Катарсис. Действие третье

Дэн Повод отвлечься нашёлся сам собой. Правда, явно далеко не самым лучшим моим утром. С похмельной головой я ворочался на постели, уже скинул с себя одежду прямо на пол и пытался хоть немного поспать. В глаза будто насыпали песка, тошнило неимоверно, во рту образовался кошачий лоток с песком, в который ещё и не раз нагадили… тело ломило. Про голову молчу. Когда я уже устал от своих бесплодных попыток задремать, я просто лежал, пытаясь очухаться. Зазвонил телефон. Как кувалдой по башке. Я стиснул зубы, глухо зарычав от раздражения. Не сейчас. Ну, пожалуйста… Однако что-то, всё же, заставило меня ответить. Возможно, что-то, что хотело сделать этот паршивый период моей жизни самую чуточку светлее. Может, свет этот и был крайне слабым и холодным, но позволил, в итоге, хотя бы некоторое время не биться в темноте о жёсткие и острые предметы. ― Да?.. ― каркнул я, но, поняв, что мой хрип вряд ли можно было разобрать, прокашлялся и уже более внятно повторил: ― Да? ― Дэн? Ты что, ещё спишь? ― удивлённо спросил голос из трубки. Реджи?.. Я глянул на электронные часы на тумбе. Первый час. ― Да… вроде того. ― В общем, ты просил отчитываться, так что отчитываюсь. Я выставил дом на продажу, уже даже нашёл пару возможных покупателей. С твоей стороны как? ― О… вот как раз сегодня планировал заняться, ― соврал я. Чёрт, я совсем забыл… ― Ах ты, жук, забыл про меня, да? ― мгновенно раскусил меня Реджи, но в его голосе не было осуждения или обиды, только веселье и снисхождение. ― Прости, Редж. Дела затянули. Но сегодня их нет, потому ты как чуешь. Я займусь сегодня, обещаю. Ладно? ― с надеждой спросил я. ― Давай-давай. Вечером позвонишь, расскажешь, как оно там. Кстати, хорошо бы жильё было недалеко от клуба. Могу же я пожелания выказывать? ― немного дерзко спросил он. ― Можешь. Я постараюсь. До связи, ― нажав на «отбой», я застонал, сев. Наверное, лежи ― не лежи, а лучше уже не станет. Придётся довольствоваться тем, что есть. Я вышел из комнаты, констатировав отсутствие Ро в квартире, умылся, принял душ, проветрил комнату. Да, так лучше. Немного. Включив компьютер, я стал обшаривать сайты с объявлениями о продаже квартир. Я обзвонил нескольких человек, пришёл знакомиться с предлагаемым жилищем. Первое явно продавалось после почивших стариков, ибо насквозь провоняло лекарствами и старческим духом, да и обстановка была соответствующая. Конечно, риелтором это преподносилось как «ретро», но я этой страсти к старью не разделял никогда. Второе продавала молодая пара. Жильё уютное, но, как мне показалось, явно не в духе Реджи. Да и от работы было… не то, чтобы далеко, но пешком идти муторно, вверх по улице. Впрочем, наверное, я уже привередничаю. Я честно сказал паре, что жильё у них неплохое, но не совсем то, что мне нужно, и я ещё подумаю, посмотрю варианты. Когда я уже уходил, я успел невольно увидеть, как парень в порыве нежности поцеловал свою смущённую жёнушку. Кольнуло. Больно. Сильно. Мы ведь совсем недавно, казалось, тоже… Я вытряхнул эти мысли из головы и стремительно удалился. Идём дальше. Захламлённая квартирка явно ни о чём не парящегося холостяка, жилище каких-то дружков-хиппи, провонявшее травой, какой-то бордель откровенный одинокой взрослой женщины, которая поглядывала на меня поедающими глазами… ох, ну и бред. Ближе к вечеру, посетив все предложенные варианты, я засел в кафе и оттуда позвонил Реджи с докладом. Выслушав подробности обо всех вариантах, которые я с нетипичной для меня педантичностью, появившейся вместе с приобретением «Кобры», записал в блокнот, он весело хмыкнул. ― А что? «Бордель» меня заинтриговал. ― Да ну. Там только порнуху снимать, честное слово, Редж. Мерзкое местечко, ― я скривился, отхлебнув кофе из чашки. ― Откуда ты знаешь, может, я и планирую порно снимать? ― совсем развеселился мой бывший напарник. ― Ре-едж… ― протянул я, не в силах сдержать улыбки. ― Давай серьёзно, ну. ― Ладно. Выходит, по твоему мнению, лучший вариант ― пристанище той парочки? Уютно там, говоришь? ― наконец, посерьёзнел Реджи. ― Да, пожалуй. Что сам думаешь? ― Хм… ― Реджи явно о чём-то призадумался. Я тоже призадумался, о том, что мог бы пригласить его пожить к себе, чтобы он сам определился с жильём. Мог бы… если бы не то, что происходило у меня дома сейчас. Там только Реджи и не хватало, да уж… ― Пожалуй, я через несколько дней приеду, заселюсь в отель. Немного свободных денег у меня есть. А там уже