И в горе, и в радости

Крис. Почти месяц спустя врачи разрешили забрать Женью домой. Родственники встретили нас чуть ли не с оркестром, неуемная мама Евгения, что бегала со мной каждый день в больницу, теперь вообще приклеилась к нему. Я видел, Женье хочется тишины, но обижать маму он не хотел. Лиона мы тоже забрали в тот же день и он сразу возжелал приступить к работе. Я не разрешил, особенно выслушав полуторачасовую лекцию его врача о том, как повезло моему телохранителю, что шейный позвонок не сломали. - К работе приступишь не ранее, чем через два месяца, - строго рыкнул на Лиона. Он как-то уж сразу расстроился. - Объясни причину своего желания вернуться к обязанностям в такой спешке? - Жене нужен хороший телохранитель. - Ты что, никому не можешь доверить эту работу из тех, кого нанял твой брат? - Они достойные люди, но это моя вина… - Прекрати, мы это уже обсудили. - Ну и… - Что? Если ты сейчас что-то скажешь о деньгах за лечение или опять своей вине, позову Логана и попрошу тебя отшлепать. Парень улыбнулся. - Вот так лучше, тем более, у меня к тебе ответственное дело. - Слушаю. Я пересказал некоторые выводы психолога. – Лион, он к тебе больше всего тянется. Не оставляй его, пытайся развеселить, пробудить снова желание к жизни, к веселью. А то я очень беспокоюсь. - Понял, и приложу все силы. Разрешите идти? - Иди уже. Я сидел в кабинете каждый день до поздней ночи. Очень уж не хотелось идти в спальню. Мы продолжаем спать в одной кровати, но он так забивается на самый край, что больно видеть его таким. Женья больше не обнимает меня во сне. Каждая ночь для нас - испытание, я почти не сплю, потому что во сне придут кошмары, преследующие меня с момента гибели отца, и своими криками, наверняка, разбужу такого же измученного собственными ужасами во сне Женью. Я боюсь касаться его, дабы не ухудшить еще больше, нанесенный вред его психике. В следующие несколько недель на меня еще трижды покушались, на Женью только единожды. Рядом с мужем всегда крутилась такая толпа, что это было сложно сделать. Да и то, когда прозвучал выстрел, Лион набросился на Евгения, сделав вид, что ловит бабочку. Вываляв моего мужа в земле, потащил в дом мыться, а в это время снайпера успели задержать. Адвокат, выслушав результат допроса снайпера, разложил все по полочкам, вот как картина выглядела в целом. О всех нюансах моего завещания узнала девушка, что целовалась с Женьей - Ольвия. Она являлась внучкой душеприказчика моего деда. Оливия решила соблазнить Евгения так, чтобы, после покушения на меня, быстро выйти замуж и прибрать все деньги. Но тут вмешалась еще одна сторона - детектив. Он так же узнал историю с завещанием. Когда начали разбираться, выяснилось, что к детективу обратился мистер Фроус, тот самый надзиратель, который должен был следить за выполнением всех пунктов завещания. В случае, если мы нарушили хотя бы один пункт, половина денег перешла бы на счета благотворительных фондов, под руководством того же Фроуса. И понятно, где осела большая часть денег. Семья Оливии давно промышляла таким вот выгодным замужеством, и нанять несколько хороших спецов по стрельбе им не составило труда. Но слава всему, видимо, то ли не такие хорошие специалисты им попадались, то ли закончились деньги на то, чтобы нанять хорошего стрелка, но ни одно из покушений не сработало. Издевательства над Женьей - это работа детектива, он предложил свободу некоторым заключенным в обмен на то, чтобы убили Евгения. Но бандиты, поразмыслив, решили не идти на мокруху, а просто развлечься с мальчиком. Тем более, что один из насильников сообщил, что от потери крови Евгений и сам скончается. Так бы все и случилось, если бы не вмешательство Лиона, ему помогли (что он там натворил, дабы попасть за решетку, не признается) сесть туда же, где находился мой муж. Во время драки много времени было потеряно, бандиты начали спешить. Когда их забрали, то к камере пару часов спустя решил наведаться тот, кто привел Лиона, увидев картину, позвонил Логану, телохранитель сообщил мне. Если бы Женья пролежал еще пару часов в тюрьме, не выжил бы. Его вовремя доставили в частную больницу и успели спасти. Врачи восстановили тело, но не душу. И теперь как мне себя