Вьорн Золотого Герцога

ЭРТЕН «Интересно, смогу ли я когда-нибудь проглотить хоть кусочек яблока?» Эртен смотрел, как настороженная горничная (кажется, ее звали Делин) убирала следы его безумия. В том числе остатки яблок. О его нездоровом (ну а каком же еще?) пристрастии к этому фрукту знал уже весь дом, и вот… Целая пирамида свежих румяных плодов торжественно возвышалась на столе взамен изничтоженных ранее. Эртен подозревал, что он нескоро еще сможет без содрогания взять в руки хоть один из них. «Он снова меня спас. На этот раз от участи куда худшей, нежели плаха… Сойти с ума… утратить разум… А если б кто-нибудь пострадал?! Та же монна Кенья или из девушек кто-то… Кто бы смог меня остановить? Вю Лежже? Гимар? Этот новенький?.. как его?.. Доррег вроде бы… Наверное смогли бы – если бы оказались рядом в нужный момент. А если бы не оказались?!» Он бросил взгляд на хлопотавшую с тряпкой девушку, и она вздрогнула. «Докатился, Эртениар Стерт. Вот уже и девушки тебя бояться стали. Хорошо все-таки, что Элиан так просто все решил. И как догадался-то? Нет, он, конечно, умный, но ведь я и сам не подозревал, в чем дело-то… Хоть вроде и со мной все это творилось, не с кем-то там. Зато сейчас не творится, хвала всем богам!» Тут же захотелось проверить – точно ли его безумие прошло… Но не при горничной же! Перепугает девчонку окончательно, а она и впрямь убедится, что он опасен и скорбен расссудком. Едва дождавшись, когда за Делин закроется дверь, Эртен вытащил свой нож и уставился на него, словно зачарованный. Вроде бы все в порядке. Или… нет? Вьорн нетерпеливо задрал рукав и уже привычно приложил лезвие к испещренной свежими шрамами коже. Ничего. Не хочется ему новой раны. Он вздохнул и убрал нож. «Спасибо тебе, орнинг! Спасибо!» С отвращением покосившись на яблочную гору, он не выдержал и выглянул в коридор. Поймав там пробегавшего мимо слугу, Эртен с каменным лицом попросил убрать из его комнаты эту гадость и принести что-нибудь более съедобное. Мясо там с хлебом или орехи… или пироги (только, ради богов, не с яблоками!) – что угодно, лишь бы это можно было нормально съесть. Провожая погибающего от недоумения челядина с яблочным грузом, Эртен чувствовал себя идиотом и одновременно с трудом сдерживал смех. Он, уничтоживший почти весь запас свежих яблок в доме, называет их несъедобной гадостью и требует заменить нормальной едой – ха! Неудивительно, что у этого парня было такое выражение лица! Скоро перепуганная прислуга завалила его стол всяческой снедью, добросовестно отсеяв любой намек на яблоки, и Эртен остался один взирать на это продовольственное изобилие. «И отчего я, дурак, не затребовал заодно и вина? А лучше фьоши – уж в этом доме она точно должна водиться… Эх!» Какое-то время он скучающе перекладывал из миски в миску четыре сорта сыра, потом достал нож и отрезал себе шмат буженины. Рассеянно прожевав мясо, он отошел к окну и стал изучать окрестности. Улочка, на которую выходили окна его комнат, была узкой, чистой и очень тихой. Он увидел всего три дома с большими ухоженными садами. Вот по улочке пробежали две девушки, видимо, чьи-то служанки – смешливые, веселые и опрятные. Одна рассказывала другой что-то невероятно занимательное и забавное, отчего настроение у обеих явно было на высоте. И все. «Оказывается, я все еще умею скучать…» - мысленно поразился своим способностям вьорн, в последнее время изрядно подзабывший, что такое скука. Он все еще стоял, глядя в окно и лениво подбрасывая в воздух нож, когда в дверь постучали. - Не заперто, - с некоторым удивлением откликнулся он, даже не пытаясь гадать, кто бы это мог быть. Дверь отворилась, и вошёл Нэррем вю Лежже. Вошёл – и остановился на пороге задумчиво. Выражение лица у него было немного хмурое – и нерешительное. Смотрелось это непривычно. - Это я, - озвучил Нэррем очевидное. – А тут... пир, оказывается! - Никакой это не