Conceiving you

Кио — Рицка! — по инерции еще трясу его за плечо, но мальчишка как-то разом обмякает и сползает на диван. Потрясающе, второй готов. Итак, что мы имеем? Суббота, уже вечер, я сижу в чужой квартире, на диване — эти двое. Причем не ясно ни что с ними, ни как, собственно, поступать мне, который всего лишь хотел вытащить Со-тяна в пиццерию вместе с Рицкой, а в результате влип дальше некуда. Да, не так я представлял себе последний учебный день на неделе, который, если подумать, начинался неплохо. Ну проспал с утра, с кем не бывает? Наскоро оделся, уже вышел из подъезда, но сообразил, что забыл сумку. Пришлось вернуться и провозиться еще и с дверным замком: он теперь закрывается так замечательно, что ключом орудовать надо долго и упорно, иначе останешься без телевизора, ноутбука и прочих дорогих сердцу вещей. У нас квартал такой: все вынесут, даже вмонтированные в стену светильники из прихожей. Когда подходил к остановке, вернее, подбегал, узрел воочию последствия игнорирования будильника: у автобуса как раз двери закрылись, следующий был только через полчаса, что мне совершенно не подходило. Пришлось продолжить пробежку уже по пешеходной дорожке и поиграть в догонялки с автобусом. Спасибо водителю, он мне дал десять бонусных секунд, чтобы успеть-таки заскочить на подножку, прежде чем тронулся. Так что до университета я добрался, пытаясь отдышаться после непривычной физической нагрузки и проверяя, имеются ли в сумке кисти. Оказалось, что имеются, только почему-то во внутреннем кармане — и какой умник их туда положил? На занятия я умудрился не опоздать, а ведь если бы не догнал автобус, в лекторий пробирался бы по стеночке и минимум минут через сорок после начала пары. А так всего лишь плюхнулся рядом с Со-тяном и как обычно спросил, почему у него вид такой, что все наши девчонки разбежались кто куда, лишь бы подальше от него. На что Соби наконец выплыл из тягостных раздумий, или вернее сказать, прострации, обозрел окрестности, заметил, что никто никуда не пересел, и поинтересовался, зачем я его обманываю и что мне надо. Я, естественно, последний вопрос проигнорировал, а на первый радостно сообщил, что еще неделя с такой постной физиономией — и от него сбежит даже Рицка. Вот тут он проснулся окончательно, увидел профессора, сделал заумное лицо и буркнул, что на лекции надо, вообще-то, слушать, а не отвлекать соседей. И устроился как примерный студент: в правой руке ручка, занесенная над будущим конспектом, другая рука подборок подпирает, взгляд в сторону доски такой внимательно-сосредоточенный, какой всегда бывает, когда слушают вполуха и думают о чем-то своем. Ну, потом мне как-то не до него было: сессия не за горами, в предпоследнюю семестровую неделю профессора послушать не помешает — хватит изображать учебный процесс, пора им заняться. А то опять буду бегать за Соби и просить подрихтовать, так, по мелочи: то задний план, то передний, то детали, то часть композиции, в общем, кому-то проще перерисовать, чем все это последовательно править. И этим кем-то явно буду не я. Ну не я же местный гений и уникум, в самом деле, чтобы за полчаса на коленке отчетную работу за друга слепить так, что любо-дорого глядеть. Потом были еще пары, не такие скучные, как первая, но в памяти тоже ничего толком не отложилось, потому что смотрел я по большей части не в конспект, а на Соби, пользуясь тем, что по субботам одни лекции стоят, без практических. Смотреть там было особо не на что: выводит что-то в тетради, волосами занавесился, не разобрать, чем он там на самом деле занят. Я как-то брал его конспекты, в самом начале знакомства и потом еще несколько раз. Точнее, как брал? Появлялся под конец недели, узнавал от однокурсников пренеприятнейшее известие о грядущей контрольной, пытался разобраться в чужих записях и сокращениях, но куда там! Скорописью я не владею, а расшифровка в полном варианте к записям, конечно же, не прилагалась. Оставалось просить Соби. Он по крайней мере пишет лекции практически в полном объеме, иногда даже свои комментарии там же вставляет. Дельные, надо сказать, комментарии: даже такой лодырь как я поймет, что хотел сказать профессор, но до общественности не донес — только до Со-тяна. Так вот, у него иногда на полях на что только не наткнешься: то бабочки, то наброски портретов, хотя это совсем не наша специализация, то слова в каком-то странном порядке. Последнее меня очень заинтересовало, но прежде чем самому ломать голову почем зря, я его спросил, что это, на что получил краткий ответ: стихи. Ну, если это были стихи, то я — лучший ученик курса. Потому что, во-первых, стихи вроде рифму предполагают, хотя есть еще белые, но разве ж это стихи? Во-вторых, содержание больно странное: ни тебе любовных томлений, ни про природу-погоду тоски заунывной. Больше похоже, что он убить кого-то хочет, но все никак со способом не определится, вот и отрывается в словесной форме, чем дальше, тем круче. Я ему предложил — когда он все-таки решится — приехать с лопатой и помочь закопать труп, так Со-тян только отмахнулся. Ну и ладно, сам будет следы заметать. Между прочим, нереализованные желания опасны, вообще-то. Вот так люди себя сдерживают-сдерживают, а потом в один прекрасный вечер превращаются в маньяков. А если серьезно, то стихи эти мне очень и очень не понравились. Они ведь не просто так возникли. Явно