Глава 21
19 января 2013 г. в 14:55
Тихо. Лишь издалека доносятся гулкие шаги, эхом разлетающиеся по коридору. Он не должен испытывать страх, но все равно противная мелкая дрожь пробегает по телу. Красная лампочка мигает на штативе. Запись идет. Не важно, пускай смотрят. Вряд ли осталась хоть частичка тела, которая не была запятнана ими. Веревки больно впиваются в запястье, натирая до крови, опутывают все тело, фиксируя на месте.
Он стоит на коленях, упираясь в холодный бетонный пол, с заведенными за спину руками. В голове пусто. То ли от наркотика, который ему вкололи несколько часов назад, то ли действительно становится безразлична дальнейшая судьба.
Саша тряхнул головой, прогоняя апатию. Он обязан пережить все, что бы с ним ни делали. Еще полгода. И он снова станет свободным. Всего полгода. Им не сломать его!
- Вы подготовили его? – слышит он басистый голос Ахмета за дверью, слышит предвкушение садиста, в чьих руках должен сегодня побывать.
Больше всех он ненавидел Ахмета. Если другим нравилось истязать только его тело, то Ахмет стремился к чему-то большему - сломать изнутри, покалечить, выжечь всю душу.
- Парень готов, - раздался в ответ грубый голос охранника. – Выводить его?
- Нет. Я сам.
Дверь скрипнула, и в помещение вошел мужчина. На вид ему было лет сорок пять. Хотя, может и больше.
Саша не поднял головы, не отреагировав на присутствие кавказца.
- Как себя чувствует мой мальчик?
В его голосе была слышна нескрываемая похоть. Мужчина подошел ближе, схватил его за волосы, вынуждая посмотреть в лицо.
- Красивый, но непослушный, - потрепал он его по щекам, довольно улыбнувшись. - Сегодня все изменится, сладенький, - крепкая мужская ладонь прошлась по обнаженным плечам, скользнула по спине. - У меня для тебя подарок. Даже целых два подарка. Еще не жалеешь, что заменил братишку?
Главное, не реагировать на такие подначки. Они не тронут Костю. Не могут. Пока он здесь, Костя будет на свободе.
Саша повторял это себе снова и снова, до тех пор, пока желание перегрызть горло ублюдку не ослабло. Нельзя срываться. Это ни к чему не приведет. Будет только больнее.
- Необычный, у меня давно таких не было, - снова заговорил Ахмет, разрезая веревки. – Поднимайся, идем.
Ноги затекли и отказывались слушаться, но Саша заставил себя подняться. Кавказец не дал ему времени размять мышцы, тут же сжал до боли ягодицы, притянул к себе. Он был выше ростом и мощнее по телосложению, чем пользовался, доказывая еще раз свое превосходство.
Саша стиснул зубы. Он знал, что нужно расслабиться, что нужно отстраниться мыслями от всего происходящего. Он знал, но все равно тело предательски вздрагивает в ответ на вторжение. Грубые пальцы хозяйничали в нем, причиняя больше душевных страданий, чем физических. Это всего лишь два пальца и Саша знал, в сравнение с тем, что будет потом, это сущая ерунда. Но все равно больно. Где-то в груди щемит от унижения и стыда.
- Хороший мальчик, - жарко выдыхает Ахмет, его возбуждение чувствуется через ткань брюк. Главное не думать, не анализировать. Просто позволять им делать с собой, что угодно. Он сам подписался, значит выдержит.
- Какая задница... ммм... хорош, жеребец, ой, хорош... - простонал мужчина, кусая губы пленника. Саша не сопротивлялся. Не отвечал. И даже старался не дернуться, когда его член обхватила ладонь кавказца.
После такой пытки всегда оставался тошнотворный привкус. Но нельзя реагировать, нельзя выходить из спасительного дурмана в голове.
- Идем, хочу показать тебя друзьям, - шлепнув его по заднице, Ахмет толкнул парня к двери.
Объектив камеры направлен на площадку – арену, вокруг которой в мягких кожаных креслах развалились мужчины разных возрастов. Старые и молодые, те, кто первый раз в этом клубе, и постоянные клиенты. Но всех их объединяла жажда похоти, потребность удовлетворить свои садистские наклонности, которые не находили выхода в обычной жизни.
Здесь все на добровольной основе. Никто никого не держит. Только все равно не было выбора, кроме как подчиняться прихотям богатых извращенцев.