пир, - вздохнул Эртен. – Если Вы не заметили, тут нет ни одной бутылки вина. А какой же пир без вина-то? А еще бы лучше фьоши… Пойти что ли поискать? Последнее он произнес очень задумчиво и… коварно. Ужасно захотелось поддразнить мрачного гардекора. - Фьошь искать не надо, - без выражения ответил Нэррем. – У меня есть. В этом доме… она есть всегда. Эртен снова подбросил нож, поймал, подбросил… Потом опустился в кресло и кивнул гардекору на соседнее: - Присоединяйтесь, сейн. Или Вы пришли по делу? Что, Свора уже топчется в гостиной, и Вы не знаете, как меня поделикатнее ей передать? - Кх-хм! – откашлялся Нэр и после паузы ответил: - Нет. Не топчется. И надеюсь, что не будет, - добавил он медленно и веско. - Ну, раз не по делу, то садитесь. И ешьте. Признаться, я не ожидал такого… гм… результата, когда просил принести мне подкрепиться. Так что хотя бы из человеколюбия Вы должны мне помочь. - Из человеколюбия… да, - глухо повторил Нэррем, выглядящий всё более растерянно. Потом повернулся и буркнул: - Я сейчас вернусь… Вернулся он довольно скоро – и не один. В его руках покоился старинный граненый сосуд с притертой пробкой, каковой он и водрузил на стол. - Ооо! Да Вы – волшебник, сейн Нэррем! – удивленно и обрадованно воскликнул вьорн. – К тому же очень щедрый! Делиться с невесть кем таким чудесным эликсиром – это практически альтруизм. - Не совсем, - глухо сказал Нэррем. – Это… словом… нам надо поговорить. И… наверное, тебе… вам надо со мною на «ты». - Действительно надо? – Эртен откинулся на спинку и спокойно вложил нож в ножны. – Что ж… я слушаю. Нэррем, шумно вздохнув, разлил фьошь по бокалам и поднял свой, глядя на вьорна исподлобья. - Я признаю, что был в чем-то неправ, - тихо произнес он. А потом вздохнул и спросил прямо, глядя в упор на Эртена: - Я видел кровь в твоей комнате. Твою кровь… Эртен приподнял бровь и не преминул уточнить: - В чем именно твоя неправота? И при чем тут кровь в комнате? Гардекор засопел еще громче. - Пей, - просительно пробурчал он. – Неправ я был, когда решил… когда испугался после ранения Его Светлости. Я решил, что это получилось случайно – из-за того, что он не мог защищаться как следует… - Ааа… ясно, - вьорн взял бокал и с наслаждением сделал большой обжигающий глоток. – Но так бывает. Просто ошибся, это не стоит отдельного и столь вымученного признания. Что тебя мучает-то? Я, кажется, никаких претензий на эту тему не выдвигал. - Не выдвигал, - повторил Нэррем. Потому я и… Словом, был неправ. А потом ты… резал себе руку? Нарочно? Эртен помолчал, размышляя, послать ли гардекора как можно резче или сделать это, наоборот, помягче. Ничего не придумал и со вздохом ответил: - Ты бы на моем месте стал отвечать? - Не знаю, - честно ответил Нэррем. – Но ты, можно сказать, ответил. - Ну вот и… довольствуйся этим, - буркнул вьорн. – Тот ли это ответ, которого ты ждал? - Не совсем, - невозмутимо отозвался Нэр. – Но почти. – Это орната? «Тебе-то какое дело?!» - Я не специалист по орнате, - стараясь говорить ровно и так же невозмутимо, как собеседник, отозвался Эртен. – Может быть, да. Он снова глотнул фьоши и неожиданно для самого себя угрюмо признался: - Был момент, когда я очень надеялся на тебя. А ты… не оправдал моих чаяний. - Это в чем же? – удивленно и даже как-то немного растерянно проговорил гардекор. - Я думал, что ты меня убьешь… Нет, не думал, а… ждал, наверное… нет, тоже неправильно. Ничего я тогда не ждал и ни о чем не думал – нечем мне было… Но все равно. Он залпом допил остатки фьоши и почувствовал, как от терпкого ее жара медленно развязывается внутри тугой и болезненный узел. Откуда только взялся? Ведь не было же… или просто Эртен не мог его заметить, пока тот не ослаб? Надо же… Вю Лежже молча покачал головой, явно не зная, что сказать. Потом налил себе еще и выпил, долго не выпуская бокал из рук и всматриваясь в жидкость. - Надеюсь… ты не жалеешь