Вьорн Золотого Герцога

Мне было жарко. Жарко, и пить хочется, а вместо того чтобы напоить, меня привязали к чему-то и обливают водой! Что за проклятье! И кому сказать большое мое сердечное спасибо? Опять пираты? Значит, мне молчать надо… они хотят что-то узнать. Не помню, что, но помню, что надо молчать, как бы ни было плохо… Отворачиваю голову, а то сейчас вода попадет в рот и я захлебнусь... Почему так трудно дышать? Не хочу открывать глаза, им горячо… быть может, я опять на палубе, под палящим солнцем, стою у мачты? Жарко... больно... избили, наверное. Но это ерунда, а вот пить очень хочется, всё остальное ерунда... Ветерок пролетел. Совсем легкий, крошечный... хорошо-то как... ещё б водички... Что-то мокрое на лбу. Приятно. Всё-таки, наверное, не пираты... Попросить воды? Нет... просить нельзя... Признайся в слабости - и тебя уцепят за нее... Капля стекла по лбу, на щеку... нет... не смогу ее поймать, а жаль... - Пейте, Ваша Светлость, пейте. Вам сейчас пить надо много… Пейте, это просто разбавленное вино. Красное. Из Ваших же погребов… Знакомый голос! Барсат. Барсат Тахриа, мой камердинер и доверенный слуга… Никогда я не был так рад услышать его! Мою голову приподнимают, к губам прижимается край бокала… из него в нос бьет запах вина, не резкий, а так… кисловатый. Как же вкусно! Смуглая жизнерадостная физиономия непривычно серьезна и полна участия. Бывший контрабандист и недоучившийся адвокат, нанявшийся однажды на мой корабль (чтобы поскорее покинуть страну), Барсат был мне предан так, как могут быть преданы только пайжарцы… и, наверное, вьорны! Я всегда в его глазах был каким-то высшим существом, чья правота не подвергается сомнению. Что непостижимым образом не мешало ему тихо и изобретательно ворчать, а также давать советы – в тех случаях, когда, он знал, я не стану гневаться. А чутье у него было отменнейшее. И на мою реакцию, и на людей… Приехал он только пару дней назад, счастливым образом избежав возможности попасть вместе со мною под действие амулета. - Спасибо, - шепчу я, не торопясь открывать глаза. - Хорошо как... А всё, что мне чудилось, всего лишь бред, дурной сон! Наверное, у меня небольшой жар, что неудивительно. Но я дома и выздоравливаю. И нет никаких пиратов… - Сколько времени, Барсат? – спрашиваю я. – Долго еще до утра? - Разве взойдет на небо солнце, когда лучший из живущих на свете в столь плачевном состоянии? – по-пайжарски проворчал мне в ответ Барсат. – Давненько я не видел эмари раненым… и не хотел бы приобрести подобную привычку. - Да я тоже как-то не стремлюсь к этому привыкать, Бар! Но ты же наверняка сообразил уже, что так было надо? – прямо спросил я. - Да разве мое дело судить о поступках эмари? – укоризненно спросил он, и можно было быть уверенным, что упрек этот относится единственно и исключительно к моей попытке навязать ему необходимость судить меня. Впрочем, он тут же перешел на гезану и стал ворчать уже не так витиевато, - Вы, Ваша Светлость, как всегда. Тихо-тихо все, а потом – бабах! – и дом в кровище, и все бегают, как подстреленные. Это было, конечно, преувеличение. Подумаешь, пара пятен в коридоре… Последний раз этот дом видел подобное уже довольно давно. - Ничего, пусть не расслабляются, - усмехнулся я. – Долгий штиль вреден. А как там твоя… тетушка? Оба мы знали, что отпрашивался Бар вовсе не навестить тетушку, но не нарушали правил игры. - Тетушка была мила и велела передавать Вам свою самую горячую благодарность! – весело ухмыльнулся Барсат. – Помочь Вам оправиться? Ходить-то Вам запретили, насколько я знаю… Или, может, покушать хотите? Время раннее, но я и сам что-нибудь спроворить могу на кухне, чай, не побьют меня за такое вторжение… - Нет, это уж слишком! Подожду до утра. Лучше дай мне еще попить, и… наверняка