Сакура

- Как ты мог, Хаул! - разъяренно кричала Иширо лан. Ее ухоженные волосы растрепались, глаза яростно блестели. - Она же никто, пустое место! Она - какая-то девчонка, совсем не нашего круга! Она вскружила тебе голову, и ты повелся! Хаул! Очнись же, наконец! И отвечай мне как следует! Да она заколдовала тебя... ведьма! Хаул еле-еле сдерживался, чтобы не сорваться на мать. Его глаза подозрительно дрожали, а губы сжались в тонкую ниточку. Непоколебимость сквозила холодным пламенем в его черных глазах. - Перестань!! Замолчи! - закричал он с нескрываемой злостью в голосе. - Ты ее совсем не знаешь. Она не такая, она другая, понимаешь! Другая. Она особенная. - Особенная, - передразнила его Иширо. - Да она обычная и невзрачная пустоголовая девчонка. И не представляет из себя ничего особенного... - Ты ее совсем не знаешь, мама. Перестань, прошу тебя, - Хаул всеми силами пытался сдержать рвущуюся наружу злобную ярость. - Я люблю ее. Ты не сможешь заставить меня ее разлюбить. Иширо Мицуно как-то хитро и загадочно посмотрела на сына. Прищурив свои темно-карие цвета кофе глаза, она медленно подняла голову и посмотрела на Хаула. - Возможно... Заставить перестать любить ее я, может, и не смогу. Но ... зато заставить уехать завтра и поехать раньше на Турнир могу. Я ведь все-таки твоя мать, как никак. И ты должен меня уважать. И слушать. Хаул лихорадочно пытался что-нибудь придумать, но сейчас, в такой трудный и тяжелый для него миг, мысли беспорядочно роились в голове, как назойливые пчелки. Он не мог ослушаться Иширо, это противоречило устоявшимся и давно укоренившимся японским традициям. Ослушаться - это, значит, пойти против семейных устоев всей Японии. Хаул зло стиснул зубы. - Люби ее, сколько твоей душе угодно. Но вместе вам быть я не позволю. Никогда! Мы уезжаем завтра. Давно пора было это сделать. Сразу же, как только мы приехали в эту «деревню». Все, Хаул, кончился твой отдых, собирай вещи. Завтра утром мы уезжаем. Спокойной ночи, сын. Звезды на темном цвета индиго безоблачном небе россыпью тускло мерцали. Где-то грустной мелодией заливался соловей Мицуро лан. Она привезла его из далеких северных краев, когда в последний раз ездила в незнакомую Хаулу страну. Соловей быстро прижился, и теперь Мицуро отпускала его полетать в вишневый сад, где тот сразу принимался петь свои печальные песни. В такие минуты Мицуро садилась на веранду и долго слушала пение своего любимца. Ремо потом говорила, что видела, как Мицуро лан частенько плакала, слушая песни соловья. Хаул долгое время молча сидел на скамейке, слушая эти тихие переливчатые мелодии. Мысли путались. Он не знал, что же ему делать и как поступить. «Миночка... Милая моя. Что же делать?.. Что?! Все идет против нас. Мать не поняла. Я не хочу, чтобы она навредила Мине. Но и не хочу уходить. Как же быть...» Небеса, словно высокий необъятный шатер, возвышаясь над землей, смотрят на нас и знают мысли каждого из нас. Сочувствуют и жалеют нас, радуются и смеются вместе с нами. Но сейчас ночные звездные просторы грустили невыразимой печалью. Капли небесных слез тихо закапали на листья, на крышу, на густую траву... Небо стянула пелена мрачных полных влаги тяжелых облаков. Дождь лил все сильнее, капли которого были такие холодные, что сразу вызывали на коже беспокойные мурашки. Хаул стряхнул с волос мокрые дождинки и, встав со скамейки, быстро зашел в «Сакуру», в последний миг оглядев темные листья вишни, по которым упруго били капли унылого дождя. Холодный пронизывающий ливень яростно стучал каплями по крышам и по лужам. Он словно насквозь проникал в тебя, наполняя все твое существо неприятным и мерзким ощущением. Но Мина, не обращая внимания на эти холодные капли дождя и на прилипающую к телу мокрую одежду, медленно шла по лужам. Отрешенная от мира сего, опустив голову, она