теперь, что я… так сказать, оплошал? – спросил он глуховато, скрывая неловкость за принужденным смешком. - Я – нет, - сухо сказал вьорн. – А ты? - Я благодарю Создательницу, что этого не произошло, - серьезно сказал гардекор. – Впрочем… я ведь и не собирался этого делать! - Что ж… Возможно, мне просто показалось, - вежливо пожал плечами Эртен. – Ешь давай. Мне действительно здорово не по себе от этой кучи снеди. - Ну, это поправимо! – с облегчением провозгласил Нэррем. – По этому делу я специалист… Он с видимым удовольствием соорудил горку из сыра, буженины, опять сыра, хлеба и зелени – и, удовлетворенно оглядев полученное блюдо, сунул в рот. - Ну и славно. А то я один с этим точно не справлюсь. Разве что орнинг бы приказал… И Эртен неожиданно задумался. А что, если б Элиан отдал такой приказ? Смог бы он ослушаться? Или сдох бы от заворота кишок, но сожрал бы все-все, что велено? Кхм… - Орнинг, - повторил Нэррем медленно, словно пробуя слово на вкус. – Орнинг… Он взял бутыль и разлил очередную порцию. Фьошь быстро уменьшалась. - Я позавидовал тебе, - сказал он без выражения. – Думал: почему не я? Почему он меня не попросил… помочь? Вот… И Нэррем сделал большой глоток. «Позавидовал?! Мне?! А кобыле его ты не завидуешь?!» Эртену хватило мозгов не произнести всего этого вслух. Но от другого вопроса он удержаться не смог. - А ты бы согласился? Ну вот… если бы спарринг был с тобой, и Его Светлость попросил бы… велел бы тебе нанести ему рану? Согласился бы? Нэррем долго молчал, уставившись неподвижным взглядом куда-то в стену за спиною вьорна. Губы его кривились, словно гардекор пытался прожевать что-то горькое. Очень нескоро он посмотрел на Эртена и медленно проговорил: - Не знаю. Ему пришлось бы долго меня убеждать... и все равно! Наверное, нет... - Ну вот тебе и ответ – почему не ты… и не тебя. Вряд ли он тогда это обдумывал – кого к этому стоит привлекать, а кого нет. Но… если бы обдумал, то все равно выбрал бы не тебя, а того… кто не посмеет отказаться. И выполнит любой приказ. - Любой? – повторил Нэррем задумчиво, явно стараясь как следует вникнуть. - Любой. «Если тело может его выполнить, то не остановит ничто. Ни принципы, ни совесть, ни рассудок. И ты, ревнивый ты гардекор, даже не представляешь, насколько осознание этого может быть страшным. И насколько мне повезло с орнингом, в принципах, совести и рассудке которого я могу быть уверен…» - Элиан Стерт не отдаст приказа, который противоречил бы твоему представлению о чести, - проговорил вю Лежже будничным тоном, странно дополняющим его слова. - Очень на это надеюсь, - в тон ответил Эртен. – Хотя иногда мне очень сложно его понять. Впрочем… это неважно. Даже если и отдаст… я же все равно этот приказ выполню. - Это когда тебе было сложно его понять? – удивился Нэр. – Вроде он всегда предельно ясно обозначает, чего хочет. Эртен пожал плечами. Говорить о том случае не хотелось. Да и вообще – ему вдруг резко расхотелось говорить о себе. Разве что действительно об орнинге… хм… - Мы с ним несколько… разошлись в наших представлениях о наказании, скажем так, - уклончиво произнес он вслух. – Вот, кстати, может, поделишься со мной… Как он вообще наказывает провинившихся? Мне, как ты понимаешь, это весьма любопытно. - Кхм, - Нэр выпрямился, - а что, разве ты успел провиниться? Уже после… вашего спарринга?! Эртен озадаченно нахмурился и честно обдумал вопрос, прежде чем отвечать. - Насколько я знаю, нет. Ну… он бы сказал, наверное, если бы… - вьорн растерянно моргнул и уже не совсем уверенно добавил, - то есть… он был огорчен, но вроде не сердит. Хотя… огорчил-то его я… выходит, все же провинился? Он ожесточенно запустил пятерню в волосы и замолчал, пытаясь вспомнить, что и как говорил Элиан в их последний разговор. - Он был огорчен, что подверг тебя риску, - сказал Нэррем, внимательно глядя на вьорна. – Так что… это скорее он себя