Катарсис. Действие третье

Дэн Так тепло. Хорошо. Горячие руки держат ладонь. «Мне так холодно, Дэн… уже рук не чувствую». «Так чего ты сидишь возле открытого окна? Принести свитер?» «Ты такой тормоз, Дэн, ― вздох. ― Я уже как могу намекаю…» Чёрт… я, действительно, такой дурак. «Ты сам это приготовил?» ― опаска в голосе. «Я старался. Очень». «Как скажешь…» ― снятие пробы, едва заметно скривившееся лицо. ― «Есть можно…» Другой явно сказал бы так. Но не ты. «Твою мать, Дэн, по-моему, тут даже вариантов нет, это же есть невозможно! Ты даже по рецепту умудряешься так налажать! Это, чёрт возьми, талант, чтоб тебя! Чтоб больше даже не думал ручонки к моей кухне протягивать, только продукты переводишь…» Злюка. Я ведь правда очень старался и хотел удивить и порадовать. «Дэн, ты видел, что творится сбоку от холодильника?» «Ну… ты про пыль?» «Какая пыль, там нахрен уже новая цивилизация зародилась, и они требуют позвать своего создателя!» «Я просто подумал, зачем там мыть, мы же там не ходим…» «Гениально, ― с сарказмом. ― А ничего, что мы этим дышим? Тряпку в зубы, Хэйз, и чтоб через пять минут было чисто, а то не то, что ходить, я тебя там жить оставлю на пару дней». Строгий. «Хэйз» ― звучит, как музыка по отношению ко мне. Часть настоящей семьи. Часть тебя. «О, та самая картина, про которую я рассказывал?» «Да». «Она же дорогая до чёртиков, дурак. Но я знал, что ты её купишь, Дэн. Ты предсказуемый». «Я знаю… сюрпризы ― не моё, наверное. Но я очень хотел тебя порадовать». Зачем так?.. Наверное, так и не светит мне хотя бы «спасибо» за подобные порывы, только очередной упрёк в предсказуемости… Хочу хоть раз удивить тебя, Ро. Обязательно удивлю. Найду способ. «Ты читал Зелёную милю, Ро?» «Только смотрел. Давно. А что?» «Помнишь представления о рае того индейца-чероки?» «Я даже его самого не помню…» «Незадолго до того, как быть казнённым, он делился с Полом своими представлениями о рае. Рассказывал о своей жене и говорил, что верит: если раскаяться перед смертью, то после будешь вечно проживать самый счастливый момент своей жизни…» «…» «Я бы хотел, чтобы так было. Тогда после смерти я буду снова и снова проживать всё то время, что знаю тебя…» «Дэн…» Каждая минута, проведённая рядом с тобой ― самая счастливая во всей моей жизни. «Не раскисай, Дэн». «Чёрт, Ро, у меня совсем ничего не выходит. Я вообще не понимаю, почему он именно на меня переписал этот чёртов клуб? Разве я похож на человека, который может владеть клубом? Я совсем ничего об этом не знаю, а все эти люди… они как будто на иностранном языке говорят! Меня это просто с ума сводит…» «Дэн, ― нежные изумрудные глаза, с теплотой заглядывающие в мои, и тёплые руки, мягко обхватившие лицо. ― У тебя есть я. Я люблю тебя. А ты паришься из-за какой-то ерунды, право слово… всё у тебя получится. Просто нужно время». «Я тоже люблю тебя, Ро…» ― Дэн… Откуда этот голос? Как будто из-под воды. Лишний. Ненужный. Какого чёрта он так врывается? ― Дэн… ― громче. Нет. Не хочу откликаться. Я чувствую, что не должен делать это. ― Дэн… ― не заставишь. ― Дэн… ― уже совсем рядом. Чёрт, уйди, оставь меня в покое! ― Дэн, ― нет! Оставь меня! ― Дэн. Я рывком распахнул глаза, почувствовав резкую боль в затылке. Передо мной предстало озабоченное лицо Гарри. ― Что произошло? ― хрипло спросил я. ― Ты уже позвонил Ро? Он приедет? ― Не приедет, Дэн… ― сипло. Глаза у Гарри были красные, губы искусанные. ― …почему? Он не может? ― нет, нет, я не должен был этого спрашивать, нет, стой! ― Не может, Дэн. Ро погиб. ― Что за шутки? ― с вялым возмущением спросил я, немного сузив глаза. ― Он же… он только что держал меня за руку, я слышал его голос. ― Это был я. ― Но… у тебя другой голос, я бы не спутал… ― Ты сильно ударился головой, Дэн. Три шва наложили. И руку себе распорол, когда вырывался. Семь швов. ― Вырывался? ― тупо повторил я. ― Да. Мы пытались тебя удержать до приезда врачей, и ты распорол руку о зеркало, которое ты же и разбил. ― «Мы»? «Врачи»? Я… ничего такого не помню, ― я слабо покачал головой. ― Не удивительно. Ты был не в себе, ― Гарри говорил со мной мягко, словно с безнадёжно больным. Неужели… ― Я ведь не в психушке, да? ― с опаской спросил я. Гарри помолчал всего несколько секунд, но и их хватило, чтобы порядком напугать меня. После он помотал головой, прикрыв глаза. ― Нет. Я объяснил им ситуацию. Тебе только наложили швы, бинты и вкололи сильное успокоительное. ― Хорошо… ― тупо отозвался я. ― Давно я здесь? ― Третий день. Врачи сказали, это нервный срыв. Я приподнял руку, чтобы ощупать голову. На моё удивление, рука весила едва ли не больше меня самого. Все мышцы болезненно тянуло вниз, но я всё-таки пощупал бинты, опутавшие макушку. В сгибе локтя отстранённо чувствовалась толстая игла катетера. ― Ненавижу больницы, ― вдруг вспомнил я. По другую сторону я