***
Больно. Очень больно. Грудь сдавливает. Трудно дышать. В рот и нос набилась пыль. — Апчхи! — и голова взорвалась глухим болевым откатом. — Кха-кха... Тьфу! О-ох... «Как больно! Что произошло? Где я?» Глазные яблоки и затылок отозвались тупой болью в ответ на попытку увидеть хоть что-нибудь кроме звёздного неба — почему-то именно сейчас, сегодня на редкость чистого и глубокого, небывало щедро усыпанного звёздами. Джеф отпихнул придавившую его тяжесть, перекатился на живот. Рёбра отозвались болью, дыхание перехватило. Кругом были осколки бетона. Крупные, мелкие... И пыль. Всё вокруг покрывала белая бетонная пыль. «Взрыв!» — вспомнил он вдруг — «Что-то взорвалось! А перед этим вырубился телек. И у Джонни — приёмник... Надо встать!» Встать оказалось непросто. Голова шла кругом, мутило. Левая рука чувствовалась как сквозь вату. Джеф кое-как, задом вперёд сумел подняться на четвереньки. Потом разогнулся, вставая на колени. От резкого подъёма в глазах потемнело, и он чуть было не рухнул обратно. Легкий ветерок принёс прохладу. Стало легче. Постанывая, держась за стенку, Джеф поднялся на ноги. Постоял несколько секунд, отдыхая, унимая шум в ушах и «зайчиков» перед глазами, уговаривая себя: «Нельзя падать... Нельзя!». Сделал шаг. Ещё один. Медленно двинулся вдоль стены. «Надо вернуться на пост. Там есть связь. Вызвать копов, рассказать о взрыве... Где взорвалось? ... Наверное, где-то рядом. На втором этаже? Или в коридоре?» Покачиваясь, держась за стенку, Джеф доковылял до угла. За углом рука встретила пустоту. Не веря себе, Джеф привалился к стене всем телом, заглянул туда. Здания не было. Совсем. Была груда битого бетона, были остатки стены, за которую держался он, были ощерившиеся неровными разбитыми краями остатки перекрытий. И ещё — посреди останков бывшей мониторной — стол, на который он так любил закидывать сапоги развалившись в кресле, спиной к открытому окну... Ноги подкосились и Джеф опустился на груду битого камня. Это был невозможно. Это был бред! Кошмарный сон!.. Он не хотел верить тому, что видел. Вот только рёбра упрямо напоминали, что всё по-настоящему. Взгляд блуждал по грудам бетона, ища, на чем остановиться. Руки дрожали. «Я мог остаться там... ТАМ!!! Под обломками...» Ужас пополз между лопаток. Не было сил смотреть... Джеф закрыл глаза — и всё равно видел как наяву груду битого бетона. Посмотрел в небо — и вспомнил, как лежал минуту назад... Скользнул взглядом по двору: разбитый бетон, следы танковых гусениц, язвы пулевых попаданий. И чёрные выжженные следы. — Нет! Нет!! — Джеф снова поднялся неловко, заковылял мимо руин караулки в сторону совершенно нетронутой сетчатой ограды. Хотелось бежать, сломя голову — прочь от этого ужаса. Что-то блеснуло чуть в стороне. Джеф присмотрелся невольно. Часы. Такие знакомые... И рука... — Джонни! — он, спотыкаясь, полез по обломкам вверх, стал разгребать битый бетон руками. — Джонни! Джонни, отзовись!!! Пыль поднялась в воздух белым облаком, куски бетона сухо стучали, скатываясь вниз. Вот показался разорванный рукав формы. Прожженный в одном месте — будто раскалённым прутом. Рукав — и рука. Уходят под большой обломок. — Джонни!!! — Джеф навалился на каменюку, задохнувшись от боли в груди, изо всех сил рванул на себя и в сторону. Бетонная глыба неожиданно легко подалась, толкнула в грудь, чуть не опрокинув, с хрустом перекатилась, открыв плечи и мертвенно бледное лицо Джонни Збровски. — Джонни!!! — Джеф ухватил друга за плечи, встряхнул. Ударил по щеке наотмашь. — Джонни! Джонни! Вставай, Джонни! Открой глаза!!! Руки — на грудь. «Раз. Два. Три. Четыре. Пять.» И ещё раз. Потом — искусственное дыхание, рот в рот. И снова массаж сердца. Бесполезно. Джонни не дышал. — Вставай же, чёрт!!! Джонни! Помогите, кто-нибудь! — Джеф беспомощно оглянулся на тёмное здание электростанции. И увидел следы взрывов, выбитые окна и заваленные обломками двери. И темноту в окнах. От ужаса на голове зашевелились волосы. Рука заскребла беспомощно по бетонной крошке. Пальцы коснулись пластика. «Рация!!!» Судорожное нажатие на кнопку — и треск статики в мёртвой тишине. Хриплый крик разнёсся над степью: — Помогите! Господи, помогите! Кто-нибудь!!!***
