Still alive

POV Белла. Темнота. Все, что я помнила, это всепоглощающую темноту вокруг меня. Я не понимала, где и с кем я нахожусь. Не помнила, как я очутилась в этом месте. И место ли это? Первой моей мыслью было, что меня похоронили заживо. Абсурдно? Возможно. Но как по-другому описать это ощущение я не знала. Чувство полной никчемности поглотило меня. Я не могла пошевелить и пальцем. Я больше никогда не должна была чувствовать себя подобным образом. Ни после того, что случилось с Джеймсом. Я всегда могла постоять за себя, и никто бы больше не мог причинить мне боль. Но теперь… теперь я чувствовала, что вновь вернулась в свои пятнадцать лет. Словно я опять лежу на том полу, в окружении осколков стекла. И ни черта не могу сделать. Не знаю, сколько прошло времени в этом месте, прежде чем я начала слышать чьи-то голоса. Я была здесь не одна. Но звуки голосов доносились словно из-под толщи воды, и я не могла разобрать, кому они принадлежали. Я шастала по длинному черному коридору в этой темноте, пытаясь выбраться, или хотя бы найти помощь. Но ничего не получалось. Уже позже, я смирилась. Возможно, что это было моим наказанием. Я не знала, умерла ли, да и какие были причины для моей смерти? Последнее, что помню, это кошмары, в которых мне являлся Джеймс. А затем я очутилась в этом месте. Если все это лишь сон, тогда почему я не могу проснуться? И что за чертов голос постоянно обращался ко мне. В какие-то моменты голос становился громче, и я смогла распознать, что он принадлежал мужчине. Только бы это был не Джеймс. Тогда это бы значило, что я точно умерла и попала в ад. Но еще спустя время голос становился все громче и отчетливее. И теперь я понимала, что это не Джеймс, а какой-то парень вновь и вновь обращался ко мне. Иногда голос становился настолько громким, что мне казалось, что он звучит в моей голове, а не откуда-то извне. Этот парень просил вернуться к ним, бороться и дать отпор. Но куда мне нужно было вернуться? Я никуда и не уходила. А он все продолжал. Мне хотелось кричать, просить его заткнуться. Но каждый раз он возвращался. - Белла, вернись, ты нужна нам… нужна мне, - парень молил меня, но я все еще не могла понять, что ему было от меня нужно, и кто был хозяином того голоса. А потом появились образы. Я смотрела на себя со стороны, словно какой-то кинофильм. Вот я стою в ванной, вся мокрая и перепуганная. Беру таблетки из шкафчика с лекарствами. Горсть снотворного сыпется мне в руку, и я все это выпиваю. Мне хотелось накричать на ту Беллу. Сказать ей, что нельзя принимать такую большую дозировку. Но мне оставалось лишь наблюдать за ней и за теми последствиями, которые наступили позже. И вот я смотрю на свое тело, лежащее на полу без сознания. Неужели я сделала это с собой сама? Конечно, еще год назад, да и раньше, только после выписки из больницы и смерти Джеймса, я предпринимала попытки покончить со всем, остановить всю эту боль. Но не сейчас, когда жизнь только начала налаживаться, и я вновь училась доверять людям и доверять самой себе. Это была какая-то глупая ошибка. Но если я все еще здесь, пусть и не могу что-то сделать, это значит, что я жива. Просто без сознания. Застрять в собственном теле – такая себе идея. Нужно действовать. А голос парня продолжал преследовать меня. И сейчас я уже не пыталась убежать от него, а начала слушать. И это был Эдвард. Все это время он разговаривал со мной, просил вернуться. Больше я никого не слышала. Был только он, но мне было этого достаточно. Если есть хоть один человек в моей жизни, которому я небезразлична, я должна бороться. Пытаясь почувствовать свое тело, я вспоминала тот день, когда лежала на полу, и мое тело также не подчинялось мне, но я же смогла и сделала все возможное, чтобы освободиться. А сейчас меня никто не держит, и мое тело принадлежит только мне, а значит я могу сделать это снова. Я помню, как почувствовала руку Эдварда в своей, и его голос, в котором слышалась нескрываемая радость, только придал мне еще больше сил. Мне так хотелось сказать ему, что я слышу его. Что я благодарна ему за то, что он рядом со мной. Но потом я услышала и другие голоса, которые говорили не так ласково, как говорил Эдвард. Это отвлекло меня, и я вновь потеряла контроль над своим телом. Были слышны крики и ругань, а вокруг меня словно началась какая-то возня, но рука Эдварда все еще держала мою. А потом он ее отпустил. Зачем? Он ушел? Ему надоело быть здесь со мной? Обида захлестнула меня, и я попыталась позвать его, чтобы он знал, что я слышу его, и мне нужна его помощь. Мне нужен был он. - Эд..