Четыре стихии. Одна душа

Из-за недавнего налёта порченого оружия и брони было полно. И если второе не вызывало больших проблем, шить я умел, то, проведя пару часов без перерыва за исправлением первого, начинаешь жалеть, что твои мышцы не из железа. Изнуряющие тренировки с Вилмаром, конечно, укрепили моё тело и волю, да и с молотом я давно на «ты», но пол дня за наковальней - непосильный труд, даже для Плеваки. Кстати, он оставил меня одного в кузнице, а сам, не без моего вмешательства, направился в Библиотеку к Магинерам, чтобы, наконец, починить «эту треклятую железку», которая заменяла ему давно потерянную конечность. Я, к сожалению и, одновременно, к счастью, не умел чинить магические протезы - просто потому, что для этого надо владеть магией. Зато я знал, как их ломать. Ближе к ужину я разобрался с доброй третью всего того хлама, что называется нашим арсеналом. Солнце уже заходило за горизонт, и во мне проснулся зверский аппетит, однако оставалось доделать одно маленькое дело. У меня в коморке лежали записи, в которых примерно описана уменьшенная версия метателя, и их надо было забрать домой, чтобы набросать чертежи и примерный список того, что могло бы понадобиться в реализации. Я снял рукавицы, фартук, тяжело вздохнув, посмотрел на ту кучу, что мне придётся завтра разбирать и сделал шаг в сторону дверного проёма. И этого шага хватило для того, чтобы моя нога, вне зависимости от моих намерений, заскользила дальше по грязи. Я стал заваливаться назад и замахал руками, чтобы схватиться за что-нибудь. К счастью, позади меня оказался стол: по крайней мере мне показалось, что это был стол. Но вдруг мои ладони стали погружаться во что-то твёрдое, но достаточно рыхлое. Только снова поднявшись, я увидел, что мои ладони нашли опору не у стола, а у кузнечного горна, в котором всё ещё находились не потухшие угли. Я тут же отпрыгнул и посмотрел на руки. На них не было никаких следов, ни ожогов, ни пузырей от них. Это было уже более, чем странно, потому что способностью не обжигаться при прикосновении к источнику огня могли только Драконы и Огненные призыватели. Сначала мне показалось, что это опять сон, но, ущипнув себя, понял, что это не так. Я решил проверить, не иллюзия ли это, и снова погрузил руку в угли. Вздрогнув в начале, я стал понимать, что совсем не чувствую того, что должен был чувствовать нормальный человек, не было никакого жжения и никакой боли, угли чувствовались как обычные камни. Я взял несколько таких «камней» в другую ладонь, она тоже ничего не чувствовала, кроме шершавой поверхности топлива горна. - Иккинг, ты в кузне? - послышалось вдали. Это была Астрид. С перепугу я бросил угли на землю. - Да, я здесь, - прокричал я, затаптывая угли в грязь. - Сейчас выйду. - Не надо, я уже здесь, - она вошла под крышу с кружкой и тарелкой в руках. - И принесла тебе поесть кое-что. - О, спасибо... Астрид. А откуда это? - я принял из её рук тарелку с похлёбкой, по запаху из рыбы, и сел на прилавок. Девушка расположилась рядом. - Я сбегала к себе домой и взяла первое, что попалось на глаза. - Постой, ты оставила её одну? - «Её» зовут Адала, я дала ей оставшиеся обезболивающие, что ты принёс, и она заснула, - она отпила из кружки и слабо поморщилась. - А ты случаем не перестаралась, Адала сможет проснуться? - Не забывай, я целитель. - Конечно, как я мог забыть, - иронично произнёс я, с полным ртом рыбы. - Любитель выдёргивать из людей органы. - Будь у меня выбор, я бы сделала по-другому, - возмутилась она, - но его не было. - Ладно, ладно, я понял, только не напоминай. До сих пор в дрожь бросает. - Ты первый начал, - недовольным тоном сказала она и снова поморщилась, отпив из кружки. - Теперь кошмары будут