Особенности стратегии Нила Блекворда

Главное — не терять времени. Лишить противника ма-ай — безопасного места в пространстве. Перехват контроля, поворот корпуса. Вместо броска — прижать ничего непонимающую жертву к твердой стене. Голова кружилась. Нил видел огромный зрачок в глазах напротив, слышал сбившееся дыхание: — Блекворд, твои шутки... Да, это первый этап защиты — перевести всё в шутку. Нил прижался губами к шее и сделал то, чего так хотел еще в самом начале вечера — лизнул кожу. Она действительно была солёной, с легкой горчинкой. Морская. — Черт подери, ты что творишь? Я, по-твоему, железный? — Солёный. — Я — альфа. Нил, я не хочу применять силу. И второй этап защиты — угрозы. Пришлось немного потянуться вверх, чтобы найти губы Дэвида. Упрямо сомкнутые губы. Нил зарывался пальцами в жестковатые волосы, не давая возможности отстраниться. Надо перетерпеть, просто дождаться третьего этапа, не теряя приобретенных позиций. Хантер резко дернул головой в сторону, упираясь в плечи Блекворда: — Нил, мы — друзья. — И что? — Господи, Блекворд, ты сумасшедший, — устало пробормотал Дэвид. — Немножко, — согласился Нил. И самый долгожданный, четвертый этап. Блекворду уступают. Уступают и поддаются напору. Дэвиду неловко, он все еще дезориентирован как выброшенная на берег рыба, но не сопротивляется больше. Нил охотно удерживает лидерство: Хантера надо расслабить, надо снять в его голове последние блокировки, заменяя их инстинктами. И пока этого не произошло, Нилу приходится контролировать себя, хотя наслаждение от долгожданной близости наркотиком разливается по венам. Он всем телом прижимается ближе, замедляя поцелуй только для того, чтобы проверить — будет ли Дэвид тянуться к нему, как путник к оазису? Поэтому, мягко разрывая поцелуй, Нил сосредоточен лишь долю секунды: Хантер уже движется навстречу, инициируя продолжение. Блекворд чувствует, как на его поясницу ложатся руки. Они не позволяют себе многого — просто придерживают партнера, как во время танца. Еще одно движение вперед, вверх, Нил сильнее притягивает к себе лицо Хантера, и это верный ход. Дэвид распаляется, и к его внезапному напору Нил оказывается не готов, поэтому стон срывается раньше, чем в голове появляется хотя бы какая-нибудь мысль. Блекворд не может насытиться: наркотик в венах набирает скорость, подчиняя себе разум и вызывая голод. Одна пуговица, другая, третья — Нил легко расправляется с рубашкой. Кожа Дэвида наверняка горячая. Только дотронуться Нил не успевает, слова звучат как выстрел: — Давай остановимся... На груди у Хантера висит знакомый кулон — коготь тигра. Четвертая пуговица, пятая. Нил тянется к шестой, когда его руку перехватывают: — Надо остановиться, — хрипло бормочет Хантер. — Слышишь? — Кому надо? — Блекворд пытается не злиться. Он смотрит в упор, взглядом выказывая собственную уверенность в решении. Глаза у Хантера шальные. Дыхание сбившееся. Как ему удалось прерваться? Сила воли? Нил, не теряя зрительного контакта, бесстыдно кладет руку на пах: — Твой нижний разум настаивает на продолжении. — Нил... — И сейчас я предпочитаю слушать его, а не тебя. — Мы далеко заходим. — А зайдем еще дальше. Не люблю останавливаться на полпути. Тебе ли не знать. Нил ждет в глазах Хантера борьбы, даже ждет отказа, но вместо этого Дэвид легко касается его щеки подушечками пальцев. Веки сами собой опускаются, а сердце ловит каждое прикосновение, каждое поглаживание, отзываясь на ласку. Поэтому Нил пропускает момент, когда сам оказывается на месте жертвы — прижатым к стене. Привычная мягкость в глазах Дэвида сменяется незнакомым блеском. Нил наблюдает за этой метаморфозой с любопытством, и пульс частит. Этот Хантер