посмотрим, согласен? ― Да, ― зачем-то кивнул я, испытывая жуткое облегчение от того, что он сам не предложил поселить его временно у меня. Возможно, из банальной вежливости. Возможно, не хотел мешать «влюблённым», как он это себе представлял. Возможно, что-то чувствовал. Чёрт, да какая разница? Главное, что он этого не предложил. Спасибо, Редж. Мы ещё немного поговорили об отвлечённых вещах и распрощались. Допив кофе, я расплатился, вышел на улицу и замер. Просто вдруг, совершенно для себя неожиданно задумавшись о своей жизни, о положении дел ― сразу обо всём, что сейчас творилось в жизни. Это до такой степени сдавило грудь, что я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. До чего же больно, чёрт бы побрал того, кто допустил, чтобы человек мог испытывать такую боль… когда-то в юношестве я искренне полагал, что все эти разглагольствования о моральных страданиях ― бред. Я считал, что те, кто говорят об ужасах моральной боли, просто никогда не испытывали настоящей физической боли. Долгой и извращённой. От пыток или вроде того. Но тогда я просто ещё не любил… а сейчас понимаю. Моральная боль страшнее. В сотни раз страшнее. До неё не добраться, её не выковырять и не унять ни лекарствами, ни алкоголем. Она просто сидит там, внутри. Её нельзя потрогать, она неосязаема, но она там. Жрёт тебя, размалывает органы в кашу и разламывает кости, при этом не оставляя никаких следов. Выворачивает наизнанку и сжимает, наверное, до тех пор, пока в мозгу не замкнёт как следует. А там всё… прощай, надежда на нормальную жизнь. Физическая неизлечимая боль хотя бы убивает. Быть может, медленно, но всё же убивает в конце концов. И чаще всего ты даже знаешь, когда умрёшь. Физическая боль ― та ещё мразь, конечно, но со своими чёткими принципами. Даже если мучает ― сообщает, до каких пор. Даже если станет невыносимой ― тебя просто отключит. Моральная же… мразь совершенно беспринципная. Она не убьёт. Она будет проворачивать тебя через мясорубку даже тогда, когда от тебя останется ни на что уже не годная каша. И это будет продолжаться до тех пор, пока ты не умрёшь своими силами. Естественно или нет. Возможно, даже сам сведёшь счёты с жизнью. Сейчас я действительно думаю, что уж лучше это, чем терпеть. Зачем нужно счастье, если из-за него бывает так нестерпимо больно? Почему у всего должна быть «обратная сторона медали», кто это сказал? Почему счастье должно быть неотделимо от страдания? Какой в этом смысл… Вновь мотнув головой, хотя в этот раз почти не помогло совсем, я сел в свою машину и поехал домой. Хотя… странно было теперь считать это место домом. Мой дом рядом с Ро. А Ро сейчас… так далеко. Так далеко, хотя при этом всём вот он, стоит возле разделочного стола и пьёт воду прямо из чайника. Такой… как будто обычный. Но далёкий. Я смотрел в экран ноутбука, хотя при этом не мог не поглядывать на стройную и высокую фигуру. Интересно, он чувствует, что я смотрю на него, или всё-таки не замечает?.. Мне так безумно хочется дотронуться… и не отпускать больше ни на секунду. Почувствовать снова тепло его любви… посмотреть в нежные изумрудные глаза, улыбчивые, с длинными ресницами, и услышать… «Я люблю тебя». Душу бы продал за это. Клянусь, лучше вечность адских мук, чем твоё равнодушие, длиной даже в несколько земных дней, Роуэн… муж… ― Что так смотришь? ― натянуто и недовольно буркнул ты. Всё-таки заметил. Я было метнул взгляд обратно в монитор, но потом решил, что глупо уже прятаться. Переведя глаза на тебя, я невольно зацепился взглядом за одну смутившую меня деталь. Рука, держащая чайник. Даже не сразу понял, что было не так, но когда сообразил… ― А где кольцо? ― Какое кольцо? ― ты явно картинно округлил глаза. ― …то кольцо, которое я подарил тебе тогда, на обочине дороги, предложил выйти за меня и получил в ответ счастливое «да», ― сказал я сдавленно. Твоё лицо даже не дрогнуло. Ты взглянул на левую руку, повертев ею перед глазами. ― А, это кольцо… ― сказал ты тоном, так и кричащим: «ты про этот пустяк?» ― Потерял, видимо. ― Как потерял? Размер же был твой, я уверен, и за столько времени оно ни разу с пальца не слетало, ― твёрдо. Ты скривил губы, передёрнув плечами. ― Быть может, где-нибудь в общественном туалете оставил, когда снимал, чтобы помыть руки. Повезёт кому-то, ― всё то же безразличие и какое-то мрачное торжество, которое переливалось в глазах мутными отблесками. Я медленно поднялся из-за стола, встав напротив тебя. ― То есть… как это «оставил в общественном туалете»? Как это «повезёт кому-то»? Ты что говоришь вообще? ― поражённо спрашивал я севшим голосом. ― У тебя что, вдруг память отшибло? До сего дня ты никогда его не забывал и не снимал вообще! ― я чувствовал, что чаще дышу, что начинаю заводиться, но остановить этот процесс был уже просто не в состоянии. ― Ну, а в этот раз снял. Что ты заводишься из-за пустяков? Это же всего лишь кольцо! ― последняя фраза меня коротнула. Ты явно меня передразнивал. Явно передразнивал ту мою фразу, когда я сказал, что «это же всего лишь кот». Так ты из-за такого пустяка вот так решил отомстить? Забыть где-то кольцо? Грёбаное кольцо… я три ночи вокруг тебя ползал, замеряя твой палец штангенциркулем, чтобы наверняка, я припёрся с этим штангенциркулем в магазин, чтобы уж наверняка… Девушки в ювелирном так умилительно надо мной посмеивались, помогая с выбором и рассказывая про то, как определяются размеры кольца, сказали, что мужчины всякие бывают: самое банальное ― приносят какое-то другое кольцо своей пассии, встречались им так же кадры с перчаткой, с ниточкой, с пластмассовой линейкой, с гаечным ключом, но уверили, что со штангенциркулем я первый. Я выбирал старательно, долго думая, что тебе понравится… я волновался, как никогда в жизни, почти месяц его в кармане таскал, поглаживал пальцами футляр и боялся твоей реакции, а ты… ты «забыл его в общественном туалете»? ― Ро, это же… было важно! ― отчаянно воскликнул я, всплеснув руками и подавшись вперёд. ― Это было важно, чёрт возьми! Ты бы хоть прикинулся, что чувствуешь себя виноватым, а ты и не пытаешься, тебе наплевать! ― Я уже сказал: это всего лишь кольцо. Железка. Ничего важного не вижу, ― ты продолжал быть спокойным и безразличным. Абсолютно. Словно относился ко мне с заиндевевшей раздражительностью. Я сжал руки в кулаки, стиснув зубы от злости. Замкнуло. И после этого разряда я понял, когда уже видел тебя таким. Тогда… когда… с Марком… ― Ты… ты ведь не забыл его в общественном туалете, так? ― голос мой дрожал от еле сдерживаемой злобы. Ты уже поставил чайник обратно на стол, скрестив руки на груди и повернувшись ко мне всем телом. ― То есть? ― ты провокационно выгнул бровь, словно меня подначивая. «Давай, скажи это». ― Ты… ты его снял. Но не для того, чтобы помыть руки. Ты… опять с кем-то другим, да? ― с трудом выдавил из себя я, сглотнув ком в горле. Ты теперь приподнял уже обе брови, склонив голову на бок. ― Всё может быть. Я изначально говорил, что не помню, где его посеял. ― Но… почему? Мы же с тобой всё решили, разве нет? Мы ведь нашли компромисс, чем теперь тебя наш секс не устроил? ― я замолк, поджав губы и глубоко вдохнув, чтобы хоть немного умалить разбушевавшуюся злость. ― …чем он тебя так не устроил, что у тебя на меня даже не встал? ― А может, и не в сексе дело, а в тебе, Дэн? Может, просто ты меня больше не заводишь. Всё приедается, знаешь ли, ― философски задвинул ты, продолжая вертеть головой и дёргать плечами. Бесишь, бесишь, бесишь! Я зарычал, хлопнув ладонью по кухонному шкафчику за твоей спиной, возле лица. Даже не шелохнулся, даже веки не дрогнули. ― Да что же ты творишь, Роуэн?.. Чего ты добиваешься от меня? ― упавшим голосом спросил я. Меня сильно потряхивало, казалось, ещё немного ― и я просто распадусь на молекулы. Здесь и сейчас. ― Что. Ты. Творишь? ― я чеканил слова, упрямо вглядываясь в твои непроницаемые глаза. Всё ведь после того дня, после… стоп… неужели?.. ― А… я понял, ― мертвенным голосом заверил я, отстранившись от тебя и опустив плечи. ― Тогда… в тот вечер… что, тогда ты его и встретил, да? Другого. Вот, что тогда произошло. Я прав? Ты вздохнул, безутешно покачав головой. ― Всё ещё пытаешься думать. Борись, Дэнни, ― ты уже откровенно издевался. Я замахнулся для удара, но сдержал себя в последний момент, остановив руку уже у самого твоего лица. Снова ноль реакции. Ты лишь взглянул на мой кулак, словно на тщедушную букашку, не стоящую и внимания, и едко ухмыльнулся. ― Рохля и тюфяк. Может, когда-то давно, в школе, ты и был крутым парнем, тебя даже боялись, ― ты широко раскрыл глаза и потряс перед моим лицом раскрытыми ладонями, сделав саркастично-испуганный голос. ― Но сейчас ты сдал, Дэнни, сильно сдал. Даже ударить меня не можешь, ― ты презрительно отпихнул от своего лица мой сжатый кулак, отойдя и направившись в комнату. Я не шевельнулся, лишь сказал негромко: ― Это называется любовь. Ты и забыл уже, похоже, что это такое. Конечно