же доктор оставлял что-то от лихорадки? И окно открой. Душно. - Это мы запросто, - кивнул он мне и отошел к окну. Минуту спустя до меня доплыл сладостный аромат теплой ночи и цветущего сада, отчего сделалось еще душнее. – И питья сейчас еще налью. А вот от лихорадки чего… хм… Пойду сейна Нэра разбужу, спрошу у него, он должен знать. Так-то вроде вот эта склянка… на запах ежели, то похоже… Но мало ли, вдруг ошибаюсь… Он набулькал в бокал еще вина, плеснул воды и снова принялся меня поить. - Не надо будить Нэра, - сказал я, напившись. Стало гораздо легче, и даже в голове вроде бы прояснилось. – И сам иди спать. Нечего, действительно, все эти настои глотать! В свое время я и без них обходился. - Да ладно, сколько тут спать осталось, - по-простецки отмахнулся пайжарец. – Разве что я Вас раздражаю – тогда пойду, хуже нет, когда ранен, а кто-то рядом мельтешит. А так побуду еще, вдруг захотите чего… А жар у Вас и так послабел – с вечера-то… - Послабел, говоришь? Я улыбнулся. - Ну если так, тогда можешь принести мне холодной телятины или кусок пирога. А как там Эртен? Не знаешь? - Вьорн-то Ваш? А что, с ним что-то не так? Вроде же целый – в отличие от. Я не слыхал, чтобы он требовал себе лекаря, по крайней мере. Сейн Нэр то ли подозревает его в чем, то ли… не знаю даже. Во всяком случае, присматривается часто… зайдет, побудет там и выйдет. Сами его спрашивайте, ежели что. - Угу. Я спрошу… - проворчал я. Черт бы тебя побрал, вю Лежже, заботливый ты шантажист! Если бы не Нэр, я бы встал уже сегодня… Я хорошо помнил рассказ тети о том, как она пыталась вытянуть Эртена, который уже фактически умирал, при помощи рассказов о моем детстве. И мне казалось, что сейчас он тоже нуждается в моем присутствии! Нужно быстрее восстанавливаться. Лежать, и спать, и есть суфле и каши… гадость… Хоть ночью поесть нормальной еды! - Я сейчас принесу мяса, - хмыкнул Барсат. – Как можно выздоравливать без мяса? Не понимаю… Телятины нет, но мне Озидая подкинула шикарного пилава с молодым барашком, очень рекомендую. И фасоли квашеной к нему тоже найду. Будете? - Еще бы! Ты меня просто спасаешь! И вина уж тогда прихвати еще… - И вина, - кивнул Тахриа, знавший толк и в вине, и в мясе, и в дамах. – Все будет, эмари. Возрадуетесь телесно, и хвори покинут Вас. А то что это за лечение – не давать телу радоваться? Кто ж так выздоровеет? И продолжая тихонько ворчать, он убрел на кухню. Можно было не сомневаться – и мясо, и фасоль, и вино я сейчас получу. И хорошо, если обойдется без южных сластей, которые Барсат, как истинный сын своей страны, весьма уважал и постоянно норовил всех угостить. Засахаренные финики, медовые дыни, орехи с черносливом и карамелью… Как бы так исхитриться и не обидеть его в очередной раз отказом от этого изобилия? Впрочем, сейчас мне показалось, что я даже и сластей могу немного поесть – под вино-то! Вернулся Барсат не сразу, что было понятно, учитывая, что он каким-то чудом успел за короткий срок подогреть еду и даже сервировать ее должным образом на подносе. - Пахнет изумительно, - признал я. – Надо увеличить тебе жалованье. - А увеличьте, - тут же согласился Бар. – Больше денег – больше мяса. Больше мяса – больше радости. Но вообще мертвецам деньги, мясо и радость ни к чему, так что Вы лучше просто укройте меня от ярости разгневанного гардекора, и я буду Вам вечно признателен. А то он меня утыкает чем-нибудь острым, когда узнает, что я Вас этим кормил. И сел рядышком, держа поднос с одуряюще пахнущим пилавом и прочей снедью так, чтобы мне легко было дотянуться. Кормить меня с ложечки он явно не собирался, за что ему отдельное спасибо! - Ну, рассказывай, - велел я, зачепнув пилава, в котором виднелись зерна ароматических трав и еле заметные прозрачные кусочки