Повелитель Полуночи

Кошмары свернулись на его шее, как четыре толстые змеи, тускло мерцая в бессветии шахт. Им нужно было отдохнуть. Жидкость из расколотого воротника капала на одежду, находившуюся в крайне плачевном состоянии. Бок, куда попал шип основателя, болел и тек грязной кровью. Раны от осколков воротника саднили при каждом движении, их края только начали стягиваться. Удивительно быстро. Может быть от того, что в руке Тлена, в кармане его мантии, находилось два пульсирующих магическими волнами предмета. Волшебство электрическими разрядами стекало из них к его пальцами. Они были тёплыми, как воск, и холодными, как тающие кусочки льда. Как только его рука теряла чувствительность к одному их состоянию, они давали новое ощущение. Неудивительно, что сульфикары умирали или сходили с ума, лишаясь этой своей части. Мун должна была сильно верить в любовь своего героя , чтобы их отдать... И какое причудливое оправдание она выдумала - он не убил ее, потому что любил, и собирался вернуться... Тлен поморщился. Мысли об этом герое были ему крайне неприятны. Эти герои были слишком везучи: зиавей, метис, Газза... Глаза...Его отец, Король Полуночи Зефарио Тлен. Если бы он был жив, мог бы Кристофер излечить его от слепоты, если бы отдал ему глаза сульфикара? Если бы жив был отец, то кому бы он отдал глаза, ему или Мун? Или по одному каждому? Кристофер почти всю свою жизнь жил в презрении к Королю Ночи, который в горе из-за нелепой смерти любимой дочери Феридии погубил их всех. Они успели примириться и проститься, но этого было так мало... По рассказам бабушки, отец решил наказать дерево за то, что его любимая малышка подавилась косточкой ночного фрукта, а в итоге поджег семейное поместье вместе с рощей злополучных деревьев. Даже если отец не был виноват в пожаре, он все равно был виноват в том, что не смог спасти свою семьи от рук Бабули Ветоши. Нельзя заводить семью пока не убедишься, что можешь ее защитить... У Кристофера Тлена должна была быть огромная семья. В Инквизите чувствовался простор, даже в огромном пепелище Палат Ночи на Пайоне была мощь, которой обладал древний род волшебников Тлен, один из благороднейших на всех островах. Их должно было быть двадцать шесть братьев и одна сестричка... Они бы дрались и устраивали друг другу козни, но никогда ни один Тлен не был бы одинок ни на одном из пяти остров, которыми они владели. И родители бы обожали Принцессу и Принцев Тлен, как они любили друг друга. Возможно, вместе они бы смогли справиться с Бабулей до того, как она окончательно сошла с ума и открыла Двери Ночи. Кристофер с тоской подумал, что, будь отец воздержанней в своих страстях, то все могло бы быть иначе. Двадцать семь детей к сорока двум годам! И как мама все еще пускала его в свою спальню? Если бы родители были осмотрительней, они хотя бы делали бы перерывы между детьми, чтобы не получилось так, что за Феридией не усмотрели... Для себя Кристофер решил, что тоже станет отцом большого семейства, как женится. Десять, может быть пятнадцать, в зависимости от того, насколько хорошими родителями они с его ангелом бы стали. Не больше двух десятков, в любом случае. И не больше четырех малышей с небольшой разницей, чтобы им с принцессой всегда хватало рук держать каждого ладонь в ладонь, и глаз, чтобы следить за маленькими Тленами денно и нощно. Наследники всех Часов были бы самыми обожаемыми малышами Абарата, окруженными любовью отца и неусыпным вниманием слуг. А что до перерывов ... в их время уже было много способов не делать свою принцессу беременной год за годом, не обделяя ее при этом нежностью. Да и разве это важно, если есть душевная близость? Кристофер мог бы обходиться и без телесной, если бы Боа не хотела,.. но о таких далеких планах Тлен