же, ты никак не отреагировал и быстро испарился с кухни. Я задавил в себе всхлип отчаяния, схватил стакан с полки и с силой швырнул его в стену. Раздался звон, в разные стороны фонтаном полетели осколки. Парочка, кажется, оцарапала мне руку. Неважно. Захлопнув ноутбук, я стремительным шагом покинул квартиру, громко захлопнув за собой дверь. *** И почему я опять напиваюсь? Вроде, уже выяснил, что это никак не помогает, а даже больше вредит. Плохое физическое самочувствие лишь добавляется к плохому моральному, и всё это вместе только стремительнее тянет меня на дно. Рефлекс, возможно. Привычка. Вот так и становятся алкоголиками. Но мне сейчас так наплевать… Было уже поздно. Музыка играла тихая и неторопливая. Медовый женский голос обволакивал, прожекторы светили мягко и плавно, девушки, уже закончив первую часть программы, развлекали посетителей в приват-комнатах, на барной стойке, а Кэрри продолжала окучивать шест. Уже полночь, наверное, или около того. Я потягивал «отвёртку» уже через силу, но при этом и остановиться что-то мешало. Что-то внутри, несмотря на все протесты организма, просило «ещё», и именно ему я повиновался. Хотя, возможно, пора бы уже остановиться. Не хотелось бы позорно отключиться в своём же баре, а то и похуже чего вытворить. Тяжело быть публичным человеком. Прямо шагу лишнего не ступи… не то, что раньше. Делай всё, что хочешь ― и не парься. Как же я скучаю по школе. Всё было так легко… сейчас то, что происходило в моей жизни тогда, кажется неким увлекательным приключением. Всё так живо, остро, но при этом легко переживалось. А сейчас меня просто тянуло в беспросветную трясину. И я морально уже захлёбывался мутной смрадной водой, как сейчас физически почти захлёбывался соком с водкой, которые уже, кажется, булькали в горле. Как жаль, что душу не опорожнишь так же просто, как желудок. А ведь хочется. Когда очень плохо ― хочется именно проблеваться, кажется, что тогда выдавится вся дрянь, что засела внутри, и станет легче. Но душа не желудок, к сожалению, дави ― не дави, лучше не будет. Говорят, что обязательно будет со временем… но я что-то в это не верю. Не утверждаю, что делаю правильно. Но, в конце концов, важно именно то, что сейчас. А сейчас… да что там говорить. Я влил в себя остатки отвёртки, отодвинул пустой стакан и стал задумчиво его гипнотизировать. На стенках остались кусочки мякоти, на дне медленно собирались скудные остатки сока и водки. Наверное, в моей крови уже можно дезинфицировать хирургические инструменты. Я пытался вспомнить, сколько я выпил, но не смог. Да и по состоянию определить было сложно. Пока я сидел ― механизм опьянения внутри меня почти дремал. Стоит лишь встать… но это будет потом. ― Что-то вы зачастили, мистер Хэйз, ― раздался сбоку негромкий голос, однако хорошо различимый на фоне притихшей музыки. Я вяло и осторожно повернул голову. Рядом на диване разместился Сорен. Он чуть склонил голову вбок и улыбался, я был уверен, хотя, если честно, видел его мутным пятном. Но по тону я всё-таки был уверен, что это именно Сорен. ― Могу я с вами поговорить? ― Уверен, ты видишь, в каком я состоянии, ― вот, процесс пошёл. Язык еле ворочался. ― Правда думаешь, что со мной есть смысл разговаривать? ― Думаю, больше, чем обычно, ― размытое пятно по имени Сорен, кажется, придвинулось ближе, но я это понял только по тому, что мне в бедро упёрлось его острое колено. ― Вы думаете, я способный, мистер Хэйз? Я нахмурился, стараясь сфокусировать взгляд на лице Сорена. Не к месту я подумал о том, что фраза это звучала так, словно Сорен был моей молодой секретаршей, а я ― большим начальником, и он надеялся заработать себе повышение весьма экстравагантным способом. Чёрт, надеюсь, это просто идиотские ассоциации. Уже болела шея от того, что я смотрел на него в пол-оборота, потому я с трудом, грузно повернулся к нему корпусом, сев иначе и даже умудрившись чуть отодвинуться, чтобы больше ничем не соприкасаться. ― Что ты имеешь в виду? ― пробасил я. ― Я хорошо работаю? ― Ты недавно работаешь. Но, если ты об этом, то пока у меня сложилось впечатление, что ты очень способный. Возможно, даже слишком. Розовая продолговатая линия на нижней части бледного лица изогнулась в улыбке. ― Думаете, я мог бы добиться большего, чем работа управляющим в стриптиз-клубе? Я всё меньше и меньше понимал, к чему нужен этот разговор. ― Ты уволиться, что ли, хочешь?.. ― спросил я с лёгким неудовольствием. Опять искать