Всего одно желание

Счастье есть, оно существует, счастье живёт в груди, оно носит имя любимого человека, оно заставляет мир сиять, оно делает значимыми обыденные вещи: простые слова, маленькие пустяки и разная ерунда - все приобретает смысл. Счастье окрашено любовью, а любовь окрашена любимым человеком. Они желали знать друг о друге, они говорили, делались сокровенным в той мере, в которой могли себе позволить. Вещи любимого человека становились важными, всё, что хранило запах, всё, к чему он прикасался, знание о том, что он здесь бывал, а ты представляешь его образ и улыбаешься счастливо: он особенный, он навсегда. Именно такие чувства проживали Алексис и Роман, полностью погрузившись в свой выдуманный мир, а между тем жизнь не стояла на месте... Зачётный поединок состоялся спустя три недели после опоздания на зачёт. Стоило ли говорить, что ни Алексис, ни Роман не были к нему готовы. За прошедшее время ни один из них не вспомнил об учёбе. Они почти не посещали занятия, предаваясь совместным приятным свиданиям, и оба не высыпались по ночам - спать было совершенно некогда. Роман практически не виделся с Соррой, а встречаясь мимоходом, не мог не заметить случившихся перемен. Напарник приходил бледным, с кругами под глазами не меньшими, чем круги сонного графа. Итаниец мечтательно улыбался, смотрел ласковым взором и постоянно витал в облаках, что навело графа на верную мысль: он не одинок в любовных треволнениях. Сорра не стал просвещать, оставив графу право теряться в догадках над переменами. Роман решил что, Сорра влюблён, а значит оба они счастливцы. Предположение расположило маленького графа к своему сопернику, но он был слишком увлечён Алиссинди, чтобы интересоваться делами Алексиса. Итаниец отмалчивался, но влюблённость пошла ему на пользу: украсила бледное лицо, смягчив точёные черты, набросила флёр внутренней нежности, придав яркий блеск глазам. Характер Алексиса стал мягче и терпимее. Роман сторонился, боясь насмешек - они встречались редко и, наверное, не было странным, что напарники не ссорились последние несколько недель. Роман не замечал главного: лёд со стороны Сорры отсутствовал, итаниец не бил в ответ - он смотрел на Романа, но не видел, погрузившись в сон, где жил моментами волшебных встреч с любовником. Утром сны прекращались, но Алексис ловил их запах, очаровывался послевкусием. Картина не переставала волновать воображение. Он не мог дотронуться и любовался безмолвно, зная, что вечером Роман придёт, не будет никаких преград, не придётся себя сдерживать, томиться невозможностью обнять любимого - останется мир двоих, расцветающий солнечными красками чувственности. По ночам Алиссинди с упоением целовала любимые губы, наслаждаясь щедростью и самоотдачей любовника: фантастической заботой, мягкостью, нежностью. Алексис купался в чужой ласке, вбирал любовь горстями и пригоршнями, растирал по золотистой коже, выцеловывая руны признаний. - Ромэ, мой ромэ... - шептал Сорра, обвивая Романа светлым вьюнком, - Цветочек мой драгоценный. Ты так пахнешь ромэ. Хороший мой, как же обалденно ты пахнешь... Роман отшучивался, но временами терялся, не зная как реагировать на некоторые проявления девушки. Алиссинди слишком увлекалась - не то чтобы он был против, но многие вещи смущали: Алиссинди дышала Романом, потираясь маленьким изящным носиком, чертила языком, шептала признания, похожие на молитвы неведомому богу, плакала от счастья, позволяя слизывать собственные слёзы, ползала по нему гибкой змейкой. Роман любил не меньше - просто выражал себя сдержаннее, а для Сорры не существовало преград. - Алисси, любовь моя, Алисси... - улыбался Роман, ласково перебирая серебристые волосы, целуя светлые брови. Сорра замирал, не в силах не ответить на глубинный призыв. – Ангел мой драгоценный, сокровище моё, какого бога благодарить, что он послал мне тебя, сердечко? Алексис Сорра загадочно усмехался - бог из него получился отменный: подсуетился и расстарался. Сорра не сожалел, ненавидя и благословляя собственное решение. Он не был честен - украл любовь, снял Артани с недостижимого пьедестала, забрал себе; но верил, что старания не пропадут напрасно: придёт день и лгать не придётся. Роман полюбил Алиссинди, полюбит и Сорру: куда ему деваться? В ожидании оставалось брать, что давали, заодно обдумывать, чем поправить финансовое положение ромейнца. Таскаться по дешёвым гостиницам Алексису надоело - он любил комфорт, хорошую кухню, дорогое вино, а свидания предпочитал обставлять