знаменитых шеннертских яблок. – Что там в Герешенче творится? Тебя еще не пытались подкупить журналисты? И много ли карточек оставили в приемной? - Карточек меньше, чем обычно, пристают тоже не очень, и денег чего-то за информацию не сулят, - принялся докладывать Барсат, - в людях Вас обсуждают, но как-то так… осторожно. Да и вообще последнее время народ притих с обсуждениями. Нехорошее какое-то затишье… не нравится мне это. Вот ей-ей, не был бы при Вас – уехал бы от столиц подальше… А еще говорят, что в Гезонг посланник прибыл с севера. Причем из таких… как бы не родич самому фюрсту ихнему… Хоть бы не к войне это… - С Северным Пределом?! Да нет… - протянул я. – С ним мы вряд ли станем воевать. Делить нам особо нечего… Хотя кое-кто и хотел бы нас стравить, но… не думаю. (Барашек был невероятно нежным! Или это я так по нормальному мясу соскучился?) - Ну и хвала Небесам за то, - вздохнул Барсат. – Говорят, в этот сезон дев новеньких будет мало – видать, побаиваются отцы дочерей на балы пускать. - Тебя заботит нехватка молодых дев?! – хохотнул я. – Думаю, Бар, что на нашу долю хватит… тех, которых пускают. - Мне проще, чем Вам, Ваша Светлость, мне ж не для женитьбы, - легко пожал плечами пайжарец. – Вам-то жену искать, род продолжать, а мне и ни к чему вроде как… - Бар, хоть ты не говори мне, что надо жениться! – застонал я. – Хватит и моей тети. Налей вон лучше вина еще… Слуга кивнул и, наполнив бокал, протянул его мне. - Ну, раз про женитьбу не хотите, может, расскажете, как это Вас угораздило в орнату-то влипнуть? – спросил он, пододвигая ко мне плошку с квашеной фасолью и еще одну – с зернами граната. – Не то чтобы я сильно удивился – с Вами поживешь, так и вообще забудешь, что это такое… Но все ж таки неожиданно как-то. - При нынешнем количестве репрессий не так уж и неожиданно… - вздохнул я. – А получилось всё случайно: я просто встретил в дороге Гашту, и он рассказал мне, за кем охотится. Сказал, что не очень-то верит в виновность , но должен выполнить свой долг… Не прямо сказал, конечно, но… в общем, мы друг друга поняли. - Хм…а, если мне позволено будет узнать… почему именно этого? – осторожно поинтересовался Барсат. – В конце концов, Вы сами признаете – по нынешним временам выбор-то велик… из невиновных… Отчего именно ему повезло-то? - Однажды он спас мне жизнь, - не сразу ответил я. - Хотя в тот момент, когда я начал хлопотать об орнате, я этого еще не знал. - Жизнь спас? А, ну и отлично тогда, - просто сказал пайжарец. – Значит, хороший человек. А хороший человек рядом с Вами – это прекрасно. Чем их больше, тем Вам лучше, верно? - Это верно, - улыбнулся я. - Чем больше, тем лучше. Все просто... Примечательно, что Барсат не спросил меня, был ли виновен Эртен и в чем его обвинили. И не потому, что не решился. Ему это просто было не важно. - Спасибо, друг мой, - наконец сказал я, чувствуя приятную тяжесть в животе и легкое головокружение от слабости и вина. – Иди отдыхать. А я попробую еще поспать. Барсат воровато выглянул в коридор, потом торопливо ликвидировал все следы ночной трапезы и, кивнув мне, исчез за дверью, предварительно заверив меня по-пайжарски: - Эмари стоит только сказать – и я тут как тут. Надо мяса – будет мясо, надо вина – будет вино. Что угодно эмари! Фрукты, зелень… А то эти люди уморить ведь могут – а думают, что правильно делают… - И не говори, - улыбнулся я. – Порой так и бывает! Мой камердинер ушел, а я лежал и жмурился на свечи, как сытый кот, и чувствовал, как боль отступает. А потом заснул, и снился мне «Поморник», летящий на закат, и запах соли, и каюта, в которой всё было привычным и родным, и… Было хорошо… Весь день до обеда я был полон ожидания. Вчера Бертен на мой вопрос, когда я смогу встать, отвечал уклончиво и