вард... Запнувшись, я смогла позвать его, но он уже не ответил мне. Зато голоса вокруг меня стали громче и четче, а темнота резко сменилась ярким светом. И тогда я открыла глаза. Спустя некоторое время. Я оглядела больничную палату, в которой провела без малого месяц. Вернуться в реальность, как оказалось потом, было самым простым. Мне же пришлось опять учиться управлять собой. Когда я вышла из комы, оказалось, что часть моей памяти словно удалили из черепной коробки, и я чувствовала себя в опасности, ведь я не знала, что я могла говорить людям, а чего не стоило им знать. В моей голове всегда был четкий план действий, а теперь я с трудом могла держать в руках ложку. Терапия заняла большую часть моего времени в больнице. Я все еще не могла поверить, что была в коме. Она мне казалась лишь длинным сном, из которого я не могла выбраться. Но врачи сообщили мне о проблемах, с которыми мне пришлось столкнуться, и я начала восстановление. Понемногу я смогла нормально двигаться, без помощи посторонних, и Карлайл, который оказался моим лечащим врачом, хвалил мои успехи и волю к жизни. Но все это меня мало волновало, ведь уже не раз мне приходилось начинать жизнь с нуля. Мне хотелось увидеть Эдварда – это была его заслуга. Но он почему-то больше не появлялся в больнице, и скажу честно, было сложно делать вид, что меня это не беспокоит. Лишь один раз я решилась спросить у Карлайла лично: - А Эдвард придет навестить меня? Раньше он всегда сидел со мной рядом. На секунду я заметила, как в глазах всегда безмятежного врача появилось беспокойство, но он тут же изменился в лице и, улыбнувшись мне, сказал: - Эдварда не было в больнице уже давно, Белла. Наверное, твое воображение подсунуло тебе его образы. Тебя всегда навещали твои родители. Я знала, что он лжет. Эдвард был здесь, со мной. Чего я не могла сказать о своих родителях, ведь их голосов я не слышала ни разу. Но, сделав вид, что он прав, я решила, что сама найду Эдварда, как только меня выпишут из больницы. В день, когда мне предстояло вернуться домой, шел снег. Земля только начала покрываться белым покрывалом, но я знала, что это ненадолго. Родители должны были встретить меня и привезти теплую одежду. Я уже представляла, что ждет меня дома. Ведь я опять опозорила нашу семью, так бы сказала Рене. Конечно, когда она навещала меня, то только радовалась и роняла слезы счастья, благодаря врачей, что вернули ее дочь. Но когда мы оставались наедине, я видела ее глаза. И они говорили мне: «Тебе придется за это ответить». Но я больше не боялась ее и теперь могла ответить на ее выпады в мою сторону. Я все эти два года боялась, что подумают обо мне люди, велась на ее манипуляции, но больше этому не бывать. Не знаю, насколько это возможно, но я стала сильнее. И что самое главное, теперь у меня есть люди, которые поддержат. Рене с Чарли пришли вечером, неся в руках сумку с вещами и большой букет белых хризантем. Мои нелюбимые цветы. Но, сделав вид, как я счастлива вернуться домой, я приняла цветы, обняла родителей и ушла переодеваться. Через пару минут мы уже выходили из больницы Форкса, и я впервые за месяц вдохнула свежий морозный воздух, отчего у меня слегка закружилась голова. Все вокруг теперь казалось таким ярким, таким живым. Сев в машину на заднее сиденье, я положила рядом букет цветов и уставилась в окно, надеясь избежать преждевременных ссор. На удивление, родители молчали всю дорогу до дома, и лишь местная радиостанция нарушала тишину в машине. Но, как я и знала, это было лишь затишьем перед бурей. Только пройдя в дом, я собиралась поставить цветы в вазу, когда услышала крик Рене. - А теперь иди сюда и поговорим. Ее голос доносился из комнаты, в которую я старалась по возможности не заходить. Гостиная. То место, где все это случилось. В комнате был сделан свежий ремонт, почти сразу же после гибели Джеймса, но ни новые ковры, ни новая мебель не могла искоренить тот запах, который я чувствовала каждый раз, заходя в