сниться, если, конечно, я вообще смогу заснуть. - У меня и для этого есть средство, - она подала мне свою кружку. - Что это? - Ох, это галлюциноген, помогает расслабиться. Его обычно дают буйным больным или тем, кому сложно заснуть после операций. - Ты пьёшь галлюциноген? - удивился я, но всё равно взял кружку в руку, отложив уже пустую тарелку в сторону. - А разве от этого мозги не набекрень? - Смотря сколько выпить. Мы называем его «Чайка», потому что практически всем, кто выпьет достаточное его количество, кажется, что он летает. Я посмотрел в кружку, жидкость в ней была абсолютно прозрачной и практически ни чем не пахла, только слабый запах трав. Пить я не стал, а повернулся к девушке. - Слушай, Астрид, - неуверенно начал я, перебирая в руке кружку, - насчёт того, что произошло дома... - Я понимаю. - Правда? - Да. Ты был на взводе, после боя это нормально, и твой ещё не отошедший организм стал искать путь, по которому можно было вывести лишний адреналин. Я был обескуражен её словами, себе я объяснял это немного по другому, точнее совсем по другому. Но, сказать, что счёл тот момент наиболее подходящим, я не решился. - Ладно. Я пойду, посмотрю, как там «пациентка». Ты со мной? - Нет. Мне ещё надо... кое-что доделать. - Не затягивай. Астрид легко поцеловала меня в щёку и, слабо пошатываясь, вышла из кузни в направлении моего дома. Я не знал, к чему относить этот поцелуй: к опьянению галлюциногеном или истинным чувствам. Впрочем, пытаться разбираться, значит омрачить этот светлым момент, а мне этого как-то не хотелось. Я встал с прилавка, отложив кружку, посмотрел на горн с ещё тлеющими углями, а потом на ладонь, что первой погрузилась в, казалось бы, адский жар и уцелела. Теперь понятно, это была не иллюзия, но каким образом подобное смогло произойти со мной было непонятно. Решив, что раз уж я сказал Астрид о том, что задержусь, то надо этим воспользоваться, я зашёл в каморку, где на столе лежали чертежи метателя и примерное описание его уменьшенной версии. По этому описанию я сделал чертёж, а по чертежу стал делать уменьшенный метатель. Уже появилась неполная луна, когда я докончил дело. Метатель, или самострел следовало бы пристрелять, но делать это ночью было небезопасно, поэтому я лишь проверил и откалибровал спусковой механизм тетивы. Целясь при проверке, мой взгляд упал на оставленную на прилавке кружку. Находящийся в ней галлюциноген вызывал во мне некоторый страх, хотя Астрид говорила, что мне это поможет заснуть и расслабиться: после всего, что произошло со мной за этот день, да и вообще за всё время, это было просто необходимо. Я спрятал самострел и те несколько снарядов для него, что успел сделать, в каморке, иначе Плевака, только взяв в свою железную руку, тут же сломает их. Прибрав оставшийся мусор, я уже собирался уйти, но остановился рядом с прилавком. Секундное замешательство, а потом пустая кружка. Я одним махом осушил кружку с довольно неприятным на вкус содержимым. В следующую секунду в голове помутилось, зазвенело, перед глазами всё начало плыть, и тело стал окутывать пробирающий до костей холод. Ноги подкосились и заставили сначала упасть на колени, а потом и вовсе на четвереньки. Внезапно все мышцы напряглись, сжались до максимума и перестали слушаться, спину стало тянуть, а грудная клетка разрывалась изнутри. Боль сдавила глотку, я не мог издать даже писк. Вокруг стала собираться темнота, не та, что была в видениях, другая, осязаемая, словно туман. Этот чёрный туман окутал меня, закрыл любой свет, и не было ничего кроме него. Я чувствовал, как менялся, не душевно, но физически. Агония пошла на убыль, туман стал отступать, но всё ещё плыло перед глазами. Поднялся, опёрся на что-то, попытался придержать