сказал, что приедет завтра – а покуда не буду ли я так добр и не полежу ли еще денечек? Впрочем, для принятия пищи можно будет ненадолго сесть… Тьфу! «Ненадолго»! Потом я поймал себя на том, что неосознанно растягиваю процесс поглощения пищи, и разозлился… Потом читал книгу, и за то спасибо… А потом вдруг раздались знакомые тяжелые, решительные шаги, и в мою комнату вплыла, как фрегат, моя Кени. Усмехнувшись, я пытался найти сходство ее обширного чепца с каким-нибудь из малых парусов. - Добрый день, Эли, - спокойно поздоровалась тетя и, отдуваясь, села в кресло, стоявшее рядом с кроватью. – Уф, ну и жара… Или это я все от зимы никак не отвыкну? Ну, рассказывай! Как ты тут? - Замышляю побег и пытаюсь подружиться с тюремщиком… А в общем хорошо, Кени. Это я так… - Хм… а кто у нас тут за тюремщика? – улыбнулась она. - Все, - сказал я тоном ребенка, жалующегося няне, что у него отобрали конфету. – А особенно Нэр с Бертеном! - Так уж и все! Неужто и вьорн тоже? - Нет, он тоже пленник… Вернее, заложник. Зато среди тюремщиков кое-кто поддерживает заключенного! Кстати, как там Эртен? Я не видел его еще сегодня… - Да… кстати, - странно и немного невпопад пробормотала Кенья и, встав с кресла, подошла к окну. Побарабанив пальцами по подоконнику, она повернулась ко мне и пристально посмотрела в глаза, словно призывая быть повнимательнее. - Эли, с ним что-то не так. И… я боюсь в этом разбираться, если честно. - Что не так?! Я приподнялся на локте, всматриваясь в Кени. – И почему ты боишься? Что случилось, тетя? - Он… не адекватен. Я не знаю, как он тебе самому показался вчера… кстати, и правда, что ты думаешь о нем? Нормален он, как считаешь? - Я не заметил ничего такого… - растерянно сказал я. - Ясно… я, признаться, думала, что, может, ты его чувствуешь как-нибудь… как орнинг… - Кенья вздохнула. – Когда ты задал вопрос про руку, мне показалось, что ты как раз и заподозрил… неладное. Видишь ли… Он тебе солгал. То есть он, конечно, сказал правду, но… - В чем он солгал? Тетя, объясни. Я ничего не понимаю! - Ты спросил его о руке. Помнишь? У него рука забинтована. А он сказал, что порезался, когда возился с яблоком. Так вот, это не совсем так. То есть… это было сделано намеренно. И… - она помолчала, потом со вздохом призналась, - неоднократно. Сегодня я зашла к нему. Он ведет себя скрытно и… пятна крови я увидела, на подоконнике. Их пытались затереть, но не до конца получилось. Я не знаю, что происходит, но… мне неуютно с ним в одном помещении. Не то что бы я допускала возможность нападения, но… Ты понимаешь меня? - Он нарочно режет себя?! – поразился я. – Ты это имеешь в виду? Зачем?! - Откуда же мне знать? Мне он ничего не скажет – упертый, как… как ты. Только вот… я сначала испугалась, подумала, что убить себя хочет. А сейчас вижу, что нет. Что-то другое тут, не знаю, что. - Что же тут может быть?! Я потер лоб, как будто это могло помочь и вызвать к жизни какую-нибудь путную мысль. - Может быть, ему так неприятно было видеть мою кровь? Кровь орнинга… - упавшим голосом произнес я. - Не знаю, - повторила Кенья. – Я вчера почитала кое-что… порылась в своей библиотеке. Но ничего не нашла, никакой подсказки. Так что, боюсь, тебе самому придется с этим разбираться. Ты же разберешься? Не махнешь рукой? Это ведь может быть опасным… - Я разберусь… конечно… Только как, черт побери?! – воскликнул я. – Неужели нет никакой подсказки? «Ты не махнешь рукой»… Похоже, тетя совсем паршиво думает обо мне после этого… шпаголечения. - А насчет опасности – ты ведь имеешь в виду, что он может быть опасен для самого себя, так ведь? - Я имею в виду – для других, - сухо ответила Кенья. – Если он сошел с ума, он непредсказуем. А значит, может быть опасен для любого. Даже для тебя. - Не верю! Не