со вкусом и изыском. Шёлковые простыни и свечи оставим для эстетов - Сорра согласился бы на любой камин – комнаты в гостиницах чаше всего оказывались выстуженными и холодными. Нежная итанийка не страдала - климат она легко переносила, а вот драгоценный цветочек подозрительно шмыгал носом и кашлял, заставляя итанийцабеспокоиться. Не хватало только, чтобы ромэ заболел. С королька станется и с температурой под сорок на свидание приползти. Ухаживать за собой он не разрешал. Что с ним делать? Роман не переживал о себе - думал о других, а кто о нём самом позаботится? Глупый королёк, горе луковое... Заметив усугубившиеся признаки болезни, итаниец, не слушая возражений, запихал напарника в горячую ванную, растёр мазью и, замотав в одеяло, влил несколько литров чая с банхелем, предварительно уведомив в лице Алиссинди, что дядя возвращается и дела требуют её присутствия. Роман болел - может, поэтому и не ерепенился особо. Удивился странному поведению итанийца, но нашёл слова благодарности. Артани уснул, едва голова коснулась подушки, а Сорра сидел рядом и, неуловимо улыбаясь, поглаживал тёмные волосы. Любовь пробуждала глубины нежности, он страдал от невозможности поцеловать возлюбленного - приходилось ждать свиданий. Роман будет подставлять губы, Роман станет целовать в ответ. Они окунутся в бесконечный океан друг друга, и пусть их унесёт водоворот, затянет на любое дно - Сорра будет рядом и не даст любимому мальчику утонуть. Не бросит и не оставит одного. Алиссинди приходилось врать, но сердце Алиссина не лгало. Загляни Роман внутрь - он бы смог принять любовь Сорры – в сердце итанийца горело имя Артани. Сорра желал Роману счастья, с горечью понимая, что счастье Романа становится несчастьем для него. Алексису приходилось обманывать, изворачиваться, придумывать сотни отговорок и причин. Он ходил по тонкому мостику, и мостик мог обрушиться в любой момент. Роман рвался познакомится с дядей - итанийцу пришлось наплести огромную легенду, найти убедительные причины, врать о традициях Итании. Он сам себе напоминал канатоходца, балансирующего на тончайшей верёвке. В противоположность Алексису, ромейнец не лгал. Совесть не позволила скрывать правду о собственном происхождении. Он боялся, что девушка сочтёт его обманщиком, и признался как на духу, принося тысячи извинений за то, что, постеснявшись представиться, невольно ввёл в заблуждение. Выдав правду, Роман предложил руку и сердце, объясняя, что ничего не может дать сейчас - он не богат, но со временем, начав зарабатывать, устроит совместную жизнь... Алексис от признания чуть на месте не свалился. Артани - коробка сюрпризов и неожиданностей. Осознав, что Роман предельно серьёзен, Сорра не стал смеяться и мягко убедил, что для Алиссинди будет честью принять предложение Артани. Однако не стоит торопить события, поживём – увидим. Они и жили. Неделя пролетела, как единый миг - полётом сверкающей кометы, и Сорра почему-то не сомневался, что комета не потускнеет с годами. Может, перестанет лететь настолько стремительно, но останется яркой, особенной и драгоценной. Несколько лет совместной учёбы помогут проверить теорию на практике. Другое дело, как они поступят после окончания Академии. Проблемы лучше решать по мере поступления. Вполне возможно, никаких проблем не возникнет. Роман благополучно переедет в Итанию, а может и не в Итанию... Принца терзала мысль о Ромейне. Судьба края представлялась неясной. Он аккуратно навёл справки, но выяснить удалось немного: земли находятся во владении Анремии, и хозяин оставался под вопросом. Принцу пришлось употребить всю свою тщательность и осторожность, чтобы не вызвать подозрений, во время разговора с дядей Георгом. Короля мало заинтересовало известие о здравии графа Артани ди Валя - он был извещён директором Академии. Сильванир дан Рогоза, подал прошение о помиловании, сообщил, что искомый граф ди Валь является студиозом и находится под защитой действующих в заведении законов Ковена магов. Ситуация сложилась щекотливая, но король пошёл навстречу, отозвав приказ об аресте семейства Артани ди Валей. Роман получил прощение, но не земли. Земли оставались в юрисдикции короля. Придётся торговаться и подумать, что он может предложить в обмен на Ромейн. Пока принц мог лишь обещать дяде лояльность и содействие, намекнув, что при восшествии на трон он станет отстаивать интересы Анремии. Король и не сомневался - у щенка не было иного выбора, как не было ничего, в обмен на жирное княжество. Единственное, что