Следопыт нёсся по склонам, вздымая облака снежной пыли. Солнце в небе сияло ярко, отражаясь радугой в каждом ледяном кристаллике. Тысячи, миллионы крошечных радуг — все сливались в одно слепящее белое сияние. Следопыт шёл на запад вдоль аномальной зоны, периодически пересекая её границу. В эфир постоянно уходил сигнал — специальный код, написанный Вихрем для исследования аномалии. Негромко играл приёмник. Что-то красивое, напевное. На местном языке. Луиза в кабине прильнула к стеклу. Не могла наглядеться на сверкающие склоны. — Как же красиво... — девочка понимала, что повторяет одни и те же слова на разные лады как хохлатый попугай... Но просто не могла заставить себя замолчать. Или поговорить с бедным, («Наверное уже девяносто девять раз замученным!») Следопытом о чём-нибудь другом. Впрочем, сам Следопыт продолжал охотно отвечать и поддакивать: — Очень красиво, Луиза! Фантастически красиво. — У нас дома, в Мексике, никогда такого не было. Вообще ничего подобного! — А я и на других планетах такого не видел. Не то, чтобы я был на многих, но... Что это?! — автобот вдруг насторожился, сам себя оборвав на полуслове. — Что? — испуганно обернулась Луиза. — Эфир! Слушай! — приёмник разразился свистом, щёлкнул. Хриплый, срывающийся голос наполнил кабину: — Господи, помогите! Кто-нибудь!!!***
Ночь. Тишина. Где-то в стороне шумит река Колорадо. Рядом — капсула. Искорёженная, распотрошённая, но полностью отремонтированная! И лучшее тому доказательство — тихое потрескивание молний во взвеси энергона там, внутри, над затягивающейся постепенно раной Ливня. Искра ждал. Один. Вихрь по связи передал, что к северу — километрах в ста — десептиконы напали на электростанцию («Навахо» — так она называлась). Кто-то из них двоих должен был остаться с раненым товарищем, а первенство по скорости оставалось за кибертронским, всё ещё не адаптированным режимом Истребителя. Тихо щёлкнула капсула, раскрываясь. Искра обернулся. — Ты как, в порядке? — В полном... — рука Ливня скользнула по груди, там, где от жуткой раны на броне остался только глубокий недолеченный (на первое время) «шрам». Внутренние системы, следовало полагать, тоже успешно восстановились. По крайней мере рукой, вылезая из капсулы, Ливень действовал в полную силу. — Вот только... — Трансформация? — осторожно уточнил Искра. — Да, — обречённо опустил голову автобот. — Понимаешь, я провёл диагностику, и всё как будто в порядке... протокол трансформации не повреждён, цепи в норме. Я мог бы в любой момент запустить процесс! Вот только... Фраза повисла на последнем слове. Искра терпеливо ждал. — Вот только трансформироваться мне не во что, — наконец решился произнести страшное Ливень. — Все данные о трансформе стёрлись, представляешь! В памяти блока пусто. Как будто я никогда не менял форму. Как будто я никогда не был Трансформером! — То есть... — Искра начал осторожно, — тебе просто нужно отсканировать форму? — Не знаю, — Ливень поднял глаза, посмотрел на Искру в упор. — Я не знаю. Трансформер получает свою первую форму при рождении, понимаешь? Потом мы меняем режимы, сканируя всё новые машины и формы жизни, адаптируясь к окружению. Одна форма сменяет другую. Но чтобы альтрежим просто забылся? Я не слышал о том, чтобы кто-то просто взял и забыл свою трансформацию! — Боишься, что больше не сможешь трансформироваться? — задал Искра прямой вопрос в лоб. — Да... Искра не нашёлся, что ответить. Ливень тоже молчал. Воцарилась хрупкая, неловкая тишина. Где-то в стороне шумела река, где-то крикнула птица. В тишине чуткие уши трансформеров различили далёкий свист турбореактивного двигателя. — Истребитель, это ты? — Искра включил связь. — Я. Сейчас буду. Как у вас там? — Истребитель, Искра, — в эфир врезался Вихрь, — ещё одно нападение на станцию! На этот раз на восточном побережье.***