сам наказывать будет! - Да нет, это я не про то… то есть не совсем про то,- отмахнулся вьорн. – Забудь. Не важно. Лучше вернемся к наказаниям, ладно? Как это дело у вас тут устроено? Ну расскажи, жалко тебе, что ли? Или… сейн герцог не велел? - Почему не велел? - удивленно пожал плечами Нэррем, - никакого секрета тут нет… Вообще редко это у нас происходит – его светлость редко ошибается в людях. Особенно, когда сам их отбирает… Вот, помнится, пару лет назад тут конюх один девушку ссильничал, так его выпороли как следует и выгнали. «Ну… я все ж таки не конюх…» - подумалось вьорну. - А он что, многих отбирает сам? Даже конюхов? - Многих. Но не конюхов, конечно… Прислугу чаще всего отбирает Барсат. А на приисках – управляющий… Вот с ним-то однажды его светлость и ошибся! - Что, проворовался управляющий? – хмыкнул Эртен. – Или в чем ошибка-то была? - Если бы просто проворовался! – процедил Нэр и шепотом, еле слышно, выругался. – Он же пиратов туда привел… - Ох… - Эртен помрачнел. – Полагаю, его потом вздернули? Раз он привел пиратов на прииск… это же государственное преступление, я правильно понимаю? - Правильно. И государственное тоже… Я бы и сам его повесил! - кровожадно признался Нэр. - Впрочем, я присутствовал при казни. Удовольствия я не получил, но удовлетворение – да… «Интересно, а на моей казни хоть кто-нибудь получил бы удовлетворение? Или даже удовольствие?» - мысль была странной и вроде забавной, но почему-то от нее дыбом вставали волосы. - Ты так ревностно относишься к приискам Его Светлости? Или… - вьорн вдруг резко выпрямился, - это не связано ли с той историей про его пленение? Уж на что я был далек от этих морских дел, но даже я слыхал про пиратов и злодейское нападение… Я прав? - Прав. Тогда он и был в плену… Нэррем сделал глоток, стиснув бокал в кулаке. К счастью, старинному толстостенному стеклу это было всё равно. - Не знаю, как он выжил тогда, - хрипло сказал гардекор. – не должен был… Эртен помолчал, потом, чувствуя себя несколько неловко, спросил: - Что они с ним сделали? То есть… раз он все-таки выжил, то я догадываюсь, что ничего непоправимого, конечно, но… «Зачем мне это? На кой черт? Хотя, конечно, про своего орнинга лучше знать побольше, но…» - Что сделали?! Они его пытали. Несколько дней. Чудо, что маг смог залечить потом все то, что у него было отбито и порезано... - Но зачем?! Такое обращение с герцогом… такое точно никто не оставит безнаказанным! Зачем им это понадобилось?! Или… это что, какая-то личная месть? - Ну, они вначале не поняли, видно, с кем имеют дело, - зло усмехнулся Нэррем, - одет он был просто, а дрался почище любого пирата... Нет, никакая не месть. Просто они хотели завладеть годовой выработкой золота. «Вот как… Годовая выработка – это здоровенный куш. А он… боги милостивые! Несколько дней пыток! И жажды! А что, тоже пытка… Пайжарцы вот знают в этом толк. Ох, орнинг! Это как же тебя потрепало-то! и это предательство… это ведь самое настоящее предательство! И не важно, что предал тебя не друг, а наемный слуга… или кто он там… Все равно ведь предал. А ты еще Карбиану пытался оправдание придумать! Предательство оправдать нельзя! Ничем. Объяснить можно, а вот оправдать…» - Вот, значит, как… Это ты его оттуда вытащил, да? Как и умудрился-то? Ведь они могли его убить. - Ночью подобрались... Повезло! Дахтэ рискнул тогда... Эртен Дахтэ. Вот так и началась моя служба! – сказал Нэррем и, вздохнув, допил очередной бокал. «А при чем тут..? Ах, да… Дахтэ. Ладно. Хм… а ведь выходит, что я привык к своему новому имени! Надо же…» - Так ты сейна Дахтэ тоже знал, да? - Знал, - кивнул Нэррем, отдавая должное ветчине с зеленью. - Хотя да… ты уже говорил… Ну, зато твоя служба началась с явного подтверждения твоей пригодности к ней, - усмехнувшись, пошутил Эртен. – Спасение своего нанимателя в самом начале работы обычно хорошо сказывается на жаловании. - Ох, лучше