ВТОРОГО ФЕВРАЛЯ В СНЕГУ

Итак, где-то в начале шестого следующего утра, когда зимнее солнце и не думало еще никого будить, Цки отважно ступила на порог огромного и пугающего здания, выломленного целыми блоками в еще более древней крепости. Сторож делал вид, что читает земельный кадастр, уныло вперившись глазами в одну точку, спал с открытыми глазами. Девушка же, сжав в кулачки полы мокрого от снега и шуршащего поэтому плаща, черной мышью прошмыгнула мимо него – стремительно и уверенно, тотчас же скрывшись во тьме еще неосвещенного по причине ночи, коридора служебного входа в Академию Двора. Тихим, это здание выглядело еще более пугающим - своей высотой, остротой углов и высотой готических окон. Цки как будто физически слышала раздающийся гулом повсеместно в пространстве прожигающий звук какого-нибудь соборного органа, заставляющего ее дрожать… Хотя… Заставляло дрожать ее совершенно не это. Бесшумно оставляя мокрые снежные следы на каменном негостеприимном полу крыла общежития, она кралась к своей комнате. №713. Вот она! Ее соседка сладко спала на своей койке, завернувшись сразу в два одеяла – свое и Цки, беспардонно стянутое с соседней кровати, но второй соседки, спавшей обычно более чутко, чем Ремма, не было. «Да… Ксана болеет, поэтому она, должно быль, в медицинском корпусе» - так вспомнив, Цки почти сразу же забыла про соседку, и, мягко стянув тяжелые сапожки, прошла в ванну. После прогулки по ледяной равнине маленькие будничные прелести вроде горячей воды и теплого одеяла ценились очень высоко. Через час ее бессовестно разбудила Ремма, то есть расписание было сбито напрочь, что весьма опечалило Цки. И опять все встало на круги своя – такая веселая по утрам, и такая скрытно-задумчивая по вечерам Ремма была как обычно прекрасна в своих мечтах о будущем, и также рано надо было вставать, чтобы пойти в трапезную, тратить время в библиотеке на поиск материалов к урокам, потом тратить время на уроках, убывающее песком сквозь секунды, тратить вторую половину дня на тренировки, и только ближе к сумеркам, выходить в город, и так серый. Таким образом, ученики видели город всегда в темных тонах. И так из года в год, из поколения в поколение… Так и Сэнсей, верно? Сэнсей! Цки мгновенно решила ускорить свою жизнь, напугав Ремму тем, что, одевшись и умывшись ровно за четыре с половиной минуты, Цки вылетела в еще пустой коридор, но Ремма не знала, что, ведь отныне жизнь у Цки стала разворачиваться под совершенно иным углом! Подумать только – Цки – единственная, пожалуй, из всех в А.Д.-а, кроме, разве что, учителей, кто лично (ЛИЧНО!!!) знаком с самим Сэнсеем! Снова появились задорные огоньки в ее темных глазах, бегом она устремилась в трапезную, не оборачиваясь на гневные реплики стоявших на пути людей. Ворвавшись в зал, Цки мгновенно оценила ситуацию, и, накренив набок шляпу, выхватила из рук завтракающего однокурсника булочку, с криком: «Позже сочтемся!», ринулась дальше, прорвавшись сквозь очередь. Кинув быстрый взгляд на часы сквозь тонкий рукав блузки, Цки просчитала свой путь до мельчайших деталей. Так, натягивая по дороге плащик, она умудрялась одновременно считать время, оставшееся до пар, и спрашивать каждого прохожего о месторасположении кузнечной лавки – время было неспокойное, и, наряду с цветущими (никогда и ни за что не работающими на армию!) заводами и фабриками, оставались лавки мастеров оружейного дела. Там. Должен. Быть. Скашит. Впрочем, что это такое и с чем его едят, Цки не знала. Не знала и просто верила Сэнсею, потому что это интересно! Потому что она считала, что лучше провести время в поисках неведомо-чего, чем зубрить энциклопедии, якобы