другой, он неизведан, как безымянный остров. Теперь руки Дэвида смелые, они свободно путешествуют по телу Нила, всё чаще приостанавливаясь на ягодицах. Решив поддаться чужой воле, Блекворд обвивает руками крепкую шею Дэвида, прижимаясь щекой к щеке. Влажное дыхание оседает на ключице. Ягодицы мягко сжимают. Нил снова прикрывает глаза, потому что пространство плывет расплавленной карамелью. Блекворд заново вспоминает, каково это — быть с альфой, быть ведомым. По позвоночнику с нажимом проводят, и Блекворд изгибается, как кот, ощущая приятное покалывание по всему телу. — Как классно, — благодарно шепчет Нил и прихватывает мочку уха Дэвида. — Сделай так еще. Сильные пальцы повторяют бесхитростное движение, но Нил не может сдержать стона — слишком хорошо. Слишком желанно. Он прижимается пахом к паху, и шея Хантера мгновенно покрывается мелкими мурашками, по которым Нил тут же проводит языком. Дыхание Дэвида чуть сбивается, и Нил снова наступает: целует глубоко, влажно, оттесняя Хантера вглубь комнаты, заставляя его медленно пятиться. Подсечка, жалобный скрип кровати — и вот Дэвид уже под ним, разгоряченный и обескураженный. — Нил, подожди. — Ц-ц, — Блекворд накрывает болтливый рот рукой, чтобы не мешал ему действовать, а сам припадает к груди Хантера. Он спускается поцелуями все ниже, прикусывает упругую кожу у пупка, зубами тянет ремень из пряжки. Тот поддается не сразу. Возбуждение окутывает вязким душным туманом, думать все тяжелее. Запах вспотевших тел воздействует на каждую клеточку организма как алкоголь. Но Блекворд наслаждается этим состоянием, наслаждается каждой секундой. Ведь ожидание было таким долгим. И пока он возится с ремнем, его снова прерывают: — Нил, послушай, — Хантер резко приподнимается на локтях, его дыхание шумное, а на мощной шее напряжены вены. — М? — Блекворд встречается взглядом с Дэвидом и, сладко улыбаясь, расстегивает молнию на брюках. Не дожидаясь ответа, он быстро прижимает альфу собой к кровати: — Я весь внимание... — Черт, — очевидно, что Дэвиду тоже тяжело собраться с мыслями. — Черт, — повторяет он, дергая головой в сторону и избегая поцелуя. — Да в чем дело? — Презервативов нет. У Нила вырывается нервный смешок: — Знакомая ситуация. Повторение студенческого сценария — это такая карма? Временная петля? Напоминание о том, что у Хроноса своеобразное чувство юмора? Только разница между прошлым и настоящим колоссальная. Тогда Нил был напуган и шокирован, теперь же обстоятельства круто поменялись. Сейчас он не был готов прерываться на столь интересном моменте, чтобы сделать необходимые покупки. — Дежавю, — хмыкает Дэвид. И пока Нил смеется, поражаясь невезению, Хантер успевает поменяться с ним местами, нависая сверху. — Что, обойдемся без них? — лукаво спрашивает Блекворд. — Обойдемся, — обещает Дэвид. Нил наблюдает из-под потяжелевших век, как Хантер ловко расправляется с подтяжками. Помогает неожиданно проворным пальцам освободить себя от рубашки. Тела впервые соприкасаются обнаженной кожей, они влажные и горячие. Блекворду кажется, будто по мышцам пропустили ток. И только когда Дэвид переходит к брюкам, Нил запоздало вспоминает: — Татуировка. — Что? — Я ждал остальные версии, — не без сожаления признается Нил. — Ты так и не отгадал. — Там животное? Хантер поглаживает кожу на животе, рисует неровные окружности, а в глазах появляется нешуточный азарт. Он так близок к одному из самых чувствительных мест на теле, что Блекворд едва отвечает: — Да. — Хищное, наверное. Ты же говорил, оно с тобой должно ассоциироваться? — Во время прелюдии ты очень догадлив. Нил так привык управлять, что ему не сразу удается настроиться на пассивную роль. Все слишком забыто, смазано, почти