удалось добиться принцу ди Эрро после аудиенции короля - сомнительного обещания придержать земли в ведомости Анремии, раз племянник проявляет интерес. Интерес не воспринялся странным, принц частенько бывал в Ромейне. В этом месте и король, и принц промолчали, скрыв неловкость; оба знали, что Алиссин - не родной племянник короля, по сути, абсолютно посторонний человек, а речь шла о его матери. У Алиссина хватило ума не упоминать о том, о чём не стоило упоминать. Король ценил ум «племянника» и туманно, размыто обещал подумать. Отношения между деверем и деверем складывались натянуто, но дядя и «племянник» находили общий язык к огромному неудовольствия отца, считающего, что ди Эрро под него копает. Алиссин не копал - скорее слегка подкапывал, и отец был вынужден признать: мальчик далеко пойдёт, если его дорога не оборвётся каким-то неожиданным и прискорбным образом. Можно ли представить, что отец и сын могут вести между собой подобные речи? Нельзя забывать, что в политике нет родственников. Когда разговор заходил о государственных делах и возможности получить власть, каждый заботился о своих интересах. Принц Алиссин ди Эрро, обладал множеством незаурядных качеств, отцеубийство не относилось к их числу, но он желал получить трон Итании обещанный по праву рождения. Алиссина ди Эрро воспитали наследником. А теперь, двадцать первое день рождение «наследник» вынужден праздновать не в присутствии огромного количества народа, коронованный на царство, а в компании разделивших горечь друзей. Верные итанийцы дружно подняли бокалы за здоровье принца и пожелали удачи во всех начинаниях, тактично умолчав о главном. Двадцать первый день рождения принца прошёл грустно. Алиссин не пожелал взглянуть на богатые дары присланные отцом на имя Алисы ди Бьорк. Отец подсознательно желал откупиться от сына, загладить вину щедростью. Однако оставим печальную ноту. Алиссин недолго хандрил о своей опале – он давно нашёл чем утешится. Лучший подарок к дню совершеннолетия принц сделал себе сам. Роман Артани ди Валь - прекрасный, драгоценный ромэ, любимый цветочек, ненаглядный синеглазый королёк. Юность Алексиса пестрела любовными увлечениями, но он не любил серьёзно, чувства быстро остывали, надоевшие любовницы сменялись чередой, он не задумываясь бросал их. Теперь всё переменилось: Алисин ди Эрро познал ЛЮБОВЬ, и собственная любовь ранила итанийца. О подобной любви пишут, что она роковая, страстная, отчаянная, и по силе маниакальной одержимости, острой тяги одного человека к другому - похожа на болезнь. Сорра жестоко болел Артани, боготворил любовный недуг и не желал исцеления. Перестать дышать, лишиться кожи? Он страшился представить, что произойдёт, если они расстанутся – не представлял. Лишится стержня жизни. Не хотел представлять. Наслаждался отмеренным счастьем и не мог насытиться - безнадёжный наркоман, поражённый опиумным проклятием; но от проклятия умирали, а ди Эрро хотелось жить. Он и забыл, что содержится в жизни, заново открывал рядом с ромэ прелесть обыденных радостей и человеческих мелочей. Роман заполнил одиночество, стал ответом на беззвучные молитвы, и Сорра клясться был готов: Артани любит не менее сильно, никаких сомнений нет. Взявшись за руки или обнявшись, молодые люди часами бродили по старинным улочкам. Алексис «случайно» натыкался на шикарные пейзажи и уютные интересные местечки. Роман не знал, что Алексис Сорра дарит ему свой город. Он считал, что у Алиссинди нюх на всевозможные находки: она настоящая горожанка, не то что он - право от лева отличить не может. Артани страдал топографическим кретинизмом. Узнав, что граф совершенно не ориентируется в пространстве, Сорра не упустил возможности немножко помучить любовника шуточками в Академии, раскалывая на предмет признания. Предлагал проводить себя, спрашивал направление, откровенно подначивал, млея от выражения чужого лица. Простим ему маленькую слабость - влюблённые постоянно творят глупости, а он очень любил Артани и страдал порой от невозможности баловать... а хотелось, очень хотелось. На свиданиях они смеялись и целовались, не в силах оторваться друг от друга, покупали семечки, кормили птиц в парке, катались на качелях, пили чай в маленьких кофейнях. Чем живут любящие? Занимаются множеством вещей: важным ничегонеделанием в построении уютного мирка двоих. Юные влюблённые беззаботно счастливые. Прохожие улыбались красивой паре, а молодым людям хотелось баловаться, предаваться безумствам, поделиться любовью с