Conceiving you

Мы перемещаемся на кухню, я колдую над туркой, Минами осматривается по сторонам. Тут почти нет работ Соби, только одна. И я, кажется, даже знаю, почему Со-тян её сюда повесил. Изображение вполне узнаваемо: некто мелкий, черноволосый и ушастый стоит вполоборота к зрителю, на открытой ладони примостилась синяя бабочка. Кажется, что можно даже увидеть, как она трепещет крыльями. Не знаю, о чем думал Соби, когда рисовал эту картину. О ком — понятно без вопросов. Но мне при взгляде на неё всегда вспоминается древняя притча про мудреца. Мудрец тот, кажется, был крут и знаменит, люди бегали к нему за советом с разных уголков мира. Но был и человек, завидующий его славе, куда ж без этого. И вот однажды пришел он к мудрецу, держа бабочку меж сомкнутых ладоней, и спросил у того: «Какая бабочка у меня в руках — живая или мертвая?» — готовясь сжать ладони, если мудрец скажет, что живая, и выпустить ее, если ответ будет другим. А мудрец возьми и скажи: «Всё в твоих руках». В общем, сделал он этого завистника, потому что действительно был крут и очень умен, даром что знаменит. Хотя вроде бы раньше Соби себя с бабочками не отождествлял, впрочем, все меняется, чему удивляться. — Интересная композиция, — замечает Минами, когда я ставлю перед ним чашку и, налив себе тоже, усаживаюсь напротив. — Это по университетской программе? Вот зачем спрашивать, если ответ не нужен? Ясно же, что нет. — Нет, это Соби для Рицки рисовал. На занятиях обычно другое: пейзажи, абстракция, иногда портреты. Это не считая зачетных работ с фиксированной тематикой. — А в свободное время он рисует? — голос Минами звучит совершенно незаинтересованно, и тем не менее ему любопытно, не будь я Кайдо Кио. — С того момента, как мы знакомы, Со-тян постоянно что-нибудь рисует, разве что не на салфетках. Он у нас натура творческая. При этом очень редко для кого-то и совершенно не умеет по заказу. А так… чаще всего бабочек. Вот эту эмоцию я распознать не могу. Не то удовлетворение, не то разочарование. Или я читать по лицам разучился, или Минами чувствует одно, а показывает другое, вот и возникает противоречие. — Вы вроде хотели объяснить, с чего Рицка сейчас без сознания валяется, — он прав, я действительно нахал, и в этом мое счастье. Минами, конечно, отмечает и интонацию, и постановку вопроса, но решает это не комментировать, а в самом деле пояснить ситуацию: — Если коротко, то у Аояги перерасход, условно говоря, энергии. Обычно такого не происходит, потому что связь между парами автоматически поддерживает равновесие, и баланс не нарушается. Может быть принят ограниченный объем энергии, следовательно, больше необходимого отдать невозможно. Если судить по его виду, куча специфических терминов была заменена повседневными словами специально для меня, чтобы я покивал с умным видом и не приставал с вопросами, и так перевели с японского на человеческий. Только я все равно не понимаю — ошарашенное моргание тому подтверждение. — Тогда что сейчас не так? Кстати, а в чем вообще смысл этого обмена энергией? — Энергия не принимается: она идет от Аояги, но не доходит по назначению. А смысл — восстановление сил, заживление ран. Поэтому у Соби-куна и не перестает кровоточить имя, хотя и должно, при такой-то отдаче. Я, конечно, в школе отличником не был, но вот физику с химией любил. Хотя в десятом классе внезапно переклинило на рисовании, и с того момента точные науки потеряли для меня былую привлекательность. Тем не менее формулировку про то, что энергия не появляется ниоткуда и не исчезает в никуда, а просто переходит из одного состояния в другое, я помню прекрасно. Еще там было что-то про замкнутые системы, но это, кажется, не отсюда. И если я правильно перевел то, что он мне тут наговорил, то здесь именно такой парадокс, противоречащий науке. Кстати, о науке: вспомнил еще кое-что. — Идея. Минами отставляет чашку в сторону и заинтересованно смотрит на меня. Наверное, не стоит опираться на школьные знания физики почти десятилетней давности, но, раз уж напросился принимать участие в мозговом штурме, идеи буду высказывать. Пусть даже и бредовые. — Если рассматривать пару с точки зрения источника и приемника, а энергию принимать за мощность, то она может иметь отрицательное значение — там, по-моему, ток и напряжение должны быть направлены друг к другу. Но неважно, важно другое: приемник из-за этого возвращает часть полученной энергии обратно. В результате и приемник энергию недополучает, следовательно, уменьшается и мощность от источника, так что в итоге страдают оба. Может такое быть, что эта ваша энергия не исчезает в никуда — что, вообще-то, законам противоречит, — а туда-сюда как теннисный мячик летает, уменьшаясь при этом… ну, пусть будет, что из-за износа? Похоже, я взял реванш за свой ошарашенный вид пять минут назад. Если мне удастся еще пару раз его удивить, буду считать, что день прошел не зря. — Что? Это физика, — губы против воли расползаются в улыбке, которую сложно не назвать самодовольной. — А это Система, — он качает головой. — И? Там законы и постулаты не действуют, что ли? — так, стоп, новое понятие. Хотя нет, не совсем новое, нов контекст, в котором оно фигурирует. Но уточнить не помешает: — Что это вообще такое? Некая система непрерывной циркуляции энергии? — если проводить аналогии, то, наверное, примерно как круговорот воды в природе, только обособленный. — Не совсем так. Скорее, искривленный кусок замкнутого самодостаточного пространства, к тому же невидимого извне и подгружаемого бойцом. Я его уже не слушаю, по привычке озвучивая все мысли, приходящие в голову. Как показывает практика, это бывает крайне полезным. Правда, мысли бывают и не по теме... но это другая история и определенно не тот случай. — То есть искажения