Всё прошло, как по маслу. Легко и просто. Стремительная точная атака, полчаса на сбор энергона, три минуты на контакт со спутником. Потом — прочь, к следующей цели, пока спутник идёт к базе, чтобы передать собранное, и возвращается обратно. Две электростанции — уже здесь, в Европе — остались позади, внизу ждала третья. И — ни автоботов, ни местных войск! Никто ничего заметил. Свингфайр не спешил. Он закладывал уже четвёртый круг над станцией, просматривая территорию внизу, просчитывая возможные осложнения. Ястреб с Мастодонтом под брюхом нарезал круги чуть выше. Осложнений не предвиделось. Свингфайр запросил спутник о статусе готовности. «В любой момент» — пришёл ответ компьютера. — Готовность? — по связи. — Готовы. — Ястреб и Мастодонт в унисон. — Заходим от солнца. Фаза ноль! Далеко вверху спутник развернул невидимый купол маскирующего поля, конус проекции упал вниз, отрезав станцию и десептиконов от окружающего мира. Эфир замолк. — Фаза один! — Свингфайр завалился на крыло, соскользнул в пике. Рядом в пике ушёл Ястреб. Голубая плазма Свингфайра и ракеты Ястреба рванулись вниз, к земле.***
Светало. Тёмный купол неба постепенно бледнел, выцветал. Звёзды гасли. Далеко на востоке первые лучи солнца вырвались из-за горизонта, лизнули жадно небосвод. Близился рассвет. Первый рассвет Ливня на этой планете. Вокруг на много километров расстилалась пустошь. Каменистая и пыльная. Должно быть, раскалённая в полдень. И ледяная ночью. Каменистая земля стелилась под ноги, свежий ветер упруго бил в грудь. Бежать было легко. Ливень двигался на север — туда, где, как сказал Истребитель, должна была быть военная база землян. Одна из многих. Военная база означала оружие. И наличие боевой техники. А значит — подходящую трансформу. В случае если всё в порядке. А если нет... Но об этом Ливень старался не думать. Что такое трансформер без трансформы? Да, он будет жить, да, он сможет сражаться... Но ему уже никогда не быть именно трансформером. Ему придётся быть кем-то другим, лишённым половины себя... Ливень старался не думать, но гаденький страх всё равно просачивался в процессор. Хлопающий звук привлёк внимание автобота. Что-то рассекало воздух слева — сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Ливень переключился на магнитовидение. Там, слева, среди абсолютно естественных неровностей ландшафта притулились фальшивыми «холмами» тенты и палатки на металлическом каркасе и даже пара ангаров, замаскированных красновато-бурой, сливающейся с окружающим миром тканью. «База! Чуть не проскочил!» — Ливень замер, скользя взглядом по «горячим», фонящим во все стороны электромагнитным излучением и просто теплотой конструкциям: забор из активных датчиков на длинных шестах, тарелки портативных радаров на неуклюжих машинах... И — на площадке, перед анагарами — вертолёт! Узкий и длинный, с одним винтом сверху и ещё одним — на конце хвоста, с пачками ракет на коротких навесах по бокам, с пулемётом на носу (AH-1 "Super Cobra" — прим. автора). Именно его винты создавали то ритмичное, всё ускоряющееся «уоп-уоп-уоп», которое услышал Ливень. Ливень замер заворожённо. На Кибертроне на вертолёты негде было посмотреть. Вертолёты не пользовались популярностью, особенно боевые. Да, воздушные винты были безопаснее турбин. Они много легче переносили агрессивную атмосферу. С ними не было опасности поджечь что-нибудь горючее. Но ни одному винту было не сравниться с турбиной или ионным движителем по мощности и контролю вектора — даже в атмосфере, не говоря уже о безвоздушном пространстве! Конечно, вертолёты были, но — строительные, ремонтные, тяжеловозы — с корпусом плоским и широким, похожим на блин. А этот!.. Хлопанье винта слилось в сплошной звук, лопасти выгнулись вверх, а в следующее мгновение вертолёт оторвался от земли — легко и грациозно. Так же легко развернулся — к северо-западу — и начал набирать скорость. Ливень смотрел вслед завистливо: «Везёт же некоторым! Ну а как тут