Повелитель Полуночи

- Господин Тлен? Спина Повелителя Полуночи чуть заметно вздрогнула под расшитой золотом черной мантией, края которой украшали бесподобные костяные бусины, обточенные по форме человеческих черепов. Научиться контролировать свое лицо, чтобы оно не отражало твоих чувств, - легко. Научиться контролировать свою спину, отражавшую нервное напряжение или агрессию для внимательных глаз, - гораздо тяжелее, а Кристофер Тлен только начал активно заниматься государственными делами островов Ночи, правителем которых он был избран по крови и праву. Он был последним представителем некогда большой династии Тленов. - Повелитель? – Тлен повернулся, увидев перед собой девушку, вернее, девочку. – Я хотела вам отдать их. Они ваши, – она протянула Тлену толстую пачку порядком потрепанных старых писем, перевязанных крепкой бечевкой. Тлен устало кивнул и протянул руку, затянутую в черную перчатку, приняв тяжелый груз своей болезненной молодости. Его письма. Его письма к Боа. Его несчастная и прошлая любовь, которая окончательно лишила его надежды на хоть лучик света в его жизни, когда он бросил к ее ногам все, что имел. - Благодарю… - он не знал имени той, что решила помочь ему похоронить навсегда его чувственный позор. Да что пользы от этого имени сейчас? После всего, что произошло, ничего не имело значения. - Не стоит благодарности, я была… эгоистична, - серебристая туфля тронула край отбитой плитки пристани, Повелитель Полуночи искал встречи с взглядом девочки, но она явно предпочитала ему отбитую плитку. – Это вы меня простите. Я знаю, что там ... – лицо Тлена, понявшего ее с полуслова, резко пошло багровыми пятнами, что сделало его почти на порядок уродливее и знаменовало крайнюю степень смущения. Читать чужие письма, тем более такого интимного содержания... Тлен был молод и слишком сильно влюблен, когда писал их. Он был на грани безумия, то от нежности, изливавшейся на бумагу любовными стихотворными строчками, то от обиды и ревности, когда обвинял Боа в обмане. Но он так не хотел, чтобы кто-то еще знал о нём то, что таили эти строчки, что буквально вскипел от злости. И как вода, в которой бесновались кошмары, и в правду не закипела? Принц Ночи, жалкий и раздавленный, с кровоточащим сердцем, должен был навсегда остаться в прошлом, как и планы о новом мире, который он тогда хотел построить на руинах мира старого. Впрочем, всё то, что сотворили Бабуля Ветошь, сам Кристофер, Роджо Пикслер, принцесса Боа и маленькая милая разрушительница Кенди Квокенбуш из Цыптауна, что в Иноземье, и так порядком потрепало острова Абарата. Большая часть построек и великих сооружений Дня лежала в руинах, Замок Полуночи нуждался в полной перестройке, тьма оставшихся заплаточников нуждалась в управлении, маги латали дыры в покровах, через которые призывала своих союзников бабуля Ветошь, вода мамы Изабеллы наглоталась крови столько, что было не понятно, как только она не вышла из берегов. Реквии, чудовища бездны, незваные, нефаури, второе открытие Иноземья, куда сбежала часть народа и которую нужно будет оттуда вернуть, потому что шпионы доносили, что часть подданных Кристофера уже собирается группами в Миннесоте, чтобы их легче было отправить домой, а другая часть злобно скрывается в новом мире Иноземья, – перестройка мира удалась на славу, только разгрести бы теперь весь этот мусор, чтобы Абарат продолжал как-то жить. Вообще процесс разрушения Абарата шёл действительно увлекательно, даже несмотря на его апатию и печаль, но последствия были гораздо менее притягательными, чем казались в начале.