Не лает, не кусает

      — Аракита-сан?       — Чудик, отвянь. Стоп, где тебя носило?       — Давай до Эношимы?       — А?! Мелочь, это ты тренировку прогулял, а я выдохся, как собака!       — Ну, поехали, одному не так весело…       — Ты, блин, тренироваться собрался или языком трепать?!       — Совместить! Ну так как?       Аракита-сан, возящийся со своим байком, вытирает испачканную в масле ладонь о какую-то тряпку и поднимает на Сангаку тяжёлый взгляд, каким вполне можно было бы раздавить пару-другую кошек. Но Сангаку живучий, на него не действует. Иммунитет.       — Тодо, твой протеже меня доконает, — вздыхает Аракита-сан («почему это «мой», а?!» — немедленно возмущается Тодо-сан) и прикрывает ладонью глаза. Немедленно морщится от запаха масла. — Мелочь, цени моё великодушие, усёк?       — Усёк, — Сангаку радостно кивает. — Так едем?       — Гос-с-с-споди, сейчас, хоть попить возьму…       У Аракиты-сана два рабочих состояния: либо он ворчит на всё живое, либо витает где-то в своих мыслях. Первое Сангаку нравится больше. Тем более, Аракита-сан это не всерьёз, не то чтобы он действительно всем был недоволен — просто привычка такая. Если не доводить систематически (а тот ведь и стукнуть может, несильно, в шутку почти, но всё равно ощутимо) — это даже забавно.       Аракита-сан правда часто ворчит по поводу и без. Иногда довольно грубо, иногда скалит зубы – не только в переносном смысле, — иногда посылает по интересным маршрутам всех, кто пытается выяснить, что ему не угодило на этот раз — Сангаку даже становится интересно, какой на этих маршрутах рельеф, но уточнять не рискует, а то вдруг объяснят.       Аракита-сан как большой пёс — может сколько угодно рычать и щериться, но щенка не укусит.        Сангаку не против чувствовать себя щенком. И пользуется этим без зазрения совести. Наверное, скоро Аракита-сан ещё и взвоет.       Вообще-то Сангаку совсем не ставит перед собой такой цели, и даже честно старается не слишком действовать на нервы, но получается с переменным успехом. Просто так вышло, что из команды интереснее всего именно с Аракитой-саном, и его мнение по этому поводу Сангаку не очень интересует.  

