И все из-за одежды!

Изумрудный шелк неприятно лип к ногам и холодил кожу, когда женщина стремительно пересекала коридоры дворца Шамиля. Одинокая куртизанка — нередкое здесь зрелище. Порой даже солдаты позволяли себе некоторые вольности по отношению к женщинам, продающим свое тело в этом дворце. Но не сейчас. Слишком светлая для восточных женщин кожа, немного иные черты лица, заметный акцент в тихих, явно не предназначенных для других ушей, словах — все это выдавало в незнакомке иностранку. Возможно, очередная экзотическая наложница владельца дворца. А они — неприкосновенны. — Да как он посмел… даже думать о подобном… а он еще и вслух произнес… Чтобы я да с этим… этим наглым, высокомерным, самонадеянным… Ее речь обильно перемежалась английскими словами. Мария, а это была она, передернула обнаженным плечами, с отвращением глядя на парчовый, расшитый сияющими узорами и камнями топ, еле прикрывающий грудь, но оставляющий нагим живот. Длинная юбка с разрезами до бедра, что нет-нет, да открывала голые ноги. И ведь буквально час назад ей было абсолютно плевать, что на ней надето. Она равнодушно, даже с ноткой презрения, смотрела на подернувшиеся похотью глаза Шамиля, игнорируя его с поистине английским хладнокровием. Но появление всего одного-единственного ассасина, не иначе, как ее личного проклятия — слишком уж часто их пути пересекались за последние несколько дней. Ей было все равно на то, что этот ассасин решил убить Шамиля — ничтожество погрязшее в платной любви и выпивке, но то, что он решил, что она, Мария, пришедшая из-за моря вместе с тамплиерами ему поможет — это было просто верх наглости и самонадеянности. И англичанка просто ушла оттуда, очень стараясь чтобы все не выглядело так, что она сбежала. Ведь так некстати вспомнилось, что на ней это чертово развратное платье, открывающее гораздо больше, чем скрывающее. И это после того, как она с таким упорством пыталась доказать, что является воином, достойным если не уважения (какое к черту уважение, если Мария уже столько раз проигрывала этому проклятому убийце), то хотя бы небольшого признания ее способностей. Столько сил и времени потратила англичанка, чтобы научиться так владеть клинком, а этот… этот… мужлан, разрушил все одним махом. Лучше бы он тогда ее убил, там, на похоронах. Смерть достойная воина. А не это… Сражение в платье, более того в платье куртизанки, чтобы этот ассасин мог полюбоваться на ее открытые ноги? Женщина резко остановилась. А какое ей дело до того, что он на нее смотрит? Ее не трогали даже откровенные взгляды Шамиля, что ей до какого-то убийцы? Она резко потрясла головой. Опасные мысли. Странные. Она вновь передернула плечами. Не до этого сейчас. Сначала надо разобраться с Хранилищем. И добраться до него нужно прежде этого вездесущего ассасина…