вести, и захочет ли Женья дальше еще почти четыре года со мной жить, не известно. Деньги на все расходы одолжил Вард, я ему пообещал в следующем же году вернуть все, а он только отмахнулся от меня сообщил, что это не к спеху. Детектива лишили звания и судили. Оливия с семьей тоже понесла наказание, но мне от этого не легче, да и Женье тоже. Я наотрез отказался от предложения Логана снять охрану. Да, проблема решена, но хочу быть уверенным, что с моими близкими никогда ничего подобного не произойдет, начальник охраны согласился. Все же, распустив половину команды, сообщил, что при первых же признаках беспокойства, они вернутся. Лион не отходит от Женьи, как и обещал, но Евгений с каждым днем все больше погружается в себя. Психолог только разводит руками. От всей этой давящей ситуации я начал пить. Вижу, что Женье это не нравится, но он молчит и за последний месяц со мной почти ни разу не разговаривал. Постоянная боль поселилась в груди, не уберег, не смог защитить человека, которого полюбил всем сердцем. В какой раз не могу решиться прийти к нему и заговорить первым. В одну из бессонных ночей, когда я продолжал сидеть в кабинете, Женья пришел сам. Дверь громко стукнула о стену, поднимаю глаза, кого там еще принесло в такой поздний час? В кабинете стоял Евгений. От неожиданности я икнул, а он, осмотрев меня, поморщился как от больного зуба. - Крис, тебе не надоело? - подходить ближе не стал. - Что именно? - Бухать. - Прости, что? - Пить? Ты каждый вечер пьешь. - Если это тебя раздражает, скажи. - Не то, чтобы раздражает, я не могу понять, зачем? Кладу лоб на столешницу, вот почему ему приспичило говорить тогда, когда я не трезв? - Женья, давай завтра об этом поговорим? - Нет. - Почему? - поднимаю голову и смотрю в его глаза, там в глубине произошла какая-то перемена. Только вот, что именно изменилось? - Потому. У нас говорят так: "Что у трезвого на уме, у пьяного на языке". Так что говори. - Что говорить? - Почему ты начал пить? Меня действительно развезло, и, может, стоило молчать, но рот открылся и полилось то, что вот уже какой месяц меня мучило и терзало. - Я люблю тебя, Женья. Только вот, чего стоит такая любовь, если не смог тебя даже защитить? - Любишь? Что–то не видно. Я даже не помню, когда ты последний раз со мной просто разговаривал? Что, противно даже прикасаться, после того как меня отымели зеки? Так и скажи, только не надо тут разводить сопли о любви, ладно? Это лишнее. Я сам понимаю, что теперь не стою твоего внимания, но это, черт тебя возьми, больно. Очень больно. И если мы хотим до конца выполнить это гребанное завещание, так давай расставим все точки, чтобы каждый понимал, что и когда ему делать. Его гневная речь выветрила алкоголь моментально. Он думает, что я брезгую прикасаться к нему? Поднимаюсь, запутавшись в собственных ногах, падаю на пол с грохотом. Евгений, тяжело вздохнув, подошел и помог мне подняться. Ничего не придумал другого, как опуститься перед ним на колени и уткнуться в живот. - Э… Крис? Ты чего? - Я идиот. - Понятно. Тогда пошли спать, завтра продолжим. Я обхватываю его за поясницу, он чуть дернулся но вырываться не стал. - Крис? - Я тебя действительно люблю. Но психолог настоятельно рекомендовала не травмировать тебя прикосновениями. Сказала, что так будет еще хуже. - А спросить меня ты не сообразил? - почему-то прошептал Женья. - Не-а, - еще больше прижимаю его к себе. - Вот так с тобой всегда, ум где-то на полке лежит и пылится. Да, мне не хочется вспоминать прошлое, но ты можешь помочь его забыть, - чувствую, как он напрягается, словно струна. - Ты мне нужен. Понимаешь? Тогда, на озере, был таким… ласковым, нежным. Крис! - Евгений нервно отвернул голову, боясь встретиться со мной глазами. - Женья, буду любым для тебя, только не отталкивай. Меня все таки подняли и мы вместе пошли в спальню. Сначала улеглись каждый со своего края. Потом постепенно сближались. Я прижался к нему, обнимая и убаюкивая доверчиво прижавшегося мужа. - Женья… Он поднял подозрительно влажные глаза на меня; прикасаюсь к нему губами, едва, только чтобы дать почувствовать, я тут, рядом. Мне не ответил, но и не оттолкнул. Так и уснули, обнявшись. Первая ночь, не мучившая никого кошмарами.