной голове - другой, - Я не сделаю тебе больно, - давно Мори не ощущал такого превосходства над кем-то. Давно не испытывал такого любопытства, - если тебе не нравится, я остановлюсь. Чика чувствовал себя малолетней девчонкой, связавшейся с учеником старшей школы. Ощущение было предурацким и чертовски неловким. Демон привык чувствовать тебя главным и вообще "сверху", а тут... Не смотря на кажущуюся хрупкость, пальцы у Мори были вполне по мужски сильные, так что когда они забрались Чике в боксеры и крепко сжали его задницу, бедному фотографу подумалось, что пора прощаться с своим естественным правом быть сверху. "Ну нет!" так просто сдаваться демон не привык. Тесокабэ набрался храбрости и пошел в ответную атаку: придвинулся поближе к этой головной боли и ухватил его за бедро, прижимая ближе, так чтобы их стояки терлись друг об друга. - Я буду сверху, Мори. На другое и не рассчитывай. А еще, - балдея от собственной наглости, продолжил он, - я хочу сделать тебе массаж ног. И ты тоже ничего не будешь говорить по этому поводу. Нари молча смотрел на Демона, думая совсем ли тот идиот или просто прикидывается и пытаясь не рассмеяться. В конце концов, он просто медленно кивнул и окончательно сбросил с них одеяла, окидывая взглядом Чику. Тот как раз завозился, до конца снимая футболку и стаскивая трусы. Нари засмотрелся на перекатывающиеся под гладкой кожей мышцы, на изгибы мощного тела. Настоящий хищник, в то время, когда сам он, скорее, жалящая из темноты змея. - Ты красивый, - странно-спокойным голосом проговорил Мори, когда Демон навис над ним, и они встретились взглядами. Мори аккуратно коснулся щеки Демона, провел пальцами по повязке, скрывавшей левый глаз, приподнялся и поцеловал его губы, легонько поглаживая ступней его ногу, - Делай, что хочешь. Мори откинулся на подушку, расслабляясь и проводя пальцами по крепкой груди Тесокабе. Слегка изогнулся под ним, подставляясь, и прикрыл глаза. Возбуждение от прикосновений к ступнями Мори не притупилось во второй раз, наоборот только усилилось. Чика чуть не задохнулся, когда аккуратные пальчики с ровно подрезанными ногтями оказались у него под носом. На этот раз он мог ласкать их не торопясь, облизать один за другим, щекотать языком подошву и смаковать вступившую на щиколотке испарину. Мори ворочался по ним, ему явно нравились такие ласки: вторая нога нетерпеливо легла Демону на плечо. - Нравиться, нэ, Мори? - хмыкнул Тесокабэ, сжимая в руках ступню и, на этот раз принимаясь за массаж всерьез. В этом деле он был мастер и через секунду, повинуясь нажатию чужих пальцев, Стручок выгнулся весь скрученный волной удовольствия. На секунду Мори показалось, что его парализовало от наслаждения. Вдохнуть не получалось, тело мелко дрожало и совершенно вышло из-под контроля. Столь неожиданно сильные ощущения от такой ласки не поддавались объяснению. Ведь Демон всего лишь касается его ног. К своему смущению Мори осознал, что сам не знает своего тела. А знал бы - первым делом бы подставил ступни Чике, чтобы он и дальше творил с ним это... свободная от ласки нога соскользнула с сильного плеча и опустилась на напряженный член Тесокабе, надавливая. Мори старался прихватить пальцами обнажившуюся головку, сдавить и потереть. - Черт, Мори... Паскудная Окра только улыбнулся самым краешком губ и продолжил поглаживать его член. Узкая ступня легонько прошлась от мошонки вверх по стволу и ловкие пальцы снова сжали головку. В первое мгновение Чике показалось, что он сейчас тут и сдохнет, с выпученным глазом и счастливым выражением лица, во второе - что просто кончит. С трудом удержавшись, он убрал ногу Мори со своего стояка. Так все рисковало