ВТОРОГО ФЕВРАЛЯ В СНЕГУ

«- Как тут тихо сегодня… - Цки поежилась. В ответ ей что-то прошипело из темного угла, - Да… тихо… стало… Но когда углу ничего не ответили, оно, подумав, сказало, - Верно, тихо и должно быть. Цки только сильнее вжалась спиной в холодную мраморную колонну развалин чьего-то грандиозного прошлого. Ей совершенно не хотелось разговаривать с тем, что осталось здесь с древнейших времен. Но и возвращаться назад в теплую, липкую, навязчивую, сытную систему Академии и Императорского Двора, к коей она, по воли судьбы, имела счастье и несчастье принадлежать, тоже совсем не хотелось. Поэтому она только ежилась, прижимала холодные свои руки к губам, и думала, о том, что ее окружает. Ей удивительно повезло заблудиться так искусно, что она, в итоге, попала сюда, в это место – ледяное, величественное, белое здание – белое, как и все вокруг. От снега и обвалившегося мрамора. - Но зря мы играем в молчанку! Настало время говорить! – пафосно выступал темный угол. - Кх! Ну, скажи мне что-нибудь, учитель… Тоже мне, учитель. Здесь учитель, там учителя, продыху от вас нет. Было бы лучше, если бы ты был крысой… или Сенсеем, знаешь такого? - Цки задумчиво старалась понять, кого именно она намеревалась встретить в этих руинах, ибо, по большому счету – никого. Она просто хотела сбежать от уже порядком надоевшей системы. И все. Но таким образом ведь появлялась возможность встретить кого-то постороннего за пределами городка С. и территории Академии Двора, верно? Ну, а кого? Какого-нибудь бедолагу-крестьянина или рабочего из-за Предела Городов? А может, войсковую часть несчастного императора? Или Лазутчика Двора? Или вообще, если повезет, эмигранта из королевства Осколь? Ну, а что, если вдруг встретить кого-то из самой Академии Двора – какого-нибудь… Кого? Ведь все, кто заканчивают Академию, или идут ко Двору, или бегут в Предел Городов… Есть ли кто-то?... Есть. Есть совсем немного людей, которые, по выпуску, отказались присягнуть Двору, но и не собираются убегать от интриг в солнечный Предел… Самым известным из таких немногочисленных людей был Сэнсей… Вот только чего он хочет этим добиться? – такая волна мыслей завладела Цки – и всего на минуту. Потому что, в общем-то, это было просто перечислением фактов. Мысли метались, мысли крутились, мысли были глупые. Бессмысленные мысли. - Нет здесь Сэнсея! А крыс и подавно… обижаешь… - оскорбился угол. – И вообще ты неправильно меня поняла – тебе говорить. - Да не хочу я говорить. Нечего мне сказать. Либо ты говоришь то, что хочешь сказать, либо ты говоришь то, что от тебя требуют сказать. Сейчас же ты требуешь, чтобы я сказала то, что я хочу сказать, - она сама не заметила, что запуталась. На морозном воздухе дышалось легко, а думалось плохо. Или она просто устала. Однако угол не унимался, - Но в том твоей вины нет… почти. Вы вообще живете лишь мгновенье века, люди… Потому что… А вообще, у тебя только две дороги! Или оставить все, как есть, или все поменять, - разговорился темный угол. Цки не перебивала – угол приятно отвлекал ее от осознания того, что кончики пальцев начали покрываться инеем. Но тут что-то возникло, буквально материализовавшись в пустоте между ней и углом, появился человек, весь в снегу, только что вырвавшийся то ли из метели, то ли из сугроба. Цки дернулась от неожиданности, уставившись во все глаза на него. Откуда тут вообще человек?! Тем более – такой?! До этого момента она упрямо верила, что с ума сходят поодиночке. Но дальше вся ее жизнь перестала поддаваться логике. Можно начать хотя бы с того, что этот человек тоже видел черные углы. - Есть третий вариант! – воскликнул возникший из снега молодой человек, его очки искрились от снега. Сняв их, и хорошенько очистив от льда… (Впрочем, за это время угол успел крикнуть: «Ты?!!»)… Так вот, не обращая внимания поначалу на девушку, он гордо ответил тени, стряхивая снег со стекол очков, - Я! Я самый! И вот с этого момента Цки перестала понимать, что происходит – тень и мужчина спорили, или просто говорили в таком стиле – споря, и споря о ней: - … исправить ошибки, а заодно продолжить обучение… - Но ты не ее учитель! - Не ее... не учитель. Ее учитель – жизнь, я же просто помогу сделать так, чтобы жизнь ее обучала чуть дольше, и не столь жестоко… - Демагог! - Уходи! Цки, забыв про холод, рассматривала всю эту ситуацию со стороны… Ну, вернее сказать, она рассматривала появившегося человека. Он был в форме Академии старого образца, которую носили еще авер-вассалы при Дворе, но поверх нее вместо пиджака на нем висело длиннополое и, судя по отороченной мехом внутренней стороне, теплое, пальто… И сапоги теплые… Да… Умела шить одежду старая артель портных Академии. Чего