шла, несмотря на холод и боль, на дождь, капли которого пронизывали все ее тело, словно тысячи иголок. Ее согревало единственное в мире лекарство от всех бед и несчастий - ее чувство любви. Которое не угасало ни на миг, даже когда она сомневалась. Оно грело ей сердце и душу. Лишь благодаря ему она была еще жива. Словно маленький, но, как яркий огонек, цвела ее любовь. Мина шла, шаг за шагом приближаясь к «Сакуре». После того, как выбежала из комнаты, она не послушалась Футабу и расстроенная до невозможности убежала на улицу. Густой вишневый сад скрыл ее от посторонних глаз. Да и вечерняя темнота благосклонно окутала ее. Выплакавшись до такой степени, что глаза горели сухим огнем, Мина сидела на траве под каплями сильного непрекращающегося дождя. Но скоро ледяной холод проник в нее, словно в сердце, и девушке нехотя пришлось подняться и направиться обратно в гостиницу. Шаг. Еще шаг. Ноги промокли, но она не особо волнуясь из-за этого, все шла под ледяными каплями ливня. Страх сковывал ее и без того измучившееся сердце. Страх за то, что она может потерять Хаула. Потерять то, что она так недавно получила. Счастье. Счастье безумное. Эта неделя пролетела так мгновенно, как лепесток сакуры по ветру. Говорят, что сакура цветет совсем недолго. Цветение сакуры очень кратковременно - оно длится всего несколько дней, а иногда лишь несколько часов. Но в этот раз она цвела уже шестой день подряд, позволяя всем любоваться этим сказочным волшебством. Мина порой думала, что эта неделя ее весенних каникул стала самой лучшей в ее жизни. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой. Как будто безупречная цветущая белоснежно-розовая сакура стала олицетворением ее любви. Что это, думала она, сон или реальность? А вдруг она проснется и не увидит рядом такие до боли знакомые и любимые глаза. Страх еще больше нагнетал, когда она думала, что это может просто-напросто кончится. Ведь ничто не вечно. И вишня отцветет когда-нибудь... И неужели ее любовь не вечна?! Эта мысль приводила ее в ужас. «Если это так, я просто умру. Я не смогу жить без него. О, Боже. Ведь, правда. Если прекрасная сакура - это моя любовь, то... Нет, не хочу об этом думать! Футаба была права. Я должна бороться за свою любовь, за Хаула. И я буду бороться. Я отвоюю его у Иширо лан!» Мина, взмахнув мокрыми волосами, решительно направилась к двери гостиницы, быстро ступая по шуршащему гравию. Резная дверь жалобно заскрипела, когда девушка резко распахнула ее и прошла в согревающую теплом камина прихожую. Скинула легкую, промокшую насквозь кофточку и, выжав мокрые волосы, посмотрела в настенное зеркало в необычной позолоченной раме, украшенной золотистыми розочками. На нее смотрела какая-то незнакомая девушка с мертвенно-бледным лицом. Волосы жалкими веревочками спадали на плечи, а опухшие от слез глаза мерцали пустотой, в которых сейчас жила лишь одна мысль - вернуть Его. Мина испуганно смотрела на себя, ужасаясь такой перемене. «Я должна. Должна это сделать. Иначе я просто умру. Хаул, солнце мое! Жизнь моя!! Я иду!» Мина медленно отошла от зеркала и, прислушиваясь к голосам, вышла в коридор. Даже в прихожей был слышан громкий голос Иширо Мицуно. А в коридоре он явственно и четко, словно гром, звучал. Девушка нерешительно остановилась, но, вспомнив солнечные ванильные глаза Хаула, быстро зашагала к комнате, в которой сейчас отдыхала Иширо лан. Она почему-то предпочитала проводить вечера в гостиной нижнего этажа, в которой был только камин, шкафы с книгами и журналами и чайный столик. Мина подошла к открытой комнате и тихонько посмотрела внутрь. Иширо сидела за столиком и мирно попивала лавандовый чай. А услужливая Икуко собирала вещи своей хозяйки. - Нет, ты представляешь, чем он тут занимался все это время! Отдыхал! - громыхала Иширо. - А Турнир?! Ему на него