комнату. Запах смерти. И Рене прекрасно это знала, что лишь подчеркивало ее сволочью натуру. Но мне ничего не оставалось делать, так что, глубоко вдохнув, я постаралась успокоиться и вошла внутрь. Мой взгляд сразу же упал на середину комнаты, где стоял новый кофейный столик, а идеально белый ковер как бы намекал, что бояться мне здесь нечего. Но раз за разом я видела одну и ту же картину. Разбросанное вокруг стекло, повсюду кровь и тело Джеймса, взгляд которого был устремлен на меня. Несколько раз моргнув, этот образ исчез, но внутри нарастала паника. Нет, только не сейчас. Я должна быть сильной. Должна показать ей, что больше не боюсь. Рене стояла у книжного шкафа, скрестив руки, и смотрела на меня в упор. - Ты хотела поговорить? – с уверенностью спросила я, не отводя от не взгляда. - Да, хотела, Изабелла. Сейчас ты расскажешь все, что было в ту ночь. И постарайся быть убедительной, когда будешь объяснять, какого черта ты отравилась, - голос Рене медленно начинал подниматься до крика, и я видела, насколько ей сложно дается держать себя в руках. - Хорошо, мам, - на слове «мама» меня изнутри перекосило, но, сдержавшись от усмешки, я продолжила, - В ту ночь меня мучили кошмары, и я, решив, что больше не смогу никак иначе уснуть, взяла свое снотворное. Но я забыла о том, какая должна быть дозировка. Выпив слишком много таблеток, я начала терять сознание. Кажется, я снесла лампу, и на шум пришел папа, который и нашел меня, верно? Я признаю, что это была моя ошибка. Но я не хотела отравиться, я лишь хотела спокойно уснуть, без кошмаров. Пока я говорила, я внимательно наблюдала за выражением лица Рене. Но с каждым моим словом оно становилось только жестче, и я поняла, что она мне не верит. - Ты хочешь сказать, что забыла дозировку лекарства, которое принимала на протяжении года? Кого ты пытаешься обмануть, тварь? Если же хотела подохнуть, так ушла бы из дома, чтобы нас не тревожить. Умерла бы на улице, как какая-то собака, - глаза Рене выражали ненависть, а губы вытянулись в усмешке. Она ждет, что я сорвусь. Начну кричать или плакать – это неважно. Главное, что покажу хоть какие-то эмоции. Она только этого и ждет. Но я уже давно поняла ее поведение, и никакими словами меня не вывести. Я и без нее знаю, что она желала моей смерти. Но такого одолжения я ей не сделаю. - А я не хотела умирать, мам. Представляешь? Я хочу жить дальше, и никакие твои слова меня не заденут. Я знаю, что ты злишься. Но ничего не поделаешь – что произошло, того не изменишь. Смирись уже, - мои слова не выражали никаких эмоций, я сама была удивлена тому спокойствию, что царило внутри меня. Решив, что разговор окончен, я повернулась к Рене спиной и собиралась уйти к себе в комнату. Но у Рене еще было что сказать. - Ты хоть можешь представить, чего нам стоило опять прикрывать тебя? От полиции, от врачей? Твой отец выложил немаленькую сумму Карлайлу, чтобы тот поручился за тебя и занялся твоим лечением почти в одиночку. Что нам еще нужно сделать, чтобы люди не знали, какая у семьи Свон сумасшедшая дочь? Как выпустишься из школы, делай что хочешь. Хоть вешайся, хоть травись – это уже будет не мое дело. Но пока ты живешь под нашей крышей, будь добра вести себя тихо, поняла меня? – схватив меня за руку, она резко развернула к себе. Ее глаза так и сочились ядом, который она пыталась выплеснуть на меня. Значит, Карлайл держал в тайне мое пребывание в больнице. Как тогда Эдвард нашел меня? Если он не должен был быть там, не будет ли у него проблем? А если Карлайл был прав, и никакого Эдварда со мной не было? Я почувствовала, как внутри зародилось сомнение. Единственное, чего я сейчас хотела, так это подняться наверх и позвонить Эдварду. Если же на самом деле он был лишь плодом моего воображения, я это пойму по его словам. А если нет, то нам предстоит долгий разговор. Но сейчас моей задачей было остановить Рене и поставить ее на место. Слишком долго она чувствовала свою власть надо мной. - Перестань! Я знаю, что ты пытаешься вывести меня, но хватит этого! Я не меньше тебя жду, когда смогу покинуть этот гребаный дом, но сейчас нам нужно успокоиться и жить дальше. Я знаю, что ты хотела бы, чтобы я умерла! Но это не вернет Джеймса, мам! Смирись уже, что он мертв! – я уже не понимала, что говорю. Мой