адресные, и ощущение такое, что недоброжелатели у него серьезные, если против них подобным арсеналом орудовать приходится, пусть даже и в фантазиях. И где только Со-тян себе противников таких нажить успел? Вечно он так: тихоня-тихоней, а проблем у самого по горло. И это еще тех, о которых я знаю или догадываюсь, о прочих и подумать страшно. Вот одну такую и наблюдаю сейчас в полном объеме. Соби ведь сегодня опять из университета улизнул, нимало не заботясь о том, что пара еще не кончилась. И снова ни с того ни с сего. Так он только в одном случае сбегал — когда Аояги Сеймей его дергал. Но ведь этот засранец мертв. Во всяком случае, так мне казалось, пока я не наткнулся на Рицку в парке, не попрыгал на месте минут двадцать и не пошел в ту сторону, куда мальчишке указал. Сначала я, конечно, Соби с Рицкой заметил, и вроде бы кто-то мелькнул в кустах, чья-то очень приметная макушка. Но это же бред, и вообще у меня слишком живое воображение, вот и мерещится всякое… и всякие. Наверное, мне все же показалось, по крайней мере, очень на это надеюсь. Или у Со-тяна проблем прибавится — успевай разгребать только. Хотя чего я о его грядущих проблемах беспокоюсь, последнюю-то, настоящую, разгребать мне, как самому крайнему. И возможностей мне никаких не оставили: в больницу нельзя, а если можно, так мелкий уверен, что там им не помогут. Про какие-то семь лун еще говорил… Это вообще что? По названию на ресторан похоже или на клуб какой-нибудь, а ассоциативная память у меня сегодня не работает. И ведь слышал я уже про луны эти, точно слышал. Но вот когда и где? Ладно, если вспоминать не выходит, рассуждаем логически. Логика у меня, конечно, та еще, но будем надеяться на лучшее. Итак, эти семь лун точно связаны с Соби. Раз о них знает и мальчишка, то с ним тоже. Про Рицку ничего не скажу, а вот Со-тян ни по каким тусовкам не ходит, по кружкам и секциям — тоже. У него круг интересов и досуг скучны, как логарифмическая линейка: университет, живопись и Рицка. Хотя нет. Есть еще одно. То самое, о чем мне вообще знать не следует и что совсем не мое дело. Аояги Сеймей и все, что с ним связано, если коротко озаглавить эту часть его жизни. Кстати, а это идея. Я вспоминаю, как в университете заносил свой номер Соби в память телефона и ужаснулся, что до этого там был контакт только одного человека. Надеюсь, у Со-тяна со времени нашего знакомства номеров в телефонной книжке прибавилось. И надеюсь, что хоть некоторые из них имеют отношение к этим «лунам», потому что Аояги-старшему я при всем нежелании позвонить не смогу. Его телефон я не нахожу там, где ожидаю: в университетской сумке. Зато вторая попытка — с карманом пальто — более удачна. Я задумчиво верчу в руках раскладушку и впервые за сегодняшний день испытываю неловкость. Нет, я не собираюсь читать его сообщения — чего их читать, все от Рицки небось — или там фотографии просматривать, мне нужна только телефонная книжка, но все равно как-то неудобно. Он ведь просил меня никогда больше не интересоваться тем, о чем он мне не рассказывает, и я довольно успешно следовал его просьбе. А теперь намереваюсь нарушить обещание, пусть даже и для того, чтобы ему помочь. Помочь им. К счастью, копаться в списке контактов мне не приходится. На дисплее — пропущенный звонок, причем часовой давности. Странно, я не слышал, чтобы у него звонил телефон. Когда я раскрываю его, чтобы посмотреть, от кого вызов, мне остается только похвалить Со-тяна за вечную педантичность, а себя — за память, наконец выдавшую нужные ассоциации. Минами Ритсу, группа контактов «Семь лун». Сначала я цепляюсь взглядом за название, вспоминая, что недавно сказал мне Рицка, и только потом соображаю, где уже слышал это имя. *** Время в лектории тянется невыносимо медленно. Или так кажется мне, с утра перехватившему лишь бутерброд с крепким кофе. Сейчас уже три часа, желудок требует свое, и плевать ему на то, что перерыв будет только через час с лишним. А Соби все нипочем. Рисует себе, не отвлекаясь ни на меня, вполголоса рассказывающего очередную забавную историю из поездок на автобусе, ни на то, что профессор выходит из аудитории, ни на в момент оживившуюся при этом группу. Десять минут проходят по схожему сценарию: я говорю, он молчит и работает. И перемену в его поведении я отмечаю не сразу, только когда он вдруг застывает над мольбертом, откладывает в сторону кисть и машинально поправляет бинты на горле. Автоматически закидывает вещи в сумку, нимало не заботясь о порядке, и бросает поверх моего плеча быстрый взгляд на часы. — Кио, мне нужно уйти. Извини. Пользуясь отсутствием профессора, он хватает сумку и беспрепятственно покидает аудиторию. Я же, подсчитав частоту его отлучек и вспомнив, что, как правило, он и срывается вот так — ничего не объясняя мне, но весьма доходчиво втолковывая что-то профессорам, — быстро привожу в порядок рабочее место и выскальзываю в коридор, решив забрать свои вещи после. Учителя, кстати, пока его не трогают: работы сдаются в срок, посещаемость приемлемая, вдобавок он один из лучших художников на потоке. Мне бы так... Перепрыгиваю через ступеньки, быстрее, быстрее, бегу к главному входу. Около университета есть парк: чтобы выйти с территории, нужно сначала миновать его. Со-тян не мог уйти слишком далеко, не привлекая внимания, значит, шанс, что я успею его нагнать, довольно высок. И