просто-напросто наплевать! И на меня тоже! Он готов бросить все ради этой мерзкой девчонки! И меня готов бросить! Знаешь, что он сказал?! Что она особенная! Вот еще глупости! Нет! Я ему еще покажу, как устраивать у меня за спиной разные сентиментальные глупости! Завтра же мы уезжаем! Завтра же!! И больше он никогда не увидит эту свою, «особенную»! Мина судорожно сглотнула и схватилась за бешено бьющееся сердце. «Нет, не может быть! Нет! Нет! Хаул! Этого не может быть!» Слезы отчаянным потоком застилали ей глаза. Мина готова была упасть, ноги подкашивались, пол словно уходил из-под ног. Она руками схватилась за стену, чтобы не упасть. - Он думает, что может бросить все, к чему так долго и упорно стремился. Эти долгие семь лет он старательно тренировался, участвовал в соревнованиях, а сейчас он не может все это бросить на последнем этапе! Я не позволю ему поломать свою судьбу! Он сделает так, как я ему велю. И точка. Мина не могла больше слушать слова Иширо. Каждое слово кинжалом вонзалось ей в грудь. Она медленно отошла от стены и вошла в теплую комнату. Икуко, первой увидев ее, изумленно ахнула. Она уронила шелковое платье, которое держала в руках. - Икуко! Какая ты неаккуратная! Поосторожнее с моими вещами. Они же такие тонкие и деликатные. Ну что же ты встала, как вкопанная? Икуко молча смотрела на бледную Мину, ее глаза удивленно расширились. - Что случилось, я спрашиваю, – Иширо повернула голову в сторону двери и, увидев девушку, удивилась больше, чем Икуко. - Ты?? Что ты здесь делаешь, дрянная девчонка?! – прошипела рассерженная Иширо лан. Ее злости, казалось, нет предела. – Как ты смеешь вообще появляться мне на глаза после того, что сделала с моим сыном?! Ее гневно глаза сверкали, а тонкие пальцы крепко державшие чашку побелели. Мина побледнела. Она вдруг почувствовала себя такой слабой и беспомощной перед Иширо лан. Вся ее уверенность и решимость испарялась на глазах. - Вы уезжаете? – прошептала она тихо, еле шевеля сухими от волнения губами. Иширо надменно посмотрела на промокшую девушку и улыбнулась. - Да, мы с Хаулом уезжаем отсюда навсегда. Хватит с нас этих деревенских окрестностей. Пора возвращаться туда, где нас достойно примут. А вы оставайтесь в этом захолустье сколько хотите. И ты тоже, глупая девчонка! Ты думала, что украдешь у меня моего любимого сына, но у тебя ничего не вышло. - Любимого? Да вы его совсем не любите! – вспылила Мина, сверкая глазами. – Совсем не любите и не уважаете его мнения! - Замолчи! Не тебе решать судьбу Хаула! Ясно тебе! Он будет делать то, что я ему велю и точка! – Кричала разгневанная Иширо. – И я не позволю никому лезть в мои дела, тем более какой-то там деревенской девчонке! Икуко испуганно смотрела на эту перебранку, переглядываясь то на Иширо, то на Мину. Не понятно было, чем же закончится этот словесный поединок. Было страшно. Икуко медленно положила платье на стул и тихо, боясь быть замеченной хозяйкой, выскользнула из комнаты. - Я не позволю вам забрать Хаула и командовать им! – возмущалась Мина. - Как вы можете так поступать с собственным сыном?! Вы не можете решать все за него. Он уже достаточно взрослый для этого! - Ты не его мать! Ты вообще никто! И ничто! Для нашей семьи ты пустое место, никчемная девчонка, которая посмела вмешиваться в мои планы! Так что проваливай, не мешай мне. Я готовлюсь к отъезду. - Вы такая бессердечная женщина! – воскликнула Мина. – Вы вовсе не любите своего сына, вы его используете. Вы не даете ему свободу выбора! Вы все решаете за него. А не думаете ли вы, что наступит такой момент, когда он сможет выбраться из-под вашей опеки?! Что вы тогда будете делать? Вы уже не сможете его контролировать... - Прочь! Прочь с моих глаз! – закричала Иширо, вскакивая со стула и роняя чашку на пол. – Ты не получишь его, чтобы ты ни говорила. Я