незнакомо. Ощущение того, что ты действительно меньше, слабее, пьянит и добавляет особой остроты. Хантер, кажется, не замечает его борьбы, он действует уверенно и стопроцентно верно. И постепенно Нилу удается отпустить себя, поддаваясь умелым рукам и губам. Он учится уступать и получать от этого удовольствие. Дэвид опытен. Опытен настолько, что Нил ловит себя на легком приступе неуместной ревности. От неприятных мыслей отвлекает долгожданное освобождение от белья и тихое: — Гепард или пантера? Красиво, — Хантер подушечкой пальца обводит контур рисунка, заставляя Нила нетерпеливо покусывать губы, и наклоняется все ниже, чтобы оставить поцелуй и провести по татуировке языком. Нил не выдерживает, и стон становится похож на рычание. Дэвид прекрасно понимает, что это означает. Он умело пользуется своей находкой, своим открытием, заставляя грудь Нила судорожно вздыматься, и недовольно шипит, когда Блекворд сжимает волосы на его затылке: — Не увлекайся. — Ты так стонешь. Как же ты ее делал? — Терпел. — Вот и сейчас потерпи. Такая непокорность становится сюрпризом. Нил боится, что вот-вот сорвется. Контролировать себя сложно, рядом с Дэвидом собственные реакции непредсказуемы, а инстинкты глушат ударной волной. Он с нажимом упирается ногой в плечо Хантера, силой заставляя того отстраниться: — Хватит, говорю. Брови Хантера на секунду сдвигаются, выявляя неудовольствие. Он хмурится, а рука обхватывает ногу за щиколотку, берёт её в плен, и неожиданно дергает на себя, одним движением подтягивая Нила ближе. Сам он наваливается сверху, тяжелый и возбужденный, и Нилу приходится немного развести ноги, чтобы обоим было удобнее. Комната едва освещена, свет из холла тусклый и рассеянный. Но и его достаточно, чтобы Нил мог восторженно любоваться нависшим над ним альфой: скульптурным рельефом мышц, напряженными нитями вен, гладкой кожей. Кулон на серебряной цепочке мерно покачивается вперед-назад, как маятник в руках гипнотизера. Нил чувствует, как пересохли губы. Внизу живота ноет и пульсирует. Влажные волосы неприятно липнут к шее, капелька пота скользит по виску. Сердце замирает. Блекворд напоминает себе, что надо расслабиться. У него слишком давно не было альфы. Только Хантер не спешит рушить последний барьер. Вместо этого он опирается на предплечье, склоняется ниже, оставляя на лбу Нила целомудренный поцелуй. Кулон-коготь становится ребром, агрессивно упираясь острым концом в грудь, а затем, качнувшись, переворачивается безопасной стороной. Блекворд приоткрывает рот, намереваясь спросить, в чем дело, но быстро перебарывает это желание. Рука Дэвида скользит между ними, она обхватывает плоть Нила и делает первое движение. И тогда Блекворд понимает, что больше ничего не будет. Что это все, на что он может рассчитывать. Хантер смотрит куда угодно, только не в глаза, и это задевает. Нил старается просто концентрироваться на удовольствии, оставляя в голове лишь одну мысль — удовольствие должно быть взаимным. Роль принимающего себя исчерпала. Он подается вперед, намереваясь сесть, и Дэвиду приходится подчиниться. Если Хантер сам инициировал клуб взаимопомощи, то так тому и быть. Нил тоже прекрасно владеет техникой ручного управления. Дэвид втягивает воздух, сбиваясь с ритма и получая свою порцию наслаждения. Свободной рукой Нил обхватывает сильную шею и, щекоча губами мочку уха, тихо спрашивает: — Как тебе нравится больше? Так? Или, может быть, вот так? Я люблю чередовать ритм, так ощущения острее. Ты такой большой мальчик, Дэвид, мне надо знать, что для тебя лучше. Нил нарочно издевается и отдает себе в этом отчет. Несмотря на удовольствие, обида царапает не хуже кулона. Хантер впивается пальцами