не воспринимаются? И если смотреть на тех, кто внутри, ничего не заметишь? Ну, теперь понятно, откуда «выпали» Соби с Рицкой и Сеймей непонятно с кем. И почему я их у лавочек раньше не заметил. Пространство в пространстве, однородное замещение материи при сохранении первичных свойств, с ума сойти! Надо пересмотреть свое отношение к фэнтези, иногда там, оказывается, правду пишут. Так, ладно, думаем дальше. Что-то мне подсказывает, что впереди опять тупик. — Если Система замкнута, то тем более не должно такого быть, что энергия оттуда уходит, причем четко направленным вектором. Если она не распределяется между теми, кто ее запустил, то должна идти на изменение внутренней энергии, поддержку, подпитку. Но если Система самодостаточна и от производимых в ней действий не зависит, тогда я ничего не понимаю. Ну не альтернативная же это реальность и не параллельная вселенная, где закономерности могут трактоваться иначе, — и только тут до меня доходит конец его реплики, который я вначале пропустил мимо ушей. — Кем-кем подгружается? — Бойцами. Час от часу не легче. Теперь у нас еще и бойцы нарисовались. — А еще кто у вас есть? Оруженосцы? Вот курс истории вспоминается куда проще. Может потому, что в свое время я пропустил большую часть, и теперь в памяти сиротливо ютятся куски из разных временных периодов? Про первобытное общество — да, все только начиналось: палки-копалки, шкуры, топорное оружие, тогда я еще внимательно слушал. Средние века — сменили преподавателя, замену искали уже в процессе, из-за чего месяц мы занимались самообразованием, учебник пришлось читать. И что-то из новейшей истории. Это уже перед выпуском было, совсем не ходить на занятия показалось несолидным, пару месяцев демонстрировал идеальную посещаемость. — Жертвы. У меня сейчас голова от избытка новой информации лопнет. Еще старые кусочки паззла не сложил, а он мне новые подкидывает. — И вместе они образуют пару? — кажется, логика этого мира начинает до меня доходить. Только мир чересчур странный, и доходит, соответственно, медленно. Но процесс пошел. Теперь я начинаю прикидывать расклад на основе единственной известной мне пары, которую я имею несчастье постоянно наблюдать. — Со-тян, конечно, жертва? Вот теперь Минами и в самом деле удивлен — аж чашку, поднесенную к губам, обратно ставит. — Почему вы так решили? — Да вы посмотрите только на него! — чего тут объяснять-то? — Сначала на Аояги нарвался, параллельно с этим постоянно во что-то влипает, просто феноменальная невезучесть у человека. Вдобавок всех терпит, никого не посылает, за что ему еще периодически и по шее прилетает. Жертва, одним словом... Что я смешного сказал? А что бы ни сказал, оно того стоило. Он, оказывается, умеет смеяться. Хорошо так, от души. Почему-то мне кажется, что это редкое явление, если вообще не вымирающее. — Вот что значит несистемный, — Минами до обидного быстро успокаивается, и на этот раз нормально отпивает кофе. — Новый взгляд на классические основы. Нет, Соби-кун как раз боец, и не из последних. Ну допустим. Хотя я слабо себе это представляю. По мне, так Со-тян ну никак бойцом быть не может — они же в паре главные, наверное, исходя из названия? Сражаются там, подопечных своих защищают. Его бы кто-нибудь защитил, не в последнюю очередь от себя самого. Между прочим, я опять ничего не понял, но привыкать к этому не собираюсь. Дурацкое состояние: в голове куча новых терминов, а вот что они означают, все еще неизвестно. Бойцы, жертвы… Не школа, а полигон какой-то с боевыми двойками. Или там не только двойки могут быть? Вопросов у меня явно прибавилось. Сколько, интересно, там учащихся и как происходит привлечение новых? Все эти «системный», «несистемный»… С рождения хоть известно, входишь ли ты в группу риска, то есть, тьфу, обладаешь ли способностями, или это потом проявляется, скажем, в дворовых потасовках или при прочих стрессовых ситуациях? И зачем вообще эти пары нужны? Впрочем, все это сейчас неважно. Как-нибудь потом вытяну ответы из Со-тяна, когда он поймет, что я все знаю. То есть подумает, что я все знаю, и не поймет, что на самом деле не знаю ничего. А что, у меня за годы знакомства с такой противоречивой личностью как Агацума Соби этот прием стал неплохо получаться. Главное: недоуменный вид, вечные шуточки — и все, собеседник не воспринимает тебя всерьез. В результате я получаю свою долгожданную информацию, а он считает, что ничего нового и тем более важного мне не сообщил. Так и живем. Но вернемся к исходной теме, с которой я, такой ничего не знающий, но исправно всем интересующийся, постоянно сворачиваю. Или меня сворачивают — результат один. — Так или иначе, обмена энергией у них не происходит. Чем это вызвано, вопрос вторичный, так что пока оставим его. А вот чем это может обернуться? И когда они придут в себя? После того как я заручился его обещанием приехать, незаметно для себя как-то даже успокоился — ну, насколько это возможно. И вопрос «что будет, если и Минами ничего не знает?» отошел сначала на второй план, потом — на третий, а потом и вовсе затерялся среди более важных размышлений. Чего точно не было в моем сценарии, так это того, что Минами Ритсу заглянет в чашку, увидит, что там ничего не осталось, выпустит дым и, неопределенно пожав плечами, выдаст: — Понятия не имею, раньше я с подобным не сталкивался. И… и что мне дальше делать? Он не знает, а кто знать будет? — Но идеи-то у вас наличествуют, — даже если мы ходим по кругу, всегда есть вероятность, что в разные стороны. Вот столкнемся лбами — глядишь, и решение образуется. — Все дело в связи, — похоже, это была уже пятая по счету сигарета. А я-то думал, Соби много курит, оказывается, нет, куда ему до Минами. — Если бы её не было физически, Аояги Рицка не смог бы