представляю, чтобы он был опасен! – с жаром возразил я. Тетя тяжело вздохнула и сказала: - Эли, мое дело – предупредить тебя. Чтобы ты был в курсе. В конце концов, ты отвечаешь за него, а не я, и должен знать, что происходит с твоим подопечным. Лично я считаю, что человек, режущий себя ножом – а ведь я его отобрала вчера, а потом забыла, дура старая! – такой человек может стать опасным. Поэтому я к нему идти снова не хочу. - А мне вы не даете вставать, так что я – не могу! – с досадой сказал я. – Послушай… надеюсь, о странностях Эртена ты никому, кроме меня, не говорила? - Нет. Никому я ничего не говорила. Но… Нэррем, скорее всего, подозревает, что дело нечисто – он достаточно наблюдателен для этого. А насчет вставать… не знаю, Эли. Мне бы не хотелось, чтобы ты себя нагружал. Но… мне кажется, это серьезно. Поговори со своим гардекором, он у тебя достаточно разумен, чтобы с ним можно было договориться. В конце концов, тебе и не обязательно куда-то идти – пусть Эртена приведут к тебе. Другое дело, что… не уверена, что ему можно теперь доверять. - А мне вот не хотелось бы пока ничего говорить Нэррему, - сказал я. – Потому что он ведь параноик – в том, что касается моей безопасности. Не хватало только, чтобы он запер Эртена в подвале, да еще и связал предварительно! - Тогда не знаю, Эли. Я вряд ли смогу тебе в этом помочь. Но все-таки… если будет возможность, поговори с ним. Хотя бы. Вдруг этого окажется достаточно? - С Эртеном? Я обязательно поговорю. А ведь он, наверное, надеется, что ты его не выдашь? - Все может быть, - пожала плечами тетя. – В любом случае, теперь ты знаешь. Дальше уже – твое дело. Если я что-то найду или узнаю насчет этого, я тебе сообщу, конечно же. А теперь скажи, тебе что-нибудь нужно? Я домой собираюсь, но если надо, могу задержаться… Кстати, Вари просила передать тебе свои пожелания скорейшего выздоровления. Я обещала, что передам. - Спасибо, конечно… А откуда она узнала, что со мной… не всё в порядке? Варьена, светлая девочка с лучистыми глазами! Другой мир, другие люди… Мне захотелось в Шеннерти. А еще лучше – на корабль. И прочь отсюда! Там, в море, Эртен живо выздоровел бы… - Ну вот узнала, - тетя досадливо поморщилась. – Не важно, Эли. Я была неосторожна. Ладно, раз молчишь, значит, не нужно ничего… пойду я тогда. Устала что-то… с вами, мальчишками, хлопот вечно хоть отбавляй… - Спасибо, тетя, - сказал я невесело. – Хорошо, что сказала… А Варьене передай мой поклон и пожелание хорошо провести время… Ты ведь собираешься вывести ее куда-нибудь на бал? - Да, но попозже. Сейчас я не в состоянии – все время за тебя тревожусь. Да и она сама особо никуда не рвется, так что… - Не рвется? А что же она хочет? Чем занимается? Чтобы девушка не хотела на бал? Не встречал я таких девушек. - Да что за дело тебе? – улыбнулась тетя. – Уроки она хочет брать. Живопись, рисунок, графика… я подумываю найти ей учителя, пусть уж рисует… - Конечно, пусть рисует! Давай я оплачу уроки? Вообще у нее, по-моему, и так хорошо получается, но уроки – это хорошо. - Посмотрим, - мягко отозвалась Кенья. – Если что, я обращусь к тебе. Еще же и не всякий захочет девицу учить – так что, может статься, понадобится больше не твое золото, а твое влияние. - Они у меня захотят! Еще и упрашивать будут, - сказал я сердито. Почему-то меня очень разозлила мысль, что какой-то напомаженный хлыщ с ленивым и высокомерным выражением лица может отказаться учить Варьену! - Ну вот, именно это я и имела в виду, - рассмеялась она. – Чтоб упрашивали! В общем, если что, я тебе скажу тогда. А пока ничего не нужно. Просто выздоравливай скорее! И поговори с вьорном. - Поговорю… Тетя чмокнула меня в лоб и ушла. На мгновение я опять почувствовал себя мальчишкой. Странное и полузабытое