миром, рассказывая, что она прекрасна. Погода, поддерживая чувства, расщедрилась, одаряя прогулки упоительной теплотой вечеров, горьковатым ароматом цветущего боярышника, кисточками рябины и карминным золотом парка, выходящего к пристани. Усевшись на лавочке - с холма открывался отличный вид - они любовались индиговым серебром залива и висящими в воздухе белоснежными чайками кораблей. Дурачась, ворошили ногами опавшие листья, носились наперегонки посреди улиц старой, полуразрушенной части города. В заброшенном районе, по словам местных, жили призраки и привидения. Роман боялся привидений, а Алексис мечтал увидеть парочку. Изображая дикий интерес, итанийка тянула возлюбленного в длинные подземные лабиринты, бегала среди них с истошным визгом, играла в прятки, получая удовольствие при виде чужого испуганного лица. Граф терпел, волновался, искал Алиссинди, а проказница выпрыгивала навстречу с глухим «Бу!», за что нередко бывала наказана прямо на месте поимки. Сорра был счастлив. Как объяснить, что значит счастье? Он смеялся, грудь распирал восторг, лёгкость бытия. Рядом с Романом Алексису грезилось, что он всесилен - горы готов свернуть. Он желал увезти Романа в Итанию. Роман не подозревает, что Алиссин обличён в Итании властью, ограниченной лишь королём. Он мог положить к его ногам страну, и Артани ни в чём бы не знал нужды, но Сорра сделает больше: придёт время он вернёт Артани Ромейн, и не будет подарка лучше. Он сожалел о том, что многое для них запретно. Стань Роман женщиной, Сорра бы женился на нём, не задумываясь ни на секунду, но брак с мужчиной невозможен для особы королевской крови. А он не может стать для него женщиной, способной принять предложение Артани - не существовало прекрасной Алиссинди в природе, но Алексису безумно хотелось сделать что-то для него. Императоры строят дворцы и сады для своих возлюбленных, и Сорра страстно желал увековечить свою любовь. Сделать что-то монументальное, о чём не забудут. Пройдут века, а люди, глядя на памятник, будут знать имя Артани ди Валя и вспоминать принца ди Эрро. Они создадут прекрасную легенду - не хуже сказки о ромэ. Ромэ не погибнет - возлюбленный Ромэ будет счастлив, любимый Ромэ никогда не узнает горечь потери, князь Ромейна останется жить после смерти, и сказание о любви принца к Ромэ переживёт века. В общем, вот о чём при ближайшем рассмотрении скромно мечтал Алексис Сорра. Хорошо, что люди не имеют способности заглянуть в чужие мысли. Узнав о его планах, прекрасный Артани мог сделаться заикой. Роман не мечтал о великих деяниях и подвигах: подвиги достаются амбициозным героям, а Артани - обычный человек, претендующий на небольшой домик с садиком и некоторое количество детишек, похожих на Алиссинди. У них будет два сына и одна дочка – можно и больше, но дочь будет вылитой мамой. Они заведут кошек и собаку, можно даже заняться садоводством или разведением кроликов, но Роман не хотел обременять любимую домашней работой. Они наймут слуг, а Роман постарается чаще бывать дома, ибо работа мага предполагала постоянные странствия и поездки. Можно будет договориться о халтурке в Академии или занять место одного из учителей - деньги платили хорошие. Роман нисколько не сомневался, что сможет обеспечить достаток и благополучную жизнь. Они доживут до старости и умрут в один день... нет, не умрут - они просто уснут и проснутся вместе в лучшем мире. Разлучаться с Алиссинди и на миг - было невыносимо. Он скучал по ней, стоило им расстаться. Тосковал и мечтал о возлюбленной днями напролёт, не замечая цветущей нежности в глазах Алексиса Сорры, не замечая, что забывшись, напарник обнимает его с особой бережностью и трепетом, Роман не замечал ничего... «Алисси», - волшебная музыка лилась в пространстве грёз. «Алиссинди», - он пел имя возлюбленной, улыбался непонятно чему и, обняв подушку, мысленно прижимал драгоценную девушку к сердцу. «Алиссинди...