увезу его, и ты больше никогда его не увидишь! Мина готова была заплакать в любой момент. Глаза были мокрые, но слезы еще не пролились, а скопились в уголках глаз, застилая взор. - Почему вы так ненавидите меня?.. – прошептала она, смотря прямо на Иширо. Та долгое время смотрела на Мину, как будто видела ее в первый раз. Смотрела, как бы изучая. - Ты мне не нравишься, - просто сказала она после осмотра и раздумий. Казалось, ее веселит этот разговор. – И все. А теперь уходи. Дальнейшее продолжение разговора бессмысленно. А я иду спать, завтра нас с Хаулом ждет долгий путь. Утро седьмого дня было мрачным и туманным. Ветер упрямо стучал в окно и теребил листья и блеклые цветы вишни. Цвела вишня долгое время, но вот кончился срок. Кончилась пора цветенья, и наступила другая пора. Цветы рассыпались лепестками на ветру. Небо было стянуто голубо-серой пеленой, тучи тяжелые, нависавшие над землей, медленно плыли. Кое-где пробивались клочки ясного голубого неба, но редко. Солнце неярко светило, лучи с трудом достигали земли. Что-то должно было произойти... Мина, не спавшая всю ночь, стояла у окна и смотрела на увядающую вишню. Всю ночь она искала Хаула, но нигде не могла его найти. Она не плакала больше, слез не осталось, слишком велико было ее горе. Она чувствовала, что уже потеряла Хаула, и у нее не было сил больше бороться. Она не переставая смотрела на блеклую вишню, с которой то и дело слетали нежно-розовые лепестки, как будто мотыльки, которые улетают навсегда оставляя. Она смотрела на нее пустыми глазами, думая, что свершилось то, чего она так боялась. Вишня отцвела... Ее любовь погасла, как ярко вспыхнувшая спичка. Она улетела... Улетела навсегда. Улетела ее белая птица по имени Любовь... Мина не чувствовала ничего. В сердце была пустота и боль. Но оно уже не плакало, оно молча страдало от невыносимой потери... Не было мыслей, ни слова не слетело с ее губ после ее разговора с Иширо лан. Глаза сухие непрестанно смотрели на вишню, белоснежный, словно свадебный наряд невесты, покров разлетался от сильного ветра. А сердце билось размеренно, как будто пыталось остановиться на следующем ударе. Дыхание ровное. И ни следа вчерашнего волнения. Стук часов пробил шесть часов. Послышались шаги и голоса просыпающихся. Но Мина даже не шелохнулась. Ничто, казалось, не могло сейчас пробудить ее от этого забвения. Вдруг голоса стали громче и послышался крик Иширо. Испуганный крик. Среди ее воплей Мина еле слышно разобрала имя «Хаул». Тотчас она обернулась в сторону двери и внимательно прислушалась. Прислушалась. Испугалась и, сорвавшись с места, помчалась вниз. - Хаул?! Очнись! Что же случилось, Икуко? Расскажи еще раз, да поподробнее. Положите его сюда. Нет не сюда, обалдуи! Сюда, на мягкое! Икуко, не молчи же, говори!.. Бледная и взволнованная Икуко начала быстро что-то говорить. Мина спустившись увидела Хаула, лежащего на диване, рядом Иширо, Мицуро, Сансако, Футабу и Ремо. Она увидела лицо Хаула и ужаснулась. Оно было мертвенно бледное. Она вскрикнула от испуга. Футаба подняла голову и, увидев Мину, сказала, что все в порядке, он живой, дышит. Мина подбежала и присела рядом на корточки. На нее обернулась Иширо, мгновение зло разглядывала, но потом подумав немного промолчала и отвернулась. Мина еле дышала: на Хауле не было лица. Бледный он лежал, не шевелясь. Она никогда не видела Иширо лан такой испуганной, та уже не казалась такой невозмутимой и спокойной как раньше. Волосы растрепаны, глаза покрасневшие, прерывистое дыхание. Девушка на мгновенье задумалась, но потом, очнувшись, прислушалась к рассказу Икуко. - ...