Этикам вход воспрещён!

После официального представления пришельцев отвели в сторону, где стояли приближённые императора и его невесты – аккадиане и арарейцы, разряженные по местной моде. Среди свиты друзья заметили уже знакомых им Драй’Эрса и Дже’Эйкса: двое именитых аборигенов были единственными, кроме самого правителя, чьи головы покрывали парики. Маленький оркестр вновь заиграл музыку. Оноре недовольно поморщился: по земным меркам мелодия была вульгарной, однотонной и чрезвычайно фальшивой. Дисгармоничные сочетания звуков буквально резали слух, а топорное грохотанье ударных инструментов било по ушам. Собравшиеся на площади начали приближаться к возвышению, кланяясь и выражая своё почтение правителю и его невесте. На удивление организованно они по очереди подходили и, представ перед императором, удалялись. – Господи, на это же уйдёт куча времени, пока они все перекланяются тут, – возмутился Дон, глядя на обширную толпу. – Именно. – Дже’Эйкс возник за его плечом. – Времени трата жуткая. Можно? – Визирь протянул руку к переводчику, закреплённому на кармане куртки штурмана. – Конечно. Кихот отцепил и протянул аборигену устройство, которое немного барахлило и шипело: даже несмотря на настройки, ограничившие количество воспринимаемых звуковых волн, переводчик выхватывал отдельные фразы и словосочетания, произносимые в толпе, и силился их перевести. Дже’Эйкс восторженно рассматривал вещицу, как ребёнок, заполучивший в руки дорогую, давно желанную игрушку. – Переводить может любые языки он? – уважительно глядя на прибор, наконец произнёс туземец. – Только те, что были занесены в его память. – Есть аккадианский там? – Нет, не думаю, с этими ребятами мы ещё не сталкивались… Но, если есть образцы письменности или, скажем, пособия по изучению языка, Оноре сможет внести аккадианский в базу. Бальзак, до этого момента молчаливо наблюдавший за церемонией поклонения императору, недовольно обернулся, услышав своё имя. – Расшифруешь аккадианский? – Если мне предоставят необходимые образцы… – Отлично! – не дослушав, прервал лингвиста Дже’Эйкс. – Есть трудности у Кэс’Аря с изучением языка. Думаю, помочь может это. Быть может, поможешь в обучении заодно ему? – Безусловно, – сухо произнёс Бальзак, вновь повернувшись к тронному возвышению. – Теперь ещё и репетиторство с капризным правителем мне пытаются навязать, – уже значительно тише буркнул он. – Надеюсь, Драй’Эрс пресечёт эту нелепую идею на корню. – Да уж, – Жуков присвистнул, пристально и неодобрительно глядя в сторону трона, – сдаётся мне, этот их Кэс’Арь – тот ещё фрукт! – Ну, главное, что не овощ, – усмехнулся в ответ Оноре. – А чем он тебе уже не угодил? – Не нравится мне это его помпезно-пафосное дружелюбие и самонадеянность. Этот самодур нам ещё проблем доставит, тут я даже не сомневаюсь… – Пожалуй. Хотя могло бы быть и хуже. А ты что думаешь? – Бальзак повернулся к молчавшему Габену. Мастер ничего не думал. Он с ужасом таращился на стоявшего рядом с ним аккадианина. Красновато-коричневая кожа, усеянная отверстиями, едва ли не касалась куртки исследователя, вызывая у обычно спокойного и невозмутимого Жана дрожь. Габен попытался отодвинуться и не обращать внимания, но вельможи из Тибии то и дело мелькали перед его носом, заставляя беднягу подавлять рвотные позывы. – Эй, ты в порядке? Выглядишь неважно… – Жуков заглянул Мастеру в лицо. – Всё хорошо… Просто эти их дырки в коже выводят меня из себя. – Чтобы человек с твоей профессией был так брезглив… – удивился Критик. – Я не брезгливый, я безобидный трипофоб, – чуть обиженно отозвался Жан. – Господи, поскорей бы это всё закончилось! Спустя час мучениям Мастера настал конец: громом грянувший барабанный бой оповестил присутствующих об окончании церемонии. Император поднялся с трона, учтиво предложив руку своей спутнице. Обойдя возвышение, они прошли сквозь арку и скрылись в проходе; за ними тут же последовала свита. К землянам вновь подошла Викалли, приветливо предлагая им пройти за ней. Проход, через который шла императорская свита, оказался довольно широким. Свод поддерживался двумя рядами