бы она началась как-то иначе! – с сердцем выдохнул Нэррем. – До сих пор, как вспомню иногда... страшное это было зрелище. - Да. Извини, это была неуместная шутка. «Экий ты чувствительный, однако! Впрочем… зрелище людей после пыток действительно не всякого прельстит…» Эртен вспомнил Ильсоссу и на мгновение печально прикрыл глаза. - Мы ведь... почти не верили, что он выживет, - медленно, словно через силу произнес гардекор. – Знаешь, а я тогда первый раз увидел Элиана. Потом... постарался забыть это... да. Пираты ведь - они умеют допрашивать. Не хуже, чем в Ночных казематах. Можно просто связать человека - а можно... вот ты представляешь себе морские канаты? Мокрые, пропитанные соленой водой. И еще с толченым стеклом... для остроты ощущений. Связать избитого... раненого канатами этими. Ты еще шрамов у него не видел? Увидишь. Но канаты – это ещё ладно, а он тогда умирал не от побоев и даже не от потери крови, а от жажды. От обезвоживания – так это называется. Они хотели, чтобы он заговорил. А потом… может, переусердствовали, может, разозлил он их… У него даже лицо другим стало. Глаза запали, морщины появились, губы растрескались, а кровь не течет… как кисель… так мне показалось тогда. Говорить не мог, хрипел только. И не понимал он сначала ничего… думал, что мы ему снимся. Нэр отвернулся, сжал руку в кулак и оперся подбородком, явно жалея, что заговорил об этом, но и не в силах остановиться. - Вот как увидел я его… после спарринга вашего... глаза шальные, почти как тогда… и рубашка вся в крови… Гардекор выдохнул с силой, словно выругавшись, и продолжил: - А потом он боем командовал... там, на корабле... стоять только не мог. Маг накачал его чем-то... чтобы он в сознании был... И говорить не мог, только хрипел – с трудом, говорили, у него все горло... в крови... жажда ведь... И Нэррем виновато посмотрел на бокал, как будто ему стыдно было сейчас пить. - Да уж… мне бы хоть половиной его стойкости обладать… - Эртен встал и отошел к окну. Было почему-то стыдно и очень неловко. Не стоило заводить этот разговор. И вообще. - А знаешь, - задумчиво проговорил Нэррем, - кто и на что способен – это только в деле можно понять. Мне вот потом Эли… его светлость сказал, что выжил только из упрямства. И еще, кажется, из ненависти… очень он переживал тогда за команду «Чайки»… что погибла. - Да, я бы на его месте тоже переживал, наверное… Хотя не знаю. Меня ни разу не пытали, понятия не имею, как бы я повел себя… если бы боль и жажда… Может, что и сломался бы сразу. Но его сила духа произвела на меня впечатление. - Да уж… - прошептал Нэррем. – Он такой… Сказано это было с гордостью – как будто Элиан Стерт был его любимым сыном. Или братом. Эртен помолчал, разглядывая красавицу рябину за окном, после чего вдруг повернулся к гардекору и спросил: - Нэррем, а ты зачем ко мне заглянул? Я не имею в виду, что не рад тебя видеть или что-то такое, но… для чего-то же ты зашел? Мне просто любопытно, что тебе могло от меня понадобиться. В этом доме я самый бесполезный человек. Нэррем тяжело вздохнул. - Хотел поговорить… Понять… Нам же вместе быть… рядом с ним. Мы теперь, как говорится - на одной палубе... Ты ведь уже… спас его, даже, если быть честным… два раза. Я вот ходил, мучился, переживал – а ты стал действовать… Он говорил явно нехотя. - Хм… и как? Ты что-то понял из того, что хотел? Нэррем откинулся на спинку кресла. - Кажется, да. Он вдруг лукаво улыбнулся: - Я ведь должен был знать, могу ли на тебя положиться… И вообще – ты ведь, можно сказать, самый близкий к нему сейчас, - тут в голосе Нэррема всё-таки прорвалась ревнивая нотка, - и нам с тобой взаимодействовать. Чтобы… с ним всё было в порядке! - Я не против взаимодействия, - пожал плечами вьорн.