ничего отдавать, перерасхода бы тоже не было. Следовательно, связь есть, но почему-то не работает так, как должна. — Ну, сама она точно не восстановится, — это даже я понимаю. — Нет, разумеется. Что касается последствий… Для Соби-куна они могут быть какие угодно, потому что ни заклинание, ни купирующий эффект — если это была их совокупность — я предсказать не берусь. Боец сам выбирает, как управляться со словами, что в них вкладывать и чем усиливать атаку. Есть общие принципы, но это только основы. Так что рассказать, чем по нему ударили, может либо тот, кто был с ними в Системе, либо сам Соби-кун. Угу, конечно. Да Со-тян молчать будет как партизан, предпочитая разбираться со своими проблемами самостоятельно, даже если в итоге ничего не выйдет. И ни Минами, ни меня он вмешивать даже не подумает. Минами кивает в ответ на скептическое выражение на моем лице и задумчиво вертит в пальцах окурок, прежде чем отправить в пепельницу, где уже скопилась горка таких же. — Чем все это обернется для Аояги, предсказать проще. По сути, ничем серьезным. Может, вообще будет жить как раньше, может, имя появится и природный боец тоже. При упоминании имени перед глазами живо встают шрамы на горле Соби, вечно маскируемые бинтами. Сомнительное украшение для тринадцатилетнего мальчишки. — Нет, не так, — Минами без труда понимает, о чем я подумал, у меня-то все на лице написано. — Это... ручная работа. То есть этот Сеймей в один прекрасный день решил испробовать свои силы в боди-арте, но кисть с гвоздем перепутал? Хотя, судя по ширине шрамов, он скорее ножиком орудовал. — Я смотрю, вашего Аояги вообще можно в кружок юных дарований записывать: на драматические постановки мастер, спецэффекты — на высшем уровне, да еще и художествами на подручных объектах с использованием нестандартных средств на досуге увлекается. Сколько в нем еще нераскрытых талантов? Ну, попадись мне этот Сеймей в темном переулке, попадись — и никакие там способности и умения ему не помогут. Безо всяких бойцов разберусь, по-простому. Они со своими заклинаниями наверняка и думать забыли, что существует еще и метод грубой физической силы. Вот и напомним. — Думаю, больше никаких. Впрочем, могу ошибаться, не я его учил. Чем больше я сержусь, чем спокойнее он мне отвечает. Методика работы с учениками, наверное, сказывается. И она, надо признать, работает: я несколько успокаиваюсь. — Так когда они очнутся? — я понимаю, что вот это мне сейчас знать важнее всего. Последствия, причины… Мне Со-тян живой и здоровый нужен, чтобы ему голову отвинтить за такие фокусы. И вообще, на той неделе очередная зачетная работа, кто мне задний план на работе подправит как обещал? — Самое большее — сутки. — Ну, это уже хорошо. Правда, придется пропустить университет, я же не смогу спокойно на лекциях сидеть, не зная, что тут происходит. Ну ничего, не в первый раз. — И сами — как только жизненные показатели стабилизируются. Так что не стоит пытаться разбудить их раньше. — А дальше? — А дальше всё зависит от того, что они сами будут делать. И с текущей ситуацией, и со связью. Если заклинание или его часть известна, тогда будет понятно, каким образом заблокирована связь и в чем сбой. И исправить его, скорее всего, удастся. — То есть вы мне предлагаете выспросить у Со-тяна, какими словами его отправили в подобное состояние? И он, конечно, не удивится, что я знаю про бойцов с жертвами, и все мне выложит? — да, давно я домашних заданий кроме отчетных работ не получал. — Я ничего не предлагаю, вы сами это сказали. А как вы будете объяснять свои обширные познания о Системе и будете ли вообще… Мне кажется, или навыки приобщения к той информации, которая вас не касается, у вас уже имеются? Выспрашивать напрямую необязательно. Понятно, мне предлагают поиграть в шпионов. И если не трясти Со-тяна, так аккуратненько поспрашивать Рицку. Идея хороша. Впрочем, ему легко предлагать, выяснять-то мне. — Впрочем, то, что вы позвонили, позволит нам сдвинуться с мертвой точки, потому что теперь буду думать я, — он поднимается из-за стола, намекая, что и так порядочно задержался, так что пора и попрощаться, раз пока мы ничего нового изобрести не можем и решение не найдено. — Хотя о моем визите Соби-куну лучше не говорите, не думаю, что он будет рад это слышать, — вот теперь это горечь. Едва уловимая, но её ни с чем не перепутаешь. Горечь и сожаление непонятно о чем. — И звонок из памяти телефона стереть не забудьте. — Хорошо, — мы уже в прихожей, он заматывается в свой шарф, я топчусь на месте. Совершенно не знаю, что ему сказать. Спасибо за помощь? Так пока не за что — он, конечно, приехал, но на текущий момент у нас только смутные догадки и крайне мало фактов. — Ну, до свидания тогда, — отпираю дверь. — Несмотря на обстоятельства, рад познакомиться, — и вот кто меня дернул за язык, а? Хотя ведь действительно рад, это не дежурная фраза. — До встречи. Я закрываю дверь, слушая тихие удаляющиеся шаги, а потом, отказываясь думать почему так поступаю, подхожу к окну и без труда нахожу взглядом фигуру, отдалившуюся от двери дома пару минут назад. И хотя Минами ни разу не оборачивается, не удивлюсь, если он знает о том, что все это время — пока он идет к остановке, стоит там совсем недолго и в итоге, понимая, что автобусы в такое время уже не ходят, решает добираться до метро пешком, благо оно недалеко, — я смотрю ему в спину. Убедившись, что он скрылся из виду, первым делом хватаюсь за телефон Соби, который бросил здесь же, в прихожей, и удаляю исходящий вызов, предварительно переписав номер Минами к себе — на всякий случай. Ни к чему Со-тяну знать о визите своего сенсея, тут я с Минами согласен. Возвращаю аппарат в карман пальто и придирчиво оглядываю квартиру. Надо доиграть в Шерлока Холмса