готовясь к парам. - А вон там, следующая дверь! Цки обернулась, и, найдя цель, с размаху постучала во внушительную, обитую медью, дверь. Изнутри прозвучало тихое что-то наподобие «Входите», и Цки вошла. Снова глянув на часы и искренне ужаснувшись, она одним прыжком оказалась у стола, за которым сидела маленькая девочка. Не очень удачно оценив происходящее на этот раз, Цки с разгона выпалила самое важное, - Меняю фламберг на скашит! Девчушка, сопереживательно промолчав, позвала своего отца, который находился в соседнем помещении, вероятно, занятого работой, вероятно, главного мастера. Тот смеялся долго, едва узнав запрос новой клиентки. Однако, Цки не хотела терять время и, ввязавшись в это предприятие, решила довести дело до конца, - Послушайте, господин, если Вы сейчас заняты, я могу уйти. Но один человек, весьма большой авторитет… (Цки чувствовала, как становится наглейшей врунишкой)… сказал, что Вы можете помочь. - Ты знаешь, сколько стоит скашит? – спросил, вдруг посерьезнев, главный мастер, потирая жилистые руки. - Ну… - Цки смутилась. - Так вот, до скашита тебе, как мне до Двора! – и он снова засмеялся, смутив этой фразой девушку еще больше. – Чертовы авер-вассалы! – хмыкнул он в руку, делая вид, что чешет усы, и продолжил более спокойно. – Не видать тебе скашита… Даже мне не видать скашита, - тут он развел руками. – Ну просто невозможно найти такой материал, и, тем более, вылить его в типичную форму… - А что за материал? – робко поинтересовалась Цки. – В солнечном Пределе Городов много всякого производят… - Это не производят. - Это находят? Тогда, может, ученые городов… - Ученые городов нищенствуют и нанимаются ко Двору в роли уборщиков! Несчастные! – тогда Цки поняла, что подняла животрепещущий вопрос. На долю секунды ей показалось, что мастер не смеялся, а плакал. – А мы, горожане, держимся здесь только за счет этих дурацких ипподромов… - Потому что их финансирует Двор… - скромно продолжила Цки. Но тут кузнец просто взвыл, - Не оскорбляй честь благородных горожан, которые не хотят забываться в этих тупых спортивных играх! - Да почему так-то? – она не знала. Ведь, с высоты птичьего полета, города выглядели крайне затхло, и единственным ярким цветным пятном на фоне серой массы смотрелись ипподромы и стадионы, крайне зрелищные представления устраивались там. Императорский Двор щедро снабжал спортивные команды и фан-клубы средствами к существованию… к весьма зажиточному существованию. Но это был зимний вид спорта. Как только сойдет снег – всех лошадей запрягут тянуть вагоны по железной дороге. Тогда люди будут смотреть на весеннее небо как на единственную отраду. - Потому что, девочка, я не собираюсь сбегать от того, где я живу, и как я живу. Я не хочу есть эти зрелища! Я хочу есть честно заработанный хлеб! – его левая бровь нервно подергивалась, мастер явно чувствовал себя неловко, злясь на студентку за непонимание. – Да все понятно, - он махнул рукой, - не суть. Тебе не жить в городе, в конце концов. - Но я… - Цки хотела вспомнить, каково ей было, когда она жила в подобном городе с родителями, и… не могла. В Академии было явно уютнее, так что воспоминания о городе были связаны только с семьей, а не как с внешними обстоятельствами. - Забудь. Извини. Давай дело… - Скашит… - Да не могу я достать тебе скашит, даже если ты вдруг выложишь всю честную круглую сумму! Хотя… - он снова принялся крутить усы. Цки терпеливо ждала, хотя сердце бешено колотилось, отсчитывая время до начала уроков. – Дело вот в чем. Вряд ли тебе нужен конкретной формы скашит.. Максимум, что я могу сделать, это влить материал скашита, определяющего его свойства, в рукоять твоего