ощущение… Эртен… что же с ним такое?! Я отвечаю за него. Это я виноват в его сумасшествии – если оно есть. И что бы с ним сейчас не происходило – в том моя вина… Я вздохнул и решительно затряс колокольчик, вызывая к себе кого-то из слуг. Она не уверена, что Эртену можно доверять! Ерунда какая! Да ведь из-за орнаты нет того, кто был бы мне более предан! Хотя я знал – не будь орнаты, Эртен всё равно стал бы мне другом. Не при таких обстоятельствах… и не так мучительно. Но стал бы. В комнату вошел Барсат, как всегда, свежий и подтянутый. - Звали, сейн? – чистая гезана, ни единого акцента… и подобострастия никакого. Как вот он умудряется мгновенно превращаться обратно в трепетного пайжарца, а? - Бар, - сказал я, - позови мне, пожалуйста, Эртена. Пусть придет ко мне. Сейчас. И дай немного вина… - добавил я неожиданно для себя. Когда это мне нужно было выпить вина для разговора?! Мда… Стыдно, Алвиантель… Камердинер безропотно налил мне вина в бокал, подождал, пока я его осушу, после чего поклонился и вышел, не сказав ни единого слова против, не возразив, не споря… Это не Нэр! С Нэром бы так не вышло сейчас – обязательно бы стал расспрашивать и еще, чего доброго, заартачился бы… Хоть бы они там в коридоре не столкнулись… Не столкнулись. Во всяком случае, минут через пять дверь открылась, и ко мне вошел Эртен – с мокрыми почему-то волосами. Одетый в темный камзол, застегнутый на все пуговицы, он казался сейчас куда стройнее и худощавее обычного… и почему-то старше. На поясе у него висел нож, который я ему подарил. - Приветствую тебя, мой орнинг! – он быстро и встревоженно ощупал меня взглядом и слегка расслабился, убедившись, видимо, что я помирать пока не собираюсь. - Что-нибудь еще, сейн? – поклонился вошедший с ним Барсат. - Нет! Хотя…еще немного вина и закуски. Легкого чего-нибудь. Прямо сейчас, готовить ничего не надо! Бар быстро вышел, бросив на меня чуть озадаченный взгляд – ну как же, мне явно было всё равно, что именно он принесет! А вкусно накормить – это было для него своего рода священнодействием. Непорядок… - Эртен, как ты? – спросил я, внимательно глядя на вьорна. Мне было стыдно. Потому что сейчас мне придется практически выворачивать его – почти как резать по живому. Так показалось мне вдруг. - Я в порядке, - ответил вьорн и неуверенно сел в кресло. – А что случилось? Ты меня позвал… что-то стряслось? - Нет. И я надеюсь, что не стрясется. Пожалуйста, ответь мне. Я понимаю, что… не хочется. Но это нужно… Эртен, тебе… хотелось причинить себе боль? Ты нарочно резал свою руку? Мой вьорн застыл. Как каменное изваяние стал, словно поколдовал кто… Потом медленно, с усилием поднял на меня глаза и глухо выдавил: - Почему ты спрашиваешь? - Потому что я беспокоюсь за тебя… Потому что, скорее всего, такие вещи нельзя скрывать – чтобы не сделалось хуже! Я волновался. Кажется, не то я говорю, не так… Ореховые глаза заполнялись отчаянием. - Почему ты… решил, что это так? – затравленно спросил Эртен, не торопясь отвечать сам. - Кенья сказала мне, - неохотно выдал я тетку. – Она беспокоится… а я знаю, что причиной этому – наша с тобой последняя эскапада. Я тому причиной. И… ты думаешь, мне всё равно, что ты себе вредишь?! Вьорн побледнел и весь как-то сник. Странно было видеть его таким… безвольным, что ли. - Я не хочу причинять себе боль. И никому не хочу, - тихо, устало и безнадежно проговорил он. – Просто… мне почему-то нравится, как выглядит моя кровь. Красивая… гладкая, блестящая, а уж цвет… Как наваждение какое-то. Он помолчал и уже совсем безжизненно спросил: - Ты… отошлешь меня теперь, да? Такой я вряд ли смогу быть полезен тебе… как бы не навредить. - Пф! Еще чего! Что я, идиот? Такого фехтовальщика! А с кем я буду спарринговать? Нет… не то… не те слова. Эртен, бедолага! Что