действительно, вылетев на главную аллею, я замечаю впереди фигуру в светлом пальто. Чуть сбавляю шаг, на ходу натягивая шапку — с цветом волос мне не повезло, слишком бросается в глаза. Совершив эту нехитрую маскировку, сворачиваю, чтобы срезать путь. Тем более что Соби явно направляется к лавочкам справа. Интересно, зачем? Свидание? Правда, это несколько не в его характере, но если девчонка стоящая попалась… Наверное, даже такой зануда как он решил пренебречь учебой, чтобы прошвырнуться с ней в кино, а там… Впрочем, это уже мои домыслы. А вот факты оказываются совсем не такими. Его ждут. И это не какая-нибудь красотка с ушками, хотя ушки-то у этого субъекта как раз имеются. Довольно высокий, черноволосый, руки в карманах пальто, вид демонстративно-пренебрежительный, а уж при появлении Соби и вовсе брезгливый. Короткий взгляд на часы и злобное: — Сколько мне ждать? Что, из твоего университета так долго до парка тащиться? Соби продолжает стоять. Присесть не предложили, а до моей бесцеремонности ему далеко. — Здравствуй, Сеймей. Сеймей… И та же интонация, как и в разговоре полугодовой давности. — Аояги Сеймей? Единственный номер в телефонной книжке? У тебя мало друзей? — это звучит несколько нагло, знаю, но деликатность Агацума не оценит. Этак я буду до выпуска биться, чтобы он рассказал о себе хоть что-то. — Они мне не нужны, — Соби не отвлекается от работы, левое крыло бабочки формируется под точными, выверенными движениями карандаша. — Ну значит, я буду твоим вторым другом! — заношу контакт ему в телефон, звоню себе, открываю пропущенный вызов, чтобы сохранить номер. — Он мне не друг. — Что? — поднимаю глаза от дисплея, оторвавшись от решения увлекательной задачки: как именно обозвать контакт так, чтобы он легко находился. У меня, в отличие от Соби, в памяти аппарата каких только номеров нет. — Сеймей мне не друг, — рука чуть заметно вздрагивает, но этого достаточно, чтобы крыло на наброске перестало быть идеальным. Я захлопываю рот, во-первых, понимая, что явно не стоит спрашивать, кто же тогда этот таинственный Аояги, во-вторых, отметив нетипичную для Соби интонацию: вроде и говорит ровно, как всегда, а вот неприязнь чувствуется. М-да, неудобно получилось. И застыл у мольберта, даже не пытается исправить потрепанное крыло. Расшевелить его, что ли, а то ведь до конца занятий так и будет в этом своем задумчиво-подавленном состоянии, когда кажется, что мыслями он определенно не здесь. О, идея. Вот теперь я точно знаю, под каким именем он у меня в телефоне храниться будет. Ухмыляюсь, пока пальцы отстукивают по кнопкам «Со-тян». Сообщаю, до чего додумалась моя гениальная голова. Соби аж разворачивается в мою сторону, позабыв о своём ненаглядном мольберте, и вступает в дискуссию об именах и прозвищах. Я бойко возражаю, а сам замечаю: и отстраненный вид пропал, и глаза ожили. Вот и хорошо. Встряхиваю головой, возвращаясь в промозглый мартовский день, к Соби, сорвавшемуся с занятий, чтобы встретиться с Аояги, который ему даже не друг. Похоже, сейчас и выясним, кто тут кому и кем приходится. А этому не-другу, кстати, явно не нравится Соби, нависающий над ним, даже если не специально. Он раздраженно дергает плечом и буркает: — Чего стоишь, садись давай, нечего внимание привлекать. Кстати, мне тоже пора куда-нибудь деться с тропинки. Если идти дальше, придется пройти мимо них, а это лишнее. Лавочки здесь стоят спинками друг к другу, и все же я сажусь не на смежную с той, на которой расположился этот его знакомый, и даже не на соседнюю, а через одну, спиной к ним. Достаю плеер, по счастью оказавшийся в кармане куртки, а не в сумке вместе с перчатками, вставляю наушники, откидываюсь на спинку, прикрываю глаза. Типичная картина: студент после учебы решил подышать свежим воздухом под аккомпанемент любимой музыки, прежде чем идти домой. Только вот из наушников не доносится ни звука, а я скашиваю глаза и напрягаюсь, чтобы услышать разговор. Весьма интересный разговор. — Значит, так. Через два дня поединок с Damageless. Можешь не напрягаться, ты их не знаешь. Не шпана, сильная пара, хоть и девки обе. Выпустились за пять лет до нас, считают себя непобедимыми, имечко-то понтовое, вот и дерут нос, пока могут. Так что в четверг в два пополудни чтоб был. Соби чуть наклоняет голову, показывая, что услышал, но ничего не говорит. Только тянется во внутренний карман куртки за сигаретами, но под выразительным взглядом Сеймея убирает уже вытащенную пачку обратно. — Проблемы? — очень нехорошим тоном осведомляется Аояги, правильно оценив этот порыв. Со-тян всегда курит, когда нервничает. В университете это запрещено, и мы иногда, если на зачет приходим раньше времени, спускаемся во внутренний дворик. Он курит и успокаивается, а я стою рядом и нервничаю за него. — Никаких, — ровно отвечает Соби, а у меня вырывается тихое недоверчивое хмыканье. Как это никаких?! У нас же в четверг экзамены стоят. Целых два. И последний как раз в то время, на которое рассчитывает Сеймей. Со-тян, да что ж ты делаешь, ну скажи ему, что не можешь! Иначе сенсей тебя с потрохами съест. У нее же не в общем потоке, а индивидуально никто в жизни сдать не сумел, сплошные дополнительные вопросы — и все. Ты же завалишь экзамен, она его принципиально не засчитывает никому, кто приходит позже, ни по уважительным причинам, ни по каким. Ты же вылетишь из университета, это ведь не