сейчас, потом я могу закрутиться и забыть что-нибудь важное, а Соби заметит и начнет делать выводы. Логика и Со-тян — вещи, к сожалению, более чем совместимые, хотя логика у него странная, под стать Соби, не иначе. Так, пройдемся по тем местам, где отметился Минами. Прихожую уже осмотрели, остается комната — туда я загляну позже — и кухня. А на кухне у нас полный комплект вещдоков: и две чашки у раковины, которые я быстренько мою, и отодвинутый гостевой стул, который я придвигаю к стенке как положено, и пачка из-под сигарет, которую я нахожу здесь же, на сидении. Кладу ее пока в карман, потом выкину. Вроде здесь с уликами покончено, остается комната. Но в комнате ничего, указывающего на Ритсу, я не обнаруживаю. Если подумать, не так уж долго он здесь и пробыл: все стратегические обсуждения происходили на кухне. Здесь я только расписывался в собственных неблаговидных поступках да краткий экскурс в прошлое производил, Минами же — наводящие вопросы задавал да очки в руках вертел. И все на Соби поглядывал — не на них с Рицкой, а именно на него, взглядом таким… нечитаемым, но выразительным. Неясно, что за кошка между ними пробежала, если из того старого разговора в парке следует, что раньше они более чем общались, и Сеймею это очень не нравилось. Учитывая мое отношение к Аояги-старшему, которое я чуть было не перенес на его брата, — хорошо, увидел, что мальчишка ну совсем не такой, — все, что не жалует Сеймей, априори Соби на пользу. И про университет наш он нелестно отзывался, и про Минами, и много про что еще. Если его послушать, так Со-тяну следовало ограничиться тем, что стать его бессменной тенью. Так что все, о чем твердил этот засранец, надо выворачивать наоборот, тогда оно правдой будет. Кстати, о Соби… Бинты снова мокрые — нужно бы их поменять, хоть он и без сознания. Тем более вон и аптечка лежит, Рицка ее никуда утащить не успел. Есть чем заняться в ближайшие десять минут. А дальше? Университет я завтра пропущу, это понятно. Сейчас как раз сообщение наберу, что заболел, и троим из группы отправлю — кто-нибудь да заметит, не проблема. Что, первый раз пропускаю, что ли? Останусь здесь и буду сидеть с ними до утра. Но вот сна ни в одном глазу. Перевязать Со-тяна уже перевязал, чем еще заняться, не знаю. Ночью надо спать, но, даже если и устроюсь на трех стульях с кухни или там на полу постелю, все равно не усну, и дело тут не в отсутствии удобств. Просто нервничать же буду, бояться пропустить, как они очнутся и так далее. Значит, сон отменяется, без вариантов. И как тогда ночь коротать? С книжкой? Отлично, Кио, в чужом доме ты уже с визитами принимаешь, телефоном друга пользуешься, остается только у него по полкам начать шарить в поисках подходящей литературы. Хотя, по-моему, это было бы наименьшим из всего, что я сегодня натворил. Задание университетское сделать? Угу, сейчас. Ни творческого настроения, ни желания нет. В результате все выйдет сикось-накось, лучше даже не начинать. Между прочим, у меня в сумке плеер валяется, а я и забыл совсем. Если не хочу вырубиться, бессмысленно глядя в пространство, как раз самое оно. Правда, у него батарея почти на нуле, но я привык с собой повсюду зарядник таскать на такой случай. Сейчас найду только, куда его подключить, должна же у Со-тяна в комнате быть розетка. Поиски розетки осложняются тем, что вот так сходу их нигде не видно. У Соби нет даже светильника, который можно выдернуть, чтоб освободить место под плеер. Торшер, правда, есть, но так это на кухне, а меня комната интересует. А здесь у него вообще ничего толком нет. За диваном я уже посмотрел, внизу стенки с готовыми работами и эскизами — тоже, пусто там. Ну и от чего у них питается ноутбук, хотел бы я знать? Вот он, на столе стоит, а зарядка лежит рядом — не поймешь, откуда кабель по задумке тянуться должен. Только если из-за шкафа, но там ведь даже руку не просунешь между ним и стеной. А потом я замечаю край провода, торчащий из-под нижнего выдвижного ящика. Даже моргаю пару раз, но картинка остается прежней. Ну и заморочки, давно такого не видел. Значит, чтобы ноутбук зарядить или там еще что-нибудь, нужно, во-первых, вытащить ящик, во-вторых, опуститься на корточки и узреть там переходник аж под четыре зарядки — явно Рицка притащил, Соби бы не додумался, — в-третьих, аккуратно всю эту конструкцию к стенке придвинуть и ящик обратно поставить. С последним выходит накладка: не надо было ящик одной рукой поднимать — перевернулся, зараза, и его содержимое по полу разлетелось. Торопливо складываю все выпавшее обратно, стараясь особо не вглядываться, но все равно замечаю: тетрадки какие-то, бумаги, обычный рисовальный альбом, явно детский… Подо всем этим оказываются фотографии. Причем рассыпавшиеся так «удачно», что порядок явно нарушен, и если Соби помнит, как изначально они лежали, то мне крышка. Только тем, что я пытаюсь хоть как-то восстановить хронологию снимков, можно объяснить то, что я их рассматриваю. Быстро, конечно, но вот на некоторых фотографиях взгляд поневоле задерживается дольше. Детских нет вообще, но я и не ожидал их здесь обнаружить. Если они и существуют в природе, то хранятся где-то явно в другом месте, чтобы такие счастливчики как я их случайно не нашли. Так, это университетские снимки, сто раз их уже видел, каждый год — традиционная фотография на память: постные лица и незамутненный взгляд в светлое будущее. Ну и я, который на таких эпохальных фотокарточках не может удержать серьезное выражение лица. В самом деле, глупость какая: о дате съемки нам сообщают за день, и девчонки заявляются все как на подбор в платьицах-юбочках и на шпильках. Ну и прически-макияж-прочая девичья ерунда, это понятно. Все хотят для истории красивыми выглядеть. Что, спрашивается, им мешает