May I Feel

      В аудитории было слишком шумно. Впрочем, как и всегда, когда все три группы их потока собираются в полном составе.       Преподаватель мировой литературы задерживался уже на тринадцать минут. Все с нетерпением ждали, когда же эта цифра перевалит за пятнадцать, чтобы с чистой совестью можно было свалить с пары. Однако, когда до окончания назначенного отрезка времени оставалось всего секунд двадцать, в помещение зашёл высокий молодой человек в деловом чёрном костюме и белой рубашке. Он прошёл к преподавательскому столу, поставил на стул кейс, снял пиджак и по локоть закатал рукава рубашки, обнажив довольно крепкие руки, поправил свои не очень аккуратно уложенные русые волосы и подошёл к кафедре. Все студенты наблюдали за ним в полном молчании.       — Добрый день, — начал он, поправив микрофон. — Меня зовут мистер Хаммел, я аспирант. Профессор Эдинсон заболел, поэтому сегодняшнюю лекцию буду заменять я.       Студенты внимательно слушали аспиранта, однако когда поняли, что их преподавателя не будет, со спокойной душой продолжили обсуждать свои проблемы друг с другом, будто никого больше в аудитории и не было.       — Всё ясно, — усмехнулся мистер Хаммел, глядя на нескольких девушек в первом ряду, которые всё-таки продолжали его слушать. — Ну что же, я всё понимаю. Это же четырнадцатое февраля. Сегодня такой праздник, когда все настроены только на романтический лад, но никак не на учёбу, правда? — с ухмылкой спросил он у них. Студентки с готовностью закивали, хлопая глазками и кокетливо улыбаясь молодому аспиранту.       — Ну что же! — продолжил он. — Будем работать с теми, кто слушает. Я, пожалуй, отойду немного от вашего учебного плана, — парень вышел из-за кафедры и стал рядом, прислонившись к ней боком и сложив руки на груди. — Сегодня мы поговорим о любви, — девушки в первом ряду умилённо ахнули и ещё более кокетливо посмотрели на аспиранта. — И конечно же, кто же лучше всего чувствует её, как не поэты. Как писал Шекспир в одном из своих сонетов:       Пусть нас в любви одна связует нить,       Но в жизни горечь разная у нас.       Она любовь не в силах изменить,       Но у любви крадет за часом час.*       Постепенно голос мистера Хаммела, даже не усиленный микрофоном, привлекал внимание всё большего количества студентов. Они, без сомнения, были заворожены звучанием стихов из уст аспиранта, голос которого в этот момент становился чуть тише, мягче и интимней.       — Шекспир глубоко чувствовал всю трагичность любви, ощущал все её оттенки так тонко, как это могли лишь немногие, истинно талантливые поэты. И именно поэтому Шекспир до сих пор во всём мире является признанным символом романтизма в поэзии, бесспорно, во многом благодаря своей бессмертной драме «Ромео и Джульетта», — парень отошёл от трибуны, подошёл к преподавательскому столу и присел на его край. — Однако есть множество других… Да что там, все без исключения поэты хоть раз обращались к теме любви в своём творчестве. Эта тема остаётся актуальной в любые века и для любых поколений и, конечно, самой популярной…       В аудитории, в которой к этому времени уже стояла полная тишина, так как все действительно увлеклись рассказом аспиранта, внезапно раздался тихий смешок, который тут же привлёк внимание остальных. Все обернулись и посмотрели на самый последний ряд, где сидел кудрявый брюнет в чёрном пиджаке, надетом на простую белую футболку. Студент сидел, закинув ноги в узких чёрных брюках и классических кедах на соседний стул, и крутил в длинных пальцах простую шариковую ручку.       — Вам, видимо, что-то показалось забавным в моих словах, мистер…       — Андерсон. Можете звать меня просто Блейн, — ослепительно улыбнулся студент медленно подходящему к нему аспиранту.       — Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, мистер Андерсон, — с мягкой улыбкой попросил Хаммел, остановившись прямо в центре аудитории в проходе.       