Даже если бы он сейчас правил не восемью Островами Ночи, а всеми Часами вместе в Абсолютной Полночи, он не был бы счастлив. Да и какая разница, двадцать пять у тебя островов или восемь, когда четырнадцать из тех, которые составляют эту разницу, представляют собой сплошное разорение? Иногда Кристоферу Тлену искренне казалось, что в могиле, среди червей и гниения, ему было бы лучше, чем на троне Остров Ночи. В земле не так страшно, как на Горгоссиуме. Но Тлен был достаточно хорошо воспитан, чтобы позаботится о том, чтобы устроить быт своих ужасных подданных перед тем, как окончательно избавиться от своей неизбывной печали, уйдя в могильный холод. В самом деле, когда Повелителю Полуночи удастся справиться с разоренной экономикой и беснующейся от чужеродного вмешательства магией Полуночи, тогда он вряд ли дотерпит до того дня, когда сам скончается от старости. Ведь сейчас он только вступил в пору зрелости, а Тлены могли жить очень и очень долго, особенно если колдовали. Тлен провел детство в кошмарах Горгоссиума, юность – в пелене ложной страсти, которая измучила его похуже кошмаров, отвлекаясь от неё лишь на планы по погружению Абарата в Абсолютную Полночь и изучение магии, молодость же его прошла в печали и отвращении к себе, а также в войне с Днём и погоне за Кенди Квокенбуш. Что же, Абарат получил достаточное обновление, от которого едва не ушёл под воду, Кенди больше не убегала от Повелителя Полуночи, но и отказалась принять в свою жизнь столько мрака и боли, которые сопутствовали Кристоферу Тлену, принцесса Боа получила по заслугам, а он остался в живых, хотя наверняка должен был погибнуть в ходе этой войны. Но он выжил, и сейчас ему казалось, выжил напрасно. Его не оставляла бесконечная печаль, его вечные кошмары, которые подпитывали его жизненной силой, но жить последнему Тлену в Абарате было не за чем: в жизни его больше не было старой ведьмы, принуждающей к завоеваниям и мерзостям, но не было и ангела, с которым он в юности мечтал разделить свою жизнь и любовь. Тлен был одинок. Разве что его кошмары были его вечными спутниками, его главным сокровищем. Он был слишком одинок, чтобы избежать соблазна прервать свою жизнь после устранения последствий своих деяний. Ах, если бы Боа его любила! Его нежная принцесса использовала его, вытягивая из него секреты владения магией, которые он счастливо преподнес ей в знак неувядающей преданности, предав тем самым все их с Бабулей Ветошь планы (и как старая ведьма смогла его простить?), упросила построить для нее убежище на острове Черного яйца, где она могла бы практиковаться незаметно для глаз родителей, а потом выбросила его, как будто он был старой перчаткой, чтобы соединиться в браке со своим красавчиком Фейем. Красавчиком!, как будто в насмешку над отчаявшимся ужасным Повелителем Полуночи. А ведь она обещала Тлену, что, если он научит ее колдовству, то она сможет полюбить его и стать его женой. И Кристофер тогда почти убедил себя в том, что Боа просто не может сказать или показать, что любит его, но на самом деле она его любит. Без этого самообмана его сердце треснуло и рассыпалось бы на острые кусочки. Боа тогда была так нужна ему. Гораздо сильнее нужна, чем Финнегану. У Фея могла быть тысяча поклонниц, но ему почему-то взбрело в голову полюбить ту, которая была единственной для одинокого Тлена. Впрочем, раны Повелителя Полуночи уже затянулись, но оставили на своём месте не менее отвратительные и болезненные шрамы, чем те, что украшали его рот благодаря игле Бабули Ветоши. - Простите! – почти воскликнула девочка, резко вскинув голову, от чего Повелитель Полуночи вернулся на землю из своих печальных грёз. Вернее, вернулся из-под земли. – Простите! Она читала их вслух иногда, пока я убирала ей волосы перед вашим приходом, а потом я спрятала их, когда… - Тлен дернулся, упоминание об этом его поступке навсегда останется крайне болезненным, как свидетельство того, как ужасен и мерзок может он быть не только