общая дисциплина, а профильная! — Да ну, — недоверчиво тянет Аояги, а потом усмехается. — Говори, я разрешаю. И Со-тян только теперь открывает рот, будто до этого и слова вымолвить не мог. И почему он собой так понукать позволяет? И, главное, кому? Они же даже не ровесники, этот Аояги точно его младше! Ничего не понимаю… — У меня в четверг в полвторого экзамен. Теория, а не практика, там нельзя уйти раньше... — А это меня не волнует, — обрывает Сеймей, даже не дослушав. — Сдашь в другой раз или вообще можешь не сдавать, у тебя же вечно этот вид, — он оглядывает Соби с ног до головы, — полной невинности и чертового обаяния, да еще и улыбочка эта смазливая. И так поставят, а если нет, не мне тебя учить, как решать проблемы с несговорчивыми. Ты боец или кто? Щелкнул пальцами — и про твою сдачу вне срока вмиг забыли. Что ты вечно как несистемный проблемы решаешь? Не нравится мне это. Я пока не запрещал тебе карандашом по бумаге возить… Но если это начнет мне мешать или отражаться на твоих характеристиках... — Ритсу-сенсей никогда не вмешивался в процесс моего обучения в университете, — негромко замечает Соби в ответ. Если до этого я думал, что Аояги его недолюбливает, то я ошибался. Он его ненавидит, и сильнее всего за то, что, очевидно, не может обойтись без Соби в каких-то своих делах. Иначе чем объяснить то, что он аж подскакивает на месте и глазами в сторону Со-тяна так сверкает, что впору спичку подносить. — Опять Минами?! Как же меня это достало! Минами то, Минами се, какой он был изумительный и как желал тебе добра! Воспитывать-воспитывал, сопли вытирал, индивидуально обучал, даже на художника учиться пристроил. По протекции, разумеется? — В университет я поступил сам, — качает головой Со-тян, и в голосе сейчас явно слышна обида. Соби, да что ты от него хочешь? Он же наверняка ни одной твоей работы в глаза не видел. — Он ничем мне не помогал. Всего лишь не мешал. — Молчать! Ты поговори мне еще. Сам-не сам — мне без разницы, а вот имени Минами я больше слышать не желаю, — Аояги не может усидеть на месте и встает, так его цепляет эта тема. Или может, ему просто нравится возвышаться в разговоре над собеседником, подавляя еще и этим? — Тоже мне, опекун-благодетель нашелся, что и облагодетельствовал всего, — очередной презрительный взгляд в сторону Со-тяна, можно даже сказать, брезгливый, — и выкинул при первой возможности. Но ты все равно им восхищаешься! Все, Агацума, еще раз ты мне про эту самодовольную выскочку напомнишь, пеняй на себя. — Сеймей… — Соби тоже поднимается, но Аяоги быстро эту попытку пресекает. — Сел и заткнулся, я еще не закончил. Ты теперь принадлежишь мне. Мне, а не ему. И если тебе это неясно, я напомню. После поединка с Damageless, который ты выиграешь. И выиграешь сам, — он удерживает взгляд Соби и размеренно чеканит слова ему в лицо: — И если тебе, малахольный ты наш, вдруг снова потребуется сила, только попробуй обратиться с этим ко мне. На тебе имя, этого вполне достаточно. Когда этот Минами уверял меня, что я заполучу лучшего бойца, нужно было сразу понять, что впаривает недоделку, а я повелся на красивый анонс. Ничего, будешь отрабатывать все то, что заявлено. А пока можешь идти и заниматься этой своей мазней. И четверг ты пропустишь, — с нажимом добавляет он. — Все, свободен, вали. Аояги стремительно уносится в противоположную от университета сторону, на ходу расталкивая зазевавшихся прохожих — пальто нараспашку, руки сжаты в кулаки. Соби провожает его взглядом до поворота, а потом как-то разом ссутуливается. Будто только теперь стало можно, когда заметить и оценить, насколько тяжело ему дался этот разговор, некому. Отворачиваюсь, тереблю в замерзших пальцах плеер, который наконец выполняет свою прямую функцию и рандомно выдает композиции. «Confide in me» звучит в такт моим мыслям, хотя скорее просто красивым фоном. Знаю, о чем там, смотрел перевод, да скорее ад замерзнет, чем он начнет мне доверять. Я на какое-то время отключаюсь от происходящего, с головой уйдя в печальные раздумья о несбыточном, так что вздрагиваю от неожиданности, когда кто-то выдергивает наушники, и музыкальный фон пропадает. Кто-то? Соби сидит на лавочке спиной ко мне, только голова повернута вправо, да на ладони лежат мои наушники. Прелесть какая. Молодец, Кио, поиграл в шпионов, смылся с места наблюдения до того, как тебя засекли. Вот и выкручивайся теперь как хочешь. Есть варианты? Нет? Самое время подумать об этом. — Со-тян, — тяну обычное приветствие, а в голове ну никаких мыслей. Ни одной. — А я вот тут… Прогуляться вышел посреди пары? Ага, конечно. Решил сходить перекусить, да так и застрял в парке? Еще лучше. Сбежал с занятий по очень срочным делам, но, пока бежал, они оказались не такими уж срочными, однако не возвращаться же в лекторий пред светлы очи профессора, вот и дышу свежим воздухом, а что руки ледяные уже, так это я так закаляюсь… Так что я даже благодарен Соби, когда он протягивает мне свои перчатки, возвращает наушники и качает головой, отметая мою еще неоформившуюся ложь: — Кио, не надо. Я подавленно молчу. Да и что тут скажешь? — Я, конечно, признателен, что ты беспокоишься обо мне, — продолжает он, — но не стоит делать это таким образом. В конце концов, у меня есть свои, не связанные с тобой или университетом, проблемы и личные дела. — Видел я эти твои «личные дела», — не знаю