каждый день так в университет приходить? От этого толку больше было бы, чем от прихорашиваний раз в год. Ладно, в начало подборки последнюю фотографию как самую пока что недавнюю. А это уже я Со-тяна снимал за работой, очень забавная тогда ситуация была. Как-то под вечер в гости зашел, смотрю: на мольберте — черновой вариант работы только в карандаше, сдавать уже завтра, а этот художник стоит напротив, руки скрестил, на абрис смотрит, но явно что-то другое там видит. Потом принялся резво так недоделанную работу снимать, водрузил на ее место чистый лист, поддернул рукава, вооружился карандашом — и давай по новой рисовать, причем без контурных линий, сразу, начисто. Я и застыл: кто ж так делает, линию чуть не там проведешь, потом стереть попытаешься, а нажим останется. А ему хоть бы что: ушел с головой в работу, движения легкие, быстрые, и линии плавные выходят, какое там напортачить, это не про Со-тяна совсем. Минут за десять все в карандаше оформил, краски развел — и принялся делать работу в цвете. Тогда я его и поймал. Такой нетипичной мне показалась эта ситуация по сравнению с вечно собранным Соби в лектории: кисточку в зубы, волосы тут же, не отрываясь от работы, собираются в хвост аптекарской резинкой, которой кисти до этого были перевязаны. Обошел со спины, встал так, чтобы в объектив и работа попала, и лицо его одухотворенное — и щелкнул затвором. Затем чуть сдвинулся в сторону и назад — вроде как подошел поближе на процесс поглядеть. Есть еще следующий снимок: он оборачивается, как будто только заметил, что не один, наставляет на меня кисточку на манер указки и интересуется, чем я тут занимаюсь и разве я не знаю, что он терпеть не может, когда смотрят на незаконченное? Дальше этот замечательный вечер в снимках не запечатлелся — фотоаппарат у меня отобрали и строго-настрого наказали не мешать, иначе у него времени не хватит мою работу глянуть. Это Соби, конечно, вредничал, но я покорно к стеночке отошел, стул придвинул, уселся на него, подперев рукой подборок, и принялся ожидать своей очереди, украдкой косясь на фотоаппарат. Стащить его, чтобы наделать новых снимков, не привлекая к себе внимания, не было никакой возможности. Забавно, что Со-тян эти фотографии оставил, что он-то в них примечательного высмотрел? А вот это. Групповой снимок, видимо, школа: все мелкие и ушастые, но лица корчат серьезные, у кого получается, у кого — нет. Соби я нахожу не сразу — он примостился в третьем ряду с самого края, волосами занавесился, виден только подбородок и часть кривой, явно натянутой, улыбки. Все-таки я был прав: улыбаться он не умел даже в детстве. Следующий снимок — вроде тот же состав, только лет пять спустя. И снова Со-тян стоит так, будто вот-вот отойдет в сторону, за рамки кадра. Здесь его никто не заслоняет, и напряженная поза прекрасно видна: подбородок приподнят, глаза смотрят нетерпеливо. И вообще весь вид говорит о том, что у него есть дела поважнее, чем стоять и позировать перед камерой. Я перелистываю пачку еще раз, но больше школьных снимков нет. Больше тут снимков с Соби вообще нет, зато есть Рицка. Я уже как-то видел эти фотографии, но мельком и недолго. А мальчишка, оказывается, перед камерой не кривляется, как обычно делают дети его возраста, смотрит серьезно и немного неуверенно. Ракурс и поза меняются, а вот выражение лица — нет. Но это странным образом совсем не режет глаз — наоборот, смотрится куда естественнее, чем если бы он примеривал улыбку для снимков. Одиночных фотографий мелкого тут полно, то ли Соби увлекся процессом, то ли действительно снимать понравилось. О, а вот и несколько совместных. Учитывая, как Со-тян не любит фотографироваться, нетрудно догадаться, кому я обязан их появлением. Всматриваюсь в лицо Соби, а потом вытягиваю его школьный снимок, кладу рядом и перевожу взгляд с одной карточки на другую. Что я там говорил про то, что Со-тян никогда улыбаться не умел? Наверное, пока Рицку не встретил, так и было. Как приятно иногда ошибаться. Соби и мелкий в каком-то парке, дата не проставлена, но, судя по листьям, ранняя осень. Стоят рядом и оба смотрят в камеру с одинаково неописуемыми лицами. Никогда не пробовали сказать тому, кого снимаешь, «сделай лицо попроще»? Попробуйте, результат вас приятно удивит. Люди редко умеют выдавать требуемое в ответ на такую просьбу, вот и на этом снимке Соби явно пытается придать своему лицу спокойное выражение. Меня при взгляде на эту карточку разбирает хохот. Это-то — спокойное выражение? Вот у Рицки, у него — да. В глазах — намек на улыбку, уголок рта чуть приподнят, и щеки немного розовые. А Со-тян явно проигрывает битву с собственной мимикой и, сдавшись, просто слегка улыбается. Ему идет улыбка. Жаль, что ее можно увидеть так редко. Следующая карточка уже зимняя, тоже не то парк, не то просто аллея. Сказать точнее сложно, потому что снимок явно непостановочный, к тому же кадр получился под углом, как если бы он был случаен. Вроде бы держишь фотоаппарат в опущенной руке и уже не снимаешь, а кнопка случайно нажимается, бывает. Вот эта карточка как раз из таких. А забавная на снимке получилась композиция: практически всю карточку занимает Рицка в шапке, натянутой чуть ли не до бровей, явно не сам надевал, Со-тян же примостился где-то сбоку и полностью в кадр не вошел, но вот его улыбка прекрасно видна. Понятно, кто виноват в том, что позже эту шапку будут стягивать и надевать уже нормально, только камера этого не зафиксирует. Последний совместный снимок — летний. И место вполне узнаваемое, особенно если учесть колесообразную конструкцию с кабинками на заднем плане. Значит, они еще раз туда ездили? Впрочем, чему удивляться, Со-тян его тогда так дернул на колесо обозрения, что мелкий пошел второй раз кататься, хоть и упирался