тогда и не думал. Картина будущей семейной жизни была подернута туманом не менее густым, чем тот, что кружил над Горгоссиумом. Где бы они с его ангелом жили, согласись она на его предложение руки и сердца? Здесь, в самом темном и страшном месте Часов? Вряд ли. Пайон с его нежной аркой стал шумным и был пропитан болью воспоминаний. Надо было сжечь Коммеско дотла прежде, чем поселиться там снова. Кристофер Тлен часто возвращался к мысли о восстановлении Палат Ночи. Они были символом процветания их дома, когда на Горгоссиуме сидела только старая Карга, грезя о войне, а остальные Тлены были свободны и живы. Ксуксукс? Пф, делить одно место с Расплодом не готов был даже Тлен. И, это охраняемые гробницы, оплачивать задержку в смене храмовой стражи было дорого, а уж купить целую пирамиду... Но чтобы он не сделал для Боа тогда? Остров Черного яйца? Резиденция на Пике Одома и сейчас годится разве что под домик для игры, или чтобы с удовольствием вспоминать первые месяцы трепетной любви. Наивный, Кристофер строил там убежище для принцессы, надеясь сделать его местом для тайных свиданий, а не только ее практики. Это было бы честным – она учится, а он получает удовольствие ее видеть. В результате в "место для свиданий" ему самому запретили приходить. Тлен с отвращением покрутил головой, оправляя разбитый воротник. Мун визжала, чтобы он не "умер ради ее глаз" так, что ему пришлось бороться с ней. Впрочем, ему всегда нравились такие... решительные девушки. Что принцесса, что временно хранившая ее Кенди, проявившая сострадание к Принцу Полуночи, что Мун, из полурабского существования ренегата сделавшая себе карьеру в Совете Волшебников, даже потеряв магию... Его сердце лежало именно к таким леди. Жаль только, его обожаемая принцесса неохотно принимала Кристофера в свои планы. Вернее, принимала, но как неодушевленный ресурс, который можно было бы потратить. Он отталкивал от себя эту правду, как мог, но... Но. Тлен думал, что это было неплохо, что воскресшая Боа нашла первым своего метиса, а не его. И все-таки...где бы он поселился с Боа? Пятнистый Фрю с его яркими живыми формами и вечным движением? Возможно, но только когда подрастут первые дети. Семиглот, коростовый рыльщик, шилозуб – не лучшие соседи, когда вокруг снуют малыши. Но Тлен бы определенно возил туда самых бойких своих потомков собирать диковинные яйца и охотиться на тварей, там обитающих. Окалина? На острове без растительности и какие-либо краски, который весь покрыт безжизненно серым вулканическим пеплом, на фоне которого возвышаются холмы и утесы, образованные застывшей лавой и дымиться вулкан Галигали? Сейчас, конечно, нет, особенно после смерти отца он ногой не ступил бы на Галигали снова, но тогда...Три города призрака, лежащие в руинах — Микенсиус, Вот-те-на и Святодар. Бродить среди руин любого из них — стало бы любимым занятием Тлена. Собирать осколки жизни, вибрации страхов, когда никто не избежал смерти от ядовитого дыма и горячего пепла. О, его дети могли играть этим пеплом не хуже, чем снегом. Только вот Боа посмеялась тому, что Принц Полуночи предлагает ей жить на куче пепла... Тлен с удовольствием переехал бы и на Вздор. Даже в его воздухе чувствовалось волшебное, увлекательное вероломство. Стоит на мгновение отвести взгляд от какой-либо скалы, как ее очертания вдруг расплываются и вновь застывают, и все его дороги и тропы ежеминутно перемещаются и меняют направление. Камни на Вздоре жидкие, огонь холодный, вода твердая и прочная, как железо, а воздух Вздора, которым так привыкаешь дышать, не видя его и не задумываясь о нем, был суверенной правящей силой с неограниченными правами. На Вздоре все было удивительно, и это давало надежду на то, что и последний Тлен сможет быть там счастливым. Разве это не было бы также удивительно, как и сам Вздор? Единственное, местные жительницы не слишком жаловали мужчин, но Тлен, поглощенный любовью к Боа и планам по захвату всех островов, не представлял бы для них беспокойства. Ну или тогда уж Ифрит, Шесть утра, рассветный час. Это было бы романтично, Повелителям Дня и Ночи жить на Часе Рассвета. Он бы построил новый дом у руин Коя — ряды полуразрушенных колонн, величественные арки некогда существовавших мостов, кое-где уцелевшие фрески — чудесные виды...