почему, но промолчать не получается. — Что-то не похоже, чтобы они тебе много радости приносили. — Кио, тебя это не касается. Он прав. Даже если я считаю его своим другом, не факт, что обратное верно. Да, Соби общается со мной не только на уровне приветственных кивков, но в то же время не рассказывает о себе ничего особенного. Может, дело тут не в том, что знакомы мы без пяти минут полгода, а в том, что Агацума вообще не собирается этого делать? Но как он вообще может общаться с этим… — Соби, так нельзя. Ты говорил, что он тебе не друг, ну так теперь я вижу почему. Конечно, не друг. Это вообще ни на что не похоже! Обращается с тобой, как… — Кио, ты ничего не знаешь, а потому не можешь судить. И объяснить я тебе не могу, да и, если честно, не хочу. Если в целом, то все нормально. Ничего необычного не случилось. Я недоверчиво фыркаю. Как-то неубедительно. — Поэтому эту тему мы больше поднимать не будем. А теперь ты, наверное, хочешь перекусить? Раз уж мы ушли с занятий, здесь поблизости есть неплохой кафетерий. Где твоя сумка? — В аудитории осталась. — Перчатки в ней же, я так понимаю? — Угу. — Хоть без куртки не выбежал на поиски правды, молодец. — Со-тян… — Сумку тебе Хикару передаст, вы же вроде рядом живете? Отлично. Тогда пошли. И — не называй меня так. *** Значит, это его учитель. Надеюсь, он сможет им помочь, потому что если нет, я совершенно не представляю, что делать дальше. Все-таки вызвать скорую? Пока приедут, пока разберутся, видимых повреждений и ран-то нет… Вернее, есть, но не физические. А какие тогда? Сдавшись, набираю номер. Пусть разнообразия ради кто-то с этим разберется за меня. Несмотря на поздний час, трубку снимают почти сразу, из чего следует, что либо этот человек с телефоном вообще не расстается, либо ждал звонка именно с этого номера. — Соби-кун? Я мысленно чертыхаюсь. Вот нужно, нужно было придумать, что ему сказать. И как вообще разговаривать с человеком, которого впервые в жизни слышишь, да еще и просить его о чем-то? Импульсивность когда-нибудь сослужит мне скверную службу. Думаю. Думается плохо. Но не сбрасывать же звонок, в самом деле. Сам виноват, ничего, будем импровизировать на ходу. — Это несколько непохоже на тебя: все же позвонить мне и в итоге молчать в трубку, — пока я тут мучился от нерешительности, собеседник успел оценить это красноречивое молчание и сделать какие-то свои выводы. — Минами Ритсу? — ну а вдруг это служебный, а не личный телефон. Надо же уточнить. — Это не Соби. Пауза. Поскольку Минами явно не собирается облегчать мне задачу, ничего не остается, кроме как говорить самому. — Я полагаю, вы знаете его. И Рицку. Понятия не имею, зачем я приплел сюда мелкого. Хотя нет, имею: эти двое вовлечены в тот мир, о котором я почти ничего не знаю. Да и в последнее время в моем сознании они неразделимы. Просто если есть Соби, где-то рядом обязательно крутится Рицка. И наоборот. — Разумеется, я знаю Агацуму Соби. Можно сказать, что и Аояги Рицку тоже. А вот вас, извините, нет. Может, представитесь? — Кайдо Кио. Я… друг Соби. — И вы звоните мне поздно вечером, причем с чужого телефона, потому что?.. — Потому что думаю, что вы можете помочь им с тем, с чем вряд ли справится скорая. Думаю, там просто нет таких… специалистов. Молчание. Плоховато что-то импровизировать получается. Интересно, а с чего я вообще взял, что он помчится Соби на выручку? Оптимист. — Он ведь был вашим учеником. Или за выпускников вы уже не чувствуете ответственности? — если то, что я услышал тогда в парке, правда, то он не может не приехать. И Сеймей так не хотел, чтобы они продолжали общаться… Но он ведь не знает, что я знаю… Так, стоп. Не об этом сейчас. — Так вот, выпускник ваш сейчас валяется в отключке со своим мальчишкой, которого вы, между прочим, тоже знаете, сами сказали! А разбираться со всем мне! Чудесно, просто прекрасно! Ну так слышите, я понятия не имею, что мне делать, куда бежать и кому звонить. Вам вот позвонил, вы-то должны знать, что там в этой вашей школе происходит и как реагировать надо… И вообще, скажите уже хоть что-нибудь! — до меня внезапно доходит, что я ору на трубку без какой-либо реакции с той стороны. Ну и какой тогда смысл так надрываться? — Спасибо, суть я уловил, несмотря на ваш повышенный тон. Вы, кстати, хамите, вам не кажется? Киваю, забыв о том, что Минами Ритсу не может этого видеть. Но, кажется, он и без того догадывается об ответе. — Ну а что мне делать? Сами постойте над двумя коматозниками и попробуйте сохранить ясность рассудка! Еще раз: я не понимаю, как им помочь. Я вообще о школе вашей знать ничего не должен. Соби хоть иногда головой думает, когда такие фортели выкидывает? А если бы я не нашел ваш номер или вообще не знал, кого искать? Если бы я их не нашёл?! Так что если вы можете что-то сделать… — все, я выдохся и талдоню одно и то же по второму разу. На месте Минами я давно бы уже вызов сбросил, чем чужие вопли выслушивать. Одна радость — учитель все-таки, долг и все такое. Если сработает, конечно. — Кайдо Кио, — он усмехается в трубку. — Обычно при беседе в подобном тоне с незнакомым человеком, который, к тому же, считает, что ему все должны, — замечу, совершенно безосновательно — я бы просто повесил трубку. Но поскольку ничего нового вы мне сообщить не можете, а выслушивать вашу истерику по третьему кругу у меня нет никакого желания, я, пожалуй, прогуляюсь, как