в его спину, но молчит, упорно молчит, иногда балуя слух глухими стонами. Меньше всего Нил ожидал, что всё перерастёт в идиотское соревнование. Когда истинные чувства отступают, а на их место приходят нежданные эмоции. Кто первый не выдержит? Нил готов сдаться первым, но только после того, как Дэвид будет изрядно вымотан. Хантер тянется за поцелуем, но Блекворд только дразнится, кусается, не поддается. Внутри разрастается огненный шар, он уже не греет, а обжигает, и именно этого Нил добивается. Ему не хватает совсем немного до финальной точки. Дэвид устает от безрезультатных попыток поцеловать и вместо этого впивается губами в основание шеи Нила. Удовольствие рывками простреливает от поясницы вверх по позвоночнику. Шар превращается в бесконечное белое пространство. Блекворд изгибается в крепких руках, сыто улыбаясь. Пара секунд, чтобы прийти в себя, чтобы отдышаться, и можно уделить внимание Хантеру. Нил ловит каждую реакцию, каждый вдох. Теперь он ведёт, изучает и пытается вернуть испытанное удовольствие. Вскоре Хантер не выдерживает, он наваливается сверху и несколько раз жадно толкается в руку Нила, прежде чем поднять белый флаг. И когда капитуляция свершилась, Нил может только мягко поглаживать крепкую спину, наслаждаясь тяжестью чужого тела. Но ясно одно — общее помешательство подошло к концу. И словно подтверждая эти мысли, Дэвид неохотно перекатывается, устраиваясь рядом на кровати. Нил дотянулся до своей рубашки, которая комком валялась у подушки, и небрежно вытер с себя следы случившегося. — В душ не пойдешь? — хрипло спросил Дэвид. — Утром, — Нил бросил грязную рубашку на пол и завалился обратно на кровать. Наспех расправившись с одеялом, он беззаботно пожелал хороших снов и повернулся на бок, не желая ни о чем говорить. Ни о каком сне и речи не шло, но Нил отчаянно изображал спящего. Всё пошло не так, и это не давало ему покоя. Уверенность в собственном решении подъедал голодный скептично настроенный червяк, бередя нервную систему. Блекворду удавалось равномерно дышать, но на этом его напускное спокойствие заканчивалось. Он бесконечно прокручивал в голове произошедшее, пытаясь отыскать то, что послужило смене общего настроения в постели. Ведь начиналось все неплохо, поцелуй в холле подавал надежды на нормальный секс по взаимному согласию и желанию. Кровать прогнулась. Звук раскрывающейся молнии и последовавшее копошение — Хантер что-то ищет в сумке. Балконная дверь тихо скрипнула, и в комнату проник запах табака. Нил чуть повернулся и приподнял голову. Полная луна серебристым блюдцем висела над озером. Хантер, накинув халат, курил на балконе, и тонкая струйка дыма змейкой уползала вверх, постепенно растворяясь. Блекворд будто сам почувствовал горечь на губах. Досада снова накрывала лавиной, и Нил приготовился к бессоннице. Утро только-только зарождалось, бледно освещая комнату. Хантер крепко спал, его рука касалась предплечья Нила, и понадобилось немного ловкости, чтобы аккуратно покинуть ложе. Пушистый ковер скрадывал звуки шагов. Блекворд выглянул в окно — кто-то из персонала счищал лед с порожков, ведущих к озеру. Если работник сейчас вдруг обернется, то увидит в окне второго этажа обнаженного редактора. Эта мысль немного приподняла тоскливое настроение Нила. Он никогда не любил февраль, а этот — особенно. Ему вот-вот исполнится тридцать, а планы, которые казались ему довольно прозрачными, заметно потускнели за прошедшую ночь. Остановившись возле раскрытой сумки Дэвида, Нил бросил взгляд на кровать — Дэвид продолжал спать. Сверху синей футболки лежали телефон, сигареты и портмоне. Блекворд никогда не лез в чужие вещи, но сейчас ничего не мог с собой поделать, его будто