Мир призраков, потерянного времени и видений. Но, как и в случае всех остальных вариантов, его принцесса бы не поехала с ним туда... Ангел любила Остров Частного Случая, торжественный Гномон, ослепительный Изиль. Про Гномон Тлен бы еще подумал, и то разве только из-за того, какое вид с него открывался на родной ему Горгоссиум, да ради храмов и руин капищ. На всех этих трех Островах Тлен побывал уже после случая с принцессой, и у него «я» к ним не стремилось. А теперь, даже захоти Тлен жениться, он был привязан к Полуночи, так что у думать о возможностях не имело смысла. Тлен мрачно смотрел на жижу под своими ногами и брел к подъемнику. Уж лучше Горгоссиум, без приукрас. Если он захочет женится когда-нибудь, то она заранее будет знать, что должна разделить с ним бесконечную тьму и ужасы Горгоссиума. Может предложить сульфикарке глаза в обмен на её руку (о сердце в таком уговоре речи бы не шло), чтобы ему было не так одиноко тут? Но Хафук её не отдаст, да и она не согласится. Почему-то Кристофер был уверен, что что бы он ни предложил, она не согласится. *** Сульфикарка вылетела на него, ругаясь и шипя, как только слуга открыл дверь. Но, учуяв раны и испорченный костюм, моментально "сдулась", обходя кругом Повелителя Полуночи, и оставив ссору на потом. - Ты ранен. Он тяжело опустился в кресло, отстегнул разбитый воротник и вылил остатки жидкости прямо на пол. Кошмары свернулись на его шее множеством колец ужасного ожерелья. Тлен пригладил встрепанные остатки волос на высохшей голове: в конце концов, он находился в обществе леди. - Ничего. Я много лет прожила без них, проживу еще. – но поникшие уши и надтреснутый голос выдавали ее. – В конечном счете, плакать без глаз невозможно. - голос сульфикарки стал металлическим. - Я чую, что ты был в шахтах, ты был рядом... Кристофер, главное, что ты жив. И даже почти цел. Основатели не любят волшебников. Но ты дурак. - она опустилась рядом с ним на колени. - Если ты еще раз... Тлен откинулся затылком на подушки кресла, не в силах больше удерживать интригу. - Как мячики из воска, - тихо сказал он, вложив в руку Уни два шара мутного белого цвета, мгновенно налившиеся мерцанием от прикосновения сульфикарки. Астора Мун замерла, потеряв дар речи. Ее губы тряслись. Кристофер пожал плечами, чувствуя необходимость заполнить чем-то повисшее молчание. - Еще одна часть долгов семейства Тлен. Но если ты будешь ими плакать, то я вырву их обратно. Твои собственные глаза. Мой дар тебе, лунная красавица. Белая женщина положила волшебные глаза на столик у кресла, как будто он не принес ей то, чего она жаждала больше десятка лет, а просто что-то. - Что ты делаешь? Тебе не нравится? Тлен начал медленно подниматься из кресла. Он принес ей желаемое. Теперь, вероятно, она захочет побыть наедине со своими глазами... Кристофер часто наблюдал момент вручения подарка леди, но потом его просили уйти... Так и следовало сделать. Ткань треснула на боку мантии под острыми пальцами сульфикарки, она нырнула в его рану едва не лицом, запретила Тлену двигаться, и неслышно начала спускать с полок медицинские растворы, успевая при этом распоряжаться его слугам насчет ванны и лечения. "Сначала твой бок и шея, потом мои глаза, дурацкий Принц"