же мне делать?! - С сейном вю Лежже, - чуть улыбнулся Эртен. – Элиан, что мне делать? Ладно, если это только так… А если это выльется во что-то… опасное? Не для меня, для других… Не могу же я все время жрать яблоки, меня от них тошнит уже… - А чем яблоки-то помогают? – тупо спросил я. - Не знаю… но с ними легче держать себя в руках. Не поддаваться. Жуешь потихоньку если… по дольке… Только… Он размотал забинтованную руку и протянул мне. - Как видишь, не всегда спасает. Или кончаются, или… - Ты не можешь забыть, как выглядела моя кровь? Поэтому тебе хочется смотреть на свою? - Вроде нет… не знаю. Не уверен. Просто… ну… нравится, - глаза его блеснули, - вот делаешь надрез, кожа расходится под ножом. Как цветок распускается. Словно высвобождаешь из себя красивое… И даже не больно, понимаешь? Мне даже и сейчас хочется это сделать. Посмотреть… и показать тебе. Он посмотрел на меня растерянно и прошептал: - Больше всего я боялся, что ты узнаешь. Разозлишься или разочаруешься, что еще хуже. А сейчас… сейчас мне почти легко. Будто раз ты знаешь, то и… все наладится теперь. Что ты снова меня спасешь. Получается, я перекладываю на тебя ответственность. - Ответственность… - прошептал я одними губами. Получается, я боюсь ответственности? Не хочу ее?! «Ты должен приказать…» - вспомнил я тетю. Должен. Раз стал орнингом – должен. Не мучить парня. Приказать… - Если так… - медленно сказал я. – Тогда я, твой орнинг, говорю тебе: кровь моя не имеет значения! Я приказал тебе нанести рану – значит, так было нужно! И ты сделал всё правильно! Слышишь меня? - Да… ты просил это сделать – и я сделал… - Эртен вскинул голову и уставился мне в глаза. – Погоди… Приказал? Разве это была не просьба? «Тетя была права…» - подумал я с горечью. – «Вразуми меня, Создательница – никогда не отдать приказа, который может повредить ему…» - Да. Я приказал. В следующий раз я прикажу тебе более ясно. Чтобы ты не сомневался… Эртен, я приказал тебе меня ранить! Я так хотел – и потому приказал! Я говорил жестко и уверенно – сейчас не время было проявлять снисходительность. - Приказал… То есть… я вообще никак не пошел против тебя? – еле слышно отозвался он. – Я… не мог ослушаться, верно? - Не мог. И не должен был. Так было надо… - Не мог… и не ослушался… ничем, - выдохнул вьорн. Он вдруг резко встал и отошел к окну, отвернувшись от меня. Постоял так, потом медленно, явно сомневаясь в самом себе, вытащил нож. Долго смотрел на него, заставив меня затаить дыхание. А потом как-то озадаченно хмыкнул и вбросил клинок обратно в ножны. - Вот и что это было? – растерянно пробормотал он и наконец посмотрел на меня. – Ты… ты знал?! - Что знал, Эртен?! Что? Я приподнялся – ну не мог я сейчас лежать! – и мне удалось сесть! Неловко, правда… но вьорн стоял против света, и мне плохо было видно его лицо. Впрочем, он быстро метнулся ко мне и помог устроиться поудобнее. Потом, убедившись, что я не падаю и вообще нормально сижу, он пристроился рядом и заговорил: - Мне… очень трудно было даже просто держать нож рядом… А уж если смотреть… Элиан, я бы сейчас тебе пол-комнаты кровью залил. Потому что даже рядом с тобой сдерживаться было… сложно. А сейчас – я смотрел на него, в руке держал… лезвие кожей чувствовал – и ничего. Ты знал, что так будет? - Не знал. Я… надеялся. Потому что знаю тебя. И смотри! Я запрещаю наносить повреждения вьорну! Мне он нужен целым и невредимым! Эртен закусил губу и неожиданно усмехнулся: - Могу я кое-что уточнить, мой орнинг? - Разумеется. Что именно? - Так… на всякий случай… У тебя есть еще вьорны? Кроме меня? - Нет. И думаю, что не будет. Так что я именно тебя имел в виду, - наставительно произнес я. - Вот. Это я и хотел уточнить, - улыбнулся он мне. Продолжить ему не дали. Дверь