что-то подстегивало изнутри: "Посмотри! Посмотри! Давай!". Нилу очень хотелось верить, что этот настойчивый голос принадлежит его интуиции, а не разыгравшемуся любопытству. В портмоне, под пленкой, Дэвид носил фотографию племянников, на которой те были совсем мелкими. Дасти беззубо улыбался, отчего выглядел невероятно потешно. Банковские карты, пара визиток и наличка — типичное содержание кошелька. Нил расстегнул второе отделение, и теперь голос, который так подначивал его, виновато затих. Два квадратика из фольги безапелляционно утверждали, что этой ночью Хантер сознательно лгал. "Нет презервативов! Черт подери! Нет презервативов! Интересно, тогда, в студенчестве, ты тоже придумал эту глупую отговорку, только чтобы не отказывать напрямую?! И теперь использовал ее снова? Тогда получилось, так почему бы не использовать её снова?" — Нил с невысказанной злостью закрыл отделение, положил портмоне на место и, с трудом сдерживая себя, чтобы не разбудить Дэвида накипевшими вопросами, ушел в ванную комнату. В душе Блекворд решил, что ничего спрашивать не будет. Не хватало еще устраивать обличающий психологический сеанс. Что ж, кажется, Дэвид не хотел его по-настоящему, а лишь пошел на уступки инстинктам, которые Блекворд так отчаянно пытался в нем разбудить. И, как следствие, Нила посетил вполне закономерный вопрос: а не забыть ли про стратегию, раз всё так скверно оборачивается? Ощущение, что любимый человек сымитировал с ним секс только из-за того, что не смог категорично отказать и побоялся обидеть, било под дых сильнее самого опытного боксера. Переодевшись в чистые джинсы и тонкий свитер, Нил спустился за завтраком и самостоятельно принес его в номер. Кофе приводил мысли в порядок, а теплый яблочный пирог дразнил своим запахом рецепторы. Блекворд пытался принять решение — вызвать такси и оставить записку, или все-таки дождаться пробуждения Хантера? Не будет ли его исчезновение выглядеть, как побег? Даже если любовников в полном смысле этого слова из них не получилось, отказываться от дружбы Блекворд не собирался. Хотелось позвонить Далтону и обо всем ему рассказать. Чтобы Марк просто выслушал, как Нил частенько выслушивал его. Но почему-то Нил не был уверен, что это необходимо делать. По крайней мере, сейчас. Кофейный аромат добрался и до Дэвида, заставляя его завозиться в постели. — Доброе утро, — Нил, не оборачиваясь, приподнял небольшую белую чашку в знак приветствия. — Доброе. Ты уже встал? — Как видишь. Твой завтрак остывает, поэтому поторопись. — Который час? — Восемь. — Как спалось? — Замечательно, — как хорошо, что Дэвид не мог видеть кривую улыбку. — Ты и вещи собрал? Когда ты всё успел? — Хантер зевнул и, накинув халат, пошатываясь побрел в ванную. Дверь захлопнулась, и тихо зашумела вода. "Хотя бы нет неловкого молчания", — только этим Нил и мог себя подбодрить. В целом, Дэвид вел себя так, будто ничего не произошло, как и вчера после первого случайного поцелуя во время поздравления. Блекворд уже не брался ставить оценки, махнув рукой на "хорошо-плохо". Возможно, так было действительно лучше. Что может быть хуже выяснения отношений, когда и отношений-то как таковых нет? Нил ненавидел отступать, но сейчас это было мудрое решение — сделать шаг назад, и посмотреть на ситуацию с другого расстояния, когда в поле зрения попадает больше пространства. Хантер вышел из душа в джинсах. Понимая, что больше не может оставаться спокойным, созерцая обнаженный торс, Нил сослался на необходимость увидеться с Картером и поспешно вышел из номера. Вернувшись, Блекворд слишком интенсивно форсировал сборы, чем озадачил Дэвида: — Ты спешишь? — Очень. — Кажется, ты говорил, что у тебя выходной. — Появилась