- О, ты, наконец-то и нам дашь насладиться своим мальчиком, - засмеялся один из гостей в кругу, когда Ахмет подтолкнул свою игрушку к арене.
- Он сегодня в хорошей форме, - с похабной улыбкой ответил кавказец, дойдя до центра арены. Он надавил на плечо Саши, вынуждая его опуститься на колени. Тот выполнил немой приказ, мгновенно оказываясь под ослепляющим светом прожекторов, направленных в его сторону с разных углов.
Саша зажмурился, он хотел закрыть глаза рукой, но их еще не развязали. Он понимал, что сегодня будет хуже обычного, поэтому старался вернуть себе прежнее спокойствие.
- А у него, и правда, нежная кожа, - появившийся на арене мужчина провел ладонью по груди. – Что он любит?
- То, что любишь ты, Миша, - толкнув Сашу на пол, произнес Ахмет. – Раздели со мной усладу.
Саша не вникал в их разговор, в голове все еще было шумно, и свет так резко бил в глаза, что невозможно поднять веки. Он продолжал лежать, силясь представить себе, что находится не здесь, а где-то в другом месте, дома. Когда еще мать была с ними, когда они вчетвером сидели за праздничным столом. Или на пляже с Леной. Мысль о девушке теплым огоньком зажглась в груди.
Но его резко поставили на четвереньки, разрезав веревки. И все воспоминания растворились перед глазами, как дым. Осталась одна лишь мысль – он должен выжить. Потому что его все еще ждут. За стенами этого клуба.
- Смотри, как дрожит, - слышит он возбужденный голос Миши, чувствует прикосновения к своему телу, но все равно молчит.
- Я же обещал, что тебе понравится, - ухмыльнулся Ахмет, носком ботинка заставляя развести ноги шире.
- Дай, я пока с ним поработаю.
- Конечно, друг. Наслаждайся.
Саша не знал, чего ждать от нового мучителя. Если пристрастия остальных он уже успел выучить, то с этим все было сложнее.
- Какой ты красивый, - продолжая шарить руками по его телу, нашептывал мужчина и неожиданно резко опустил открытую ладонь на ягодицы. Раздался звонкий шлепок. - Нежный, - довольно растирая покрасневшую задницу, произнес Миша. – Будет весело, - еще один шлепок и из глаз брызнули слезы. От унижения, обиды. Саша чувствовал, как весь горит от стыда, но не издавал ни звука. Он не станет их просить о снисхождении. Не станет!
– Вот так, хороший, - новый удар ощущается болезненнее.
На секунду его отпускают, но через мгновение две пары рук хватают его за плечи и бедра, не давая никакой возможности вырваться, укладывают на низкую перекладину, сцепляя руки и ноги браслетами. Паника накрывает мгновенно. Игры с фиксацией всегда воспринимались им особенно болезненно. Он начинал нервничать в любой ситуации, когда ограничивали его свободу, сердце увеличивало ритм, дыхание учащалось. И никакие доводы разума не могли помочь ему отстраниться от ситуации. Он мечтал лишь, чтобы все это убрали с него, освободили.
- Тихо-тихо, - Миша обошел перекладину и остановился напротив его лица. – Я буду ласковым, если ты будешь послушным.
Колодки и цепи пугали. Он дернулся в оковах и, поняв, что не может вырваться, поддался всепоглощающему ужасу.
- Давай я тебя немножко разогрею, - коснувшись его губ властным поцелуем, Миша обошел перекладину и зашел ему за спину. Провел ладонью вдоль позвоночника, раздвинул ягодицы. Миша не врывался одним толчком, как другие. Он действовал медленно, но от этого не менее болезненно.
Сжимая кулаки, Саша из последних сил старался не кричать, не реагировать. Отстраниться. Уйти, хотя бы в мыслях. Но стоны с кресел, окружающих арену, мешали, въедались в кожу отвратительным чувством унижения. Пыхтение над ухом, боль между ног невыносимо терзали душу.
- Сжимай меня, ягненочек, давай. О, вот так. Да. Хорошо...
Стоны стали громче, боль сильнее. И этому не было конца. В такие моменты ему всегда помогал образ Лены, их встреча после двухлетней разлуки, пока он служил в армии, ее улыбка, глаза. Но сегодня не спасала даже она.