голос сошел на крик. И я кричала прямо на Рене, понимая, как давно хотела уже это сделать. Ей нужно это было услышать. А затем я почувствовала жгучую боль на щеке. Ноги подкосились, и я едва не упала. Прижав ладонь к лицу, я почувствовала, как оно горит. Рене только что ударила меня. И это было впервые. Я не могла поверить своим глазам. Да, она не любила меня. Насмехалась, кричала и унижала. Но никогда не била. Неужели она настолько ненавидит меня? Слезы потекли из глаз, и как бы я не хотела казаться сильной, я понимала, что она вновь победила меня. Показала, где мое место. Возвышаясь надо мной, Рене выглядела почти безумно. Ее взгляд от злости стал стеклянным, а дыхание сбилось. - Не смей… Не смей произносить его имя, тварь! Это он должен был жить, а не ты! Ты отобрала его у меня! Ты все уничтожила, сука! – она занесла руку для второго удара, а я не могла сдвинуться с места. Меня словно обухом по голове ударили. Рене сказала все то, о чем я думала на протяжении двух лет, но пыталась закрыть в себе, сделать вид, что это все неправда. Но вот только от правды не убежишь. Я действительно уничтожила все, что когда-то у меня было. И возможно, Рене права. Не я сейчас должна стоять здесь, а Джеймс. Тогда бы всем было лучше. Слезы шли нескончаемым потоком, а я все ждала, когда получу еще удар. И еще. И еще. Сколько ей потребуется, чтобы выместить всю злость? Может, тогда она сможет простить меня? Но второго удара не последовало, и я, подняв взгляд, увидела, как Чарли, скрутив Рене, пытается ее успокоить. - Рене, приди в себя. Ты только что ударила нашу дочь. И пыталась сделать это снова! – слова Чарли подействовали, и Рене вышла из ступора. Она оглянулась, словно все это время не находилась здесь. Но когда ее взгляд прошелся по мне, в нем появилось едва уловимое омерзение. И тогда я поняла, что она лишь играет для Чарли, а на деле она осознавала все свои действия и слова. Когда Рене молча вышла и комнаты, Чарли подошел ко мне. - Прости ее, милая. Она очень беспокоится за тебя, как и я. Не принимай ее слова близко к сердцу. Она не хотела обидеть. Просто ей очень тяжело. Мы не можем потерять тебя еще раз, - Чарли никогда не умел поддерживать. Слова давались ему тяжело, а свою заботу он привык проявлять через поступки. И даже сейчас, хоть коряво и неуверенно, он пытался меня успокоить. А еще хотел оправдать свою жену. Какой бы она ни была, он ее любил. И я не могу его в этом винить. - Все хорошо. Спасибо, пап, - лишь ответила я, вытирая слезы. - Поднимайся к себе и отдохни. Завтра еще можешь не идти в школу. Мы сообщили учителям, что ты уезжала в Финикс к родственникам. В Финикс? Так теперь это моя легенда? Меня не было на занятиях около месяца. Не хватало еще новых обсуждений. Я должна пойти завтра, чтобы встретиться наконец с Элис и Эдвардом. - Нет, я пойду завтра в школу. Нужно многое нагонять по предметам, - не дожидаясь ответа, я поднялась по лестнице к себе в комнату. Обведя ее взглядом, я заметила новую лампу на прикроватном столике. Больше изменений в глаза не бросалось, и я надеялась, что родители не рылись в моих вещах. На часах было только начало восьмого, и я подумала о том, что можно позвонить Эдварду. Если получится, я даже смогу с ним встретиться. Найдя свой телефон в ящике стола, я включила его. Высветилось большое количество сообщений и пропущенных звонков. В основном, от Элис. Я улыбнулась, понимая, как соскучилась по подруге. Также были звонки от Эдварда и Джаспера. А чуть раньше мне звонил ни кто иной, как Джейкоб Блэк. Наша первая и последняя встреча после всех событий прошла неудачно, и я даже забыла о нем на некоторое время. Но тот факт, что Джейкоб несколько раз пытался до меня дозвониться, не могу скрывать, обрадовал меня. Хотя и я не хочу больше иметь с ним ничего общего, но он всегда будет многое для меня значить. Но не сейчас. Я ищу нужное имя в списке контактов и набираю номер. - Эдвард? – тихо говорю я, когда на том конце стихли гудки. Но вместо его голоса я лишь слышу автоответчик. Это больно ранит меня, но я понимаю, что он может быть занят. Неужели я думала, что он будет сидеть и ждать моего звонка. От такой глупости я смеюсь сама над собой. Тогда позвоню Элис – с ней поговорить я хотела не меньше. Хотя мне и придется