раз успею на последний автобус. — Так вы приедете? Сможете помочь? — выдыхаю. Ну хоть что-то получилось. — Ну, хорошо тогда. Спасибо. Адрес… — Я знаю адрес. В течение часа буду, — и гудки, гудки, гудки… Все это прекрасно, но я совершенно не знаю, чем занять отпущенный мне час. Вначале иду в соседнюю комнату и проверяю, как там эти двое. Видимо, лучше всех. Им-то не приходится круги по чужой квартире нарезать и надеяться на совершенно неизвестных личностей. А если серьезно, то с того момента как Рицка отключился, я ничего нового не заметил, даже не знаю, хорошо это или не очень. Правда, есть маленький неприятный момент: несмотря на то что Со-тян без сознания, имя у него кровоточить не перестает, вроде бы даже сильнее стало. Ну, что делать, я знаю, хотя раньше он мне этого не позволял, да и сейчас не позволил бы, я уверен. К тому времени, как все бинты повязаны, Минами еще не приехал. Впрочем, неудивительно — только двадцать минут прошло. Тем не менее иду к окну, чертовски неудобному окну: оно расположено высоковато, приходится вставать на цыпочки. Но ни на остановке, ни в ее окрестностях никого нет. Конечно, час-то поздний, все уже по домам сидят. Вообще бегать к окну, а потом обратно к Соби с Рицкой и по которому разу проверять, нет ли изменений в их состоянии, кажется тем еще идиотством, так что стоит перестать изображать белку и выбрать что-то одно. По некотором размышлении я решаю обосноваться в комнате, потому что боюсь, если честно, хоть ненадолго оставить этих умников без присмотра. И ведь понимаю прекрасно, что никуда не убегут — не в этом состоянии, — а все равно не могу. Когда настенные часы показывают, что положенное время истекло, а в дверь по-прежнему никто не стучит, я вновь отправляюсь к окну, уже привычно за последний час обозревая окрестности. И вздрагиваю, заметив плавно подъезжающий к остановке автобус. Вот он сворачивает вправо, замедляет ход, двери открываются... И вопрос с тем, как из группки пассажиров понять, кого я, собственно, жду, отпадает: из автобуса выходит только один человек. В принципе, от окна уже можно отлепиться и топать в прихожую, дожидаясь стука в дверь, но любопытство легко берет верх над рациональностью, и я остаюсь на месте. Уж не знаю, кого мне там рисовало подсознание при телефонном разговоре, но явно не его. Во-первых, Минами куда моложе, чем я рассчитывал, ну или же во всем виновато плохое освещение. Во-вторых, он идет походкой человека, который совершенно никуда не торопится, и в то же время не глядит по сторонам. Странное ощущение. Его очки поблескивают в свете единственного работающего фонаря, когда до дома остается какой-нибудь десяток шагов. А потом он поднимает голову и безошибочно находит окно, у которого примостился я. Инстинктивно отхожу в тень, впрочем, недостаточно быстро и без особой надежды на то, что Минами меня не заметил. Затем и в самом деле иду в прихожую. И пары минут не проходит, как после аккомпанемента из двух негромких постукиваний я открываю дверь и молча пропускаю его в квартиру. Минами Ритсу кивает, не задерживаясь взглядом на моем лице, стягивает пальто, педантично водружает его на вешалку, туда же отправляется шарфик. Когда с ботинками покончено и настает черед надеть тапочки, которые я, конечно же, не достал, второпях лезу в шкафчик и озадаченно замираю. Красота какая. Оказывается, гостевых тапочек у Со-тяна — только одна пара, которая как раз красуется на мне. Тапочки самого Соби где-то в квартире, более точно определить их локацию навскидку сложно, он зачастую по дому босиком шастает, хотя уже зима на носу. Остается предложить Минами тапочки Рицки, которые тот нацепить не успел — не до того было. Вообще-то эти тапочки — моя работа. Захотелось подурачиться, вот и притащил им по квартире носиться: Соби — обычные, Рицке — соответственно моему настроению, а оно тогда веселое было. У, как Со-тян тогда разбухтелся: и сам себе купить домашнюю обувь может, и вкусы у нас различные, и как это я ему пижаму в нагрузку к тапочкам не принес? В общем, отказался наотрез. Я забирать честно принесенное тоже не собирался. В результате тапочки, по задумке предназначавшиеся Со-тяну, остались бесхозными и условно гостевыми, на деле же я в них влезаю, как только сюда заявляюсь. А мальчишка, кстати, нормально отреагировал. Удивился только выбору тематики, но позволил мне торжественно выкинуть старые. В общем, хорошие у Рицки тапочки, сам выбирал в рамках мелкого хулиганства. Все бы ничего… только они с утятами. Пока я раздумываю, стоит ли их доставать или сказать, что в доме Со-тяна ассортимент домашней обуви ограничен, Минами успевает заглянуть мне через плечо и узреть причину замешательства. — Надеюсь, это не Соби-куна, — произносит он несколько озадаченно. Прекрасно понимаю Минами, я бы такие себе не купил. Вот другим — пожалуйста. Фыркаю. — Определенно, нет. — Понятно. Вот теперь мы смотрим друг на друга. Я понимаю, что в очередной раз промахнулся с возрастом, и нас разделяет лет пятнадцать так точно. Почему на остановке Минами показался мне моложе, загадка. Все-таки то, на сколько человек выглядит и как при этом его голос в трубке звучит, порой сильно разнится. Может, дело еще и в том, что он просто сам не чувствует свой возраст, и потому у наблюдателя поневоле складывается неверное впечатление? Что при коротком оценивающем осмотре понимает