как мог. Понравилось, видимо. На снимке Рицка стоит чуть впереди, откинув голову назад, а Со-тян принял вид, как я называю, полной невозмутимости, только его выдает ладонь, покоящаяся у мелкого на плече. Оба выглядят если не счастливыми, так уж точно довольными жизнью на данный момент времени. Фотографии заканчиваются, а с ними и мое желание выяснять, почему Соби-школьный так не похож на Соби-нынешнего, которого я узнал только что по снимкам. Я отказываюсь признавать свою обиду на то, что совсем не знаю своего друга. И с учетом тех барьеров, которые он ставит между собой и окружающими, навряд ли когда-нибудь узнаю. И уж точно не так хорошо, как Рицка. Убираю снимки в шкаф как и было, под бумаги и альбом, втыкаю зарядник в розетку и закрываю ящик. Плееру заряжаться часа два, не меньше, впрочем, я могу его слушать и так, придвинув стул к шкафу, отсюда вполне просматривается диван. Все лучше, чем по комнате круги нарезать или на кухне привидение изображать. Через полчаса неподвижного сидения на стуле я пытаюсь устроиться поудобнее, но куда там: спина затекла, от перемены позы теперь мало что изменится. Разве что взять одну из диванных подушек и расположиться на полу, хоть ногам удобнее будет. После этих нехитрых манипуляций я еще минут двадцать бездумно гоняю плеер: никак не могу определиться, какую музыку слушать. Рок совершенно не идет, авторские песни кажутся слишком заунывными, так что в конце концов останавливаюсь на инструменталке без слов и, по-видимому, так и задремываю, прислонившись спиной к ножке стула. Будит меня слабый и удивленный голос: — Кио? Потрясающе. Я хотел не проспать их пробуждение? Я с этим не справился. Уже утро, и все, что можно было пропустить, я пропустил. Рицка, правда, еще не очнулся, а вот Соби чуть приподнялся на локтях и недоуменно на меня смотрит. Пора исправлять положение. — Ну наконец-то! Со-тяяян, как самочувствие? Руки-ноги целы, голова не отваливается — это я и сам вижу. Болит что-нибудь? Ты все еще бледный, жуть просто, в зеркало лучше сразу не смотрись, а то испугаешься, ну так я второй раз из обморока вытаскивать не буду, ты еще за первый не рассчитался. Всю эту тираду я выдаю на одном дыхании. Очнулся, друг ты мой неуемный, вот и замечательно. Еще бы разобраться, что там за аномалии Минами у тебя выявил, ну так ты же не знаешь пока, а узнаешь — не со мной обсуждать будешь. Сенсея своего, как я понял, тоже вряд ли побеспокоишь, с Рицкой станешь решать. Посмотрим, может чего вдвоем и нарешаете. Ну, на крайний случай всегда остаюсь я. Могу опять заняться решением чужих проблем, не ставя в известность тех, чьи, собственно, это проблемы. Хотя лучше не надо. — Рицка... Так, понятно. Как всегда. Сначала Аояги-младший, потом еще раз Аояги-младший, а там и о себе можно подумать. Хотя до тебя, Со-тян, наверное, очередь уже не доходит, поскольку шаг первый повторяется бесконечное множество раз. — Оставь ты мелкого, пусть поспит. Организм не чета твоему, ребенок еще, вот и восстанавливается дольше. — Кио, — он хмурится, еще раз посмотрев на Рицку. — А как ты вообще сюда вошел? Через балкон? Все, пациент вполне так себе живой, раз пошли вопросы. А уж какие… Любо-дорого слушать. У него что, ко всему прочему еще и амнезия? — Придумал тоже, вот еще. Что я, самоубийца что ли, по балконам лазить, тут не первый этаж. И вообще, к друзьям обычно заходят через парадную дверь, если те, конечно, приглашают. Со-тян, — осторожно так, — а ты совсем ничего не помнишь? Ни как с занятий удрал, даже профессору ничего не сказав, ни почему в парк сломя голову ринулся? Задумался. Вот поправил повязку, заметил, что новая, поднял глаза, чтобы, наверное, спросить, какого черта я ее поменял, Кио, ну сколько раз я просил, не лезь, сам бинты сниму, это нормально, так бывает... И вспомнил. Если не все — большую часть так точно. И как подбросило: слетел с кровати, на ходу чуть не впечатался в косяк. Ну не надо так быстро бегать, еще вчера полутрупом тут лежал, и так тихо было, страшно вот только. А сегодня — скачет по квартире, ну куда это годится, да не хлопай ты по карманам, вон сигареты, на столике, угу, и пепельница там же, бери давай и дуй на балкон, не топчись тут, разбудишь, а мальчишке нужен нормальный здоровый сон, нет, я не заделался психологом, да, я тоже пойду торчать на холод, кстати, свитер надень, а то не выпущу, надень, я сказал… Все, свитер он нацепил, вид деловой принял, сигарета во рту, теперь можно и поговорить. Хотя нет. — Со-тян, да не ставь ты ее на перила, грохнется. Лучше на подоконник. И отцепись уже от нее: не Рицка, не убежит, — это моя дежурная и уже несколько заезженная шутка, но он каждый раз на нее реагирует, так что придумывать что-то новенькое я пока не спешу. Соби послушно переставляет пепельницу, машинально перебирает окурки... пока пальцы не вылавливают несколько других. Черт, Кио, и кто тебе мешал вытряхнуть пепельницу? Стер вызов из памяти телефона — и все? А о таких мелочах кто думать будет? Или Минами тебе и про это напомнить должен был? Соби-то наверняка знает, какие сигареты его сенсей курит. Ну и как выкручиваться будем? — Кио, — он задумчиво мнет в пальцах чужой окурок. Причем и держит так, будто неясно: то ли сигарета бывшая, то ли пакость какая, вид у него, во всяком случае, соответствующий. — Кио, это не мои сигареты. Ясно, следующим вопросом будет «Кто здесь был?», потом он выяснит про мое самоуправство и несанкционированную акцию спасения, а там и до выговора недалеко. Не хочу. И вообще, если на то пошло, я не отказался бы от «спасибо». Ну, благодарность мне явно не грозит, но отчитывать себя за первую системную помощь в лице Минами я не позволю. Засовываю руки в карманы и принимаю беззаботный вид. Не собираюсь я извиняться за то, что