Миша с гортанным стоном кончил в него, прикусывая кожу в изгибе шеи. Саша пытался сдержать все эмоций внутри себя, но слеза все равно скатилась по щеке. Чувствовать чужие руки на своем теле было противно до тошноты. Миша вышел из него, но не отпускал, прижимаясь к спине.
- Не понравилось? – жестко спросил мужчина, заметив мелкую дрожь. – Сейчас, понравится, - прохрипел он ему на ухо и крикнул своим подручным. – Снимите его.
Два обнаженных парня подбежали к перекладине и вытащили Сашу из металлических оков. Чаще всего после этого ему приказывали «поработать ротиком». Но сегодня было иначе.
- На пол его, - отдал указ Миша.
Саша не пытался убежать, когда его опустили на пол. После целых суток, которые он провел в спальне Ахмета, у него совсем иссякли силы для борьбы. Надеяться на милосердие он перестал уже после второй встречи со своим Хозяином.
Его уложили на бок, крепко удерживая в таком положение. Саша обессилено прикрыл глаза, желая провалиться в беспамятство. Хоть на несколько жалких минут, чтобы не чувствовать всю эту мерзость.
- Держите его, - услышал он за спиной голос Миши и почувствовал стальную хватку на своем плече. С губ срывается болезненный стон, когда мужчина цепляет прищепку ему на мошонку. Резкая боль вынуждает свернуться в комок. Он так устал от всего этого. Нет сил бороться и молчать, когда хочется рвать глотку, кричать, чтобы его оставили в покое, прекратили издеваться.
Он не игрушка! Он живой человек и ему больно. Больно!
- А так нравится? – вторая прищепка цепляется чуть левее, вырывая из груди первый отчаянный крик. Саша пытается дотянуться, сорвать с себя все эти предметы, но ему не дают, заламывают руки, прижимают их к полу, выворачивая кисти. – Сейчас будет лучше, ягненочек, - зловещее обещание вызывает толпу мурашек по спине. Паника накрывает с головой, когда в его заднее отверстие толкнулось нечто холодное и металлическое. От страха перехватывает дыхание, сердце бешено заходится в агонии.
- Не надо, - умоляющий шепот невозможно сдержать. Саша дернулся из рук. Сильнее. Его прижали к полу, навалились, проталкивая толстый наконечник в его сжавшийся анус. Разрывающая боль оглушила своей силой, а поза, в которой вынуждали находиться, доводила до слез.
- Не слышу, - склонился Миша и лизнул ухо. – Попроси меня прекратить, пока я не ввел тебе в задницу эту штуку. Будет больно, ягненочек. Попроси меня!
Казалось, что там, внизу, этот металлический предмет разрывает его на части. Так больно еще никогда не было. Саша, уже не сдерживаясь, закричал в полную силу легких от раздирающего жжения в заднем проходе. Миша сильнее надавил на наконечник, проталкивая в него железного монстра:
- Не слышу.
- Пожалуйста, - от жалобного стона стало мерзко и противно. Он обещал себе, что не будет их просить о пощаде. Но пытка становилась невыносимой. Саша снова отчаянно дернулся вперед, стараясь вырваться из рук, державших его. Но ничего не получалось, боль усиливалась.
- Громче!
- Прекрати, твою мать! Хватит! Хватит!!! – он бился, кричал, сгорая от унижения, стремясь вырваться из захвата.
- Ты производишь фурор, мальчик, - довольно протянул Миша и крепче придавил его к полу. – Все взгляды только на тебя и твою маленькую дырочку, которую разрывает расширитель. Это так завораживающе. Как сжимаются твои ягодицы, как струйка крови стекает вместе с моей спермой. А ты такой уязвимый, беззащитный, корчишься и воешь в моих руках. Это обезоруживает. Ты так прекрасен, когда плачешь, мой дикий волчонок, что я не могу отказать нашим гостям, в том чтобы они увидели это.
Саша заорал, ногтями царапая пол, когда Миша вынул из него терзающий предмет, и обессилено заревел, пряча лицо. Давление на руки и ноги исчезло – его больше никто не держал, но легче не становилось. Он задыхался от унижения и боли, его трясло. Пожалуйста... почему ему не дадут умереть?
- Нет-нет, не скрывай своих слез, мы хотим, чтобы твои гости это видели, - Миша поднял его за волосы, поставив на колени, и заставил посмотреть в сторону застекленного помещения. Саша с трудом держался, и не падал только благодаря цепкой хватке Миши, продолжающего держать его за волосы, как нашкодившего щенка.