обо мне сам Минами, остается неизвестным. Он только кивает каким-то своим мыслям и вопрошающе смотрит мне за спину, из чего я делаю вывод, что в этом доме он действительно никогда не бывал, а потому не собирается самостоятельно разыскивать нужную комнату. К тому же, для этого есть я. — Прямо и направо. Я покажу. Мне хватает короткого взгляда, чтобы поставить уже привычный диагноз: изменений нет. Рицка по-прежнему обнимает Соби, но не так крепко, как вначале: пальцы разжались, да и сам он чуть съехал, придавив собой Со-тяна, у которого, кстати, рука от этой смены позиции свесилась с дивана. Машинально возвращаю её на место, а то затечет еще. — Вы вообще пытались их как-то в чувство привести или только меня в окно высматривали? — отстраненно интересуется Минами, подходя к кровати и внимательно осматривая этих двоих. Взгляд задерживается на вновь намокших бинтах и делается задумчивым. Открываю рот, чтобы сказать, что ничего подобного, и вообще я всего несколько раз бегал туда-сюда, но осекаюсь, понимая, как по-детски это будет звучать. — Пытался, без толку. И бинты опять снимать, у Со-тяна кровотечение, причем сильнее, чем обычно. Полчаса как сменил, а насквозь уже. — «Со-тяна»? Он мельком смотрит на меня и вновь возвращается к ним. Проверяет пульс: сначала у Соби, потом — у мелкого. Хмурится. Мне даже на секунду кажется, что сейчас он достанет из кармана какое-нибудь зеркальце, чтобы проверить дыхание. Но нет, обходится без этого. Кроме того, я и сам могу сказать, что они точно живы, просто временно не с нами, а вот почему — это вопрос к Минами. Кстати, когда я уже смогу этот вопрос ему задать? То ли почувствовав, что во мне просыпается легкое нетерпение и сильное любопытство, а может, просто окончив первичный осмотр, он отходит от них и бросает в мою сторону какой-то ожидающий взгляд. Озадаченно гляжу в ответ. В чем дело-то? А, ну да, Минами же что-то спросил. Про дружеское сокращение имени Соби, кажется. Во второй раз за сегодняшний день вспоминаю тот эпизод с телефонными книжками. — Это давняя история. — Как-нибудь потом поделитесь, — отмахивается он, давая мне тем самым прекрасную возможность согласно кивнуть и не выискивать пути, как обойти этот вопрос молчанием. Почему-то обсуждать с Минами то, как мы общаемся с Соби, не хочется. — А теперь подробно и по возможности четко расскажите, что произошло. Хоть я и ожидал этого вопроса, четко не выходит. Вот подробно — легко. И про университет, и про то, как Соби с занятий умчался в неизвестном направлении. И как я досидел до конца пары, а потом в парк пошел, думал, если найду его там, в пиццерию позвать и мелкого с собой взять, раз он без него никуда. А тут — вот совпадение! — Рицка как бронепоезд несется навстречу, глазищи огроменные, и давай вопросами сыпать: а не видел ли я Соби, а куда тот мог деться. Я не видел, но знал, что он в парке. — Откуда? — быстро спрашивает Минами, и я прикусываю язык. Хоть дело это давнее, признаваться в слежке за лучшим другом не хочется. — Он часто так уходил, — неуверенно начинаю я, — ничего не объясняя. Просто сумку на плечо — и вперед. Непонятно с чего, неясно куда. А если потом в этот же день мы пересекались, смурной был и вообще... Говоришь с ним, и он даже отвечает, но мыслями определенно где-то в другом месте... — В какой-то момент вам это надоело, — спокойно перебивает меня Минами, — и вы решили выяснить, куда постоянно исчезает ваш друг. Вы же любопытны, правда? — я опускаю голову, чувствуя запоздалый стыд за ту историю, но, что удивительно, ни о чем при этом не жалею. — И как? Много разузнали? — Только то, что с занятий его срывал брат Рицки. Сеймей. Ну и как они общаются увидел. Мне хватило. Поскольку на это замечание он никак не реагирует, я решаю продолжить рассказ и оставить неприятную тему: — Ну так вот. Поскольку Соби никуда больше в спешном порядке не сбегал, а Рицка явно не знал, где тот находится, я и предложил ему поискать в парке. — Понятно, дедуктивное мышление вам не чуждо. Дальше. Дальше... И как объяснить-то, если с этого «дальше» я мало что понимаю? — Я спросил Рицку, ждать их или не стоит, он мне толком ничего не ответил, так что я остался. Тогда еще идея с пиццерией казалась мне актуальной. Правда, походив по главной аллее и задубев окончательно, я понял, что до пиццерии мы не дойдем, далековато. Сами кормить будут, умники, заодно и в гости зайду. Ладно, продолжаем разговор. То есть рассказ. — Прождав с полчаса и не увидев, как из предполагаемой части парка кто-нибудь выходит, я решил, что пора их оттуда вытаскивать, выяснять отношения можно и дома. Но у лавочек никого не оказалось. Я раза три избегал эту аллейку вдоль и поперек, чуть ли не под каждую скамейку заглядывал: нет нигде. И тут все-таки замечаю вдали картину маслом: Со-тян на земле, мелкий над ним кудахчет, а вглубь парка удаляется парочка. И мне показалось… Я запинаюсь, не зная, стоит озвучивать свои догадки или нет, больно они на галлюцинации смахивают. — Ну? Ну и черт с тобой, выставлю себя идиотом, не жалко. — В общем, один из них был очень похож на Аояги. Старшего. — Этого следовало ожидать, — пожимает плечами Минами в ответ на мое замешательство. То есть мне не показалось? — Сеймей что, правда жив? — не самый умный вопрос, но я просто поверить не могу. Когда этот Аояги умер, на Соби вообще смотреть было страшно. Уж не знаю, как можно