полетаешь, если при активации не дано? Летуном родиться надо...» Ускоренная оптика и рефлексы, точные гироскопы, антигравы, авионика — Ливень никогда в своей конструкции ничего подобного не имел. Положим, высотомер соорудить он ещё мог... И винты вертолёта тоже не представляли особой сложности... Но трансформироваться в летающую технику без полного набора лётных узлов и навыков? «Безумие!» И всё же... всё же... Ведь летел же как-то на этой машине человек?! Ливень почувствовал, как в груди что-то зажглось. Он хотел верить — о, как сильно он хотел верить — и боялся обмануться! Вертолёт уходил — дальше на северо-запад — а Ливень не мог решиться. Огонь в груди пылал всё сильнее, всё яростнее... А вертолёт уходил. Алый отблеск восхода лёг на борт вертолёта, алым блеснул почти невидимый в своём бешеном вращении винт. Огонь в груди полыхнул нестерпимо — и Ливень сам не заметил, как ноги понесли его вслед уходящему чуду. Военная база осталась позади — Ливень обогнул её по широкой дуге. Он не видел, как между ангарами — позади, на базе — метнулась тёмная фигурка, а полминуты спустя вслед ему несколько раз полыхнул белый свет фотовспышки.***
— Шеф, пересылка закончена, — отрапортовал Ястреб по связи. Свингфайр узнал об этом мгновением раньше — его чувствительные сенсоры зарегистрировали сначала скачок напряжённости поля — когда открылся канал трансмиттер-спутник — а сейчас — откат разрыва канала. — Фаза пять! Мастодонт, давай! Глухой удар сотряс здание станции: Мастодонт врезался в несущую стену. Изнутри послышался стук обломков, крики. — Ещё раз! Рёв движка — и снова удар. По стене пробежала трещина, посыпалась крошка. Свингфайр слышал, как внутри рушатся тонкие перегородки и сыплются дождём дурацкие подвесные потолки. Это, конечно, было немного — но достаточно, чтобы занять людей на несколько часов — а больше было и не надо. Через несколько часов они, десептиконы будут уже далеко. — Всё, снимаемся! — Свингфайр включил двигатель, готовый оторваться от крыши склада... И тут пришёл ещё один откат. Странный. Непохожий ни на что. Ни энергон, ни металл, ни пустота... Не полноценное эхо, а лишь слабый отголосок — но за ним Свингфайр почувствовал чудовищную мощь. Мир смазался на мгновение, звуки отошли куда-то далеко — а когда это прошло, Свингфайр понял, что лежит на земле кверху брюхом. — Шеф! Что случилось?! — Шеф, что это?! — Мастодонт и Ястреб с пушками наготове замерли рядом. «Конечно!» — мысленно осклабился Свингфайр — «Куда они без своего шефа!» — Ложная тревога... Трансформируюсь! — триплчейнджер принял форму робота. Встал, покрутил головой, проверил гироскопы, навигацию, цепи рефлексов. Активировал и дезактивировал оружие. — Что это было, шеф? — недоуменно прогудел Мастодонт, крутя башкой. Его пушки болтались туда и сюда вслед за взглядом, отыскивая несуществующего неприятеля. — Откат, — коротко бросил Свингфайр, проверяя цепи крыльевых сенсоров. — Успокойся. Никого там нет. — Шеф? — недоумение в голосе переросло в откровенное изумление. Оно было понятно. Мастодонт был не слишком умён. Ястреб, вон, вопросов не задавал. Сам разобрался давно, что к чему. А Мастодонту всё надо было разъяснить. И по возможности простыми словами. — Отражение. Эхо, — Свингфайр попытался найти те самые простые слова. Вообще он мог бы просто прикрикнуть на Мастодонта... Но дурацкое падение чего доброго, могло подорвать веру в его, Свингфайра, превосходство! А этого нельзя было допустить. И потому Свингфайр продолжил: — Когда канал трансмиттер-спутник разорвался, когда передача закончилась, был скачок напряжённости поля. Электромагнитная волна. Что-то отразило её, что-то очень мощное! И это что-то находится... — Свингфайр закрыл глаза, припомнил ощущения до мельчайших деталей... — Это находится... — он медленно вытянул руку, — там! — Шеф? Свингфайр открыл глаза. Что-то было не так. Неуверенность, прозвучавшая в вопросе Ястреба... Осторожно косящийся Мастодонт... Оба десептикона были напуганы. Мозг Свингфайра