Блейн тут же опустил ноги и сел, выпрямив спину и опершись локтями на парту.       — Да, я согласен с вами в том, что тема любви актуальна во все времена, — начал он спокойным уверенным голосом. — Но согласитесь, что в наш новый век, век свободы слова и мысли, век свободы от предрассудков и предубеждений, тема любви в литературе и в поэзии в частности уже давно не является самой популярной. Всё чаще она приобретает либо философский, либо эротический характер.       — Вы так говорите, будто раньше, в предыдущие века, такого не было, — усмехнулся аспирант. — Однако тема философии, размышлений о жизни и смерти, и даже тема интимной близости всегда существовала в литературе и была довольно популярна среди молодёжи независимо от эпохи. Поэтому я думаю, что ваша точка зрения сформирована на основе собственных впечатлений и, наверняка, предпочтений, — с улыбкой закончил молодой человек и, развернувшись, направился обратно к трибуне. Но студент явно не собирался заканчивать дискуссию.       — Мистер Хаммел, — позвал он, и парень обернулся, с интересом глядя на Блейна. — Приведите мне хотя бы один пример из поэзии не нашего века, где явно раскрывается тема секса.       Теперь смешки послышались по всей аудитории. Студенты явно знали этого Андерсона и его привычку спорить с преподавателями и ставить их в неловкое положение, и поэтому в ожидании замерли, наблюдая, как на это отреагирует аспирант. Однако они не заметили ни капли вполне ожидаемого смущения на лице Хаммела. Как раз наоборот, он едва заметно ухмыльнулся и, глядя Блейну прямо в глаза, заговорил:       — Эдвард Эстлин Каммингс, год публикации примерно 1935.       may i feel said he       (i'll squeal said she       just once said he)       it's fun said she       (may i touch said he       how much said she       a lot said he)       why not said she       (let's go said he       not too far said she       what's too far said he       where you are said she)       may i stay said he       (which way said she       like this said he       if you kiss said she**       Голос Хаммела с каждой строчкой становился всё глубже и чувственней, и все вокруг буквально затаили дыхание, когда он наизусть читал эти строки, не прерывая ни на секунду зрительного контакта с Андерсоном.       may i move said he       is it love said she)       if you're willing said he       (but you're killing said she       but it's life said he       but your wife said she       now said he)       ow said she       Хаммел буквально простонал эту строчку, вызывая резкие нервные вздохи у большинства студентов и заставляя брюнета слегка покраснеть. Но Блейн стойко выдерживал взгляд всё более темнеющих глаз аспиранта.       (tiptop said he       don't stop said she       oh no said he)       go slow said she       (cccome? said he       ummm said she)       you're divine! said he       (you are Mine said she)       Последнюю строчку он проговорил тихим низким голосом с лёгкой хрипотцой, что заставило Блейна аккуратно закинуть ногу на ногу и наконец отвести взгляд. Мистер Хаммел же с победной усмешкой окинул взглядом аудиторию и, заметив состояние студентов, как ни в чём не бывало продолжил:       — Что же, как вы уже успели убедиться, даже в творчестве поэтов начала двадцатого века имела место такая тема, как тема интимной близости. Но, если посмотреть на это с другой стороны, то секс, как прямолинейно выразился мистер Андерсон, — это лишь одна из граней любви, так ведь? — он посмотрел на Блейна и добавил: — Если вы всё ещё не согласны со мной, мистер Андерсон, вы можете подойти на кафедру после занятий, чтобы мы с вами могли подискутировать на эту тему в более приватной обстановке.       Блейн растерянно кивнул, и, хотя лекция продолжилась, его сознание уже витало где-то далеко в предвкушении сегодняшней дискуссии, которая в его фантазии зашла немного дальше, чем положено приличиями.