скрывать истинную причину моего отсутствия. Спустя пару гудков я слышу радостный голос Элис, и улыбка сама собой появляется на моем лице. - Белла! Наконец-то ты позвонила, я так волновалась за тебя! - Элис, привет. Прости, что так долго не отвечала тебе. И вообще прости, что не предупредила о том, что уеду из города. Это все так неожиданно. Мои бабушка и дедушка в Финиксе… В общем, у них были проблемы. Я собиралась так быстро, что забыла телефон в машине. А твой номер я наизусть не знала, так что позвонить никак не могла, - лгать Элис было настолько стыдно, и я даже не уверена, что она мне поверит. Но иначе нельзя. Не думаю, что Эдвард рассказал Элис правду. - Не извиняйся, Белла! Я все понимаю. Надеюсь, что сейчас все хорошо? Ты придешь завтра в школу? Мне столько хочется тебе рассказать! – Элис как ни в чем не бывало, продолжала болтать, а я лишь смеялась и слушала. Как мне ее не хватало. Я слушаю о том, как Элис проводила этот месяц. Она рассказывает о классе дебатов, в соревновании которого заняла первое место, и я вспоминаю, как учитель тоже звал меня поучаствовать, о Джаспере, с которым они с недавних пор стали ближе, и хотя меня это смущает, я не говорю Элис ни слова против, потому что знаю, как Джас нравился Элис, а наши с ним недоотношения были сплошной ошибкой. Элис все говорит и говорит, но я не слышу ни одного упоминания Эдварда, что меня сильно беспокоит. Элис настолько любит своего брата, что ни одна история не обходилась без его упоминания. Поэтому я решаюсь спросить сама. - Элис, а как дела у Эдварда? – надеюсь, ей не покажется странным, что я интересуюсь жизнью ее брата. Мы стали гораздо лучше ладить с недавних пор, и Элис это было известно. - А… Эдвард в порядке! Он сейчас очень занят – соревнования по футболу, и отец хотел отправить его на какие-то курсы, не помню точно как они там называются… - Элис совершенно не умеет лгать. Я слышу это по ее дрожащему голосу, а те паузы, которые она делает между предложениями, еще больше меня в этом убеждают. - Элис, ты зачем меня обманываешь? Если что-то случилось, ты можешь мне рассказать, тебе же тоже легче станет, - я даю ей совет, которому сама следовать не в состоянии, но надеюсь, что Элис доверится мне. - Извини, Белла, но я не могу тебе сказать всего, сам Эдвард меня попросил. Но если в общем, Эдвард сейчас немного приболел. И в школу он не ходит, и ни с кем не общается, поэтому ты ему не дозвонишься. Но скоро все образуется, не переживай! – я вновь слышу ложь в словах Элис, и у меня закрадываются сомнения, что ситуация более серьезная, чем говорит о ней Элис. - Эдвард дома, Элис? Мне нужно с ним поговорить – это срочно. Скажи мне правду, пожалуйста, - сердце начинается биться сильнее, и я чувствую, что произошло нечто страшное. - Нет, он сейчас живет не дома. Я… Я могу скинуть тебе адрес, но пожалуйста, не говори никому! Мне нельзя этого было делать, - тут голос Элис срывается, и я слышу, что она плачет. Голова идет кругом. Я понимала, что внешнее счастье семьи Калленов обманчиво, и у них, как и у каждой семьи, есть свои проблемы, которыми не хочется делиться. Но здесь было нечто серьезнее. Я это чувствую, потому что Каллены начинают напоминать мне свою семью. Семью, которая изо всех сил старается скрыть свои секреты. - Элис, пожалуйста, успокойся. Все будет хорошо, слышишь? Диктуй адрес, - я хочу успокоить подругу, но голос внутри подсказывает, что сейчас важнее узнать, что случилось с Эдвардом. Элис успокаивается и диктует адрес, который я записываю на первом попавшемся листе. - Если ты встретишься с ним, скажи, что я очень по нему скучаю и мне жаль, - напоследок говорит Элис, и мы прощаемся. Адреналин захлестывает меня с головой, и, не долго думая, я начинаю собираться. Я знаю, что за адрес дала мне Элис. Если ехать в горы, вы можете встретить один небольшой домик. Домик лесника, как мы его всегда называли. Там всегда жил Райли – местный сумасшедший, историями о котором пугали маленьких детей. А мы, подростки, всегда хотели попасть туда, невзирая на страхи. Реальная история оказалась куда скучнее, чем городская страшилка. Райли на самом деле страдал психическим расстройством, только это была депрессия после гибели жены и маленького сына. Не зная, куда себя деть, мужчина отрекся от