и вот я выбежала во двор, а там ... Хаул... Лежит на земле, бледный, неподвижный. Рядом меч. Я испугалась, подбежала и прощупала пульс. Он был жив... – Икуко была сама еле жива, рассказывая это. Ее руки дрожали, а глаза метались от Иширо к Хаулу, все так же лежавшему на диване. – Но был в ужасном состоянии. Пульс еле бился. Но я очень удивилась, потому не поняла, что случилось. Сначала я подумала, что он ранен, но ран не было... Иширо, внимательно слушая, крепко держала сына за руку. Мицуро и Футаба приводили Хаула в нормальное состояние, протирали его лицо раствором. Сансако прощупывала тело в том случае, если были какие – либо ушибы или переломы. Мина просто смотрела на Хаула, держа его за свободную руку. «Очнись, солнце мое... Очнись... Хаул...» - шептала она про себя. - Я не понимаю, что же такое произошло... - шептала тихим голосом Икуко, теребя в руках пояс Хаула. - Он очнется? – тихо спросила Иширо, впервые поглядев на Мицуро спокойным взглядом, в котором не было ни ненависти, ни злобы, а лишь нескрываемое волнение и страх за сына. Мицуро со своей племянницей сильно старались, приводя в чувство Хаула, и их старания не оказались напрасными. Словно в ответ на мольбы Мины и Иширо Хаул вдруг с трудом пошевелился. Все взгляды сразу же стали прикованы к нему. Икуко воскликнула. Иширо молча лишь стиснула руку сына. Мина же держалась так же стойко, как и Иширо лан. - Сынок... – прошептала Иширо. Мицуро приложила мокрую повязку на лоб Хаулу. Мина боязливо прикоснулась к щеке парня и ужаснулась: он пылал, кожа была такая горячая. - У него жар, - прошептала Футаба, не смея посмотреть на Мину, такую бледную из-за грусти и бессонной ночи. Иширо молча посмотрела на Мицуро. Та спокойно встретила ее взгляд и кивнула. Мельком посмотрела на Футабу и что-то шепотом сказала ей. Мина различила лишь слово «телефон». Ее сердечко шумно забилось, пульс выбивал под кожей барабанную дробь. Футаба согласно кивнула и быстро выбежала из комнаты. Сансако вышла и вернулась с аптечкой и кувшином с холодной водой. Они вдвоем с Ремо и Икуко начали быстро ухаживать за очнувшимся Хаулом. Мина была в некотором ступоре. Они с Иширо лан просто сидели рядом с дорогим для каждой из них человеком, внутренне волнуясь и тревожась за него. Иширо ничего не сказала девушке с того самого момента, как она вошла, ничего не сказала и просто молча сидела, изредка поглядывая на нее. Но так ничего и не сказала. Мина чувствовала, что в этот момент она возможно хотела сказать ей что-то важное и серьезное. Очнувшийся Хаул спокойно принял жаропонижающее лекарство, выпил воды. Сансако поменяла компресс, а Ремо сняла верхнюю одежду и укутала парня в прохладную ткань. - Как же ваш отъезд? – вдруг спросила Мицуро у Иширо. Мина сразу же подняла голову и посмотрела на мать Хаула. Сансако и Ремо также навострили ушки. Наступил тот самый момент, которого все так ждали. Серьезный момент. Иширо опустила голову. Все замолчали и пронзительная тишина опустилась вдруг. - Мы уезжаем сегодня... Но не на Турнир, как предполагалось ранее, а в ближайшую больницу. Хаула нужно лечить... Все молчали. Слышно было лишь как ветер бьет ветвями вишни по стеклу. Солнце потихоньку проникало в комнату, через окно пуская солнечные нити утренних лучей. Мина так же молчала, у нее не было слов. Сердце стучало и билось как раненная птица. - Да-да, конечно, – согласилась Мицуро, поглаживая Хаула по плечу. – Ему нужно в больницу, причем срочно. В нашей гостинице к сожалению нет врачей, а у нас нет должного врачебного опыта. Конечно, я думаю, мы все-таки смогли бы его вылечить, будь у нас время... Мина сразу же взметнула свой взгляд на Мицуро, а потом вопросительно на Иширо лан. «Неужели не все еще потеряно...» - подумала она. - Нет, - покачала головой Иширо, - я отвезу его в больницу, может он еще успеет на Турнир. И вообще, медлить нельзя. Пора ехать. Вещи уже собраны, – в ее голосе вновь зазвучали былые металлическая решимость и невозмутимость, которые так раздражали Мину. - Машина с доктором скоро