– Тем более при такой-то задаче… Так что руководи, ты лучше представляешь себе, какие меры должны быть приняты, и как меня лучше использовать для этого. И держи в уме, что я выполню любой приказ моего орнинга. Невзирая на. - На меня? – усмехнулся гардекор. - И на тебя тоже, - Эртен не принял легкого тона. –Просто при планировании чего либо, предполагающего мое участие, ты должен будешь всегда это учитывать. Ну вот как… погодные условия. Повлиять на них нельзя, но учитывать нужно. Так и с этим… нюансом. - Угу, я учту. - Нэр встал. - Постараюсь обзавестись того... зонтиком. Для погодных условий... Он чуть неловко повернулся, но потом выровнялся. - Бывай... Хорошо посидели. Пойду я отдыхать. Спасибо за компанию! И удалился совершенно трезвой походкой. - Пожалуйста, - устало отозвался Эртен, глядя вслед гардекору. Нестерпимо захотелось в поля. Чтобы старое привычное седло, и лошадка порезвее… А впрочем, можно любую, не важно. Лишь бы небо над головой, и ветер в лицо, и это чувство полета и свободы – обманчивое ,иллюзорное, но такое желанное… такое… - Сбежать, что ли? – раздумчиво пробормотал Эртен. –Хоть на пол-ночи… В конце концов, орнинг не запрещал мне выходить из дома. Дождь пойдет, так хоть промокну… Он помолчал, катая в пальцах гладкую виноградинку. Потом решительно кинул в рот, прожевал и кивнул сам себе: - Точно. Сбегу. А к утру вернусь. * * * ЭЛИАН Прошло три дня. Я поправлялся. И более всего радовал меня даже не сам этот факт (а куда бы я делся, с другой-то стороны! При таком количестве сочувствующих!) – а радовало то, что Эртен поправлялся тоже. Он чаще стал улыбаться – и не той улыбкой, злой и нервной, что появлялась, когда ему было плохо, - а спокойной и открытой, от которой лицо его делалось моложе и привлекательнее. Спокойно двигался, не вздрагивая и не оборачиваясь быстро, словно ожидая удара или выстрела… Сколько раз за эти дни я снова и снова давал себе обещание никогда больше не требовать от него ничего, что могло бы войти в противоречие с орнатой! Правда, я и представлял-то себе с трудом, что бы это могло быть… Надеюсь, шпаголечение мне в ближайшие годы не понадобится. Хотелось бы верить, да… А если что – надо приказывать. Однозначно и непоколебимо. Черт возьми! Наконец, пришел Бертен – сегодня он обещал как следует осмотреть меня и, если всё будет в порядке, разрешить попробовать встать. Правда, то же самое он обещал и насчет вчерашнего дня. И не разрешил! Перестраховщик… Ну ладно, я сам виноват! И всё равно жаль. - Ваша Светлость, вот и я! – улыбнулся он мне с порога. – Ну что, как Вы сегодня? - Прекрасно! – выдохнул я от души. – Очень хорошо! Все бока пролежал уже насквозь! - Ну-ну, не стоит так переживать! Отлежанные бока – не самое страшное, что может случиться с таким отчаянным человеком, как Вы, - улыбка лекаря стала чуть шире и веселее. – Позвольте Вашу руку, сейн… так… Он легко нащупал жилку на запястье и беззвучно зашевелил губами, отслеживая пульс. На мгновение я даже забеспокоился: а как оно там у меня? Я же не знаю, какой пульс – нормальный… Сам-то у себя я его не слушал… - Ну как? Жить буду? - Какое-то время – несомненно! От дверей явственно донеслась усмешка Нэра. - Рад это слышать… Будете смотреть мои повреждения? - Разумеется, буду, Ваша Светлость! Как же не посмотреть, когда я ради этого, можно сказать, и пришел? Ну-ка, ну-ка… хм… что ж, весьма неплохо, весьма. Отлично все заживает, и я очень этому рад. Не чешется ли сейчас, а, сейн? - Чешется. Еще как! – признался я. Это был еще один момент, раздражающий меня. Но признаваться в этом кому-то, кроме врача, было как-то неудобно… - Вот и замечательно! Я вот тут коробочку одну захватил, надо будет мазать края ран, почаще. И зудеть будут куда меньше, и заживление ускорится. Что ж… Ваша Светлость, я очень рад, что опасность позади, и все уже хорошо. Серьезных каких-то нагрузок я не рекомендую, но думаю, держать Вас и далее в постели уже нецелесообразно. - Вот! Наконец! Я могу встать! А можно прямо сейчас? - Разумеется, Ваша Светлость. Можно прямо сейчас. Только, умоляю, не торопитесь! Не делайте резких движений и вообще… будьте осторожны! - Буду, буду… Куда ж я денусь. Тем более слабость никуда не делась! И ноги, кажется, сейчас того и гляди задрожат… но вот это уже никого не касается! Я спустил ноги с кровати и встал на бол босыми ногами – кажется, сто лет не испытанное ощущение! Постарался встать прямо и гордо обвел окружающее орлиным взором. - Вот и славно! Вот и хорошо! – приговаривал мэтр, настороженно наблюдая за амплитудой моих пошатываний. Нэррем тоже смотрел внимательно, но попыток подскочить и подхватить не делал – уже хороший знак. - Тогда, Ваше Сиятельство, спешу заверить, что я счастлив Вашему выздоровлению, пусть и не окончательному, но уже практически решенному. Пожалуй, в моих услугах сейчас уже нет особенной надобности, хотя, конечно, если что, то я в полном Вашем распоряжении. Если Вы позволите, я зайду проведать Вас послезавтра с утра. - Хорошо! Буду ждать. Спасибо, мэтр! Я покрепче ухватился за столбик кровати и глубоко вздохнул… Свобода! У нас получилось! Я победил. Мы победили - я и Эртен. Мэтр удалился, а Нэррем, выглянув в коридор, позвал маячившего там Барсата и попросил его организовать легкий завтрак. После чего посмотрел на меня и вдруг сказал: - Я тут с Вашим вьорном третьего дня выпил слегка. То есть… думал, что слегка. И, каюсь, язык развязался. Наверное, от усталости – выпил-то действительно немного. - И что же ты ему такого наговорил? – я удивлённо поднял бровь. Гардекор досадливо поморщился: - Да я про Вас рассказал… про Ваш плен. Я знаю, что Вы не любите про это вспоминать, да оно и понятно… просто как-то разговор зашел так, что… он спросил о наказаниях, слово за слово… В общем, виноват, сейн. Я пожал плечами, чувствуя, как губы помимо воли складываются в злую усмешку: - Мой плен... не является тайной. Которую нужно хранить... Особенно для членов семьи. А что это его наказания-то заинтересовали? - Нуу… - Нэр совсем по-простецки почесал затылок. – Он обмолвился, что Вы с ним не сошлись во взглядах на наказания. А вообще его интересовало, как у Вас вообще с этим дело обстоит. Система, так сказать. Он же офицером был, для него это естественно – узнать устав, по которому придется жить. - Устав – это да... Приказ. Четко выраженный приказ... - пробормотал я. – Черт раздери! Послушай, Нэр, - от внезапно пришедшей в голову мысли стало мерзко и тяжело на душе. – А наказания... он не для себя подбирал, случаем? - Вряд ли именно подбирал, - растерялся вю Лежже. – Он сказал, что огорчил Вас, но вроде не провинился, так что все-таки не подбирал, я думаю. Просто спрашивал… ну так и я б на его месте поинтересовался, наверное…Хотя, конечно, трудно такое представить. А… эээ… что-то не так? Мне не стоило поддерживать эту тему с ним, да? - Да нет, всё так, - ответил я, сам не до конца в этом уверенный. – Чай, не нервная барышня. И сказав так, вдруг понял, что на чувства гипотетической барышни мне глубочайше плевать, а вот на чувства вьорна – очень даже нет, особенно если он опять соберется резать себя ножом или, чего доброго, опять плеть притащит… Орната, мать ее растак… через семь гробов да ржавым якорем… в центр мирового равновесия! - А… ну и хорошо, раз все так. Просто судя по выражению Вашего лица, не очень-то оно и так. Но вообще, если Вам интересно, он показался мне вполне спокойным и… адекватным, что ли. Во всяком случае, его реакции на мои вопросы… и на мои ответы… вполне укладывались в рамки ожидаемого. - Ну и хорошо… Просто, Нэр… Я всё-таки решил сказать это – честно признаться в дурости своей. - Кени сказала, что он мог… вообще умереть или сойти с ума. Из-за того, что ранил меня. Это я на случай, - усмехнулся я, - если ты всё еще боишься, что он может причинить мне вред… - Нет, уже не боюсь, - хмыкнул он. – Я уже понял, что он сможет это сделать только по Вашему приказу, сейн. Не настолько