управляющего? Вот только этого мне не хватало. Сорен выдохнул устало, зачем-то вновь придвинувшись ко мне ближе. ― Вы думаете не в том направлении. Просто ответьте на вопрос. Кажется, по моему лицу, которым я изображал крайне интенсивную, но, к сожалению, безрезультатную мозговую деятельность, Сорен и сам обо всём догадался и повторил вопрос: ― Думаете, я мог бы добиться большего, чем работа в стриптиз-клубе? ― Я не понимаю, что значит «большего». Разве что очень примерно… наверное, да, ― если в начале фразы я и собирался задуматься о том, что есть «большее», хотел было порассуждать о том, что нет никакого «большего», есть только дело, которое ты любишь, и не важно, большим или маленьким считают его другие. Но не в том я состоянии, ой не в том… Потому я предпочёл отвязаться ответом, которого, как мне показалось, Сорен ждал. Впрочем, понял он это или нет, ему, кажется, было всё равно. Не это было целью. Что-то другое, к чему он меня столь плавно подводил, а мне было крайне не до раздумий, что бы это могло быть. Проще было отвечать на вопросы, чтобы он, наконец, всё объяснил сам. ― Тогда почему же я с такими талантами и странным, но довольно полезным для работника навыком бессонницы, благодаря которому способен работать за десятерых, работаю здесь? ― Сорен… ― я устало вздохнул, потерев переносицу. ― Мне всё равно. Ты работаешь ― и я рад. Захочешь уволиться ― мне будет неприятно, потому что и без этого сейчас дерьма хватает. Если ты не заметил, мне сейчас нет смысла задавать вопросы, требующие серьёзных раздумий. Может, всё-таки, поговорим, когда я буду в более пригодном для этого состоянии? ― спросил я с надеждой, продолжая гипнотизировать стакан. На дне скопилось уже немало жидкости, настолько, что я уже подумывал ― не опрокинуть ли в себя и этот глоток. И почему это официантки ко мне не подошли до сих пор, где их носит? Народу-то уже немного. Впрочем, жалоб на них не поступало, возможно, они либо видят, что мне уже хватит, либо не решаются прервать наш разговор, либо даже сам Сорен оповестил их, что пока подходить не стоит… чёрт его знает. ― Нет надобности. Я сам отвечу, ― быстро откликнулся Сорен. Хвала небесам, наконец-то. ― Я давно заметил вас, мистер Хэйз. Ещё когда вы стали хозяином «Кобры» и об этом сообщали в прессе. Заметка была небольшой, в какой-то бульварной газете, но так вышло, что я на неё наткнулся. Разузнал о вас всё, что мне могла предложить сеть. Потом узнал, что вы замужем… в общем, я, если это можно так назвать, следил за вами какое-то время. Я отстранённо подумал о том, что это довольно жутковато. ― Ну и зачем? ― Честно? Не знаю. Вы меня зацепили, вот и всё. Есть в вас что-то такое, что пробирает. Вы кажетесь простым, пытаетесь показать себя простым, но при этом явно полны каких-то сложностей и тайн, что видно из мелочей… На этом месте я фыркнул. Он совершенно меня не знает. Ро знает. Прекрасно знает, насколько я действительно прост и предсказуем. Не моргнул даже от моих, пусть и не состоявшихся, ударов, потому что прекрасно знал. И в какой момент сорвусь. И что точно не смогу его ударить. Но Сорен, кажется, моей реакции не заметил вовсе. Или просто не стал обращать внимание. ― Уверенный в себе, в своих идеалах. Когда я познакомился с вами лично, лишний раз убедился, что заинтересовался не зря. ― Ты совсем меня не знаешь, а уже разоряешься комплиментами. Не стоит. Разочаруешься. Я совсем не тот, кем кажусь, ― хмуро отозвался я. ― С чего вы взяли? Люди разные. Если кто-то, в том числе и вы сами, видите себя не таким ― это не значит, что вы не такой. Я увидел вас таким. И со своей, субъективной стороны, я не ошибаюсь. Я смолчал. Он был не прав, но мне совершенно не хотелось спорить, тем более о себе. Глупо пытаться доказать человеку, что ты хуже, чем кажешься. Глупо и смешно. Он всё равно не поверит, а потом… разочаруется. Наверное, так же было и с Ро. Ему виделось во мне что-то другое, но за всё это время он понял, что я не стою его внимания. Действительно беспросветно глупый, предсказуемый, поверхностный и недостойный того, чтобы посвящать мне жизнь… Чтобы окончательно добить, хмельной мозг подкинул мне воспоминания о Марке. О его словах. Когда-то он сказал, что мы с Ро не подходим друг другу. Что Ро ― другой, и я ему не ровня. Неужели был прав этот сукин сын?.. Неужели я действительно не достоин твоей любви, Ро? Тогда зачем, чёрт возьми, было всё это? Зачем вообще было подходить ко мне тогда, в этом