срочная работа, — без зазрения совести соврал Нил. — Серьезно? Ночью? — усмехнулся Дэвид, намекая на то, что времени на чтение почты и приём звонков у Нила не было. Блекворду хотелось залепить крепкую оплеуху за эту ухмылочку. А еще можно было ударить по самолюбию, сказав, что после такого бурного секса времени у него было слишком много. Но это была лишь злость и досада, а сам Нил никогда не опускался до таких низкопробных приёмов. — Нет. Утром. Надев пальто и поправив у зеркала шляпу, Нил первым вышел из номера, перекинув через плечо дорожную сумку. В холле Блекворда поджидал сидящий на диване Картер. Закинув ногу на ногу, он лениво наблюдал за плавающими в круглом аквариуме рыбками. Махнув рукой, Говард вяло поднялся и заплетающейся походкой, которая свидетельствовала о том, что он все еще нетрезв, подошел к Нилу: — Блекворд, совсем забыл, держи, — на раскрытую ладонь редактора опустилась небольшая фигурка человечка с тросточкой. — Вчера собирались разыграть, но ты уже ушел. И я решил для тебя оставить, на память о победе в конкурсе. Все поддержали. Это Чарли. В машине Нил задремал, прислонившись головой к прохладному окну. Неожиданно для самого себя он оказался слишком расстроен, и делать вид, что все отлично, не получалось. Но козырять плохим настроением, выдавая себя с головой, — это еще один повод усугубить ситуацию. Когда автомобиль мягко затормозил у подъезда, Блекворд неохотно разлепил глаза. — Приехали. — Спасибо, что подвез, — Нил некрепко сжал руку Дэвида и вылез из машины. Забрав с заднего сиденья сумку, он еще раз попрощался и, не оглядываясь, поспешил домой. Марк позвонил сам, в воскресенье. Блекворд, вооружившись ножом, отчаянно учился ровно, мелкими кусочками нарезать мясо. Далтон посмеялся, узнав, что его друг не оставляет попыток научиться готовить. Кулинарная книга, подаренная папой, утверждала, что в процессе готовки нет ничего сложного — просто соблюдай инструкцию. Только у Нила все валилось из рук, а вкус выходил самый посредственный. — Первая партия мяса сгорела, — посетовал Нил. — Сковороду можно выкинуть. — Приходи к нам, пообедаешь, — предложил Марк. — Мы с Томасом сделали суп-пюре из шампиньонов. И Нил поддался соблазну. Находясь в развороченной кухне, где все еще пахло свежей краской, Нил чувствовал себя более уютно, чем в родной квартире. Не зря говорят, что атмосферу создают не только стены, но и компания. Блекворд оттаивал, расслаблялся, и тот холод, который прочно обосновался в нем после неприятной находки, постепенно исчезал. — Ты такой задумчивый. Непривычно видеть тебя таким. Все в порядке? — Марк задавал похожий вопрос в третий раз, видимо, надеясь, что перестановка слов местами будет способствовать откровенности. Нилу было нечего сказать. Теперь казалось, что его вина в произошедшем гораздо больше, чем он изначально предполагал. Желание поделиться с Далтоном переживаниями осталось там, в номере гостиницы "Полония". Сейчас, глядя на взволнованных Томаса и Марка, Блекворд убеждался, что изменения, которые с ним произошли, стали слишком очевидны для близких людей. — Не в порядке, — не стал юлить Нил. — Но сейчас я не готов об этом говорить, ребята. Извините меня. Всё потом. — Уверен? — Далтон насторожился. — Ты же знаешь, что бы ни произошло... — Я знаю, — мягко улыбнулся Блекворд. — Просто для определенного разговора надо созреть, а я еще слишком зелен. — Ко дню рождения созреешь, мой юный друг? — Далтон шутливо потискал Нила за щеку. — Кстати, какие варианты по поводу его проведения? Dear Deer в твоем распоряжении, можем прямо там и обосноваться. — Я не буду его праздновать, я же говорил. — Ты плохо подумал, подумай лучше. Как это — не