Повелитель Полуночи

- Она вообще собирается возвращаться, или мы ее похороним на Полуночи? – кисло спросил Квиффин. – Она хотела оправдать в этот раз Тлена, она этого добилась. Он в своей щедрости вернул сульфикару глаза. Ее здоровье восстановлено. В чем дело? - Тут дело не в физическом здоровье. – предворный маг быстро пролистал карточки, отснятые шпионами Дня, и бросил их через стол Принцу. – А в душевном. Сульфикары нестабильны. На стол упал еще один конверт. В нем оказалось приглашение на свадебное торжество на Горгоссиуме с припиской, что всем прибывшим гостям гарантиурется возможность не быть съеденными его обитателями в течение одного дня. - Она согласилась на что?! На верхней фотокарточке траурная низкодонная ладья покачивалась в зарослях камышей, из которых неясно выглядывали глаза тварей ночи, но их сдерживали острые пики в руках войнов-заплаточников. Повелитель Полуночи, стоявший на корме, комично вздернул руку к небу, но остановился в полужеста, чтобы удержать под локоть доверенного агента Совета, не дав ей шагнуть за борт. На второй карточке агент нелепо болталась ногами над землей, потому что Кристофер Тлен подхватил ее, забыв учесть разницу в росте, и что-то показывал широким жестом на беспросветном небосклоне, на котором из света был только глиммер Уни. На третьей агент пыталась вернуть на место те остатки хохолка волос, которые заменяли рассерженному Повелителю Полуночи волосы на его облезлой голове. И тот совершенно не мешал, придерживая кошмаров на другой стороне своего воротника, пока заплаточники старательно выпутывали из веток приготовленного для посадки деревца смирион полу его плаща. -Он восстанавливает поместье на Пайоне? – нахмурился Квиффин. – Поместье продано Пикслеру, это земля больше не принадлежит... - А Пикслер теперь предпочитает морские глубины и вроде как мертв больше, чем жив, поэтому землю вернули исходному населению Пайона, особенно отличившемуся в освобождении от Полуночи. - Сульфикарам. – мрачно сказал Квиффин. - Именно. И они подарили ее Тленам с тем условием, чтобы там снова была роща смирион. Этим диким волшебникам нет дела до государственных бумаг и распоряжений, поэтому они делают Тленов своими представителями на Пайоне. - Бред. Это нарушение приказа, согласно которому Тлен никогда, ни разу в жизни больше, не должен покидать Горгоссиум. По крайней мере без моего разрешения. А теперь он что, будет кататься между Пайоном и... Маг сделал взмах, предлагая смотреть дальше. На последней карточке глиммер высветил только часть изображения. Часть лысой, с редкими и вялыми прядями головы Тлена, покрытой рытвинами шрамов, на которую белые руки водружали неровный венок из цветков, пестики которых напоминали мертвые головы на длинных хребтах, и торчали в перемешку с остатками волос Тлена. И эта часть нежно ложилась на плечо, над которым торчало знакомое подвижное ухо, и вращался белый светящийся шарик. Квиффин вздохнул: он никогда не понимал этих лунных людей. Все картинки были одинаково ужасны, глупы, нелепы. - Какой же он все-таки дурак. – вздохнул Принц Дня, но потом задумался.– Или не настолько. В любом случае, мы лишились одного источника, и теперь им владеет Горгоссиум. - Зная плодовитость Тленов, - задумчиво протянул маг, - подождем полтора десятка лет, и источников на Полуночи будет столько, что они соберут у себя всю магию в Абарате. И Сульфикары не останутся в накладе, их кровь и так бежит в жилах этой семейки. Каким по счету был нынешний Тлен? - Двадцать седьмым. – мрачно заметил Король Дня, пролистывая карточку, где заплаточники веревками поднимали на огромное дерево какое-то сооружение, напоминавшее уродливое гнездо, на ветках которого торчали странные механизмы. Квиффин присмотрелся. Это были игрушки. Детский домик для игры. Когда-то давно, очень давно, когда Квиффин говорил с Кристофером Тленом, сватавшимся к Боа, Тлен сообщал о желании обзавестись множеством детишек, желательно не меньше десятка, чтобы напомнить пустые коридоры замка смехом маленьких Тленов. Молодому Квиффину тогда подумалось, что смех у маленьких Тленов вряд ли приятный, ровно как и причины, которые веселят наследников Полуночи. - Что-нибудь еще? Она в любом случае не может находится на Горгоссиуме все время, даже стань они трижды Тлен! У нее есть обязанности перед Советом, которые никто не отменял. Ее работе не мешало отсутствие глаз, как поврежденная нога стать причиной для отлучки? - А она ей и не стала. На карточке уродливая голова Тлена с широко открытыми блестящими глазами сунулась во мрак траурных драпировок паланкина, где были видны только два светлых пятна и вспыхнувший глиммер, но этого было достаточно, чтобы увидеть радость от подобного визита.Вокруг высились силуэты солдат, огораживающих короткую сцену от основной толпы. На следующей карточке Тлен сидел рядом с агентом в окружении черных драпировок, удерживая ее руку в своей раскрытой ладони. На третьей половину изображения закрыл взмах рукава расшитой танцующими скелетами мантии, защищавшей хозяев паланкина от смазанного предмета, вероятно, какого-то овоща или даже рыбины, летевшей в открытую драпировку. Пайонцы были не готовы наблюдать новую чету Гогроссиума на этой земле. На новой карточке Муни крепко удерживала Повелителя Полуночи, строго смотря перед собой, и не выказывая никакого отвращения к тому, что лыснина Тлена в окружении края стеклянного воротника практически касалась ее губ. Лицо Тлена выдавало с трудом сдерживаемую ярость, а между пальцами все еще мерцали искры нереализованного заклятия. Но они были куда менее яркими по сравнению с пылающей белым пламенем яростью сульфикарки. На следующей паланкин застрял среди ветвей деревьев висельников, и пока спущенные с ветвей плоды помогали протащить махину сквозь лес, высокая могучая тень Повелителя Полуночи вышагивала впереди, крепко держа агента у самой своей шеи, впечатав ее лицом в край воротника, да и то для этого Тлену пришлось сильно отвести голову назад. Он должен был едва видеть дорогу перед собой, поэтому агент, обхватив шею Тлена, яростно жестикулировала, указывая ему свободной рукой на что-то впереди.