Ангел мой воздушный, смешливая фея, знаешь ли ты, насколько любима и дорога моему сердцу, ведаешь ли ты, насколько красива, а о том, сколь желанна, ведаешь ли?» Однако самое счастливое время имеет свойство проходить, напоминая о себе рутиной дел. Послание принцу от Алисы ди Бьорк было самым недвусмысленным: напарников ждут в Академии. Они, конечно, могут продолжать прогуливать уроки, но если не явятся на экзамен - последствия будут самыми ужасными. Обоих могут выгнать из Академии, не посмотрев на предыдущие заслуги. Успеваемость неумолимо ползла вниз, и как ни хотелось Алексису не расставаться с любовником, тем не менее, ди Бьорк была абсолютно права. Необходимо заняться учёбой и отложить радужные фантазии, иначе им не суждено будет сбыться. Алиссинди пришлось изобретать вескую причину: поездку в другой город на несколько дней. А Роману пришлось напомнить, что он всё ещё учится в Академии, и любимому необходимо постараться и порадовать девушку правом гордиться чужими успехами. Роман тяжело переживал расставание. Сорра и сам нервничал, но в несколько раз меньше. Итанийцу расставаться не приходилось - драгоценный цветочек находился под боком и просто физически не мог от него никуда деться. Сорра предпринял немало шагов к сближению и для начала переехал обратно в комнату, перетащив вещи и поставив Романа перед фактом совместного проживания. Нравится напарнику или нет, придётся смириться с его присутствием. Учитывая предложение перемирия, они могли бы постараться найти компромиссы... При желании Алексис Сорра умел быть убедительным, и он очень убедительно объяснил любовнику, что уезжает, а ромэ необходимо вернуться в Академию. Роман смотрел такими больными глазами, что Сорра и сам не помнил, кто кого первым затащил в постель. Они любились до самого рассвета, а наутро их ждал зачётный поединок. Артани головой не способен думать - Алексис об этом и раньше догадывался, но где была его голова? Когда не выспавшиеся, бледные ученики предстали перед суровыми очами Ир Дамиса для прохождения переводного экзамена, у наставника от удивления не нашлось слов. Впрочем, если бы и нашлись, он предпочитал не комментировать. Академия сквозь пальцы смотрела на отлучки студентов, лишь бы успевали по всем предметам и личная жизнь не мешала учёбе. «... Дорогие мои студиозы, у каждого из вас имеется собственная голова на плечах, и я не сомневаюсь, что вы в состоянии думать, - Сильванир дан Рогоза - тонкий и изящный - коснулся пальцем высокого лба, объясняя студиозам нехитрую истину, - Академия не нянька. За свои поступки вы будете отвечать самостоятельно, поэтому прежде чем свершить опрометчивость, обдумывайте последствия. Одно нарушение правил, и мы с вами расстанемся. Второй шанс я предоставляю редко, и те, кто его заработал, смогут вас искренне заверить, что иногда лучше с позором вылететь, чем пытаться доказать мне, что вы действительно достойны учиться и учителя не зря тратили собственное время...» Сейчас Ир Дамис созерцал студиозов с видом полнейшего скептического недоумения. Недоумённая морщинка меж бровей подсказывала: учителю самому любопытно, где пропадала ставшая притчей парочка? Несмотря на несостоятельность внешнего вида, оба напарника выглядели абсолютно довольными и ни о чём не сожалевшими. Не совсем верно. Роман Артани, в отличие от нахального Алексиса, пытался придать сияющему лицу подобие виноватого смущения, но равносильно солнце пытаться прикрыть ладонями. - У меня странное ощущение, что я пропустил нечто занимательное, - кашлянув, Ир Дамис отступил в сторону, приглашая на площадку для спарринга. Несмотря на внешнюю отстраненность, учителя старались быть в курсе проблем учеников, но Ир Дамис не имел ни малейшего представления о происходящем. Учитывая тесное знакомство с Алексисом Соррой, неосведомлённость могла показаться странной, тем не менее, итаниец платил учителю деньги за тренировки, а не душеспасительные беседы. Роль личного исповедника выполняла Алиса ди Бьорк. Обращаться к фрейлине по поводу принца бесполезная затея: обожающая посплетничать о других, итанийка становилась могилой в отношении всего, что касалось Алексиса Сорры. Вопросы у Ир Дамиса возникали в геометрической прогрессии. Сорра украдкой позёвывал. Зная некоторые привычки Алексиса, наставник мог проглотить, но чтобы примернейший студиоз Роман ди Валь откровенно зевал? Подобное ни в одни рамки не влезало. - Начинайте поединок, - сухо скомандовал наставник, мысленно подосадовав, что основной экзамен сдан, и свидетелями предстоящего спектакля станет он один. А спектакль глазам предстал, мягко скажем, шокирующий. Сказать, что Алексис Сорра двигался вялой мухой, могло стать оскорблением для мухи. Стремительный и похожий на молнию итаниец неожиданно медлил и никак не стремился нападать, выбрав исключительно оборонительную и уклонистскую тактику. К чести немного более активного Романа, Артани действительно пытался сражаться: нападал, наносил удары, но поединок выглядел, мягко говоря, никак. Складывалось ощущение, что противники борются не друг с другом, а собственным желанием