тонких изящных колонн, а по потолку шла причудливая лепнина. Пройдя по коридору, друзья очутились в монументальном амфитеатре. Вокруг овальной сцены на солидном возвышении были расположены ряды сидений, идущие с подъёмом от первых к последним. В каждом проходе стояли вооружённые копьями и щитами стражи. Зрительные места заполнялись очень быстро: для простых граждан Кэорсики были и другие входы. Товарищи вслед за свитой направились в императорскую ложу. Снабжённые навесом от лучей местного светила, более комфортабельными сидениями и большим количеством охраны, эти места предназначались только для приближённых правителя. К счастью Габена, исследователей посадили среди арарейских вельмож. Напудренные аристократы во все глаза таращились на пришельцев, но заговорить с ними не решались. Переводчик выхватывал лишь отдельные возгласы удивления внешнему облику чужестранцев. Когда все места наконец были заняты, Викалли вышла чуть вперёд и обратилась к присутствующим: – Вернулся Кэс’Арь. Заключён был мир. Есть поводов множество торжествовать и радоваться арарейцам. Да начнутся игры! Космические исследователи пристально оглядывали собравшихся: в амфитеатр пустили и простолюдинов, а значит, среди них мог быть нужный им мальчишка. Землян отвлекло лишь начало представления. Их места были расположены практически у самой сцены: пришельцев определили на один из первых рядов. Под мерные удары барабана на арену вышли двое гладиаторов: арареец и аккадианин. Оба были в простых схенти, зелёных панцирях, а также шлемах, каждый из которых венчал острый шип. Длинные мечи из чёрного сплава блестели в руках бойцов. Толпа возбуждённо загудела, предвкушая схватку. Арареец сделал выпад вперёд, но его противник ловко увернулся и моментально ответил ударом меча. Клинок скрежетнул, пройдя по панцирю. Резкий толчок рукоятью оружия – и аккадианин отлетел в сторону. Моментально поднявшись с земли, он вновь ринулся в бой; мечи скрестились в ударе. По трибунам разнёсся лязг металла. Два равных по силе бойца сражались ради потехи людского сборища. Каждый из них был абсолютно бесстрастен, каждый – настроен на победу. Арареец с выкриком кинулся на соперника, нанося множественные удары клинком; аккадианин умело отбил атаку. Чёрные лезвия мелькали, сверкая отблесками ярких лучей светила. Лёгкая заминка – арареец упал, споткнувшись о выступ на песчаной земле. Его противник ударил мечом, целясь в горло поверженного. Тот успел ловко перекатиться, и клинок лишь рассёк грубую кожу, оставляя неглубокую отметину. С силой лягнув неприятеля когтистой ногой, арареец выбил его из равновесия – аккадианин обрушился на песок. Рывком вскочив, его противник ударом клинка по кисти выбил меч из руки. Арареец занёс лезвие над горлом обезоруженного и, поставив лапу на защитный панцирь соперника, придавил того к земле. Меч рассёк горло – из раны брызнула чёрная кровь. Аккадианин задёргался в предсмертных судорогах, до трибун долетел хрип и липкое бульканье. Победитель нанёс повторный удар, и его соперник безвольно обмяк на земле. Изо рта его поползли ручейки крови, кошачьи глаза застеклились и потухли. Арареец торжествующе поднял окровавленный меч. Толпа сопроводила победу возбуждённым рёвом. Обернувшись, Габен оглядел свиту: аристократы восторженно следили за победившим, поддерживая его; лицо Кэс’Аря застыло подобно непробиваемой маске, Алексаима, зажмурившись, отвернулась. Жан перевёл взгляд на Драй’Эрса и невольно вздрогнул: такой откровенной злобы на лице дастура он ещё не видел. Янтарные глаза источали чистую ярость. – Нравятся развлечения подобные не каждому, – прокомментировал сидящий справа от Габена Дже’Эйкс. – Но если и дастуру, и императору подобные игрища не по душе, почему их не отменят? – Традиции этой сотни сотен сезонов. Требуют вельможи зрелищ таких. – А разве убийство аккадианина не нарушит едва заключённый мир? – Был гладиатором он, – чуть удивлённо посмотрел на Жана абориген. – Являются наёмниками или рабами такие как он. Не имеют ни народа, ни племени. – Визирь принялся перебирать глиняные черепки с процарапанными на них символами. – Что это? – О пари соглашения. – Ты делаешь ставки на боях? Зарабатываешь на чьей-то смерти? – Умрут в случае любом они. Должны беспокоиться о себе живые, пока живы. Впрочем, ставлю не наживы ради я. Предугадать, просчитать, победит кто, – интереснее. Габен чуть не задохнулся от возмущения: споры ради наживы или спортивного интереса за счёт чьих-то страданий выводили его из себя самим фактом своего существования. Все, кто имел счастье быть другом Жана, знали, что за маской невозмутимости и нарочитого спокойствия скрывается внутренне чувствительный человек, полный сострадания к горю других и готовый прийти на помощь в любую минуту. Но сейчас он ничего не мог сделать – только смотреть, как разумные существа убивают друг друга ради забавы вельмож. Габен ненавидел это чувство беспомощности. Мастер повернулся к Кихоту, наблюдавшему за началом следующей схватки. Дон посмотрел на товарища: – Не очень-то весёлые у них игры, а? – Это омерзительно, – жёстко отрезал Жан. Бои шли один за другим. Песчаная поверхность арены покрывалась кровью. Аккадиане, арарейцы, плеобсеи – представители каждой расы побывали на площадке, умирая и убивая друг друга. Воины-плеобсеи особенно впечатлили исследователей: для слабой расы они держались наравне с остальными. Четырёхпалые руки без когтей умело обращались с мечом, а длинные малиновые перышки-волосы, собранные в тугой хвост, торчащий из-под шлема, не мешали в борьбе. Тонкая сиреневая кожа большинства гладиаторов-плеобсеев была покрыта многочисленными шрамами, за время поединка они травмировались сильнее, чем их противники, но это не мешало им порой побеждать в единоборствах с представителями других рас. Наконец, когда один из поединков закончился – торжествующий аккадианин обошёл арену под возгласы зрителей, а тело мёртвого плеобсея унесли слуги, – вновь раздался барабанный бой, нагнетая напряжение и подготавливая собравшихся к чему-то, что им предстояло увидеть. – Ну наконец-то это варварство закончилось! – с облегчением пробормотал Мастер. – Не торопись с выводами лучше, – отозвался Дже’Эйкс. Выражение лица визиря не предвещало ничего хорошего. – Будут ещё бои? – Один. – И что в нём особенного? – Жан посмотрел на отложенные в сторону глиняные черепки. – Ты не ставил?.. – Нет интереса никакого здесь. Дже’Эйкс встал со своего места и, обойдя ряд сидений, направился к сидящему возле императора дастуру. Он быстро зашептал что-то на ухо Драй’Эрсу; тот смерил космонавтов тяжёлым взглядом и вновь перевёл глаза на арену. Габен переглянулся с Доном, Бальзак передёрнул плечами и посмотрел на сидящего у самого прохода Жукова: густые брови были нахмурены, руки напряжены и скрещены на груди. Космические исследователи с тревогой уставились на заляпанную кровью арену. Под барабанный бой вышел гладиатор-плеобсей. Он казался наиболее рослым и крепким из представителей своей расы. По толпе пронёсся шумок – переводчик выхватил возглас сидящей чуть позади исследователей аристократки: – Бывают красивы так создания всё же эти… Гладиатор оглядел зрителей. Небесно-голубые раскосые глаза выдавали волнение – казалось, он был почти уверен, что не выйдет с этой арены живым. Тонкие черты лица и взволнованный взгляд придавали рослому воину какую-то мягкость, он невольно располагал к себе. Плеобсей оправил тугой хвост волос-лент на голове, надел шлем и крепче сжал в одной руке меч, а в другой щит. Слуги подошли к массивным дверям, расположенным под основным проходом на трибуны амфитеатра, напротив императорской ложи. Они сняли огромный замок, отворили тяжёлые засовы и, одновременно раскрыв обе створки двери, пулями ринулись в разные стороны, прочь с арены. Зал замер в предвкушении. Из тёмного прохода на арену осторожно вышло жутковатое существо – землянам оно напомнило причудливую смесь хищной рептилии и саблезубого тигра. Животное, покрытое грубой толстой кожей песочного оттенка, злобно скалилось, обнажая острые кривые зубы невероятного размера, растущие в два ряда; чёрные глаза хищника жмурились: выйдя из темноты загона, в котором его держали, он ещё не успел привыкнуть к яркому свету местной звезды. – Давай же, сейчас, действуй, пока он плохо видит! – нервно пробормотал Бальзак. – Если у него и есть шанс, то только если он начнёт действовать быстро… – согласился Дон. Будто услышав подбадривание со стороны пришельцев, плеобсей сделал выпад вперёд – чёрный клинок неглубоко вошёл в загривок зверя. Гладиатор сразу же отпрыгнул назад. Было заметно, что он боится и осторожничает. И в этом была его ошибка: он только раздразнил животное, которое постепенно привыкало к свету. – Совсем они, что ли, рехнулись?! – сквозь зубы процедил Жуков. Чудовище взревело. Взмах – и мощный хвост, на кончике которого расходились в разные стороны ороговевшие зубцы, обрушился прямо на щит воина. Плеобсей пошатнулся, выдержав удар, и резким рывком атаковал зверя. Взмахом меча он отсёк конец хвоста – одно из смертоносных орудий монстра безвольно опало на поверхность арены. – Что, чёрт возьми, это вообще такое? – вопросил Габен, обратившись к Дже’Эйксу. – Хелхаунд степной. Дикий и голодный. Является хищником опасным самым он. С обрубка хвоста на землю падали капли густой чёрной крови. Гладиатор отбежал на безопасное расстояние, пока неповоротливый, грузный зверь развернулся. В этом заключалось преимущество плеобсея: он был ловок и быстр. Хелхаунд бросился на воина напрямик, обнажив жуткие зубы; гладиатор, отгородившись от раскрытой пасти широким щитом, увернулся и глубоко воткнул меч в гладкий песочный бок. Острый коготь лапы чудовища прочертил кровавую линию на ноге плеобсея. По сиреневой коже поползли ручейки тёмной жидкости. Толпа взволнованно зашумела: совсем не этого они ожидали от финального боя, но симпатии зрителей постепенно переходили на сторону гладиатора. Молодой воин был красив, силён, его движения – грациозны и точны: в глазах предубеждённой по отношению к нему публики это немного сглаживало факт его происхождения. Раненый зверь оскалился и зарычал от боли и ярости. Плеобсей сделал выпад, но взбешённое животное крепко сжало челюсти, прикусив кончик оружия, – меч застрял между зубами хелхаунда. Гладиатор оторопело посмотрел на свой клинок, торчащий из пасти хищника, как зубочистка, и бросился в бегство. За долю секунды побеждавший было воин стал жертвой без шансов на спасение. Голубые глаза растеряно оглядывали публику, будто ища защиты или хотя бы сочувствия. Но зрители зашлись воплями, вновь меняя своего фаворита. Зверюга, разжав челюсти, затряс мощной головой, пытаясь избавиться от застрявшего меча. Отбежавший на добрый десяток метров воин резко обернулся на звон упавшего на арену клинка. Поскользнувшись на луже чужой крови, он растянулся лицом вниз; выставленный вперёд щит при падении прикрыл голову и руки гладиатора. Хелхаунд приготовился к финальному прыжку. Как со своего места подорвался Жуков, заметили лишь немногие: все взгляды были прикованы к арене. Георг резким движением достал бластер – и небольшая пуля-капсула за долю секунды достигла цели, глубоко войдя в тело животного. Внутренний снаряд раскрылся, выпуская крошечный сгусток античастиц во внешнюю ампулу; внутри капсулы запустился процесс аннигиляции. Мощным взрывом зверя разорвало изнутри – брызги и клочки чёрного мяса разлетелись по всей арене. Амфитеатр заполнили крики ужаса. Аборигены повскакивали со своих мест и, расталкивая друг друга, ринулись к выходам. Испуганные и ошарашенные стражи даже не пытались подавить панику. Жуков вложил аннигилятор в кобуру и выдохнул: решение спасти гладиатора было спонтанным и импульсивным, и сейчас он уже практически жалел о нём, ясно осознавая, сколько проблем это может принести. Георг обернулся и глянул на свиту Кэс’Аря: личные воины правителя сомкнулись кольцом вокруг ближайших приближённых, выставив копья в сторону пришельцев. Император резко поднялся со своего трона, возвысившись над рядом стражей; серо-голубые человеческие глаза командира столкнулись взглядом с зелёными арарейскими местного правителя. И это столкновение не предвещало ничего хорошего. – Мир холодного разума и бесстрастной логики они собрались строить, – прошипел Оноре. – Отличное начало, браво!