всех и построил себе дом глубоко в лесу. Там он и жил, охотясь на диких зверей и помогая заблудившимся путникам найти дорогу домой. Умер он около года назад – остановилось сердце. Родственников у него не осталось, и его дом перешел в городскую собственность, которую оттуда позже выкупил кто-то из жителей. И я была уверена, что дом Райли выкупили Каллены. Только зачем он был им нужен, если они имели шикарный особняк, которому могли только позавидовать жители всего Форкса. И какого черта Эдвард сейчас находится там? На часах была уже половина десятого, и по такой темноте ехать туда было опасно. Но я не усну, пока не узнаю, что произошло с Эдвардом. Одевшись потеплее, я нахожу ключи от машины и тихо выхожу из комнаты. Рене после нашего скандала уже спала, а Чарли сидел в гостиной, и, судя по звукам, уже тоже спал. Заведя машину, я молюсь, что смогу справиться с управлением и не свалюсь по дороге в кювет. Все пережитые ранее переживания уходят из головы, и меня уже не волнуют слова Рене обо мне и Джеймсе, не волнует меня и то, как я появлюсь в школе спустя месяц отсутствия. Меня волнует лишь парень, который сидел со мной рядом, пока я была в коме. Потому что я уверена, что так оно и было, а слова Карлайла – ложь. И если Эдварду нужна сейчас помощь, то я помогу ему так же, как он помог мне. Я решаю ехать медленно, потому что чувствую себя максимально неуверенно за рулем. Стараюсь сосредоточить все внимание на дороге, но мысли витают где-то далеко. Таким образом я доезжаю до домика Райли лишь к одиннадцати. Припарковаться слишком близко здесь невозможно – вместо дороги к домику ведет лишь небольшая тропинка. Так что, оставив машину, я продолжаю идти пешком, подсвечивая себе дорогу фонариком на телефоне. Вскоре я вижу дом, а в его окнах горит свет. Участок огораживает небольшой забор, и я легко через него перелажу. Надеюсь, что в доме действительно только Эдвард, иначе как мне объяснять свое здесь появление. Территория у домика ухожена, а сам он отремонтирован. Это уже не домик лесника, а настоящий дом для отдыха, куда такие семьи, как Каллены, могли выбираться на выходные. Окна плотно занавешены, и я не вижу ничего, что происходило бы внутри. Да и шума не слышно, лишь ветер качал макушки сосен. Тут меня сковывает страх, и я не решаюсь постучать в дверь. Что, если Эдвард там не один? А если его вообще здесь нет, и это лишь чья-то злая шутка. Но Элис бы не стала так со мной поступать. И, доверившись ей, я громко стучу по входной двери. Немного отступив назад, я уже готова к тому, что придется бежать назад, к машине. Но дверь открывается, и я вижу перед собой Эдварда. От его вида сердце пропускает удар, но не от волнения или влюбленности, нет. От его вида. Даже в слабом свете, который идет из комнаты, я вижу, насколько Эдвард избит. Все его лицо покрыто синяками и ссадинами, один глаз заплыл. Левая рука перевязана, и могу поклясться, что он хромает. Кто мог с ним сделать такое? Эдвард сильный противник, в этом я была точно уверена. Может быть, на него напали? От предположений слезы начинают идти из глаз, и я их быстро стряхиваю. - Белла? – тихо спрашивает Эдвард. Он удивлен не меньше меня. – Этого не может быть, тебя здесь нет! – голос Эдварда срывается на крик, такой оглушительный в этой лесной глуши. - Это я, Эдвард! Меня сегодня выписали из больницы. Я хотела поговорить с тобой, но твой телефон был недоступен. Элис призналась мне, где ты. Давай пройдем в дом и поговорим? Эдвард молчит, словно до сих пор не верит мне, но проходит в дом, и я иду следом, закрывая дверь. Обстановка в доме опрятная, в стиле тех самых охотничьих домиков. Гостиная комната, в которой горит сейчас камин, соединена с небольшой кухней. Но вокруг бардак, куча вещей и посуды валяются то тут, то там. И сама атмосфера дома навевает на меня ужас. При ярком свете я вижу еще больше ран на лице Эдварда. Кто-то очень долго бил его по лицу. Замечая мой взгляд, Эдвард отворачивается, словно стесняясь себя. - Я наверно сошел с ума окончательно, - шепчет он, - Раз меня приходят навестить мертвецы. Или я тоже уже умер? Ну, скажи мне! Что он такое говорит? Может быть, пьян? Я не ждала горячего приема с его стороны, но назвать меня мертвой уже чересчур. - Эдвард, ты что такое говоришь? Я живая, как