поспать. Роман, сумев взбодриться, провёл более-менее эффективную атаку, но раскрылся в неподходящий момент и буквально подставил кулаку Сорры беззащитный живот. Дальше глаза Ир Дамиса отказались верить. Вместо того, чтобы от души врезать напарнику в солнечное сплетение, чего ди Валь несомненно заслужил, подставившись, Сорра провёл встречный блок и, взяв Артани в аккуратный захват, бережно опустил на пол, для полного издевательства над нервами, забыв подстелить себя в качестве подушки. Подобного Ир Дамис не мог перенести. За всю долгую историю существования стены Академии видали всякое, но однозначно не могли похвастаться тем, чтобы собранный и методичный Ир Дамис когда либо оглашал пространство криками. Учитель не просто орал на студиозов - он буквально брызгал слюной, исходясь на нервную истерику, выдавая такие цветастые эпитеты, что и прошаренный в ругательствах Сорра смог обогатить свой и без того не бедный лексикон. - Прибью!!! *** своими руками! *** Что это за ***? Представление решили устроить! *** Вы ***... У Ир Дамиса не хватало слов. Схватив тренажёрный колдан, преподаватель без сожаления обрушил заточенную палку на спины обоих провинившихся. - Оскорбить само понятие поединка! Вы недостойны находиться в стенах моего зала! Пока я здесь учитель, я отказываюсь принимать у вас экзамен. Я... Вон отсюда!!! Вон из Академии, бездари!!! Ничтожества!!! *** Сорра, как долго ты планируешь подставлять свою спину? Ты собираешься защищаться или нет? А вы... Вы, Артани ди Валь... Продолжая ругаться, Ир Дамис нещадно избивал обоих. В основном перепадало Алексису Сорре. Итаниец абсолютно сошёл с ума, ибо он... Ир Дамису окончательно стало дурно. Алексис Сорра пытался защитить Романа? Глаза не обманывали - Сорра подставлялся под удары, оберегая Артани ди Валя. Открытие оказалось настолько необычным и бредовым, что сумело обуздать бушующие в душе наставника гнев и обиду. - Нападайте, сопляки! - рявкнул он коротко, пнув Сорру ногой и заехав по шее подставившему слабый блок Роману, - Сумеете победить меня - будем считать случившееся недоразумением. Проиграете - проваливайте из Академии ко всем чертям! Я не собираюсь дальше вас терпеть! Следовало сказать, условия поединка были изначально неравные. Учитывая состояние полнейшей неготовности студиозов, задача представлялась тяжкой, а учитывая, что Ир Дамис числился одним из лучших мастеров боевых искусств - становилась откровенно невыполнимой. Побить Ир Дамиса абсолютно нереально, но, обещая выгнать из Академии, наставник несколько слукавил. Просто иного выхода расшевелить безумную парочку Ир Дамис не нашёл. Он втайне симпатизировал обоим ребятам - Сорре за несомненный талант, Артани за мужество и упорство, с которым маленький ромейнец переносил жестокие бои и нападки напарника. Выгнать или оставить талантливых ребят – несомненно, спорный вопрос, но в данный момент Ир Дамис настолько разозлился, что готов был пойти на крайние меры. Парни обязаны продемонстрировать наставнику всё, на что способны в бою, или вылететь из Академии с позором станет для них наилучшим вариантом. Щадить Ир Дамис не намеревался. Учитель действовал жёстко и беззастенчиво использовал слабости врага, не оставляя питомцам ни одного шанса. У малыша Артани хрупкие кости, но зато отменная способность учиться в процессе поединка и совершать необычные атаки. Граф непредсказуем, а выносливости можно лишь позавидовать. Артани ди Валь умел преодолевать боль и нередко входил в боевой транс, о чём, возможно, не догадывался, но инструктор не однократно наблюдал сцены боя, и замечал, что Роман способен продолжать поединок в практически бессознательном состоянии. В отношении Алексиса Сорры всё обстояло на порядок сложнее: итаниец опасен скоростью, регенерацией и мало известной техникой смертельных лезвий. Алексис отменно сражался в ближнем бою, но на расстоянии превращался в настоящего демона. Начинать следовало с Артани ди Валя, и вывести из строя, чтобы граф не путался под ногами в момент несомненно интересного поединка. Ир Дамис мог бы легко сражаться и с обоими одновременно, но в данный момент он был зол, и желал показать соплякам, как выглядит настоящий бой на смерть, когда противник использует все слабости, не станет щадить и ударит мгновенно. Не размышляя более, наставник совершил обманный манёвр, отбрасывая Сору, и с размаха опустил металлическую палку, метя в плечо оказавшегося не слишком проворным Артани ди Валя. Убивать он не собирался, но сломать кость - однозначно, полностью