закончиться слишком быстро, а ему хотелось растянуть удовольствие, неизвестно ведь, когда его снова допустит к совершенству хозяин этого самого совершенства. Он вернулся к массажу, подключив к этому делу еще и язык. Стручок-сама поддавался навстречу каждому его движению, прогибался и всем своим видном, от жадно заблестевших глаз до поджавшихся пальчиков, просил еще. - Я не выпущу тебя из постели, Демон, - тихо проговорил Нари, упираясь отвергнутой ступней в грудь Тесокабе, выдернул из горячих ладоней вторую ногу, устраивая ее рядом с первой, - пока ты можешь шевелиться, ты мой,- аккуратная ступня скользнула вверх по груди Тесокабе, задела маленькими пальчиками ключицы, шею и коснулась щеки. Нари нашел слабое место и теперь пользовался этим, чувствуя, что все больше заводится и хочет Демона. Кто бы мог подумать, что идиотская ситуация выльется в такую близость. Мори приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть любовника, и шумно вздохнул, когда Тесокабе скинул с себя его ноги, нависая над ним и разглядывая раскрасневшееся лицо. Мотонари приподнялся и поцеловал фотографа в уголок губ. Было чертовски хорошо и весело. Таким Тесокабе нравился Мори, а пока он лежал, боясь пошевелиться, было безумно мило. - Сука ты, Мори, - констатировал Тесокабэ, осторожно раздвигая чужие бедра. Стручок снова чуть улыбнулся и за волосы притянул к своей шее, не оставляя Чике другого выбора кроме как нежно, чтобы не оставить следов, коснуться губами бледной кожи. Демону хотелось оставить там яркий, красный засос, но Мори бы это не понравилось... Чертов Стручок, чтобы он там ни строил из себя, теперь Чика знает его сущность, знает как охотно он может раздвигать ноги перед тем, кого недавно обливал презрением. Собрав со своего члена капельки смазки, он быстро, стараясь не задумываться о происходящем потер у Мори между ягодиц и приставил головку к поджавшемуся анусу. - Расслабься, - рыкнул ему в шею и, не делая больше предупреждений, толкнулся в горячее тело. Мори задохнулся от резкого толчка, заставившего его выгнуться дугой под Тесокабе. Боль ослепила его, заставила податься назад, но сильные руки держали крепко. Нари всхлипнул, стараясь выровнять дыхание и чувствуя, как скатываются по лицу слезы. Тело пыталось спастись от проникновения, но Чика двинулся снова, входя глубже, не отпуская, и замер, Давая Мори отдышаться. Тот цеплялся за Демона, не жалея, впивался тонкими пальцами в сильные плечи, оставляя красные полумесяцы следов от ногтей. Следующее движение заставило его громко застонать, потому что к боли прибавилась еще и едкая судорога от прикосновения к простате. Тесокабе подался назад и снова толкнулся вперед, входя до конца, буквально натягивая его на себя. Мори заметался, стараясь расслабиться, задрожал от наполняющего его жара, и двинулся навстречу, так что его ягодицы прижались к горячему паху. Из глаз Мори бежали слезы, но особого страдания у него на лице Чика не обнаружил. Даже наоборот - Стручок задыхался от стонов и сам поддавался ему навстречу, сжимался внутри, от чего Демон хрипло стонал, а сам Мори смотрел на него со злорадством. Будто это он Чику имел, а не наоборот. - Мори, сволочь, чтоб тебя... - зарычал Демон увеличивая скорость толчков стремясь стереть с лица Стручка это выражение превосходства. Чтобы там Мори себе ни думал, это он сейчас лежит под Чикой, раздвинув ноги и насаживаясь на его стояк. Стройные ноги обхватили Демона за талию, прижали ближе, буквально вдавливая в хрупкое тело. Бедра так и просили, чтобы их огладили и Чика это и сделал, после чего подхватил Мори под ягодицы продолжая движение, стягивая его с себя, так чтобы смуглое колечко ануса