***

      Аракита-сан тренируется куда дольше остальных. Его редко можно застать в клубной комнате, ещё реже — в тренажёрном зале (там Сангаку встречает только Изумиду-сана и Добаши-сана, которые вдвоём жмут от груди больше, чем весь остальной костяк команды вместе взятый), о том, чтобы наткнуться на него в любой из комнат отдыха или хотя бы раздевалке, где частенько можно обнаружить Шинкая-сана с очередной книжкой, и говорить не приходится.       Чтобы поймать Аракиту-сана, нужно выезжать на дорогу и делать вид, что вовсе его не ищешь. Тогда знакомая спина появляется в поле зрения очень скоро. Это, наверное, одна из тайн мироздания, вроде той, почему Тодо-сан никогда не может найти нужный ему ободок, зато обнаруживает десятки других, которые считал потерянными, а затем пропажа вдруг оказывается под самым носом.       Хотя, нет, неуловимость Аракиты-сана из совсем другой оперы. Наверное. Не суть, главное — Сангаку почти всегда удаётся его найти, рано или поздно.       — О! Аракита-са-а-ан! — Сангаку радостно машет рукой. — Подожди!       Аракита-сан даже не оглядывается, только напрягается и пригибается ниже к рулю, почти пополам складывается.       — Чудик, отвянь, я один тренируюсь.        — Так скучно же…       — А я что, на клоуна похож?       — Не очень…       Аракита-сан заметно повышает скорость, Сангаку тоже. Пару минут едут молча.       Затем Аракита-сан оглядывается через плечо с очень несчастным видом.       — Ты ведь не отстанешь?       — Не-а.        — За что мне всё это…       Вообще-то Сангаку и один не скучает, когда наматывает километры по Хаконе, но в компании всё равно интереснее, можно и поговорить, и погоняться, и вообще, живой человек — это почти как живая игрушка, только лучше.       — Аракита-сан?       — Да ты утомил… Чего тебе?       — Давай до вершины наперегонки?       Аракита-сан от души впечатывает ладонь в лицо, бормочет что-то невнятно и, наверное, нецензурно, а затем стучит Сангаку согнутым пальцем по шлему — несильно, но гулко.       — Ты что, на батарейках?       — Не-а, просто настроение хорошее. Так как?       — Я тебя когда-нибудь убью, — обещает Аракита-сан. — После турнира горняков. Если ты ещё раньше меня не угробишь.       Сангаку весело, как не бывало уже давно. Ветер в лицо, шорох покрышек, громкое дыхание — не так много нужно, чтобы чувствовать себя живым. Не хватает только одного.       — Вершина, — восторженно выдыхает Сангаку и переключает передачу. Педали немедленно становятся тяжелее, ветер — резче, и Аракита-сан остаётся далеко позади. Быстрее, ещё быстрее! В ушах эхом отдаются сухие щелчки, когда Сангаку повышает передачу ещё, и ещё, и…       — Озверел?       Голос Аракиты-сана с силой бьёт по барабанным перепонкам. Когда он успел поравняться?!       — Ты куда повышаешь?!        Сангаку почти сшибает звуковой волной. Аракита-сан выглядит взбешённым. Медленно выдыхает, заставляя себя успокоиться, и когда от него перестают исходить почти осязаемые волны злости, добавляет:       — Чудик, завязывай с этим. Убьёшь колени перед гонкой.        Не было печали.       — Да я в полном порядке, — улыбается Сангаку и повышает каденс.       Обтянутая форменной майкой узкая спина возникает перед носом слишком неожиданно.        — Достаточно, — сухо повторяет Аракита-сан, и что-то в его голосе подсказывает Сангаку, что возразить ему не дадут. — К чёрту гонку, другие приоритеты. Не повышай больше.        — Но…       — Покалечишься. Не спорь.        Сангаку не спорит, только с обидой застёгивает веломайку до самого горла.       — Кто мне так в карму плюнул, что теперь приходится на ходу дебилам мозги вправлять, а? — вздыхает Аракита-сан. Теперь он едет вровень с Сангаку, не пытается вырваться вперёд, но и себя объехать тоже не даёт. Это смутно раздражает.       — Ты ведь не умеешь проигрывать, да, чудик?       Сангаку, встрепенувшись, поднимает голову.       — Вообще-то я очень спокойно отношусь к победам и поражениям…       — Слушай, ты себя после чемпионата в зеркало не видел, — хмыкает Аракита-сан, и Сангаку становится неприятно. И горько — потому что память о проигрыше достаточно свежа. Самое паршивое — семпаи его даже не винили. Хотя для них результаты были куда более сокрушительным ударом, чем для него самого.       — Да я тоже в подушку выл, — Аракита-сан пожимает плечами, как будто это самая обыденная вещь. — Только ты там ещё и ноги убил, забыл, как потом несколько недель на тренировках губы кусал?       — Они обветривались…       — Ага, то-то от тебя болью пахло до слёз из глаз.       С одной стороны, Аракиту-сана тяжело обмануть. У него очень острое чутьё, и людей он читает получше иных врачей, в унылом обществе которых Сангаку провёл почти всё детство. Лучше сменить тему, пока Аракита-сан не докопался до… до чего не надо. У Сангаку хватает тем, которые он предпочёл бы не обсуждать.       — А чем пахнет боль?       Аракита-сан озадаченно хмурится, смешно шевелит носом — как собака, почуявшая что-то странное.       — Хреново пахнет, чудик. Вроде смолы и разогретого металла, та ещё мерзость. Тебе не идёт. Если снова от тебя такое почую — загоню в онсен, и будешь там сидеть, пока не сваришься, усёк?       Откисать в школьной купальне Сангаку не любит, всегда старается обойтись душем, поэтому угроза действенная.       — Усёк.       — Тогда крути педали, и без фокусов, чего завис?       …с другой стороны, Араките-сану не всё равно. И это, в общем-то, довольно приятно.