мгновенно выстроил трёхмерную карту планеты, лиловая линия протянулась на северо-восток... База! База автоботов лежала прямо по направлению распространения волны! — Ерунда! — он мотнул головой сконфуженно. — Это не автоботы. Это просто не могут быть автоботы! Если бы у них было что-то такой мощности, они прихлопнули бы нас ещё в первую стычку на комбинате! Знаете что? Скорее всего это что-то лежит у них прямо под носом! И мы! Бойцы фиолетовой армии! Хозяева Кибертрона!! Мы заберём это себе!!! Под конец истекающей патетикой фразы Свингфайр уже почти орал. Речь получилась глуповатая... Но нужно было во что бы то ни стало вернуть подопечным боевой дух. — Оно будет нашим! Трансформируюсь! — Трансформируюсь! — Трансформируюсь! Свингфайр подхватил Мастодонта, пошёл круто вверх. Следом ещё более круто взмыл в небо Ястреб. Свингфайру казалось, что у него получилось. Впрочем, он знал, как ещё чуть-чуть подбодрить свой отряд: — Ястреб, шарахни напоследок резонансной. — Есть, шеф! Свингфайр удовлетворённо отметил нотки подлинного удовольствия в голосе Ястреба. Конечно! Что же ещё настоящий десептикон любит так, как разрушать? Свингфайр не сомневался, что Мастодонту эта забава тоже будет по нутру. С ним, как с наименее сообразительным, всегда было проще. Маленькая толстая ракета выпала из ракетного отделения Ястреба. Её двигатели включились над самой землёй, развернув её и направив к зданию станции. Полыхнувший взрыв, казалось, был совсем слаб — но миг спустя вслед за взрывом покатилась мощная ударная волна, созданная при помощи кинетического резонанса. Здание станции вздрогнуло и осело, подняв тучу пыли. Прямо на головы запертых внутри землян. — Ничто так не бодрит, как эффектно жахнуть! — прокомментировал Ястреб. — Угу! Здорово! — подтвердил Мастодонт басом. «Ни тени страха. Хорошо!» — удовлетворённо отметил Свингфайр про себя. Вывернул рули, закладывая крутую петлю, лёг на курс, врубил движки на полную. И продолжил, теперь уже вслух: — Вперёд! Возьмём своё! Из-под самого носа у автоботов! — Из-под носа! — Да!***
Побережье Северной Америки осталось позади. Побережье — и станция. Там сновали джипы, грохотала тяжёлая техника. Над станцией стрекотал спасательный вертолёт. Автоботы опоздали: когда электростанция показалась на горизонте, там уже были люди. Много людей. Они растаскивали обломки, разбирали завалы в проходах, помогали выбраться тем, кто был внутри. Позже на связь вышел Вихрь: ещё одна станция подверглась нападению, на этот раз на севере Италии. Службы спасения прибыли туда очень быстро — о нападении сообщил человек, случайно оказавшийся рядом. Нападения он не видел, но увидел выбитые окна, сломанную ограду, трещины на стенах здания — и пробитые пулемётной очередью ворота. «Десептиконы!» — Истребитель точно знал, кто ответственен за нападения. Десептиконы, решившие сделать ставку на неуловимость, а не на грубую силу. Десептиконы, поймать и прижать которых «на горячем» теперь, с этой новой трусливой тактикой нападений, не представлялось возможным. По крайней мере, пока они не допустят ошибку... — Десептиконы! — Искра повторил вслух мысль Истребителя. В его голосе звучало отвращение. Истребитель не ответил товарищу. У него перед глазами до сих пор стоял Джеф — охранник со станции Навахо. Грязный, окровавленный, в мятой, рваной форме, весь в белой бетонной пыли. На белом от пыли лице — две дорожки слёз — точно как на знаке автоботов. «У меня вырубился телек...» — раз за разом прокручивал сам себе Истребитель нехитрую исповедь охранника, проговоренную глухим, сдавленным голосом. «У меня вырубился телек... У Джонни — приёмник... Потом был взрыв... Меня выбросило через окно, а Джонни...» — здесь голос Джефа срывался на хрип, чтобы несколько минут спустя продолжить с ненавистью и мольбой: «Вы ведь найдёте их, сэр?! Найдёте?! Я отдал бы что угодно, чтобы быть в тот момент с вами...» — Мы найдём их! — пообещал тогда Джефу Истребитель. — Обязательно найдём. И, сделаем всё, чтобы они ответили!