снаружи, но и внутри. - И не удержалась. Мне так нравилось слышать эти нежные слова. Я перечитывала их, представляя, что они обращены... Таких мне никто никогда не говорил. И стихи… Они пре… Монолог девчонки прервал глухой рык, вырвавшийся из горла Тлена. Безумные голубые глаза нервно искали подвох или оскорбление в устыженных золотистых озерах. Повелитель Полуночи хмурился, его ужасный рот кривился в недоверчивой гримасе. Но прежде всего он был очень зол. Очень зол. - Я не позволю себя так мучить! Я размозжу твою жалкую голову о эти камни, если ты посмеешь кому-то обмолвиться о том, что прочла в них! – гаркнул Тлен. Он резко отвернулся, прихватив связку писем, и быстро зашагал по направлению к медленно покачивающемуся на воде мамы Изабеллы кораблю. На Острове Полуночи такие ладьи, больше напоминавшие похоронные баржи, были обычным делом. Судно было прекрасно убрано от носа до кормы черными лентами и перьями черного же дрозда, окружавшими то место, где обычно лежал усопший. Однако покойников на этом судне не было. Если не считать десятка гребцов, двигавших судно по ледяным водам на скорости, никак не соответствующей похоронной, - Повелитель Полуночи никогда не понимал, зачем тратить силы живых, если мертвые выполняют эту монотонную работу лучше и быстрее? Там же Кристофера поджидал небольшой контингент солдат-заплаточников, способных отразить любую атаку. Это были лучшие воины, свирепые и безжалостные, каждый из которых был готов отдать жизнь за своего господина, отправившегося на остров Частного Случая для заключения последнего договора о перемирии для восстановления сил Дня и Ночи. Впрочем, с точки зрения Повелителя Полуночи, это было любезное одолжение молодому королю Дня, так как силы Ночи за время почти полного бессветия пострадали гораздо меньше. Но Квиффин был братом его когда-то возлюбленной Боа, которой Повелитель Полуночи таким образом делал последнее одолжение, желая раз и навсегда вычеркнуть эту историю из своей жизни. Но принцесса не переставала напоминать о себе новыми подробностями. Тлен скорчился от снова нахлынувших неприятных воспоминаний, ассимилируя в них полученную новость. Конечно, как он мог надеяться, что Боа сохранит его душеизлияния в тайне! Влюбленный уродец – это же так забавно, как раз то самое, над чем можно позабавиться с подружками и служанками. Читала вслух его несчастные стихи, каждая строчка которых рождалась в его любовной муке и тоске. Какая мерзость! Даже для него это было мерзко. - Прости, - девушка закрыла лицо руками в стеснении, не смея посмотреть вслед разозленному Тлену. – Прости, прости… Она была устыжена – Принц Полуночи любил прекрасную Принцессу Дня. И после того, чем он расплатился за свою любовь, он вряд ли захочет когда-либо иметь подобный чувственный опыт. Или всё объяснялось еще проще - Кристофер Тлен хотел только Боа. *** Девочка, шедшая по коридору замка Изила, вдруг остановилась, резко топнула ножкой, и рассмеялась совсем не детским смехом. - Ну, ты отдала ему письма, Мири? - из темноты вышла женщина в молочно-белом костюме со сложной маской, закрывающей ее лицо. - Да, Муни. - отликнулась младшая сульфикарка, стряхнув ложное обличье. - Но он идиот, скажи мне? Сколько лет должно быть "девочке", чтобы Боа читала ей письма двадцать лет назад, если не тридцать? - Он подавлен. - нос маски склонился вниз. - Совет Всех Часов и Волшебников предполагают, что Тлен не сможет выполнить свои обязательства, или попытается улизнуть. - А и нежалко! Он грубиян и психопат. - две полуночницы смотрели в окно за отбывающей ладьей. - Ты точно хочешь спасать его шкуру от Совета после всего, что он устроил с Боа? Может заберешь свое и назад? - Он сделал много ужасных вещей. - пробормотала Мун. - Но мы все сделали очень много ошибок...