нельзя сказать о нынешней! – Цки осмотрела свой, хоть и шикарно на ней сидящий, но тонкий, плащик. А потом она посмотрела снова на него, и тут, случайно встретившись взглядом с его фиолетовыми глазами, поймав секундное выражения лица, она вдруг поняла, кто это! Тот, кого она видела в газете, в разделе: «Выпускники Академии 10909 года. Первый: бездарь, бунтарь, так и не присягнувший Двору…, в бегах,… собирает подпольную организацию анархического направления…». В запрещенной коммунистической газете, как ни странно. Сэнсей, в общем. Как?! Откуда?! Чуть дрожа от холода, удовольствия, что ей попался на пути такой человек, и от страха, что теперь она в лицо знает этого политического отступника, Цки улыбнулась, и оторвала спину от ледяной мраморной колонны. - Л-ладно… я уйду, но мы еще встретимся с тобой, - Мрак поклонился Сенсею, - И с тобой, - Легла тень к ногам Цки, проникнув меж расшатавшихся плит пола, и исчезла. Угол замолчал. - Он прав, - обратился через плечо к девушке Сэнсей. – Вы еще встретитесь. Если уж ты приглянулась этим приспешникам темных углов… живому прошлому… - он вздохнул, и повернулся к ней. - Сейчас он в любом случае ушел… Меня больше волнует, - Цки старалась вспомнить ухваченные из разговора слова Сэнсея, тщательно собирая их в вопросительные предложения. – А мой учитель, да, жизнь, жестокий такой учитель, но лучший… И как ты собираешься помогать мне? И с чего это? Разве что позовешь с собой, а то тут становится холодно, Сэнсей… - Цки нагло выступила вперед… Ну, должна же она была зарекомендовать себя как собственника своего будущего, которое так рьяно обсуждали накануне без нее. Он, снова выпустив ее из внимания, стал старательно отряхивать свое черное пальто, продолжая говорить, - Учись идти не только на зов, а то позвать всякое может… Я же, в свою очередь, не позову тебя, а заберу с собой… а там – сама решай… - он поднял глаза на нее. Цки снова поежилась, «что он имеет в виду?!», но ничего не сказала. Тогда Сэнсей, загадочно улыбнувшись, тоже ничего не сказал. Холодные, высокие своды помещения, уходящие в еще большую тень, чем та, что стелется паутиной меж арок, заливая собой углы, были лишены окон, но зато по коридорам, вырубленным в скале, шумел ветер, заметая снег к основаниям колонн, прямо к ногам Цки. Она пыталась осознать все сказанное и не сказанное, витавшее в воздухе между ними, мгновенные эмоции, секундные впечатления. - Кстати, - продолжил Сэнсей. – А ведь действительно, как я смогу помогать тебе, если в этот раз тебе просто повезло столкнуться со мной в снегу… Нет, я не против любознательности, и здорово, что ты тут поговорила со всякой нечистью… Но нельзя дать им проникнуть тебе в голову. Ты понимаешь, что с тобой было бы? Цки оторопело смотрела на него, - что это все значит?! – он пытается завладеть ее доверием? Или это правда, забота? А с какой это радости? Ему нужны люди в эту темную организацию?... Какую организацию? Про него же вообще ничего не известно! - … Да, я вижу, что не полностью. В общем… - он вдохнул, чтобы сказать что-то важное, но тут, чуть дернувшись, перебил сам себя и, запустив руку в карман, вдруг спросил. – Шоколадку? - Шоколадку? Ну… не откажусь... Подожди! Подожди! Какой шоколад?! – Цки сорвала с головы свою широкополую шляпу, поправила волосы, как будто от этого упорядочатся и мысли, и снова надела – холодно. – Да, давай шоколадку… Только я от этого не перестану ходить по всяким таким местам, дышащим прошлым и опасностями… Мне это нравится. Судьба такая, потому что характер такой, - развела руками Цки. А потом взяла предложенный кусок только что отломанного шоколада, нарочно неаккуратно, так, чтобы коснуться хоть кончиками пальцев его ладони. «Ну вот! Теперь я никому не буду говорить, что физически знакома с живым Сэнсеем, которого так презирает вся Академия Двора! Ужас!». - Да, еще я тебе советую избавиться от этой штуки, - молодой человек покосился на ножны с огненно-клиночным фламбергом у пояса девушки. – Накопи себе на скашит, научись им пользоваться, и вот потом… - сам съел оставшийся шоколад. - Это был горький шоколад, что ли? – Цки была явно обижена этим презрительным отношением к ее любимому оружию. Между прочим, далеко не у всех такое есть! Он улыбнулся одними глазами, несколько снисходительно, и направился к выходу. Шоколад оказался все-таки сладким, и Цки решила пока последовать за ним. Все было в снегу после недавней метели, снег белой мукой прилипал к одежде, идти было тяжело. Даже слишком. И тогда Цки, отчаянно прыгнув очередной раз из одного сугроба в другой, спросила, - Почему ты выбрал эту дорогу? - Потому, что считаю ее правильной, - обернулся Сэнсей. Возможно, он понял, что именно спросила