праздновать? — Мне не хочется, — Нил пожал плечами. — Но мы все равно придем тебя поздравить, — предупредил Далтон. — И отказ не принимается. Нил надеялся, что рабочие будни его отвлекут. Хантер не звонил, даже не пытался выйти на связь и напомнить о себе хотя бы сообщением. И если раньше Блекворд смело делал первый шаг, то сейчас это могло выглядеть слишком навязчиво. Молчание Дэвида немного настораживало — ему не хочется общения, или он нарочно тянет время, чтобы воспоминания утратили свою яркость? Во вторник в кабинет к Нилу робко постучали. Микки не стал мяться и с трудом подбирать слова, как это обычно с ним происходило, а сразу перешел к делу: — Мистер Блекворд, отец переписал на меня акции Джексона. — Поздравляю. — И послезавтра я улетаю в Италию. Отец не знает. Я потом скажу ему, когда буду далеко отсюда. — Надолго улетаешь? И почему вдруг Италия? — Нил жестом предложил Микки присесть, но тот отказался. — Я думал о ваших словах. Мне тоже хочется найти себя и понять, чем дальше заниматься. Теперь у меня есть независимый от отца доход, и я записался на курсы итальянского языка. Буду начинать с малого. — Я рад за тебя, — Нил дружески похлопал Микки по плечу. — Надеюсь, у тебя всё получится. — Моя рубрика останется за Стивенсом? — Думаю, да. — Хорошо. Он этого заслуживает. Так нянчился со мной... Правильно, теперь все правильно, — Микки неловко потер лоб. — Мистер Блекворд, а можно вас обнять? Мальчишка нерешительно уткнулся ему в грудь и смешно сопел. Блекворд не сразу понял, что тот пытается что-то сказать: — А? — У нас в семье не принято было обниматься. Отец не любит, говорит, глупости это всё. А мне так хотелось. Спасибо, мистер Блекворд, за всё спасибо. Я буду вам писать. Можно? — Конечно, — улыбнулся Нил. — Звонить тоже можешь, если будет желание. Услышав последние новости, Лероа бросил скотч, бумагу и что есть силы принялся облегченно вздыхать и посылать благодарность небесам за то, что жизнь в редакции наконец-то пойдет по привычному сценарию. Нил мог только усмехаться, наблюдая за коротким театральным представлением. Лероа вёл себя так, будто лично исправлял все ошибки Микки. — Теперь у тебя исчезнет любимая тема для разговора. Чем её заменишь? — поинтересовался Нил. — По-твоему, я такой недалекий? — Лероа надул губы. — Ладно, соглашусь, мальчишки будет не хватать. — Но он еще может вернуться. — Нет-нет, — Лероа протестующе махнул рукой. — Лучше я буду скучать на расстоянии. Кстати, а что там с твоим альфой? Как он отнесся к тому, что на вечеринке ты появился с Хантером? Не сильно возмущался? Я так и не понял, зачем ты потащил с собой этого громилу. — А эту тему я запрещаю поднимать. — Почему? Поссорились? Расстались? Нил! — Всё, тема моей личной жизни закрыта, — жестко уведомил Блекворд. — А теперь приступим к текущим делам, Лероа. Некогда прохлаждаться. Почему файлы на твоем столе в таком беспорядке? Дома, растянувшись на матрасе с книгой, Блекворд никак не мог сосредоточиться на тексте. Днем он разговаривал с Марком, и тот между делом сказал, что они виделись с Дэвидом. Судя по скудной информации, с Хантером всё было отлично, он, в отличие от Нила, не страдал по поводу случившегося. "Я дам ему две недели, — решил Нил. — Если он так и не объявится, то придется что-нибудь предпринимать. Либо отказываться от планов, либо бороться активнее. Но бездействие меня убивает". А еще Блекворд думал о том, что теперь всегда и везде будет носить с собой презервативы. Кто бы мог подумать, что этот квадратик из фольги и латекса столь мультифункционален? Он не только предотвращает болезни и беременности, но и может работать как детектор лжи. Теперь Нил знал это из собственного опыта.