меча. Красиво получится, - он мечтательно закатил глаза. Цки задумалась… Зачем ей это все надо? И почему она верит Сэнсею, только раз в жизни видев его? Почему эти его слова породили своеобразный снежный ком? А ведь он говорил… Наверное, будь на его месте любой другой человек, она просто пошла бы мимо. И, в свою очередь, будь на ее месте какой угодно другой человек – он бы убежал от этого опасного потенциального революционера и продолжил бы махать мечом в Академии. Но – нет. Все случилось так, как случилось. Поэтому все, что оставалось делать Цки, это выяснять подробности, - Как достать этот материал? Сколько потребуется времени, и главное – денег? - В твоем случае, деньги – не проблема. Другое дело – время… и условия… В общем, не могу я просто взять и отправить тебя за этим материалом… Кстати, назовем его желтым камнем, но это не важно… В общем, поройся в библиотеке Академии и реши, согласна ли ты на это. Потому что, думаю я, это все совершенно не нужно прилежной студентке Академии Двора, - на последнем предложении он сморщился, говоря о совершенно неприятных ему вещах. Он пытался усмехнуться, презрительно выводя эту фразу, но вышло как-то жалко. И Цки согласилась на такое условие. Цки снова бежала по коридорам Академии. Как же приятно было бежать теперь вдоль полок с книгами и стеллажей с макетами! Ноги не зарывались в снег, плащ не метался и не тяжелел от льдинок снежного ветра, а ножны не хлопали по ноге. Тщательно спрятанный меч ждал завтрашнего вечера, чтобы снова отправиться вдаль к горизонту, на этот раз – целенаправленно! – за «желтым камнем»... А, в общем, не важно, как он называется. Лестница! Мраморные широкие перила. Вниз… вниз… коридор… высоченные окна с огненными витражами… последний поворот. Аудитория. - Цки! - Ремма! – Цки с разбегу налетела на подругу. - Где ты пропадала? – Ремма тихо спросила Цки на ухо, отчего ее пушистые волнистые волосы приятно щекотали румяное лицо Цки. Та улыбнулась, и, заговорщески посмотрев на подругу, ничего не ответила, а поволокла за собой вглубь класса – урок только что начался. И постарались успеть занять последний ряд – всеми почитаемый бункер, защищающий от бледных и раскосых глаз учителя Ксанфа, сканирующих местность. «Только бы Ксанф меня не заметил… только бы не заметил… Смотри мимо! Отвернись… Воркуй про теорему тангенсов дальше… Дожить бы до второй пары – учитель Ленор опять ведет стратегию боя… Ленор меня поймет… Ленор на моей стороне… А этот! К директору же поведет за пропуск школы вчера… Почему? Потому, что он неудачник… У него комплекс неполноценности, вот он и отыгрывается на нас… на мне…» - Цки, не до конца понимая, что есть «комплекс неполноценности» и с чего это комплекс развился у Ксанфа конкретно, достала все тетрадки, лучшую ручку, карандаш, хоть он и не нужен, даже учебник! – и притворилась самой примерной ученицей в мире, смиренно сложив руки на парте. Ксанф говорил, как обычно, чуть сгорбившись, втянув голову в плечи, уныло и пустыми глазами он шарил по аудитории, тянул гласные и шипящие… И вообще тянул свою речь, журчал, будто стараясь усыпить учеников. Меж тем, минуты тянулись безумно долго, липкостью задерживая время, напоминая клейстер – вонючий такой… «Только бы не заметил!» «Только бы не заметил!» - Слушай, Цки, - Ремма пригнулась, и тихо-тихо зашептала. – Если ты опять пойдешь куда-нибудь, добром это не кончится. - Я ухожу не куда-нибудь… Я вообще не ухожу… я, - Цки осеклась как только Ксанф кинул взгляд в массу задних рядов. «Я хочу иметь выбор будущего. А как я смогу выбрать, если не буду знать ничего, кроме говоренного здесь? М?» - аккуратно вывела она на полях тетрадки со стороны