чёртовом школьном сортире, давать мне надежду, возиться со мной столько лет? Чтобы потом понять, что я не подхожу тебе? Не верю, что ты ещё больший дурак, чем я, и тебе столько лет потребовалось, чтобы понять, что я тебе не нужен… не может такого быть. Не верю. Но факты говорят сами за себя. Я запрокинул голову, чтобы ещё на подходе унять напрашивающиеся слёзы. ― Ты мне очень нравишься… Дэниэл, ― вновь зазвучал голос Сорена. Чёрт, я о нём совсем забыл. ― Может, попробуешь разочаровать меня, если уж так уверен, что у тебя получится? ― я слабо чувствовал, как рука Сорена скользнула от моего колена к паху. Удивительно быстро для своей расстроенной координации я перехватил его запястье, невольно сжав до хруста, но Сорен, на моё удивление, даже не дрогнул и не попытался освободиться. ― Не прикасайся ко мне. Если тебе внезапно отшибло память, напомню ― я замужем. ― Ага. Счастлив в браке, потому каждый день приходишь сюда и напиваешься до беспамятства, ― сарказм звучал на удивление не ядовито. ― Тебя это не касается. Всё, что ты должен знать ― я занят. Точка. Конец разговора. Сорен закатил глаза, склонив голову вбок. ― Ты не общественный туалет, чтобы быть занятым. Измена, если тебя это так уж пугает, это когда любишь двоих. Или врёшь двоим, что любишь. А секс ― это просто секс. Я не заставляю меня любить. Просто хочу развлечься. А уже завтра можешь обо всём забыть, вернуться в своё семейное гнёздышко и вести себя со мной так, словно ничего не было. Я тоже не подведу. Я почти не слушал его трёп, зацепившись за слова про общественный туалет и мысленно вернувшись к нашей ссоре из-за кольца. Общественный туалет… да как так можно было? Ро… Лишь очнувшись от очередного транса, чему поспособствовала тупая боль в шее, я понял, что Сорен, видимо, сочтя моё молчание как минимум за сомнение, уже забирался рукой под ворот моей рубашки, поглаживая ключицы, и слюнявил мне шею, прижавшись к моему боку. Алкоголь ― чёртова машина времени, мать его. Я с силой отпихнул Сорена от себя, схватив его за шею и крепко её сжав. Он вцепился пальцами в моё предплечье, но не пытался вырваться, только придерживал его, словно бы на всякий случай. Я угрюмо сверлил Сорена взглядом исподлобья, натужно дыша. ― Ты прав. Прошлое у меня не только тёмное, но и довольно сомнительное. И если на своей шкуре о нём узнать не хочешь ― больше и близко не подходи ко мне. Сорен опять улыбался. ― Ничего. Теперь я узнал чуть больше. Раз ты так ревностно отстаиваешь своё тело, то, скорее всего, проблема в твоём муже. Я просто подожду, пока вы разойдётесь, судя по всему, недолго осталось, и ты ещё сам ко мне придёшь. И я тебя утешу. Обещаю. Первым порывом было переломить-таки хрупкую шею и швырнуть обмякшее бледное тельце через весь танцпол. Но я, неожиданно даже для самого себя, нервно и коротко посмеялся. ― Не неси ерунды. Мы не разойдёмся. Он любит меня, ― уверенно заявил я. В глубине души я уже ни в чём не был уверен… но я верил. Верил в Ро. ― Посмотрим, ― ничуть не смутившись, ответил Сорен. Злость поутихла, потому я лишь с отвращением отшвырнул Сорена от себя, заставив его повалиться на диван, и встал, с трудом удерживая ровный курс. Чувствую себя так, словно меня окружили враги. И даже Ро… у меня давно не было таких чувств, потому что я всегда знал, что у меня есть Ро… даже если вокруг кромешная тьма, он всегда был светлым и тёплым. Потому никакая тьма не волновала меня. Но сейчас… свет погас. Тепло исчезло. Кругом темно, а по пятам за мной следует какой-то животный клокочущий страх. Больше не выдержу… больше не смогу. *** От перепалки с Сореном я ощутимо протрезвел. Решив, что всё же в таком состоянии домой лучше не заявляться, я ещё с час провёл в кафе, поев, попив крепкий чай. От опьянения осталось лишь лёгкое головокружение. Что ж, пойдёт. Поди, теперь тебе не к чему будет придраться. Мне казалось, что время тянется чертовски медленно. Не сегодня и сейчас, а вообще, в принципе. Ситуация дома была накалена до предела, и температура никак не спадала. С той самой ночи, когда у Ро на меня даже не встал, мы спали порознь. Меня выматывало, что он теперь спал в проходной комнате, и я то и дело на него натыкался. Невозможно было не столкнуться. Мы не говорили, но даже когда я просто видел его ― неосязаемый монстр в моей груди просыпался и начинал жадно пожирать всю плоть, что его окружала. Да и вообще… я не знал, куда ткнуться. Где-то меня не ждали, куда-то я сам не хотел идти. И