лишив возможности действовать левой рукой. Однако в тот же миг, как оружие по инерции полетело вниз, стальная цепь обвилась вокруг прута, останавливая удар, и рванула оружие из рук. Ир Дамис мысленно ругнулся и довольно крякнул одновременно. Играть становилось интереснее: итаниец активировал второй уровень ширена - тонкая стальная цепь с лезвием опасно натянулась в его руках. Коса итанийца состояла из вплетённых стальных цепочек различающихся по толщине. Сорра мог наносить удары непосредственно косой, а мог мгновенно вооружится. Одна из цепей ширена ожив скользнула в пальцы, и он использовал преимущество, рванув колдан из рук наставника, одновременно атакуя косой. Учитель уклонился от атаки косы, крутанул колдан, блокировал цепью проснувшегося Артани ди Валя, встретил графа стремительным ударом ноги и, прокрутившись в воздухе, по инерции мягко приземлился, отступая на шаг. Сорру сорвало с места и приземлило на Артани ди Валя. Граф крякнул, распластавшись под тяжёлым упавшим сверху телом, но большей частью массы Сорра приземлился на пол, и сумел смягчить падение и отвести локоть, чтобы не травмировать ставшего подушкой напарника. Моментально избавившись от захвата ослаблением натяжения, Ир Дамис, не позволяя прохлаждаться, атаковал снова. Сорра встретил колдан, подставляя блок скрещенными запястьями ди Валя. Артани умничка - догадался надеть наручи и сообразил напрячь запястья, позволяя напарнику использовать собственное тело. Удар ногой из положения лёжа на спине. «Расторопный мальчик...» Ир Дамис оценил, увернувшись, и с размаха поблагодарил Артани пяткой в лицо. Маневрировать маленькому графу мешал итаниец, но Сорра вновь порадовал старика, успев извернуться и провести захват ноги, молниеносно атакуя косой и откатываясь в сторону. «Малыши не безнадёжны». Атака ди Валя, сообразившего, что прохлаждаться опасно. «Молодцы». Ир Дамис, изображая падение, поймал ромейнца на очевидную уловку и с силой впечатал тупым концом колдана в солнечное сплетение. В болевом воздействии удара сомневаться не приходилось - Роман потерял сознание и не ощутил мощной добавки в челюсть, отбросившей его на метр назад. «Один выбыл». Сорра, воспользовавшись паузой удара, атаковал косой, полоснув инструктора ощетинившимися лезвиями. «А мальчик-то разозлился... Третий уровень ширена!» Стальные нити опасно засвистели в руках итанийца. Ир Дамис подставил колдан, принимая удар, отбил, одновременно переходя в серию непрерывных атак. Теперь, когда малыш Артани валяется в отключке, можно поиграть с Соррой. Ир Дамис желал заставить итанийца сплести знаменитую смертельную паутину, демонстрируя девятый высший уровень мастерства. В руках итанийца, превратившись в веер, мелькали активированные цепи – любое касание жесточайшая рана, но Ир Дамис легко гасил инерцию, не позволяя оружию Сорры тронуть тело. Итаниец демонстрировал блестящие навыки, достойные наивысших похвал. Умей парни действовать в паре, могли составить непобедимый тандем. Непрерывно избивая ушедшего в глухую защиту Алексиса Сорру и гася атаки ширена, Ир Дамис заскучал, но не сильно. С итанийцем не приходилось расслабляться - из всех студиозов, прошедших экзамен, Алексис единственный достойный внимания экземпляр, способный заставить Ир Дамиса вспотеть. Впрочем, пора было заканчивать веселье. Ир Дамис начал бить всерьёз, превращая любой тычок, любой достигающий цели удар в маленький взрыв боли, ломающий кости. Алексис Сорра непрерывно жёг магию, сдерживая нарастающий темп наставника. Разбитое лицо итанийца заливала кровь - нос Ир Дамис сломал не меньше двух раз, осталось лишь добить, чтобы не мучился. Ир Дамис замахнулся, и в эту секунду на него напал Артани ди Валь. Молча и сосредоточенно, не тратя сил напрасно, маленький ромейнец отвлёк внимание на себя. Роману было стыдно - он не мог себе простить, что оказался слабаком, вынудив напарника отдуваться за двоих. Присутствие Артани ди Валя придало Сорре сил - итаниец из обороны перешёл в нападение, используя технику ширена на полную мощь, и если Роман желал увидеть, на что способен Алексис Сорра, увиденное произвело неизгладимое впечатление, но реагировать времени не было. Теперь учителю пришлось не просто потеть, а прилагать усилия, чтобы отбиться. Он был вынужден признать, что списав со счетов ромейнца в качестве противника, поторопился с выводами. Малыш учился на ходу. Способность Артани мгновенно запоминать чужие приёмы была поистине удивительна. Ромейнская техника навевала