Выбор леди Мэри

***** Он давно уже не чувствовал себя настолько в ладу со всем окружающим миром. Словно каким-то чудесным образом вдруг все встало на свои места. Наверное, странно было видеть грозного Черного Рыцаря таким... умиротворенным, что ли. Его даже Вейзи не раздражал, напротив, это сам шериф кривился и чуть не плевался при виде довольной физиономии своего обычно мрачного помощника. А помощник настолько откровенно витал в облаках, что даже его собственные солдаты посмеивались и перемигивались у него за спиной. А ему, в общем-то было все равно. Потому что он только что понял, каково это - просто быть счастливым. И это непривычное, забытое напрочь чувство кружило голову, не покидая даже во сне. И ему даже стало казаться, что что-то на самом деле изменится... пока не настало утро того самого дня. Гай отдавал последние распоряжения прислуге; конюх держал под уздцы нетерпеливо приплясывающего черного жеребца; и когда сэр рыцарь уже выходил из дома, на него едва не наскочил один из привратников. - Сэр Гай, - растерянно приостановился он, - там... На воротах... - Хватит блеять, - нетерпеливо прервал его Гай, на ходу натягивая перчатки. - Что там? - Вот... - вякнул привратник за его спиной, едва поспевая за широкими шагами рыцаря. Что такое было это "вот", Гай понял не сразу. Непонимающе нахмурившись, он протянул руку и сорвал со створки ворот обрывок пергамента, пришпиленный коротким стилетом. Покрутил его, пожал плечами и пробежал взглядом по бисерно-ровным строчкам, покрывающим пергамент. И замер, не поднимая головы. - Сэр Гай? - робко позвал его переминающийся с ноги на ногу привратник. Он судорожно смял в кулаке записку и резко обернулся к источнику звука. Источник испуганно отшатнулся. Только что вполне довольный и спокойный хозяин Локсли едва не дымился от ярости. - Это что за ...?! - рявкнул он, наседая на перепуганного привратника. - Я не знаю! - заверещал тот, прикрываясь руками. - Вот только ворота с утра открыли, не было, а потом появилось! - Появилось, значит? - прошипел Гай, яростно сверкнув глазами. - Идиоты! Дармоеды! Бедолага едва успел отпрыгнуть с дороги, чтобы его не притоптал этакий смерч в лице Черного Рыцаря. Взлетев на коня, Гай ткнул пальцем в первых попавшихся на глаза солдат. - Ты и ты! За мной! А в это время Эдвард Найтон, нервно расхаживал по главной зале Найтонхолла. По-хорошему, Мэриан должна была давно собраться и приготовиться. Но она еще не появлялась, а на недоумевающие расспросы хозяина манора Уиннифред твердила, что миледи заперлась и потребовала ее не беспокоить. - Что ж она творит, - озабоченно бормотал под нос сэр Эдвард. - Раз решилась, надо идти до конца, теперь поздно отступать... и злить Гизборна не стоит. Он встрепенулся, услышав шум во дворе, глянул в окно и ахнул. Черным вихрем Гай Гизборн и двое его солдат ворвались во двор. Выскочивший было навстречу из дома сэр Эдвард невольно попятился - его едва не сшибли с ног. - Где она? Старый рыцарь нервно сглотнул, настороженно покосился за неподвижно застывших у входа солдат Гизборна. Сам сэр Гай, спешившись, остановился напротив Найтона, старающегося не смотреть в белые от ярости глаза на каменно-застывшем лице. - Где она?! Он все же не выдержал, рявкнул так, что вздрогнули даже его собственные, ко всему привыкшие, стражники. - Я... я не знаю... я думал... утром она спала, а потом Уинифред сказала, что ей стало нехорошо... - Прекратите мямлить, сэр Эдвард, - из последних сил держа себя в руках, процедил Гай. - С дороги! Впрочем, убраться хозяин манора не успел бы в любом случае, ибо Гай тут же просто смахнул его в сторону. В два шага достиг лестницы, взлетел по ступенькам наверх и нетерпеливо толкнул прикрытую дверь в комнату леди Мэри. И застыл на пороге, еще не понимая, верить ли своим глазам... Постель была аккуратно заправлена. На покрывале, том самом, которое он срывал с Мэри, валялась брошенная впопыхах маска. Слишком знакомая ему маска. Крышка сундука, что стоял в изножье, была откинута, обнажая его абсолютно пустое нутро. На столике у окна небрежно валялась расшитая цветами шелковая шаль, а на ней - треснувшее пополам маленькое зеркало в золотой оправе. Он не помнил, как сделал эти несколько шагов... как бездумно сдвинул в сторону зеркальце... как пропустил сквозь пальцы нежную ткань... вздрогнул и очнулся, лишь услышав позади сэра Эдварда. - Я ничего не понимаю... - Разве? - он словно со стороны услышал свой безразличный голос.- Все очевидно, она сбежала. - Но... Она совершенно определенно радовалась... И весь вечер просто сияла, только и говорила, что о... о вашей с ней свадьбе... Он развернулся мгновенно, как огромная хищная кошка; сверкнула застывшая у горла побелевшего от ужаса сэра Эдварда отточенная полоса стали. - Вы прекрасно воспитали свою дочь, - слова с хрипом вырывались из груди, будто стиснутой чьими-то когтистыми лапами. - Вторую такую лицемерную дрянь вряд ли можно найти. - Вы несправедливы! - все же не выдержал сэр Эдвард, невзирая на вполне очевидные намерения Гизборна. - Моя дочь... моя девочка не лгала вам! Он усмехнулся, внимательно вглядываясь в глаза ее отца... и медленно опустил руку. Привычным движением вложил меч в ножны. А проходя мимо незаметно вздохнувшего с облегчением Найтона, равнодушно бросил в сторону неслышно следовавшего за ним стражника: - Сжечь все. Сэр Эдвард охнул, схватившись за сердце. - Вы не можете! У вас нет никакого права!.. - А этого - в Ноттингем, - словно не слыша, продолжил Гай. - Пусть расскажет мне о моих правах, сидя в темнице. Заодно подумайте, сэр Эдвард, как вы объясните шерифу близкое родство с Ночным дозорным. ... За его спиной разгоралось зарево пожара. Где-то кричали и плакали женщины, горящие ненавистью взгляды жгли со всех сторон - а ему было все равно. Он пустил коня рысью, торопясь в Ноттингем. "Так тебе и надо. Что, вообразил, будто тебя тоже могут любить, как всех остальных, как этого всеобщего заступника, как... Нет. