Вьорн Золотого Герцога

Окон в комнате не было. Как-то вот только сейчас я это осознал. Похоже, Кенья и Нэр специально озаботились и таки нашли в моем доме такое место – без окон, с одним входом. Дабы меньше сплетен было, что ли? Как тюрьма, право слово. Только с кроватью. И кормят хорошо. Тяжелая темная дверь впустила полосу света из коридора, и в камеру… то есть комнату, конечно, - беззвучно просочился Нэррем. Вид у него при этом был такой, что я даже удивился, как он вообше решился ко мне зайти. Словно пил беспробудно дней пять подряд. Под забором. Заметив, что я не сплю и разглядываю его, вю Лежже виновато поморщился и тихо-тихо сказал: - Как вы, сейн? Мне выйти? Может, нужно чего? - Нет-нет! Иди сюда, раз зашел! И вообще… я ведь тебя жду, - вспомнил я. – Но я думал, ты придешь позже… Рассказывай же скорей. Нэррем подержался ладонями за свою голову, подтверждая тем самым мое предположение о слишком тесном общении с бутылкой, и страдальчески вздохнул: - Простите меня, сейн, но до «Пастушки» я не дошел. Там что-то народу многовато было, я подумал, что посижу в трактире, пережду… Ну и… не дождался, в общем. - Ну чего-то ты явно дождался, - резко сказал я, - судя по твоему виду и по тому, что ты всё же явился ко мне. - Я говорил с сейном Гаштой, - все так же тихо отозвался мой гардекор. – Он уже был пьян… ну, почти. - Да что ты! И по какому же случаю? - Да неурядицы у него… домашние, - буркнул Нэр. – На тещу жаловался… и вообще… А я тоже… не сидеть же там с трезвой мордой. Решил выпить. Он про вас спросил, я и сказал, что надежды, похоже, нет. Как решили, в общем. Герешенч затаился, тихо в городе очень. Я думал, что затишье перед бурей, а Гашта сказал, что ничего подобного, это просто страх. Вю Скарради на свой страх и риск подвел несколько эскадронов и расквартировал их между Герешенчем и Агерной. А семьи офицеров, напротив, отправил куда подальше. И это самое заметное, что произошло. - Вю Скарради? Как интересно… Поговорить бы с ним – да времени нет! А что еще сказал тебе Гашта? – жадно спросил я. - Сказал, что хочет подать в отставку… и подумывает о том, не уехать ли к черту и подальше отсюда. Или к вю Скарради, может… впрочем, он потом перестал об этом говорить. И тогда я о его милости поинтересовался… думаю, вдруг скажет? Он и сказал. Что отношения к этому не имеет, что в казематах не появлялся… и что Эртениар пока ничего не подписал. И что дознавателям не очень понятно, зачем он так упрямится, если исход все равно заранее известен. Или безумие и смерть, или обычная казнь и опять таки смерть. Но когда я стал спрашивать, что именно делают с арестованным, Гашта замолчал. Напрочь. - Может быть, он и не знает… - сказал я бесцветным голосом. – Тем более, раз не имеет к этому отношения… быть может, его и не допустят близко. Интересно… он ничего не говорил… о каких-то своих предположениях? Я не верю, что он считает Эртена виноватым. - Он не высказывал свою позицию, - угрюмо ответил Нэр. – Но мне показалось, что он не… разделяет непонимания дознавателей относительно упорства его милости. Эх, Гашта! Владелец имени – что ты сделал с ним, кстати? Кто носит имя Этты? Этта вю Джойль. Погибший на той площади и исчезнувший навсегда… Ставший Эртеном… Я бы встал сейчас на твое место – не задумываясь. Если бы я мог! Это было бы только справедливо. Я примерно предполагал, что может происходить с моим вьорном… Да тут и не надо особенно гадать! Пытки… боль и свет… бесконечные вопросы и снова боль… и невозможно даже забыться. Поэтому смерть и безумие кажутся избавлением. Это мне знакомо, такое не забывается! Но знать, что другой подвергается этому из-за тебя?! И не просто кто-то другой, случайный, а самый верный твой друг, завязанный магией на преданность – умирает за то, что якобы убил меня. Такое издевательство судьбы даже представить себе страшно! А ведь он ещё и горюет, возможно, по мне… или горевал… и ещё эта клятая магия усугубляет переживания. Проклятье! Трижды проклятье! - Он понимает… - прошептал я про Гашту. – В армию, значит, уйти хочет, или в отставку… как его самого ещё не отставили! Гашта помог мне спасти Эртена. Неужели – зря? Если его замучают… или уже замучили там, в казематах – лучше бы он погиб от руки Гашты! - А как вы думаете, сейн, - в голосе Нэррема явно звучала неуверенность, что было ему не очень-то свойственно. – Может быть, попробовать самое простое? Я имею в виду – когда вы сможете действовать, то, может, просто пойти к королю и заявить, что состава преступления нет? И потребовать вернуть вьорна, при свидетелях? В конце концов… у них ведь на него больше ничего и нету, только это нелепое обвинение… Которое ему еще неизвестно предъявили ли официально… Я долго молчал. Всё-таки гардекор мой – умница! А ещё… Впрочем, я могу это и вслух сказать. - Знаешь, Нэр, - медленно проговорил я, - всё-таки не случайно ты уже много лет… стоишь у меня за спиной! А когда нужно – я за твоей. Потому что, веришь ли, а пока только вот такой простой и тупой до гениальности выход и приходит мне в голову… Тут, правда, некоторые сложности. Добраться до короля живым… и чтобы об этом никто не знал. До самого последнего момента. А ошибки я позволить себе НЕ МОГУ. Просто вот – не могу. - Я знаю, - кивнул он, - когда ошибка стоит жизни… не стоит ее допускать. Знаете, я сейчас немного отдохну… и вы тоже, сейн. А после схожу и проверю кое-что… кое-кого. И если мои подозрения подтвердятся, то во дворец мы незаметно пройдем. - Скажи мне. Не томи. Какие подозрения? – я впился в него взглядом. - Дошш-Роно помните? Волена Дошш-Роно? Которому его милость так красиво расквасили нос у монны в усадьбе? Так вот, я тут заметил, что у него во дворце зазнобушка появилась. И мне почему-то кажется, что… отказывать вам в помощи он не станет. Просто вот у меня, к примеру, знакомых среди дворцовой прислуги нет вообще – канцлер в этот сезон сменил очень многих, и, увы, среди новичков я никого не знаю. Положиться на Волена?! Хотя… И тут я вспомнил… Слегка пьяный Волен, поздравляющий меня с помолвкой… и рассказывающий о том, как Эртен порезался… и как Гьенна вытерла его кровь платком! Вот оно! Как же я мог забыть… Вот она – настройка амулета. Кровь моего вьорна. - Ты можешь привести его сюда? Так, чтобы как можно меньше людей об этом знали? Нэррем задумался, потом кивнул. - Думаю, что да. Вы хотите сами поговорить с ним, сейн? - Да. Я должен… Нам ведь придется ему довериться, по крайней мере частично, - усмехнулся я. – Сейчас… мне показалось, что я могу это сделать. Вспомнил кое-что. А ты не в курсе, что известно Дошш-Роно обо мне? - К сожалению, нет. Полагаю, что все то же, что знают – или думают, что знают – остальные гезонгцы. - Ну вот значит привезешь его к умирающему мне. Только всё же очень желательно, чтобы как можно меньше людей знали о твоем приезде. И тем более – о том, куда вы направитесь. - Хорошо, - вю Лежже чуть нахмурился, озабоченный ответственностью, и спросил, почти по-военному: - Разрешите идти, сейн? - Разрешаю. В порядок себя приведи… слегка, - я вспомнил, что если я при последнем издыхании, то мой телохранитель может выглядеть не лучшим образом, но всё же… - Чтобы не привлекать внимания. - Слушаюсь, сейн. Он пошел к двери, потом обернулся и пробормотал: - Все обязательно должно получиться, сейн. Его милость обещался мне показать кое-что на шпагах из южной школы… а он из тех, кто держит свое слово. Я… уверен, что он дождется нас. - Я тоже… уверен, - сказал я Нэру. Я врал. Я не был уверен. Я даже не знал, жив ли он еще вот прямо сейчас. Мне просто… нужно было верить. Как же иначе? Ты слышишь меня, вьорн? Я не отпущу тебя. Я заставлю вернуться, притащу за шкирку… на руках… а не смогу – буду ползти, но я найду тебя. И верну. Я не знаю как. Но ты не имеешь права уйти! Ведь и Дахтэ плюнет мне в лицо, ежели что… и будет прав. Я не знаю, кому молятся в таких случаях… и не особенно-то верю, но… я всё отдам. Только живи. На миг почудилось, что я вижу – изможденное лицо, кровь… синяки и раны, и глаза – покрасневшие, упрямые. Всё еще упрямые! А потом видение исчезло… Я старался никогда не вспоминать о той ночи. Потому что она длилась неделю. Или больше. А может быть, пять часов. Время вело себя, как свихнувшийся ученый – не моргнув глазом, он объявляет несуществующими давно всем известные и доказанные догматы… а потом шутя и играючи объясняет тебе, что прав был он. А не все те знаменитости, которые принимали данный закон мироздания как истину… Я проживал долгие томительные часы за какие-то десять минут. А потом почти терял сознание на пару часов. А потом опять… пронзительное весеннее солнце, солнечные зайчики на лезвии шпаги и хрипловатый заботливый голос: «Ладно… Где тебе нужна эта дырка?» И боль, и высверк шпаги… а потом провал в сон. Если это можно назвать сном… Впрочем, бодрствование тоже имело место. В один из таких периодов условно ясного сознания дверь отворилась, и вошел Нэр. - Сейн, вы не спите? Я нашел Дошш-Роно. Волена. Привести? Не передумали? - Нет! Наконец-то… Даже если бы я спал. Пусть войдет! - Только это… сейн… - Нэр, казалось, немного смутился, - он не знает о том, в каком вы состоянии. В смысле, что на поправку пошли и все такое. - Ну значит, узнает, - усмехнулся я. – Или ты боишься, что он в обморок упадет? - Да нет, это я вас предупреждаю – вдруг пригодится? – чуть улыбнулся в ответ вю Лежже. – А, еще вот что… мне присутствовать? Или вы хотите наедине побеседовать? Я тогда за дверью постою… - Нет уж. Нет у меня секретов от тебя. А потом – кто же будет охранять умирающего меня? - Тоже верно, - глубокомысленно кивнул Нэр и вышел. Вернулся он довольно быстро, придерживая за плечо явно робеющего парня. - Сейн, я не понимаю! – возмущенным и испуганным шепотом воскликнул Волен (а это был именно он). – Зачем вы меня… сюда… Вопроса он не закончил, потому как поймал мой взгляд. То есть это я его поймал и теперь держал, трепыхающегося и ошарашенного. - Ваша Светлость? – еле слышно пролепетал Волен и замолчал. - Да, это я. Ты совершенно прав. Можешь сказать «рад, что вы живы!» - или не говорить, если это не так… - Я… - он сглотнул и взволнованно выдохнул, - конечно, я рад! Мне не следовало принимать на веру эту нелепицу… Но что же с вами случилось, Ваша Светлость?! - Хороший вопрос, - одобрил я. – Умеешь задавать вопросы… тоже. А случилось со мной покушение, как ты догадываешься, и только с помощью нашей добрейшей Кеньи я сейчас могу с тобой говорить. И мне надо во дворец, сейн Волен… чтобы схватить за руку тех, кто хотел меня убить, и чтобы спасти… человека, который в этом не виноват. Мне очень туда нужно. - Ооо… - куда менее восторженно протянул Волен. – А он… точно не виноват? А то говорят, люди из городской Стаи своими глазами видели, как он вас… кинжалом… - Конечно, видели. Я им даже верю… тем более городская Стая ничего против меня не имеет. Может, я и до дома дотянул только благодаря этому удару… Знаете, сейн Волен, могу поделиться: есть такой метод излечения от магического удара… Даже смертельную дозу можно преодолеть, если на магическую боль наложить боль обычную – от ножа, от шпаги… Или от ожога. Делюсь опытом… Хотя надеюсь, вам он не пригодится. Он вдруг задумался. - Тогда, в поездке… мы же тоже попали под магический удар… Тетушка мне говорила. Так, значит, это он вас так лечил, да? А причем тут я в таком случае? – в голосе Волена появились угрюмые тона и какая-то… склочность, что ли… - Я-то его не арестовывал… и покушения на вас не затевал. - Да. Я знаю. У меня даже мыслей подобных не было, - я почти с негодованием посмотрел на молодого человека. Ну же! Поверь в себя! Поверь, что я смотрю на тебя как на личность, как на человека чести… и стань таким! – Именно поэтому я прошу вашей помощи, Волен, - сказал я таким тоном, словно он всегда был моим другом. А ведь, как ни странно, именно его слова об Эртене – там, на балу, – натолкнули меня на мысль, что же произошло – и всё стало на свои места. - От меня? – недоверчиво и удивленно переспросил он. – Но что я могу, Ваша Светлость? Какой помощи вы от меня ждете? - Мне нужно попасть во дворец, - начал я. - Нам! – громким шепотом почти воскликнул Нэр. - Нам, - повторил я. – И попасть нужно так, чтобы мое выздоровление… ну словом, то, что я жив, никто бы не узнал. Я должен быть с вами… и меня быть не должно, ни для кого, кроме вас. Волен насупился. Покосился на невозмутимого Нэра с какой-то совершенно не ожидаемой от него укоризной и буркнул: - Сидэя вас все равно узнает. Без нее у меня точно не получится, а с ней… она – очень хорошая, но очень… разговорчивая. Болтушка она. Так что через десять минут о вашем… визите… будет знать весь дворец в подробностях и красках. - А ты можешь задержать ее на двадцать… тридцать минут? – пристально уставился я на него. – Вам ведь есть, наверное, о чем поговорить… и чем заняться? А потом уже… быть может, и неважно будет, что она скажет. В глазах его мелькнула непонятная горечь, он вздохнул и послушно кивнул: - Хорошо. Задержу… А вам тридцати минут хватит? - Не знаю, Волен, - честно ответил я, постаравшись сделать это максимально искренно и с уважением. – Не знаю… Разумеется, если никто ничего не узнает в течение бОльшего, чем тридцать минут, времени, будет только лучше. Но я не требую невозможного – я могу его только желать. Не исключено, что от тебя… и прекрасной мони будет зависеть жизнь двух человек… а может быть, трех и даже четырех. Волен помолчал, после чего без улыбки и безо всякого пафоса сказал: - Для меня большая честь оказаться полезным Вашей Светлости. Завтра я как раз собирался к ней, думаю, что… все должно получиться. Я вздохнул. - Нет, Волен. Я бы рад, но… нет. Завтра будет уже поздно… скорее всего, - и только тут, наверное, голос меня немного выдал. Он помотал головой: - Но сегодня никак не получится! Ваша Светлость! Ну вы же должны понимать! - Если бы это было так просто и можно было бы ждать до завтра, сейн вю Лежже и не стал бы вас беспокоить, - сказал я нейтральным голосом, снова переходя на «вы» и глядя парню в глаза. Волен Дошш-Роно явно хотел сказать что-то еще, в духе «ах, ну как же так?!». Но посмотрел сначала на меня, потом на сейна вю Лежже, молчаливо маячившего поблизости, и опять вздохнул. - Хорошо. Я схожу к ней, - он вновь покосился на Нэррема и, скривившись, добавил торопливо, - прямо сейчас. И если все удачно сложится, то вернусь за вами. - Нэр, - обратился я, - ты поможешь? Что любит ваша подруга? – обратился я к Волену. – Внеочередной подарок – достаточная ли причина для перенесения встречи? Он вспыхнул и довольно резко заявил, что аметисты для Сидэи он вполне может купить и сам. - Я их еще на той неделе заказал! И их должны привезти завтра утром! - Разумеется, - устало сказал я. – Ни в коей мере не претендую. Но мне тут привезли по случаю несколько пайжарских резных шкатулок – не торговать же я ими буду… И моей невесте не нужно так много – одной-двух вполне хватит. Ведь вы позволите мне отблагодарить девушку за помощь таким вот образом? Он закусил губу и, поколебавшись, кивнул. Пайжарцы делали свои знаменитые шкатулки из кости кебрадов, коей свойственна была некоторая неподвластность времени. И цена таких изделий была достаточно высока, чтобы сделать их вполне достойным искушением. - Благодарю вас, Ваша Светлость. Я… пойду тогда? - Мы будем ждать… - ответил я ему. – Волен… Очень многое зависит от времени… Я просто чувствую… мне трудно объяснить. Каждый час – это как вытекающая кровь. Прошу тебя. Он чуть испуганно посмотрел на меня и быстро кивнул. - Я постараюсь. Честное слово. Нэррем вывел парня из комнаты и закрыл дверь. Потом, правда, заглянул и негромко сказал: - Денег я все-таки возьму. На всякий случай. И… если мы сходим к вашему ювелиру и от вашего имени – вы же не будете возражать, сейн? Наверняка ведь у него найдутся подходящие камушки для девчонки… - Разумеется. Подбери шкатулку, и денег… нужно будет побольше. Неизвестно, кто нам может ещё встретиться… на пути… - Это само собой. Ну, мы пошли, сейн.