соседки. Минуты, наконец, вычерпали время, которое длился урок. Цки молниеносно запихнула в сумку все тетрадки. И она сорвалась с места: «Пока он ничего не заметил – к Ленору!». - Цки Леруанская! – этот сухой, медленный голос. Она застыла на месте, чувствуя, как по спине пробежали дружной гурьбой холодные мурашки, держась за подии. - Да, учитель Ксанф? - сладко-сладко протянула Цки, стараясь не смотреть в эти глаза гадюки. - Пойдемте-ка со мной, Цки, - он протянул свою костлявую длинную руку, показывая направление к директорскому кабинету сквозь стены. И повел удивительно быстрым шагом отчаявшуюся ученицу по коридору. Ремма сочувственно проводила ее взглядом... - Итак, если Вы соблаговолите вразумительно объяснить где и по каким причинам вы вчера пропадали весь день, то, может быть, мы и не дойдем до тех дверей. Вот так... Так что, лучше говорить сейчас. Кстати, где ваше оружие? Фламберг, если я не ошибаюсь? А я не ошибаюсь. Итак, я не ошибаюсь, оружие... Оружия вы будете лишены. Да. Я поспособствую лишению вас лицензии на ношение холодного оружия, даже, несмотря на то, что вас готовят в авер-вассалы Двора. Ксанф говорил, смотря в окна коридора по левую руку от них, говоря без удовольствия, и без обязанности, просто говоря. Мысли его были заняты чем-то бесконечно далеким. И так же чем-то непозволительно далеким были заняты мысли Цки, которая смотрела в окна по правую руку. Из каких корыстных побуждений Ксанф вел ее к директору, Цки было неведомо, и что это был лишь предлог для более важного разговора с начальством, она даже не догадывалась. Ксанф же, в свою очередь, никак не мог догадаться, что для Цки лишение оружия было равносильно смерти, ведь отважится на безрассудство типа ухода в одиночку в снежную даль еще и без меча не могла даже такая, как она. Их спас Ленор, - Ва! Коллега дорогой! Ксанф! Какая радость! Какая удача! Вы нашли ее! Вы нашли Цки и, верно, ведете ее ко мне, да? Ах, спасибо! Спасибо! Цки, как не стыдно утруждать господина Ксанфа? Ладно, с тобой позже разберемся! Спасибо, уважаемый! Молниеносно. Маленький шустрый и веселый вихрь, сверкая лысиной, налетел на унылого Ксанфа и, пока его мантия еще даже не успела лечь прямыми складками из развевающегося от быстрого шага состояния, Ленор успел пожать ему руку раза три, схватить Цки, и также быстро скрыться. - Ленор! Господин Ленор! Вы меня спасли! – радостно воскликнула Цки, и единственное, что смущало спасенную жертву, так это то, что на своего спасителя приходилось смотреть сверху вниз. «Ленор! Ленор! Ленор!». Учитель стремительно завернул за угол и, резко остановившись, в упор посмотрел на нее, - Ты где пропадала? Хочешь нажить себе неприятностей? Неприятностей хочешь? - Господи! Ленор! И Вы туда же! – от неожиданности у Цки даже плечи опустились. - Нет-нет-нет! Я не к тому же! – Он почему-то казался очень серьезным, махая руками перед ней. – В общем… Я добился того, чтобы считаться ответственным за тебя. Что-то вроде опекуна… Пока ты в Академии. Я знаю, что ты за птица, - тут он вздохнул, и перестал махать руками. – Если ты будешь прогуливать, то тебе придется сдавать хвосты в виде проектов. И еще ты должна предупреждать меня об этих прогулах. Да и к чему тебе прогулы? Вот что ты делаешь? Знаю. Знаю… Ты права. Я знаю, тебя видели в городе. У ипподрома. Это правильно. Ты там давай, завоевывай доверие, это ведь тоже под эгидой Двора… Я буду рад за тебя, если ты присягнешь ко Двору без этих глупых экзаменов выпускных. Ты что скажешь? Он замер, в раздумии о том, не слишком ли это много? Цки же воплотила все свое безграничное счастье, радость, крик души в один только возглас, - Ленор!!!