открылась, и в комнате сразу стало полно народу – так мне показалось. Вошел Барсат с подносом, с ним еще один слуга – со вторым, а за ним – возмущенный донельзя Нэррем, чуть только не плевавшийся вслед пайжарцу. - Сейн! – начал было он жаловаться на камердинера, посмевшего презреть наставления лекаря. – Как это… - и осекся, заметив сидевшего рядом со мной Эртена, который разглядывал всю эту процессию с некоторой иронией. - Тут, я думаю, должно было прозвучать слово «понимать», - тихо, исключительно для меня, шепнул вьорн. - Угу, - тихо ответил я. – Нэррем, я выздоравливаю! И у меня хороший аппетит. А от каш меня тошнит, - добавил я жалостным тоном. Нэр растерянно нахмурился. - Именно это я и пытался донести до сейна Нэррема, - вклинился в разговор Барсат. – Раненым надо есть мясо. И чтобы вкусно было все – тогда и здоровье быстрее вернется. А на кашах кто же выздоровеет? - Яблок надо больше жрать, - чуть слышно хихикнул Эртен и встал. – Пойду я, мой орнинг. Ты тут сейчас занят будешь, похоже. А мне не улыбается попасть под раздачу заодно с тобой. От короля или там на войне – еще куда ни шло, а от твоего гардекора – нетушки. Я его боюсь. - Хорошо, иди, пугливый ты наш… Нэррем, ты ведь не против того, чтобы я как следует поел? И я нарочито облизнулся. Тревога и чувство вины, тяжело и остро ворочавшиеся внутри, кажется, отступили. Не целиком – потому что моя неосторожность была, и ее уже не исправить – но как же хорошо, что вьорн, кажется, излечился! Эртен проскользнул мимо гардекора в коридор, из-за плеча выходившего слуги показал мне сжатый кулак – видимо, в знак солидарности – и исчез, заслоненный высокой фигурой вю Лежже. Барсат суетился рядом, расставляя закуски на столике и тихонько ворча на пайжарском, а Нэр внимательно и молча разглядывал меня какое-то время, после чего с внезапным удовлетворением произнес: - Разумеется, я не против, сейн. Ешьте и набирайтесь сил. Сегодня еще полежите, а завтра… если никаких неожиданностей не случится, я разрешу Вас от Вашего слова. - И я наконец смогу встать? – с энтузиазмом воскликнул я. Тушеная телятина. Баранина с овощами. Грибы под сырной корочкой. Слоеные пирожки с рыбой и с ягодами… Не факт, что я всё смогу съесть, но удовольствие я получу точно! - Под присмотром – разумеется, - чуть улыбнулся Нэр. – Во избежание, так сказать. Только вот… не объясните ли мне, как это у Вас вьорн тут оказался сейчас? Вроде же я последний раз видел его в его комнатах… и это было не так уж давно. Сидел там, как привидение… - Вот и хватит ему сидеть в виде привидения! Я позвал его, чтобы поговорить. Ему это… было нужно. И мне тоже. - А что с ним такое было? – Нэр с любопытством прищурился. – Сейчас вышел вроде нормальный, а там… ведь что-то же было, а? Не сразу и нехотя я ответил: - Его мучила магия орнаты… То, что он… причинил мне вред. - Ааа… А сейчас, выходит, не мучает уже? - Надеюсь, что нет. По крайней мере, не настолько, чтобы угрожать его жизни и рассудку, - холодно отчеканил я. – Иначе магия могла бы просто его убить. Нэр неопределенно хмыкнул, посмотрел на Барсата и неожиданно устало вздохнул: - Приятного аппетита, сейн. Не буду портить Вам настроение, пойду, пожалуй… - Угу… Я откусил кусок пирога. - И сам поешь как следует! А то… - продолжил я уже мягче, - ты как перед атакой… Нэр, я правда выздоравливаю. Отдохни уже. - Отдохну, - кивнул Нэр. – И это не перед атакой, сейн. Это – между. Он вяло махнул рукой и убрел. Барсат покосился ему вслед и неожиданно сказал: - Сделаю ему тоже пилава сегодня. Нельзя ж так-то без вкусного, надо ж и себя любить… И еще гранатовых зерен с солью… - Сделай. Чего-нибудь такого, что он любит. Я на тебя надеюсь, - сказал я пайжарцу. И почему они все заставляют меня чувствовать себя виноватым?!