манеру Гайто Равана – хороший парень был, жаль ушёл рано. Уровень Артани представлялся слабее уровня Алексиса Сорры, но ромейнец - честь ему и хвала - не попадался на одну ошибку дважды. Более того, малыш резво решил подловить Ир Дамиса собственным приёмом. Действие необдуманное - наивно полагать, что Ир Дамиса можно запутать собственной уловкой, и у него не будет контр мер; тем не менее, способность воспроизвести приём заслуживала внимания. Мальчики прошли экзамен, следовало заканчивать. Ир Дамис, уклоняясь от кусающегося ширена, сломал мальчишке плечо и руку, бросив в сторону траектории лезвия. Алексис Сорра не имел бы права считаться мастером ширена, не сумей он остановить собственную атаку. Он не просто остановил - успел перехватить напарника, стремящегося соприкоснуться со стеной. Ир Дамис немедленно использовал ошибку и, щедро раздав обоим, свалил кучей, милостиво давая минуту очухаться и прийти в себя. - Невозможно, - прохрипел Сорра, сплёвывая кровь. Итаниец не делал попыток подняться с пола. - Надо... - с трудом прохрипел ди Валь. В азарте боя он не испытывал боли, не замечал, что рука выведена из строя и обломок кости ключицы опасно торчит из под кожи плеча. Напарники практически висели друг на друге, соприкасаясь коленями с полом и не в состоянии подняться. Оба истекали кровью. Ир Дамис провёл бой максимально реально. - Надо остановить... колдан, - выдохнул Роман. - Я остановлю колдан... ты атакуй ширеном. - Идиот, мы и подойти к нему не можем. - Начали, - Роман, тяжело опираясь на одну руку, упрямо поднялся на ноги. Ромейнца повело в сторону. Решимость и движение напарника заставили мысленно сдавшегося итанийца оторвать задницу от пола, хотя бы затем чтобы поймать придурка, когда он рухнет. Роман и не думал падать. Граф Артани продолжал упорно стоять на ногах, сверля Ир Дамиса жутким волчьим взглядом, и врагам определённо могло стать не по себе, потому что Ир Дамиса проняло. Артани ди Валь убивал, и готов был убить снова. За это учитель был готов поставить отлично, не задумываясь. Он глубоко уважал ромейнца именно за серьёзность. В то время, когда Алексис Сорра играл, маленький граф дрался на смерть, а именно способности выложиться на полную и добивался от них учитель. - Отдохнули, ребятки? - ласково осведомился Ир Дамис, - Можете сдаться - вы вылетите из Академии, но я не стану вас калечить. Он не договорил. Роман перешёл в атаку. Сорра не понимал, что желает сделать напарник, но сообразив, что Ир Дамис его сломает, подключился, прикрывая движения опасно запевшим ширеном. Дамис отвлёкся, готовя очередную ловушку, но вместо того, чтобы атаковать открытую зону, на что рассчитывал наставник, Роман неожиданно метнулся вперёд и очень глупо, бессмысленно глупо, вцепился в колдан, повисая на оружии мёртвым грузом и не давая освободиться, ибо зафиксировал руки заклятьем. «Дураков надо наказывать - может чему и научатся». Ир Дамис, отпустив бесполезный колдан, хладнокровно нанёс два мощных удара в полную силу, пробивая грудную клетку Артани. Раздался хруст, изо рта ромейнца выплеснулся фонтан крови, но наставник, не жалея, нанёс сокрушительный добивающий удар в кадык, сделав разве что не смертельным... и промахнулся. Лезвие ширена вошло Ир Дамису в кисть, останавливая удар на полпути - он не успел блокировать, жгучая молния отбросила назад, разрывая плечо. На Ир Дамиса обрушился яростный ураган, заставив не только расстаться с оружием, но и отступить, уклоняясь от атак ширена, ставшего невидимым. Впервые со дня основания Академии Ир Дамису пришлось задуматься о выживании. Следить за ширеном и Алексисом Соррой одновременно стало практически невозможно. А когда с неба из ниоткуда на Ир Дамиса упал ди Валь, нанося сокрушительный удар колданом в лоб, Ир Дамис и не понял, что случилось: рефлекторно активировал защиту, спасая череп от перелома... но пол и потолок поменялись местами, а смертоносный ширен, прочертив кровавый танец, бросил наставника в забытьё. Активация послужила срочным призывом для медиков. Когда в зал влетел припозднившийся директор, глазам предстала запоминающаяся картина. На полу, окружённый лекарями, сидел держащийся за голову окровавленный Ир Дамис, а Сорра - на другом краю, тоже в окружении целителей - буквально рыдая, вливал в Артани ди Валя останки животворящей магии. Итаниец матерился и рассказывал в красках, сколь зверским способом убъёт ублюдка, если ублюдок надумает умереть. Состояние Артани ди Валя и в самом деле оказалось критическим.