С миру по нитке

Пишущее перо гладко проскользило в нижнем углу листа рыхлой недорогой бумаги и выписало в конце неуместный полуигривый завиток. Командир Майк Захариус сжал губы так, что бледная полоска потерялась под щетинистыми усами, забрал лист и, нарочито чеканя шаг, направился к выходу. Он остановился у самой двери, взявшись твердой рукой за ручку и, встав в пол-оборота, спросил: — Помнишь, как мы познакомились, Эрвин? Двадцать лет назад — Смотри! — услышал тринадцатилетний Эрвин Смит и завертел головой, пытаясь понять, о чем речь и что так всколыхнуло толпу подростков, кандидатов на поступление в кадетский корпус. Глаза сами зацепились за второй слева снаряд. Бывает же. Что это? Видимо, то, что принято называть талантом? Он резко выделялся среди прочих дрожащих, дергающихся, висящих вниз головой, — паренек лет четырнадцати, светло-русый, почти блондин, длинный и по-подростковому нескладный, он, казалось, стоял на земле, твердо упершись обеими ногами, и даже не покачивался, стоял и всё. Только до земли оставалось добрых полметра. — Ни хрена себе! — продолжали удивляться у Эрвина за спиной, а он смотрел во все глаза и чувствовал, как непроизвольно подрагивают колени. Он должен пройти это испытание, обязан. Возвращаться домой нельзя. Мать не вытянет больше и его, и младшего брата. После смерти отца они жили не то чтобы впроголодь и всё же бедно, слишком бедно для того, чтобы старший из сыновей мог позволить себе учиться дальше. Вернуться — означает работать в каменоломне, вернуться — значит навсегда забыть об отце, потому что помнить о нем и знать, что ничего не сделал ради его памяти, будет невыносимо. Эрвин должен пройти проверку на тросах, потом сдать письменный экзамен и вступить в ряды кадетов, но разве он сможет стоять так же крепко, как этот парень, ну или хотя бы как тот рядом, что размахивает руками, как ветряная мельница, и всё-таки удерживается вертикально? Удастся ли? Очередь двигалась быстро. Эрвину протянули пояс, он, принимая, поднял глаза и увидел того самого парня. Вгляделся, ощупал его нескладную фигуру глазами и цепко схватил за рукав. Шанс у Эрвина всего один, ради этого можно пренебречь правилами хорошего тона. — Есть какой-то секрет? Парень недоуменно вытаращился: — Что? — Меня зовут Эрвин Смит, — заговорил Эрвин быстро и тихо, чтобы слова его достигали только одних ушей. — Ты очень прочно держался на тросах. Как? У тебя есть какой-то секрет? Метод? Способ? Что? Если поступлю, до конца обучения половина моего пайка — твоя. Голубые глаза незнакомца буквально полезли на лоб, он впихнул пояс Эрвину в руку и, крепко сжав у локтя, наклонился, втянул воздух внушительным носом и так же быстро сказал в ответ: — Когда поднимают, не теряй ощущения земли. Думай, что просто стоишь. Не маши руками, не верти головой, стой и всё. — Опускай, — махнул инструктор через минуту. — Молодцы, все прошли, — и отметил галочками в блокноте. В столовой царило почти праздничное оживление. Все провалившиеся уже отправились по домам, а оставшиеся наивно думали, что самое важное своё испытание уже прошли, мало кто давал себе труд задуматься о грядущих трех годах выматывающего обучения. А может, один только Эрвин Смит об этом и думал, ему-то придется сложнее прочих, остальным-то не надо будет тянуть учебу и тренировки на половине пайка. Он выискал глазами светлую макушку, добрел до лавки у стены и присел рядом. — Что это? — спросили его, когда Эрвин разломил пополам кусок хлеба и положил возле миски соседа. — Куда тебе перелить? — ответил он вопросом на вопрос, кивая на густой картофельный суп. — Меня зовут Эрвин Смит, — повторил он, — и я выполняю свои обещания. Половина твоя. Куда перелить? Соседи по столу таращились на него, как на полоумного, кто-то с краю, отойдя от первого удивления, уже начинал ржать. — Заткнись! — вдруг не по-подростковому грозно рыкнул в ту сторону русый, взял половину хлебного куска и переложил назад к тарелке Эрвина. — Меня зовут Майк Захариус, половину пайка меняю на соседство по койке. Тут после тренировок такая вонища стоит, а ты не пахнешь. Согласен? От удивления Эрвин только и смог, что кивнуть. …Поглаживая большим пальцем шершавый лист с подписью командора Эрвина Смита в нижнем углу, командир Майк Захариус стоял вполоборота и перечитывал ровные строчки приказа. Группа Эда Фрая из ударного отряда пойдет в передней части сопровождения при операции вывода беженцев обратно на территории павшей стены Марии. К числу смертников беженцев плюсуются смертники разведчики. Официально. По приказу. Шансов у них не будет, помогать им нельзя. — Помню, — сказал командор. — Тогда напомни мне, если сам знаешь, когда ты стал таким мудаком.