Ахмет, довольно улыбаясь, выключил один из прожекторов, позволяя увидеть тех, кто был за стеклом.
Сердце рвануло вперед и ухнуло куда-то вниз, в бездонную пропасть...
Лена.
Отец.
Два близких человека со слезами на глазах стояли в нескольких метрах от него, убито смотря на арену.
Где-то на задворках сознания мелькает – они все видели. Дыхание перехватывает.
Саднящая боль в груди перекрывает все остальное. И дышать так трудно, воздух вокруг словно наполнили ядовитой кислотой, которая прожигала все внутренности.
Объектив камеры направлен на просторную большую комнату, отделанную шелками и бархатом. Сашу швырнули на кровать, а следом в комнату втолкнули его отца и девушку.
- У вас десять минут, - хохотнув, бросил Ахмет и закрыл дверь.
Саша стянул с постели простынь и обернулся в нее. Стиснув зубы, он поднялся. Каждое движение отдавало болью, но он все же двинулся навстречу рыдающей девушке. Он так отчаянно сильно хотел обнять ее, вдохнуть запах ее волос. После всего, что с ним сделали, он мечтал только о частичке тепла, чтобы не сойти с ума.
- Лена...
Девушка брезгливо посмотрела на него и отступила на шаг. Саша замер в нескольких шагах от нее, отказываясь верить глазам.
- Я... не могу. Ты позволял им все это! Саша... господи, как нам быть? Как мы будем жить после этого? – всхлипывала девушка, не решаясь посмотреть на своего парня.
- Лен, - голос дрогнул. Саша не хотел выглядеть перед ней жалким, но сердце разрывалось от осознания, что она уйдет. Сейчас. В эту секунду. И все будет кончено. - Пожалуйста...
Горло сжимает от невысказанного «я не выживу без тебя», но слова больше не требуются.
- Прости, – вновь зарыдав, Лена выскочила из комнаты.
Ноги подкашивались. От падения его уберегли заботливые руки отца. Мужчина, придерживая, опустился вместе с ним на пол.
- Пап, я не смогу... не смогу без нее, - вцепившись в рукав отца, Саша не замечал, как его трясет.
- Крепись, сынок. Ты сможешь, - мужчина по-отечески прижал его к груди.
Даже слез не было, лишь истерика, готовая вот-вот прорваться наружу.
Лена ушла. Ушла.
Саша шокированно смотрел перед собой. Не видя ничего вокруг, он продолжал цепляться за руку отца.
- Сынок, только давай без глупостей, - попросил его отец некоторое время спустя.
Саша медленно отстранился.
- Глупости?
Он не понимал, как человек, увидевший страдания своего сына и ту изощренность, с которой терзали родного ребенка, может говорить о глупостях и оставаться таким равнодушным. И пускай отец винил их с Костей в уходе матери, но он же не мог до такой степени ненавидеть своих детей!
- Ты позволил своему сыну отрабатывать ТВОЙ долг! - заорал Саша, не в силах больше сдерживать обиду и злость внутри себя.
- Ты мог отказаться, - виновато опустив взгляд, тихо ответил мужчина.
- Чтобы они забрали Костю?
Саша до сих пор вздрагивал от мысли, что вместо него через этот кошмар пришлось бы проходить брату. И он не жалел о своем выборе. Даже в самую трудную минуту.
Отец молчал. Да и что тут можно было сказать?
- Ты же знаешь, как мне жаль. Я не хотел, чтобы так получилось.
- Уходи, - устало бросил Саша. – И не говори ничего Косте. Незачем втягивать и его в это.
- Хорошо.
После ухода отца в комнату вошел Ахмет с несколькими мужчинами. Саша бросил на них безразличный взгляд.
- А что это ты такой расстроенный? – наигранно вежливо спросил Ахмет, подходя к нему ближе. – Я дал тебе увидеться с девчонкой, с папиком, а ты все недоволен.
Саша посмотрел на веревку в руках мужчины.
- Если ты попробуешь покончить с собой, твое место заменит брат, - предупредил Ахмет. – А теперь немного порезвимся...
Запись зашипела, оповещая о конце. Саша достал диск и, сломав его пополам, бросил в мусорную корзину. Затем поднялся и вышел из кабинета.