никак не совпадало, никак не появлялось место, где меня ждут и куда я хочу сам. Сколько это уже продолжается? Недели три? Или уже месяц? Я совсем потерялся в этой темноте. Остановившись во дворе дома, я закурил, разглядывая двор. Вспоминал, как мы сюда переехали. Вещи перевезли на такси, но твоя бережливая натура взбунтовала против вызова грузчиков, ты сказал, сами что ли не донесём. Надо же было именно в тот день отключиться лифту… вот и донесли сами на седьмой этаж в несколько заходов. Блеск. Дотащив вдвоём последнюю сумку, мы прошли и повалились на кровать, которая уже стояла в квартире. Не поев, не помывшись, но… но, как ни удивительно, у нас всё равно откуда-то нашлись силы на секс. Мы будто понимали друг друга без слов. Молча потянулись друг к другу и накинулись, словно дикие звери в период спаривания… да, секс был бешеный и чертовски хороший. Впрочем, как и любой секс с тобой. Докурив, я поднялся в квартиру и тихо открыл дверь ключом. Возможно, надеялся, что ты просто меня не заметишь. Но, войдя, я, на своё удивление, услышал громкую перепалку. Что за?.. ― Я же просил тебя, Ро, мать твою! Я по-человечески тебя просил! Какого хрена ты натворил, придурок?! Ты хоть вообще понимаешь, что ты наделал?! ― Гарри. Я застыл в коридоре, наблюдая через зеркало, как разъярённый Гарри стоял спиной к работающему телевизору, подавшись вперёд и часто свирепо дыша. Ты стоял напротив, но в зеркале я мог наблюдать лишь кусочек твоего лица, и то он мелькал периодически. ― Забыл и просто с языка сорвалось, чего ты пристал ко мне? ― ответил ты, и я почему-то был уверен, что опять сделал это раздражающее передёргивание плечами. ― Подумаешь. Не померла же твоя Джойси. К тому же, сам виноват, не нужно иметь секреты от жены. «Кто бы говорил…» ― укоризненно мелькнуло в моей голове. ― Не делай вид, что ты не понимаешь! У меня такая работа, иногда она бывает опасной, но что-то я не слышал твоих недовольств моей работой, пока я тебя всё время отмазывал от передряг! Мог бы иметь ко мне и моим секретам, которые я имею право и причины хранить, хоть немного уважения! Вздох с твоей стороны. ― Ну ляпнул лишнего, чего так завёлся-то? Припёрся сюда и орёшь на меня. Теперь уже не вернёшь ничего. ― Вот именно, что не вернёшь! Ты даже сам не представляешь, что ты натворил, Ро! Когда ты, как ты выражаешься, «ляпнул» Джойси то, о чём я просил молчать, ей стало плохо. У неё случился выкидыш, Ро, понимаешь ты или нет, что ты на самом деле натворил?! Я вздрогнул. В квартире повисла давящая тишина. Почти осязаемая. Я даже дышал через раз, боясь, что в такой обстановке, дыша, буду мгновенно раскрыт. Ты прервал тишину неожиданно, отстранённым и лишённым всяких эмоций голосом. ― Дерьмо случается. У вас же уже есть дети. А если хочется ещё одного ― так молодые, успеете нового заделать. Снова тишина. Кажется, я слышал, как кисти Гарри скрипнули, сжавшись в кулаки. ― Да как ты… ― с трудом выдавив из себя это, Гарри резко ударил тебя в челюсть. На мою скромную оценку такой удар должен был вырубить… но не тебя. Ты попятился, едва не споткнувшись о столик и придержавшись за него рукой, чтобы не упасть, но Гарри не дал тебе возможности оправиться, схватив за горло и уронив на столик, который жалобно скрипнул и тут же рухнул под весом вас двоих. Гарри словно бы и не заметил, продолжая держать тебя и со всё нарастающей силой бить по лицу. Ты отпихнул его ногами в живот, заставив отлететь к телевизору, который покачнулся, но устоял, а сам, тем временем, вскочил на ноги, схватил Гарри за лацканы пиджака и ударил лбом в лоб. Гарри от такого удара снова покачнулся, что показалось мне идеальным моментом, чтобы вмешаться. Я прошёл в комнату, но за это время Гарри успел очухаться и вновь кинулся на тебя, но я успел схватить его за плечо и дёрнуть назад. ― Хватит. Погромом в гостиной вы ничего не решите, ― жёстко сказал я, но Гарри лишь отпихнул меня, словно надоедливое насекомое, и вновь ринулся к тебе, хватая за грудки. ― Да хватит вам! ― теперь я встал уже между ними, с силой пихнув по разным концам комнаты. Дыхание у всех было сбито, Гарри смотрел на тебя налитыми кровью глазами, ты же продолжал держаться холодно и старался лишь защищаться, сам не бросался в атаку, пока я придерживал Гарри. ― Ты слышал, что он сделал?! ― вскричал Гарри, махнув рукой в твою сторону. ― Ты ведь слышал?! ― Да. Я слышал. Погром в нашем доме что-то изменит? ― негромко, но твёрдо. ― Ну? Гарри какое-то