влез не в свое дело, не дождется. А в следующее мгновение в правом кармане нащупываю что-то прямоугольное и картонное, что при некотором умственном напряжении идентифицируется как... пачка сигарет, которую Минами оставил на стуле. Выпала, наверное. Он ушел, я тут же кинулся к телефону следы заметать, увидел пачку, сунул в карман, чтобы потом выбросить. Про пепельницу не вспомнил, та на столике стояла. А пачка — вот она. Похоже, в этот раз у меня получится обдурить Со-тяна. Надеюсь, мне еще нескоро придется этот опыт повторять. — Конечно, не твои! — достаю мятую пачку из кармана, чуть ли не размахивая ей у него перед носом. — Извини, что засорил твою пепельницу, но тебя сутки было не добудиться, надо же было время убить. И вообще, я волновался! — Кио, ты же не курил никогда, — он все еще подозрительно смотрит на пачку, к счастью, пустую: а то пришлось бы тут показательно дымить, а я со школы не курил. Теперь, видимо, стоит начать, причем именно эти, а то Со-тян — известный параноик, докопается еще. — Это я в университете бросил. Но с твоими выкрутасами вот снова начал, месяц уже, это же ужас что такое, сплошные нервы. И заметь, я даже не обижаюсь, что ты не в курсе. Ты ведь вообще кроме Рицки своего мало что замечаешь... Кстати, хочешь? — роюсь в пачке для вида. — Нет, спасибо, я такие не курю, — он морщится, одарив пачку нелестным взглядом. — Ну и ладно, тут все равно больше ни одной не завалялось, — флегматично пожимаю плечами я. Конечно, не завалялось, стал бы я предлагать, если бы там что-то было. Иначе пришлось бы действительно закурить, а это все равно, что тут же, на месте, расписаться в собственном вранье. — Какая досада, — откликается он ернически. — Не мне тебе советовать, но завязывал бы ты с этой гадостью. — Завяжу, — клятвенно обещаю я, и Соби удивленно смотрит на меня, не веря в такую покладистость. И правильно. — Когда сам курить бросишь — то есть явно нескоро. — Кио, ты когда-нибудь бываешь серьезен? — устало интересуется он, пополнив кладбище окурков в пепельнице еще одним. — Со-тян, что за вопрос? — я возмущенно приподнимаю брови, сетуя на его недогадливость. — Ты же знаешь, что нет. Иначе тебе было бы скучно в университете, общался бы исключительно со своим мольбертом. — Не могу сказать, что он был бы мне плохим собеседником. Я знаю, что на такое заявление от Соби не следует обижаться, и тем не менее хмурюсь. А потом до меня доходит: это он меня так выставить пытается. Рицка вон на жалость давил и уверенный тон имитировал, а Соби не привык прибегать к каким-то уверткам, он просто невозмутимо озвучивает то, что считает правдой, и по задумке люди сами разбегаются. Но то — люди, а это — я. И если уж я мелкому не дал себя выгнать, у Со-тяна и подавно не выйдет. — Не скажи. Перед мольбертом возможен только монолог. И что за радость самого себя слушать? Раз послушаешь, два послушаешь, на третий и живую человеческую речь услышать в ответ захочется, а не многозначительное молчание. — Хм, — он бросает в мою сторону косой взгляд и пытается проскочить мимо, чтобы заглянуть в комнату. Пресекаю эту попытку, чуть ли не в последний момент вцепившись в рукав его свитера. Его состояние, как ни странно это говорить, мне в этом помогает: раньше подобный фокус бы не прошел, Со-тян всегда быстро двигался. — Куда? — Туда, — кратко отзывается он, а потом смотрит на мою руку, удерживающую его. — Кио, дай пройти. Ну, собственно, каков вопрос… — И чего ты там не видел? — знаю я, чего. Точнее, кого. — Рано еще. Лучше бы о себе подумал. — Кио. Дай. Мне. Пройти, — чеканит он и, изловчившись, все-таки высвобождается из захвата. Такой тон от него я никогда не слышал, потому решаю молча убраться с дороги и проследовать за ним, раз уж Со-тяну так неймется на мелкого поглядеть, что на пять минут без присмотра оставить его не может. — Ну и? — надолго моего молчания не хватает. — Видишь? Лежит как лежал, даже не пошевелился за то время, пока мы на балконе были. Успокоился? Или будешь утверждать, что он вот-вот очнется? Пошли на кухню, раз уж тебе комнату необходимо в поле зрения держать. Тебе крепкий чай явно не повредит. — Я останусь здесь, — категорично заявляет этот умник. — Ну если тебе доставляет удовольствие стоять у него над душой… — с сомнением смотрю на Соби. Кстати, стоит-то он нормально? На балконе о заграждение опирался, я заметил, слабость еще, видно, дает о себе знать. Как бы он у меня тут не грохнулся во второй раз. — Лучше тогда на диван присядь, чего ты посередине комнаты замер, как памятник неоправдавшимся надеждам? — Чьим? — интересуется он, но послушно топает к дивану. Отлично. — Моим, конечно, — картинно вздыхаю. — Я думал, раз ты в университет теперь приходишь со здоровым цветом лица и не порываешься никого взглядом испепелить, проблемы закончились. Последнее время ведь так хорошо было, тихо, я даже расслабился. Теперь понял: когда еще раз будет такое затишье перед бурей, лучше сразу паковать вещи и переселяться сюда. — У меня есть Рицка, — Со-тян как всегда видит только долю истины в шутке, а саму шутку не считывает в упор. — Да его никто у тебя не отнимает, куда мне такое счастье, — машу руками в подтверждение своим словам. — Только его попытки тебя «полечить» вылились в то, что ты сейчас видишь. — То есть? И вот кто меня за язык тянул, а? Мне же полагается ничего не знать. Тоже мне, шпион-самоучка, сначала с пепельницей прокололся, сейчас еще список дилетантских ошибок пополню. Ладно, валим все на отсутствующего. Тем более что почти так оно и было, как я сейчас расскажу. — Ну, Рицка меня чуть ли не за шкирку порывался выкинуть отсюда и заявлял, что справится сам, — чистая правда. — Уж не знаю, как он собирался справляться просто держа тебя за руку. Видимо, перепсиховал, перенервничал… И