уж я… болван, каким, видимо, кажусь, чтобы не увидеть такого… Хочу заметить, кстати, что он совсем не прочь, если вдруг я решу привлечь его к Вашей охране. Вы вот сами как на это смотрите? Я вздохнул. - Наверное, положительно… с учетом того, что оружие ему пока не полагается – но тут, я надеюсь, мне удастся добиться послабления, - а еще пусть займется лошадьми – он их любил… любит. Нэр хмыкнул. - Да, я помню. В поместье монны вю Роно я его периодически встречал в конюшне, когда он… выздоравливал. Кстати, он живо интересовался тогда происхождением Вашей Шоколадки – говорил, что есть вероятность наличия в ее предках скакуна из конюшен самого эмрата, - в голосе Нэра зазвучало откровенное любопытство. – Я вот никогда не интересовался этим, но Вы-то наверняка знаете. - Ну вот я и говорю! – оживился я. – Пускай посмотрит, прикинет… может, какие идеи появятся. Он умеет задавать вопросы... и смотреть с неожиданной стороны. И, Нэр… Я тепло посмотрел на гардекора, упорно выстраивающего между нами дистанцию и величающим меня на «вы», несмотря на многолетнюю нашу, в сущности, крепкую дружбу. Многое было в ней – и споры, и ссоры, и спасение жизни, и откровенные разговоры… А потом приходило утро – и Нэр снова становился гардекором. А порою – даже и нянькой… Чего тут было больше – гордости, ответственного отношения к своим обязанностям, привычки? Не знаю даже… - Я рад, что вы выпили вместе, - сказал я. – Нэр, ты наконец-то можешь отдохнуть! Торжественно обещаю в ближайшие сутки не покидать пределов дома. - Хорошо бы, - мечтательно вздохнул он. – Ничего, я у Вас потом еще и отпуск выпрошу, так и знайте. - А выпрашивай! Когда ты хочешь? Сейчас, через неделю… или ближе к осени? - Не знаю еще, посмотрим, - задумчиво хмыкнул Нэр. – Посоветуюсь с родней и решу, когда лучше. Да и ненадолго я, наверное. А что это Вы, сейн, вдруг так энтузиазмом преисполнились? Вас так утомило быть под моим присмотром? - Нет, просто не хочу быть злостным эксплуататором… А вид твой сейчас … не свидетельствует о хорошем отношении нанимателя! Если приглядеться. - А Вы не приглядывайтесь, - пробурчал гардекор. – Я тогда сейчас распоряжусь там… за старшего Гимара оставлю, и… нет меня до завтра, вот так. Вам вот сейчас завтрак принесут уже, так что… пойду я, пожалуй. Выздоравливайте, сейн. И помните, что Вы мне обещали! - Помню. Никуда не выходить сутки. Или что-то ещё? - Хотелось бы и еще, но другими обещаниями Вы меня не радовали, - усмехнулся Нэррем, на миг сбрасывая с себя маску идеального гардекора и становясь тем самым моим старым другом – ироничным, верным и очень-очень уставшим. – Ну да на ближайшие сутки это уже не моя забота, пусть Гимар с Вами мучается, бедолага. Надо ему подсказать, чтобы к вьорну Вашему обращался в случае чего – вдруг поможет? - Подскажи, - улыбнулся я. – Отдыхай как следует. И лучше суток двое, не меньше. Обещаю вести себя хорошо! - Прямо бальзам на мое исстрадавшееся сердце! – рассмеялся Нэр уже в дверях. – Значит, два обещания, Элиан! Не забудь! И это прекрасно, что во втором обещании нет временного ограничения! И, не дав мне ничего на это ответить, исчез в коридоре. Только веселый и довольный смешок донесся до меня, и все. Я вздохнул. С опозданием меня накрыло пониманием, что Нэру было не очень-то весело увидеть меня лежащим без сознания и в крови... что Нэр переживает за меня не меньше, чем тётя Кени... и я никому не пожелаю этих переживаний. Может быть, потому и не сходился я поближе ни с кем после гибели Эртена Дахтэ? Берег себя, выходит? А Нэр… да уж, я бы на его месте тоже предпочел охранять лицо, мне чужое… Только не очень у нас с ним получается. «Два обещания, Элиан!» Мне всё-таки было приятно, когда он называл меня по имени. Я был должен ему спасение жизни – а ответить смог лишь деньгами да имением… Сколько еще неоплаченных долгов у меня? И тех, которые уже не оплатить никогда?..