время молчал, лишь натужно дыша. После он сузил глаза, зло процедив сквозь зубы: ― Нет. Не изменит, ― он сделал шаг навстречу тебе, но сейчас я уже не стал его останавливать, видел, что в драку он больше не сунется. ― У меня нет больше брата, ― серьёзно и увесисто сообщил Гарри, так, что в искренности его слов не оставалось и тени сомнения. После он стремительно развернулся и вышел за дверь, громко ею хлопнув. Снова тишина. На этот раз её разорвал твой нервный смех. Я обернулся, наблюдая, как ты обрушился на диван, облокотившись на подлокотник, подперев лоб рукой и продолжая глухо смеяться. Лицо у тебя было припухшее от ударов. Ты поднял на меня глаза, как-то жутко развеселившись. ― Шикарно выглядишь, Дэн. ― Это ты о чём? ― хмуро спросил я. Ты склонил голову вбок, похлопав себя двумя пальцами по шее. ― Кто тебя так украсил, м? Я машинально схватился за шею, лишь после сообразив, что вряд ли на ощупь что-то пойму. Я развернулся к шкафу, у которого была зеркальная задняя стенка и который буквой «П» нависал над телевизором. В какой-то миг в голове пронеслись вечера, когда мы занимались сексом прямо здесь, на этом диване. Я сидел на тебе верхом, спиной к зеркалу, а ты жарко шептал мне на ухо, что тебе чертовски кайфово наблюдать через зеркало за тем, как твой член полностью исчезает в моей заднице. Моргнув и запихнув это крайне неуместное сейчас воспоминание поглубже, я открыл шею и увидел в зеркале красное пятно засоса. Что за… откуда это? Стоп, неужели… ― Придурок один приставал. Но я послал его куда подальше, ― твёрдо отозвался я. ― Видимо, не сильно ты старался, раз он на тебе засос успел оставить, ― ты всё веселился, прямо кайфовал от ситуации. ― Я даже не заметил, как он подобрался, потому что мне было на него насрать. ― А зря, ― ты сдвинул брови домиком, словно действительно сожалел о случившемся. ― Может, хоть он бы тебя трахнуть смог, раз я уже видеть тебя не могу. Я поджал губы, скривившись от переполняющей меня злости. Ты… после всего, что было, да как ТЫ смеешь меня упрекать и подозревать?! Ты! Ещё и смотришь так уверенно, будто свечку держал и точно знаешь, что там произошло! Как будто я хоть один грёбаный раз давал повод усомниться в себе! ― Давай разбежимся, Дэн? ― вдруг сказал ты отстранённо, словно просил меня выкинуть мусор, если мне не сложно. Я чувствовал, как пуля пронзила грудь и застряла прямо в сердце. Она тянула его вниз, только крови не было. Я смотрел на тебя, широко распахнув глаза, и не верил в то, что только что услышал. ― …что? ― тупо спросил я. Ты вздохнул, словно уже устал объяснять элементарные вещи. ― Что слышал. Мне всё нужно по несколько раз повторять, чтобы до тебя дошло? ― Я… я не понимаю… ― я слабо покачал головой. ― Вполне в твоём духе. А ведь я уже, по-моему, не один день пытаюсь дать тебе понять, что ты мне осточертел. Так и не дошло? Вот только не вздумай после такого ещё и спрашивать «почему». Ты всё слышал за эти дни, а повторять тебе всё, что я говорю, из раза в раз, мне тоже уже осточертело, ― с каждым словом в твоём голосе прибавлялось раздражения. А я всё так же стоял, глядя на тебя так, словно ты вдруг обернулся инопланетянином. Впрочем, отчасти так и было. Это не ты. Ты не можешь говорить такое. Где Ро? Где МОЙ Ро? Что ты с ним сделал? ― Да что я тебе, чёрт возьми, сделал, сукин ты сын?! ― взорвался я. ― Что я сделал такого, что ты так со мной разговариваешь? Ты устало вздохнул, нахмурившись и потерев переносицу, словно я порядком тебя утомил. ― Хватит задавать вопросы, на которые я уже отвечал. Начни, наконец, думать до того, как говорить, ― ты тяжело поднялся с дивана, не глядя на меня, и неторопливым шагом проковылял в ванную. Я же стоял, словно оглушённый. Вот так, значит, да? «Разбежимся»? Ну и отлично! Какая же ты скотина, Ро… Да, я совсем не идеальный человек и муж. Но ты сам меня такого выбрал, со всеми плюсами и минусами! Да, я бываю глупым, вспыльчивым и раздражающим. Иногда я ленюсь помыть посуду, иногда забываю закинуть вещи в стиральную машину. Но я, чёрт возьми, люблю тебя! Искренне, всей душой. Я всегда был верен тебе, всегда готов был за тебя жизнь отдать, и вообще что угодно сделать, если это поможет тебе стать хоть чуточку счастливее… Да за что ты так со мной, а? Да ни с хера просто! Я вообще ни в чём не виноват, я ни капли не заслужил от тебя такого. К чёрту. Накинув кофту потеплее, я стремительно вышел на улицу. Надо пройтись и остудить голову. Хоть немного.