вообще, мы тебя из парка еле дотащили, так что долго он так не высидел и отключился, — и это тоже — чистая правда. Ложь тут только в том, что теперь я знаю, что на самом деле здесь происходило. Кажется, это называется «недоговорить». А теперь переключим его на уже пройденную с мелким тему. — В скорую он мне тоже позвонить не дал, между прочим. А я как болван послушался. — И правильно, что не дал, — выдает Соби ожидаемый ответ. Так, на это мне вроде бы полагается возмутиться? Сейчас организуем. — Как это правильно?! Ладно, он ребенок еще, не понимает, когда можно врачебную помощь игнорировать, а когда не стоит раскисать и только на лучшее надеяться, ничего не предпринимая, но ты-то — взрослый! Что за безответственность, в конце концов! — Кио, ты же художник, а не медик, — голоса он не повышает, но и дальше читать ему мораль явно не позволит. Ладно, нравоучений понемножку, тем более я в курсе, что врачи бы тут и вправду не помогли. Потоптались бы, руками поразводили да предложили бы в больницу положить. Так что пора закрывать эту тему. — А мне не нужно быть медиком, чтобы диагностировать глупость! — как-то странно у меня тема закрывается, похоже, я еще не выговорился. — А это именно глупость, глупость и чье-то упрямство, иначе не назовешь. Хорошо, что все обошлось. А если бы нет? — Но ведь обошлось, — это уже не Соби, это мелкий очнулся. Приподнялся на подушках и уже минут пять, наверное, как нас слушает. И если я правильно оценил ситуацию, то… — Кио, я очень благодарен тебе за помощь… — Мы благодарны, — поправляет Со-тян, по-видимому, с полуслова поняв, куда ведет Рицка. — И что в парке остался, и с такси помог, и вообще, — перечисляет мальчишка мои заслуги. Приятно слышать, конечно, если бы я не понимал, к чему сейчас этот перечень озвучивается. — И что врачей не вызвал, — добавляет Со-тян, припомнив мои недавние жалобы. — И что ты тут с нами сидел, — замечает Рицка мое спальное место у шкафа. — И что даже университет из-за этого пропустил, — а вот не надо ерничать, не надо. Я, может, и не самый примерный студент, но сегодня бы пары не прогулял, если бы не вы двое. Впрочем, я ни о чем не жалею. — Но сейчас не мог бы ты… — мальчишке надоедает расписывать, какой я хороший, а мне — все это слушать. — Исчезнуть отсюда? — прерываю этот их монолог на двоих. Забавно, конечно, видеть, как они реплики друг за друга заканчивают, так культурно меня еще никто из дому не выставлял, но я все равно обиделся. Сам бы ушел через час — убедившись, что все относительно в порядке. Но нет, я уже сейчас мешаюсь под ногами. Рицка от такой моей прямолинейности теряется, а вот Со-тян без раздумий кивает: — Да. — Соби! — одергивает его мальчишка. — Так нельзя. Кио, — Рицка поворачивается в мою сторону, — он не это хотел сказать. Просто… — Просто вам надо поговорить, просто вы еще сами толком не знаете, что будете делать, просто вам и без меня найдется, чем заняться, — перенимаю я эту интересную манеру разговора, когда собеседник и слова не может вставить, пока ты перечислять не закончишь. — Понял, не дурак. Уже ухожу. Дверь захлопнуть, с замком сами разберетесь, я помню. — Кио, — Рицка пытается как-то сгладить возникшую неловкость, но я, честно говоря, не намерен ему в этом помогать. Значит, сначала в одиночку с ума сходишь, не зная куда бежать и что делать, потом скорую немедицинскую им вызываешь, до утра с ними сидишь, и вот результат — как только очнулись, сразу выставляют. Ну и ладно, не смогут же они вечно меня игнорировать. Сами дадут о себе знать. А сейчас я обиделся. — Все, до скорого. Надеюсь, когда вы тут разберетесь со своими важными секретами, вы мне позвоните, — смотрю при этом на Рицку, стоя уже в дверном проходе, но отвечает мне почему-то Соби: — Конечно, Кио. И так он это говорит… дело даже не в тоне, а в улыбке, появившейся если не на лице — куда мне видеть такой раритет! — то в голосе. И я как-то сразу перестаю дуться. Знаю, что следует, что вообще они хороши. Один — мелочь бесстыжая и хитрая, думал, я не пойму, к чему он тут мои подвиги расписывает. Другой — истукан истуканом, никакой чуткости и участия к тому факту, что я им тут помочь пытался. Но дуться уже просто не могу. Потому ухожу на спокойной ноте, а не ворча себе под нос, как собирался. — Ну, я пошел тогда, — накидываю куртку, обуваюсь и кричу уже из прихожей: — Но вы обещали позвонить! Если через неделю не позовете в гости, точно обижусь и непременно для тебя, Со-тян, залезу сюда через балкон. — Хорошо, — на два голоса откликаются эти умники. Спелись. Я выхожу из дома и, не удержавшись, смотрю вверх, хотя при всем желании не могу ничего увидеть сквозь блики на стекле — диван-то у другой стенки стоит, а подходить к окну, чтобы мне помахать, никто не станет, да я и не рассчитывал. Кажется, этот бесконечный день заканчивается. Подведем итог: все живы, более-менее здоровы, плюс сбылась мечта идиота, то есть моя, выяснить, в чем это таком интересном замешан Со-тян, что мне ничего не говорят. Правда, сбылась как-то криво, как, видимо, и положено давним мечтам. Еще я оброс одним новым знакомством и кучей доселе неизвестной информации, которой еще надо уложиться в моей несчастной голове. В отличие от Со-тяна, у нас с моей удачей, похоже, договоренность: какое-то время я живу себе спокойно и размеренно, а потом отбиваюсь от сюрпризов, которыми она меня одаривает за все пропущенное время. Уж не знаю как лучше: жить с приключениями каждый день или потом получать их все разом, но мне жаловаться не на что. От одного университета тоже загнуться можно, а так хоть нескучно. Да что там нескучно — главное в нашем деле: полезно. От моего любопытства не кошки дохнут, а всем только хорошо. Ну если и не хорошо, так вреда точно никакого. Чем не вариант?