мне тебе это показать? Я только сегодня вышла из больницы, а до этого была на терапии. Ты же и сам это знаешь, ты же приходил ко мне в палату! – мой голос повышается, но я стараюсь держать себя в руках. Что-то произошло с Эдвардом, отчего он не в себе. Нужно быть терпимее. - Да, я был там. Я знаю, что ты пыталась убить себя. Я приходил каждый гребаный вечер и сидел рядом с тобой, говорил, просил вернуться. И ты пришла в сознание, но меня увидели врачи, а я знал, что твоя семья все скрывает, и меня вывели, но я помню, как ты позвала меня по имени… А потом отец сказал мне, что ты умерла. Что они не смогли спасти тебя. И я ему поверил. Теперь я была точно уверена, что тот голос, который вывел меня из темноты, принадлежал Эдварду. Но зачем его отец солгал о моей смерти? Чего он хотел добиться? Ведь рано или поздно, но я бы вернулась в школу, где мы бы и встретились. Элис же не считала меня мертвой, так неужели Эдвард бредит? - Но я живая, Эдвард. И я слышала тебя. Я лишь хотела встретить тебя, чтобы сказать спасибо. Ты спас меня, я в этом уверена, - я подхожу к нему ближе и вижу, как его плечи содрогаются от рыданий. Ничего не говоря, я крепко обнимаю его со спины, вдыхая терпкий запах, который принадлежит только ему одному. Его руки накрывают мои, и мы стоим так некоторое время. Я хочу что-то сказать, но понимаю, что сейчас никакие слова не выразят того, что я чувствую. Наконец он поворачивается ко мне лицом и, беря за руку, ведет на диван. Мы садимся рядом, и я жду, что он скажет. - Прости, что так легко поверил в твою смерть. Меня вынудили. Я… навидался за это время некоторого дерьма, - он усмехается, но я вижу, как ему больно. - Объясни мне, что с тобой случилось? Почему ты здесь? Кто тебя избил? – я беру его руку в свою, надеясь услышать ответы. - Это долгая история, Белла. Возможно, что потом я смогу тебе ее полностью рассказать. Но тебе нужно знать, что это я во всем виноват. А он лишь ответил и дал понять, где мое место. Ну а здесь я потому, что это мое наказание. Вероятно, он думает, что в полной изоляции я быстрее приду в себя и сделаю выводы. Его слова об этом человеке начинают напоминать Рене и то, что произошло между нами сегодня. Внутри я уже знаю, кто это сделал с Эдвардом, но все же спрашиваю: - Кто сделал это с тобой? Эдвард улыбается и произносит тихо, почти одними губами, но я легко его понимаю. - Отец. Мне начинает не хватать воздуха, и комната идет кругом. Я не могу поверить в это. Нет, я не хочу верить! Карлайл – уважаемый врач и любимец всего города, но никак не садист. - Я знаю, что в это сложно поверить, Белла. Поэтому я немного проясню ситуацию. Мой отец – очень властный человек, который не привык, когда его не слушаются. Когда он встретил меня в твоей палате, я уже тогда понял, что мне придется ответить за свой поступок. Но когда настало время поговорить, он пригласил меня в этот дом, говоря, что ему нужна помощь с ремонтом. И здесь все и случилось. Я сорвался на него – такой ссоры у нас не было уже давно. Я сказал, что презираю его, ведь он покрывает твоих родителей и готов на все ради денег. А потом я его ударил. Всего один раз, но этого было достаточно, чтобы сломать ему нос. И тогда он показал мне, что никто не имеет права перечить Карлайлу Каллену. Он избил меня и закрыл здесь. Я пролежал без сознания, а когда очнулся, он снова был здесь. Он поднял меня и спросил, понял ли я свои ошибки. А я послал его к черту. И он снова меня избил. Помню, что он сказал, что я зря старался, ведь ты все равно уже мертва. И тогда я сдался. Не знаю, наверное, он просто хотел меня добить. Ведь я бы в любом случае тебя нашел. Карлайл легко срывается, но также быстро отходит. Еще через день он пришел и начал накладывать швы на раны. Через пару дней я уже вернусь домой и начну ходить в школу, как ни в чем не бывало. Так что тебе не стоит переживать, Белла. Лучше уезжай домой. Если отец увидит тебя здесь, то он может навредить тебе. Я слушала Эдварда со слезами на глазах. Он же был абсолютно хладнокровен. Ничего лишнего – лишь сухие факты. А я не могла поверить в бесчеловечность человека, которого он называл отцом. Я думала, что после Джеймса меня будет сложно чем-то удивить, но рассказ Эдварда поверг меня в шок. Такое не должно происходить. - Эдвард, прошу тебя, поехали отсюда. Я отвезу тебя в больницу, там тебе окажут нормальную помощь. На тебе живого места нет, - я хватаю его за руку, чтобы, не знаю, вытащить из этого ада силой. Но даже в таком состоянии Эдвард сильнее меня. И он отпускает руку, а я остаюсь стоять посреди комнаты, заливаясь слезами. - Белла, успокойся. У всех семей разный тип воспитания. У моей такой. Мне не привыкать. Он смотрит на меня отрешенно, словно ему промыли голову. Эдвард, которого я знаю, так бы никогда не смирился. - Я безумно рад, что ты поправилась. Для меня это важнее всего, правда. Но не стоит, чтобы нас видели вместе. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. И чтобы больше ты не думала о том, как себя убить. - Эдвард, но я не пыталась покончить с собой. Я думала, ты сразу это понял. Я лишь перепутала дозировку снотворного и выпила больше, чем требуется, - я смотрю на него, пытаясь понять, неужели он решил, что я сдалась? - Я… Черт, прости меня! Я не был до конца уверен в том, что произошло. Мне казалось таким неправильным, что ты сделала с собой. Ведь тогда, в нашу последнюю встречу, ты обещала мне, что все изменится, - голос Эдварда дрожит, и я вновь сажусь рядом, чтобы успокоить его. Неужели у нас с Эдвардом только такая задача? Сначала он вытаскивает меня из дерьма, а затем я его. Мне бы так хотелось помочь ему, унять его боль. И самое главное – это дать понять, что то, как с ним поступает его отец – это неправильно и это нужно уничтожить, искоренить. Мы сидим молча и обнимаемся, рука Эдварда гладит меня по волосам, и я чувствую впервые за последнее время, что нахожусь в безопасности. Несмотря на ту близость, что я позволила Эдварду, я не чувствую себя испуганной или загнанной в угол, как это было с другими парнями. Я знаю, что он никогда не обидит меня. Но в безопасности ли Эдвард? Я не могу лезть в его отношения с отцом, но мне нужно сделать хоть что-то. - Я останусь с тобой сегодня, если вдруг он приедет, - нарушаю я тишину и слышу тяжелый вздох Эдварда. - Нет, Белла. Тебе нужно ехать домой. И вообще, какого черта ты села за руль, тебе разве можно? – моя улыбка дает ему понять, что нет. - Я хотела удостовериться, что с тобой все в порядке и ты жив. И кстати, Элис просила меня передать, что очень скучает по тебе и ей жаль, что произошло, - слова о сестре задевают Эдварда, я замечаю, как в его глазах отражается боль. Стараясь отвлечь его, я продолжаю говорить, что первое придет в голову. – В общем, я сбежала вечером из дома, чтобы поехать в старый домик Райли, ты же знаешь его? О нем ходило множество легенд, но правда оказалась куда проще, но и грустней. И когда я встретила тебя, то подумала, черт, он точно не в порядке, но, по крайней мере, жив. Я рада этому. Чувство стыда накрывает меня с головой, и я могу поспорить, что мое лицо залило краской. Не знаю, почему я так поступаю рядом с Эдвардом. И почему позволяю ему увидеть себя настоящей. На мне самая обычная одежда и ни капли макияжа, для меня это то же самое, что выйти на люди голой. Но почему-то я не боюсь. Впервые я чувствую, что могу полностью довериться человеку. И я хочу, чтобы он сделал то же самое. - Я тоже рад, что ты живая, - Эдвард улыбается, несмотря на очевидную боль, и его взгляд спускается с моих глаз на губы. Еще до того, как это происходит, я знаю, что будет. И когда наши губы сливаются в поцелуе, для меня это не удивление, нет. Это не какой-то взрыв эмоций и чувство бабочек в животе. Это чувство похоже на то, что ты дома. Словно так оно и должно быть. Я не чувствую страха, в моей голове лишь одна мысль о том, какие мягкие губы у Эдварда. Эдвард подсаживается ближе, обнимая меня за талию, а я руками обхватываю его лицо, желая забрать всю ту боль, что ему причинили. Не знаю, чувствует ли Эдвард то же самое, но я словно наконец нахожу спасательный круг, который не дает мне утонуть в этом море боли, несправедливости и разочарования. Мы целуемся так долго, что губы горят, а руки Эдварда залазят мне под кофту, и я впервые не думаю о шрамах, которыми усеяна моя спина. Увлеченные друг другом, мы не слышим, как к дому приближаются чьи-то шаги и не слышим, как открывается дверь. Мы останавливаемся лишь тогда, когда голос Карлайла Каллена нарушает тишину. - Я вам помешал?