приедет, – сказала вошедшая Футаба и, посмотрев немного виновато на подругу, продолжила, – он сказал, что Хаула нужно отвезти в больницу и лечить там. - Вроде и болезни-то толком никакой нет, просто жар, а такой шум... – сказала тихо Ремо. – Неужели все так серьезно? – она посмотрела на Мицуро, ожидая ответа. - Думаю, лучше отвезти Хаула в больницу, мало ли что... – ответила Мицуро, одевая его в принесенную Икуко чистую одежду. - Сейчас весна, часты случаи различных обострений, и все такое. Мина так ничего и не сказала. Она любовалась солнечными бликами на щеках любимого и дорогого ей человека. Она знала, что эти минуты последние. Знала, что она больше не увидит отражение рассвета в его ванильных глазах. Больше не услышит его смех в прохладе дня. Никогда больше не прикоснется к его щеке и не почувствует прикосновения его рук. Знала, что любой разговор сейчас будет бессмысленным. Она проводила эти мгновенья, зная что каждая секунда драгоценна. Она проводила пальчиками по его щекам, любовалась каждой черточкой его лица. Хаул спал. И теперь спящий он казался Мине еще красивее, чем раньше. Его грудь равномерно поднималась и опускалась, дыхание было ровное. Мина наслаждалась последними минутами рядом с ним. Иширо и Икуко отправились в верхние комнаты, чтобы забрать все вещи и приготовиться к отъезду. Мицуро и Сансако вышли, чтобы встретить доктора. А Футаба с Ремо, поглядев на Мину, вышли из комнаты, позволив ей попрощаться с Хаулом. Мина молчала. Хаул спал и даже кажется не подозревал, что происходит сейчас. Солнце уже полностью взошло и осветило комнату чистым и теплым светом дня. Тучи потихоньку рассеялись и теперь все просто сияло от ярких солнечных лучей. Мина не знала, что ей делать. Плакать она не могла, так как все слезы были уже выплаканы. Говорить она не могла, так как все слова были уже сказаны. Она просто молчала и любовалась солнечными бликами на лице Хаула. Его руками и пальцами. Она гладила его руки, пытаясь запомнить каждую клеточку его тела. Гладила шелковистые его волосы. Смотрела на закрытые глаза и пушистые черные ресницы. Время, казалось, замерло и вылилось в один этот только миг. Миг, в котором заключалась чистая и прекрасная вечность. Вечность, в которой осталась эта чудесная любовь... Так они и провели эти горькие минуты прощания: Мина, сидящая у ног любимого, Хаул, спящий в объятиях любимой. Как же тяжко было на душе у Мины. Она обрела счастье в виде чистой и красивой сакуры и потеряла его в один миг ее увядания. Ни ветер, бьющий в окно, ни широкое небо, ни солнечный луч, никто и ничто не могло понять ее в этот миг. Все остановилось и замерло. Мина не знала, что будет делать, когда он уедет. Она даже и не спрашивала себя об этом. Она жила этим днем, словно он был последним... Ведь она не мыслила своей жизни без Хаула... - Всё, все вещи упакованы и погружены. Хаул лежит в машине. - Он спит? Икуко посмотрела в машину и, удостоверившись в том, что Хаул действительно спит, закрыла дверцу. - Да, Иширо лан, он спит. - Тогда все. Пора. Иширо, одетая в свой дорожный костюм, прощально кивнула Мицуро. В последний день она стала относиться к управляющей «Сакуры» более менее дружелюбно. Факт того, что та помогла ей в бедственный случай, сыграл свою роль. Мицуро, улыбнувшись матери Хаула, кивнула головой. «Так нужно, – успокаивала себя Мина, – ему это нужно. Это для него очень важно». Все друзья Мины и Хаула собрались во дворе гостиницы. Футаба расстроено шмыгала носом, обнимавшая ее за плечи Ремо выглядела немного спокойнее, хоть и ее глаза были мокрыми от недавних слез. Сансако стояла рядом с Мицуро и тихонько плакала, уткнувшись в платочек. Солнце полуденным светом ярко светило и грело своими теплыми лучами. День был на радость был удивительный, несмотря на тяжесть момента. Мина стояла рядом с Икуко и смотрела