кружащуюся голову, но вместо руки появилась лапа в чёрной чешуе и с когтями. Сразу же испугавшись, я стал пятиться, но, потеряв дополнительную опору, начал заваливаться на спину. Упав, а потом перевернувшись, сразу же почувствовал, что что-то тянется за мной практически мёртвым грузом. Это был хвост! Я заскакал, как ненормальный, пытаясь сбросить его, заставить исчезнуть, но ничего, кроме боли, не получалось. Через несколько секунд такого прыганья, хвост потерялся из виду. Я выдохнул, подумал, что удалось от него избавиться, но, посмотрев с другой стороны, снова увидел его и опять заскакал, как будто под моими ногами угли. Ударяя хвостом о землю, я чувствовал боль, которая отдавала в позвоночнике, и спустя мгновение я перестал это делать, чувствуя, как начинает неметь вся спина. Хвост был моим, в этом я уже не сомневался, однако сразу же встал другой вопрос: «Почему он у меня есть и откуда у меня когти?» Я думал над ответом и одновременно исследовал новую часть тела. На конце хвоста было два плавника, которые, к моему изумлению, мною контролировались, складывались и раскладывались. Мышцы в новых и изменённых частях тела были мне непривычны, но ощущались на удивление легко, словно они были при рождении. Я хотел взглянуть на себя со стороны, или хотя бы в отражении, но поблизости не было ничего, что могло дать мне такую возможность. В надежде найти хоть какую-нибудь поверхность начищенную достаточно, чтобы отражаться в ней, я полез в кузницу, но не учёл размеры нового тела. Одно неверное движение, и со стены повалились мечи с топорами, да с таким грохотом, будто кто-то бил мне по ушам. Я подскочил на месте, ударился спиной о потолок и вслед за этим на землю полетели остальной арсенал оружия, заставив меня сразу же припасть к земле и закрыть уши, настолько было невыносимо это слышать. Когда звон утих стали слышны приближающиеся шаги. Я испугался, стал пытаться повернуться внутри кузницы и вылезти на улицу, но из-за хвоста это было невозможно сделать без лишнего шума. Наконец, выбравшись из этой «камеры пыток», я оглянулся. Вдалеке был свет, который неуверенно приближался ко мне. Ноги, точнее лапы сами понесли меня как можно дальше прочь от него и в итоге привели к обрыву. Один голос стал перекликаться с другим, теперь патрульных было минимум двое - это был ещё один повод для страха, ведь в темноте они могли посчитать меня драконом, напасть. Я вжимался в край обрыва, инстинктивно старался сделать так, чтобы меня ни в коем случае не заметили. Но выпавший снег скрыл от меня опасный выступ, и, когда я ступил на него, земля тотчас ушла из-под меня. Я зацепился передними лапами за уступ, стал лихорадочно перебирать рыхлый снег в попытке вернуться на твёрдую землю, однако в последнюю секунду когти скользнули по льду, и я полетел вниз. Беспорядочно метаться в воздухе, искать опору, которой не было и не могло быть - это всё, что я мог делать первые секунды моего полёта вниз. Потом инстинкты заставили меня подобрать под себя лапы и хвостом, расправив плавники, оттолкнуться от неосязаемого воздушного потока. Перестав барахтаться, я начал лететь вниз уже сгруппировавшись. Разум говорил, что это смерть, моё тело размозжит об острые скалы, но что-то внутри сказало: «Это путь к нашей свободе». Я почувствовал, как по спине пробежал слабый холодок, а потом появилось ощущение занемевших мышц. В следующую секунду тело рвануло назад, словно оно было привязано верёвкой с самого начала, и только сейчас её запас длинны иссяк. В спине, там где лопатки, раздалась ужасная боль, которая тут же переросла в непонятную эйфорию. Только спустя несколько мгновений я понял, что скалы Олуха уже далеко позади меня, а сам я лечу вперёд. Словно Дракон.