увидел ещё одну капельницу, которая была с чем-то жёлтым, похожим на… я с каким-то усилием заставил себя хоть немного ощущать своё тело и понял, что с моим членом явно что-то не то. ― Это то, о чём я думаю? ― Ты о чём? Я кивнул на капельницу. ― Да. Ты же не мог всё это время сам ходить в туалет, ― всё так же мягко пояснил Гарри. ― Мне не нравится, ― я чувствовал в груди нарастающую панику. Мне не нравились эти иголки и трубки, мне не нравилось, что я лежу здесь. Не нравилось. ― Я могу уйти? ― Дэн… ― Гарри виновато поджал искусанные губы, и по этому жесту я понял всё. ― Это всё-таки психушка, да? ― где-то глубоко я чувствовал очень слабые отклики возмущения. Слишком слабые, пожалуй. ― Нет. Не совсем… ― последнее он добавил уже менее уверенно, теперь начав ещё и покусывать губу. ― Скажи мне честно, ― требовательно попросил я. ― Не психушка. Просто… ты даже чисто физически не сможешь сейчас уйти, Дэн. Разве сам не чувствуешь? Наверное, он прав. Я почти не ощущаю своего тела. А рука… такая тяжёлая… какое же тогда всё тело? ― Тогда почему ты сказал «не совсем»? ― У тебя был срыв, Дэн. Ты сейчас под успокоительным. Твоему телу нужно дать передышку, понимаешь? Ты себя извёл, и… раз ты не можешь успокоиться самостоятельно, тебе просто помогут лекарствами, дав твоему телу немного отдыха. Это ненадолго. ― Обычно когда говорят «ненадолго» ― врут, ― холодно заметил я. ― Я не вру. Врач сказал, дня через четыре ты восстановишься немного. Потом они просто проведут пару тестов и отпустят тебя. ― Если я пройду их? ― уточнил я. ― Да. Но ты ведь пройдёшь, правда, Дэн? ― его тон стал немного подбадривающим. Я ничего не ответил. Откуда я знаю? Что за тесты? Я почувствовал, как Гарри стиснул мою руку. И правда. Горячие. Я помню. ― Тебе нужно отдохнуть. Ты справишься, Дэн. Я верю, ― я снова промолчал в ответ. ― Слушай… сейчас мне пора уходить, но я приду завтра. Я расскажу тебе кое-что важное о Ро. Ты должен знать. Договорились? Я вяло кивнул. Гарри поднялся со стула, было отпустив мою руку, но я резко сжал его ладонь, скривившись от противной тянущей боли, мгновенно разнёсшейся по мышцам. ― Похороны… были? ― тихо спросил я, не глядя на Гарри. ― Нет. Я понимаю, что тебе это важно. Я решил отложить их, пока ты не поправишься. Потому поправляйся скорее. Хорошо, Дэн? ― Да. Кивнув мне напоследок, Гарри ушёл. Я уставился в потолок, отстранённо думая о том, как всё это странно. Ро больше… нет? Совсем нет? Нигде? Я больше никогда его не увижу? Даже если очень сильно захочу? Ничего не смогу спросить у него, ничего не смогу ему сказать? Никогда не узнаю о нём больше ничего нового? Совсем-совсем никогда? Я проживу целую жизнь, в которой так ни разу его больше и не увижу? Буду все эти годы существовать с осознанием, что я действительно поверил в то, что осточертел ему, вместо того, чтобы заподозрить неладное и, возможно, спасти его? Такого же просто не может быть, да? Это неправильно… слишком неправильно. Такое не могло случиться. Просто не могло. Немыслимо, чтобы такое случалось. Он должен быть жив. «Ро погиб». Слова, едкой чернотой выжженные в мозгу. «Ро погиб». Он порвал со мной связи, чтобы уберечь. А я, думая, что он действительно всего лишь поигрался со мной, и я надоел ему, предал его. Предал наше чувство. Предал самое лучшее, что было в моей жизни. Предал и убил его. Сам. Потому что не спас. Потому что не понял. Потому что действительно невыносимый идиот. Я во всём виноват. Ро не раз спасал меня, а я… не смог спасти его, когда от меня это единственный раз потребовалось. Всего раз. А я ничего не сделал. И ничего теперь не смогу исправить. И буду гореть за это в аду уже при жизни. Уже горю. Я посмотрел на капельницы. Вновь попытался ощутить своё тело. Может, я мог бы… пустить воздух в вену, например? Я подвигал руками. Не привязаны. Значит, я всё-таки не в психбольнице, Гарри сказал правду. Другие койки в палате были пусты. Я один. Только бы приподнять руку… она была тяжёлой, сильно тряслась, но у меня получилось. Только как? Голова совсем не работает… а если оторвать трубку от капельницы, оставив в вене катетер, я ведь истеку кровью, так? Забавно будет… много крови… сколько там в человеке? Из лежачего положения не видно, как трубка крепится к катетеру… в крайнем случае её можно перекусить, наверно. И больше я не буду мучиться. Или… я должен мучиться? В искупление того, что сделал? Должен сделать что-то… Гарри обещал что-то рассказать. Что-то о Ро. Я бы хотел успеть узнать что-то ещё о моём Ро… я смогу сделать это и завтра. Когда узнаю. Ещё немного о Ро. Я уронил руку на грудь, уложив трясущуюся голову, которую пытался приподнять, обратно на подушку, и уставился в потолок. Вот бы всегда просто лежать здесь. Только лекарство посильнее. И спать. Находиться в забытье. А время… пусть идёт. Только меня не трогает.