почти закрылось. Когда он снова насадил Мотонари на себя, тот распахнул рот в безумном крике, и Чика не смог удержаться, прижимая губы к губам парня, сминая его сопротивление. Окончание стона потонуло в поцелуе. Губы Чики были сухими, а язык влажным и жадным. Обычно Нари не позволял партнерам такие вольности. Поцелуй - это слишком личное. Для поцелуя нужны основания. Недостаточно просто секса. Мори замотал головой, пытаясь освободиться, сжался, заставляя Демона зашипеть в его губы, но Тесокабе не отступил, хватая его за подбородок и, не позволяя дернуться, продолжил вторгаться в пересохший рот языком, лаская чувствительное нёбо и маленький язык. - Чика, - тихо стонал Мори, все еще пытаясь сопротивляться, но уже отвечая на поцелуй, - я тебе этого не прощу. Так и зна-а-а-ах! М-м-м-м... - Демон возобновил движение, почти разрывая его изнутри резкими толчками, и Нари вынужден был стонать в рот фотографа, извиваясь и вздрагивая от каждого рывка. Голова шла кругом, наслаждение грозило вот-вот перевалить через критическую отметку, за которой он потеряет себя. И возможно никогда больше не найдет. Мори, кажется, совсем потерял контроль над собой, позволял крутить себя, поддаваясь Демону, уже не возражая, когда его целовали. Чике очень хотелось как-нибудь отметиться на этом теле, оставить след от пятерни на бедрах или багровый след на ключице... Но потом Мори убьет его, если он что-то такое сделает с его прекрасным телом, так что приходилось терпеть, просто вдавливать Мори в матрас и слушать его стоны. Тесокабэ снова поцеловал приоткрытый в стоне рот, успев подумать, что хоть бы распухшие губы будут напоминать о сегодняшнем, когда Стручок выгнулся ему навстречу и вцепился в плечи, до крови раздирая их, и в живот Демону ударила теплая струя. Опустошенный Мори обмяк в сильных руках безвольной куклой, не сопротивляясь, когда Тесокабе вскинул его, прижал к груди и насадил на себя до предела, кончая глубоко внутри него с громким стоном. На секунду парню показалось, что Демон его сейчас просто раздавит в объятьях, но Моточика тут же аккуратно уложил его на постель, наваливаясь сверху. Все звуки доносились до рассеянного сознания, как через вату. Все, на что хватило Мотонари - это запустить пальцы в белые волосы, перебирая и оттягивая пряди. Он почти не замечал на себе веса тяжелого тела. Слишком было хорошо. Нужно прочувствовать все по полной, пока броня отрешенности снова не сковала его. Запомнить горячее дыхание на своей шее, руки, бессознательно скользящие по взмокшему телу, то, как вздрагивают плечи Демона, расслабляясь. Нари повернул голову и, поцеловав Тесокабе в висок, закрыл глаза. - Спать будешь, сонная принцесса? - хмыкнул Демон, когда теплый кончик носа ткнулся ему в щеку. Мори согласно промычал и собственнически закинул на него ногу, - полдня же проспал уже! - возмутился непривыкший к долгому лежебокству Чика, но его быстро прервал легший на губы палец. Принцесса Мори желает спать до самого заката, пока настанет время выйти проводить солнышко и ничтожный Демон должен всячески этим планам способствовать. А вот дудки! Чика, конечно, дождался, пока его персональное наказание заснет, но потом осторожно поднялся с кровати и вышел из спальни. У него еще была куча дел, кроме ублажения желаний Мори Мотонари: пересмотреть фотографии, позвонить на студию, узнать что им делать в связи с непогодой, проверить оборудование... Да просто позвонить Иэясу или Еми-тян! Любое дело сгодиться лишь бы не лежать рядом с этим чертовски соблазнительным Мори его чертовски соблазнительными ногами. Он как раз наливал себе чай, когда ясно понял, что ему мало и что Стручок так просто не отделается.