Цки, но, для верности, она решила спросить напролом. В конце концов, он не обязан перед ней отчитываться, - Почему ты не пошел ко Двору после Академии? Ведь это уникальный образовательный центр, по сравнению с остальными рядовыми школами городов. И единственное, к чему он обязывает по выпуску – работать при Дворе… И то ведь – работать, то есть своих они устраивают… - Вот именно! Своих! – цыкнул Сэнсей неожиданно зло. –У них все вертится только на своих! Нам пришлось выложить кучу денег, чтобы я попал туда, мне пришлось выслушать кучу оскорблений, чтобы достойно выпуститься оттуда… И работа… Да уж, работа… - и тут он весьма эпично, задумчиво поднял голову к небу, закрыв глаза. - Это лучше, чем от нехватки средств идти обратно в город – затхлый, я помню… - Да я сам из города, - отвечал он, не открывая глаза, чуть лениво и неохотно, но отвечал. – дело не в том, что происходит в городах, хотя происходит там дрянь… Все горожане зависят от товаров, поставляемых Пределом… Или что работать там можно нормально только в цехах, которые как конвейер… или города – аморальность, тупость – напрочь потерявшие культуру, искусство, веру города … Тут дело в самом Дворе, - он глубоко вдохнул. «Говорить ли ей об этом?». – Ты понимаешь, что Император и Двор из авер-вассалов – это совершенно разные люди? - Да… - подражая ему, Цки встала рядом, обратив взор к темнеющей выси. - А кому подчиняется Император? А кому подчиняется Двор? А кто стоит выше всех? Или это круговая порука? А? Знаешь? – усмехаясь, тихо и спокойно выяснял он. - Ну… - Цки смутилась. Школьная выправка давала о себе знать: сразу же вспомнились академические формулировки ответов на подобные вопросы. Но она чувствовала здесь какой-то подвох. - Так вот! Ничего ты не знаешь! – И тут он, воспользовавшись тем, что Цки, как он, недвижно стояла, уткнувшись носом в небо, вдруг резко спихнул ее в ближайший сугроб, смеясь. – А я догадываюсь! Поэтому я считаю, что их путь неправильный! И знаешь, чего я хочу? Я хочу создать нечто такое, что будет управлять страной независимо от личностей верхушки! Независимо от этого всего! Представь – государь – это символ! Это как жрец, символ веры! А Двор надо распустить – вместо этого можно устроить гос.машину, которая вообще никак не будет связана с аристократической элитой! Это элиту можно вообще согнать к оскольцам! – его глаза буквально горели, от бликов на очках он выглядел даже страшно в своем энтузиазме. Цки, поднимаясь из снега, просто запоминала эти слова, пока что ничего толком не объяснявшие ей. – И, наконец, самое главное! Я хочу, чтобы каждый смог выбирать! Это похоже на сказку. А давай пари? Я говорю, что через месяц любой житель Империи сможет выбрать свое будущее сам! «А какое будущее сможешь построить ты, человек?». - Кстати, - как бы извиняясь, он подал ей руку, оглядываясь по сторонам, и, возможно, не осознавая этот жест. – Мы пришли. Если ты возвращаешься в А. Д. – Академию Двора, то тебе – направо, а в том селе… Видишь дымок?... Там спроси, куда дальше. А мне – налево. Цки, поборов в себе стеснение перед незнакомым мужчиной и страх перед политическим революционером в одном лице, все-таки поднялась из снега, взяв его за руку, буквально на секунду, - Цки. Меня зовут Цки Леруанская. - Важнее то, что ты собой представляешь, а не как обзываешься, верно? Но тебе идет это имя. [0] А еще через секунду они уже шагали в разные стороны. В тот день Цки, приятно выспавшись в тиши мраморных развалин, чувствовала, что сможет идти всю ночь - это значительно облегчало задачу вернуться незамеченной к началу пар в А.Д.. Темнело. Ночью было пасмурно, но обычная серая масса облаков давила, и смешивалась с такой же сереющей кашей снега. Вокруг Цки опять только снег. Ни разговорчивых углов, ни теней, ни мрамора, ни большой белой перины снега, откуда так невероятно появился Сэнсей… Сэнсей… Где-то он сейчас… Нет-нет, не стоит думать о нем. Это лишь случайный прохожий, который подал руку лишь потому, что «от него не убудет». И ушел… Цки остановилась как вкопанная. Вот именно! Он ушел. Но, тогда, зачем он так говорил? О чем он тогда говорил? Что он имел ввиду, когда сказал?!.. …что заберет ее с собой. Ведь он даже не пытался толком завербовать ее в эту банду «богохульников и бездельников»! Он просто говорил… Хотя и сказал-то он совсем немного, если осмыслить. Но как горели его глаза, когда он об этом вещал! Ах! И Цки снова сделала шаг, думая, что осталась в выигрыше – познакомилась с удивительным человеком и совсем не стала зависеть от него, хотя он упоминал что-то подобное, запахнулась в плащ плотнее, смахнула снежную пыль с корпуса наручных часов на своей широкополой шляпе, и пошла дальше. В этот серый мир.