на машину. Иширо лан, помахав всем на прощанье, села в машину. - Икуко, прощайся быстрее и садись. Впереди долгий путь, – сказала она и шумно закрыла дверцу. Голубоглазая Икуко, одетая в ярко-синее кимоно, повернулась к Мине и посмотрела ей прямо в глаза. - Нам пора... – было видно, как тяжело ей было говорить прощальные слова. – Не волнуйся, с ним все будет хорошо, мы о нем позаботимся. Как только все наладится, он обязательно приедет, – она вдруг улыбнулась Мине и тихо прошептала, – он обещал, что вернется. А как я его знаю, он всегда выполняет свои обещания. Не отчаивайся, Миночка! До встречи, всем! – сказала она всем громче и, помахав рукой, села в машину. Машина, зашуршав колесами по гравию, медленно отъезжала. Икуко прощально махала рукой и улыбалась. Ремо, Футаба и Сансако махали ей в ответ. Мицуро и Мина молча смотрели вслед. Мина впервые за последние сутки улыбнулась, немного неуверенно, но все-таки улыбнулась... Девушка зашла в свою комнату. Ее вещи были давно уже собраны и сложены в сумки. Все было чисто прибрано. Она прошла через комнату и, подойдя к одной из сумок, раскрытой, достала из нее меч. Красивый меч в украшенных камнями и резьбой ножнах. Взяла его и подошла к окну. Там, за окном, все быстрее отцветала вишня. На ней уже почти не осталось цветов, они слетали с дерева под порывами озорного, как Футаба, ветра. Но вишня оставалась все такой же красивой. Чистой и светлой. Мина улыбнулась.

***

- Мина, нужно поговорить, - сказала Икуко, подходя к Мине после того, как доктор принялся осматривать Хаула и попросил всех выйти. – Осталось мало времени. Скоро мы уезжаем. Но мне нужно тебе что-то сказать. Мина удивилась, но все же прислушалась. Они зашли в комнату Икуко и сели на ее кровать. - Вчера ночью, - начала Икуко, - во время вашего ... ммм ... разговора с Иширо лан я пошла к Хаулу. Мина удивленно посмотрела на нее. - Я рассказала ему обо всем и предупредила. Предупредила о том, что произошло и о том, что может случиться. Вот. Он долгое время возмущался и ругался. Он был очень расстроен, - сказала Икуко, посмотрев на Мину, которая сидела, пытаясь осмыслить услышанное. – Но он, обдумав все, сказал мне, что ничего сделать не выйдет. Что он не может противиться матери, но и оставить все так он не может. Хаул сказал, чтобы я передала тебе его слова. Наступила тишина. Потом Мина спросила: - Что он просил передать? - и посмотрела на Икуко. Та улыбнулась. - Он просил передать тебе, что он тебя любит больше всех на свете, что он тебя никогда не оставит. Хоть он и вынужден уехать. Но он также добавил, что обязательно вернется. - Но я же не живу здесь... я тоже скоро уеду... Как же он найдет меня? - Хаул сказал, что на следующий год весной он приедет сюда и будет ждать тебя здесь. Мина не могла поверить ее словам. Значит не все еще потеряно и все моет быть хорошо? Ей не верилось. Казалось, все хорошо. Но Мина все еще боялась. Слишком велика была ее боль. Она промолчала. Икуко же достала большую сумку и положила себе на колени. - Хаул просил передать это тебе... на память, чтобы ты никогда не забыла его...

***

Мина улыбнулась и погладила вырезанный на ножнах узор из маленьких и аккуратных цветов сакуры. - Я никогда тебя не забуду, - прошептала она и посмотрела на вишню в саду, - я буду тебя ждать столько, сколько потребуется. Я дождусь тебя, Хаул... Вишня, словно невеста, готовится весной к венчанию. Яркий солнечно-белый наряд окутывает ее туманом жемчужных цветов. Весна - нежная и радостная пора. Пора любви. Пора влюбленных. Пора, когда сакура расцветает в сердцах. Когда солнце греет и ветерок еле колышет лепестки белых цветов. Ее любовь хоть и улетела лепестками белых цветов, но обещала вернуться следующей весной. Надежда не умерла, она расцвела в душе влюбленных ярким огнем, который никому не погасить.