так убиваться по тому, кто об тебя ноги вытирает, да и выяснить не пытался. Но Со-тян как-то принял эту смерть, смирился, что ли. Хотя все равно зомби был, это его Рицка оживил, сам бы не смог. Да и я тоже не смог достучаться, до сих пор немного обидно. — Он, в общем-то, и не умирал никогда. Вот это новости. Не умирал? И что из этого следует? А следует прелюбопытная вещь. Чем бы ни была эта мистическая школа, оживлять людей они там вряд ли научились. То есть Аояги-старшему зачем-то понадобилась фальсификация собственной смерти? Вот он и устроил представление, весьма специфическое, ничего не скажешь, младшего брата, наверное, порадовал местом действия. С другой стороны, сгоревшие останки ведь сложнее опознать... И Соби он в свои планы явно не посвящал, тот сходил с ума далеко на картинно, а значит... Хватаюсь за голову. Значит, вся эта канитель теперь по новой завертится?! Или Рицка своего брата от Соби отвадит? Мальчишка вроде не гнилой, понимать должен, что не к добру такое общение... А если не сумеет? Что-то не нравится мне все это. — Что вас так расстроило? — А то вы сами не знаете, — вяло огрызаюсь я. С ним даже препираться не хочется: спокоен как удав, а без ответной реакции оно как-то... Все равно что со стенкой ругаться. Затратно и абсолютно неэффективно. — Мало Соби проблем с этим Аояги было, так их теперь прибавится — он же мастер находить себе приключения. В одно вот уже вляпался, а когда оклемается, так второе уже за углом поджидает. Совершенно невозможный человек. И кто их с Аояги познакомил только? — Это не имеет значения. И чем быстрее вы закончите описывать события, тем скорее я смогу что-либо предпринять. Ну, теперь мне хотя бы понятно, у кого Соби так управляться со словами научился. Это ж надо! Одной фразой и отметил, что я излишне назойлив, и понять дал, что своими вопросами только торможу то, ради чего, собственно, мы здесь таким составом и собрались. Так, ладно. Он хочет изложения событий в моем исполнении? Да пожалуйста. Я ему все честно рассказываю: и про то, как к лавочкам припустил, и про транспортировку Соби до квартиры, и про игру с мелким в «я сам все знаю, не звони никуда» в нескольких вариациях. Опускаю только то, что обиделся, когда Рицка меня чуть ли не за шкирку из квартиры выставил. Просто обозначаю, что когда снова вернулся, то застал обоих уже практически в одинаковом состоянии, мелкий еще только в сознании был и мне хоть наводку дал, сам того не желая. — …И стою я посреди квартиры, на кровати два полудохлика валяются, мыслей совершенно никаких, — трагически завершаю я. — Минут десять прошло, пока сообразил, где и когда слышал про «Семь лун». Кинулся в прихожую, телефон Соби искать. Надеялся, что какие-то номера этой школы у него в памяти хранятся, методом исключения собирался выяснять какие. Но мне повезло: Со-тян разграничил номера по группам контактов, и на дисплее как раз пропущенный вызов от вас высветился. Ну я и позвонил, дальше вы знаете. Минами молчит. Думает, наверное. А я молча думать не могу, к тому же, у меня исходных данных меньше, а значит, есть и право задавать вопросы. — Я, правда, так и не понял, с чего Рицка-то отключился. Пока сюда тащились, пока я по квартире с телефоном носился, нормальный же был, если не считать истерики. — С чего, как раз вполне понятно. А вот почему — нет. — Может, объясните тогда? А над «почему» вместе подумаем? И отчего у Минами такой вид, как будто я не помощь предложил, а глупость несусветную сморозил? Так, понятно, опять включаем принцип «хочешь чего-то узнать, делай вид, что тебе это знать положено». — Слушайте, ну не стратегический же объект государственной важности там у вас! А даже если так, я все равно уже половину знаю. Ну, не половину, конечно. Одну пятую. И это только исходя из того, что я могу предположить. А вот если размах данной организации шире, то объем моих знаний можно смело делить еще на три. Или сразу на шесть. — Вы не знаете практически ничего. А то, что знаете, применить не можете. Хотя иногда верные выводы вам удаются, — он, очевидно, намекает на свое присутствие здесь. — Ну и что? — перескакиваю на новый аргумент, забывая, что только что утверждал обратное. — Зато две головы лучше, чем одна, даже такая заумная, как ваша. — Опять наглеете? — мне кажется, или он улыбается? Да нет, скорее всего, кажется. — Это нервное. — Интересная реакция на стресс. Он снял очки и теперь держит их за одну дужку. Совершенно не вяжущееся с его образом действие. Обычно в руках что-то вертишь, когда нервничаешь, внимание таким образом переключается. — Главное, полезная. — Вам — разумеется. Но не окружающим. — Ну что поделать, мир несовершенен, — так, Кио, пора завязывать с философствованием и задавать правильные вопросы. — Так что там с Рицкой? Судя по его виду, Минами смирился с тем, что рассказать мне что-то все же придется. Он водружает очки обратно на нос, скрещивает руки и задумчиво барабанит пальцами по плечу. У Соби этот жест обычно предваряет вытаскивание пачки сигарет из кармана. Интересно, они что, и в привычках совпадают? — Если хотите курить, пепельница на кухне. Могу, кстати, кофе сделать. Предложил бы чай, но понятия не имею, где Соби держит заварку, он его обычно не пьет. Минами что-то прикидывает в уме, не иначе как соотношение того, о чем можно поведать, ко всему остальному, и кивает: — Кофе вполне подойдет.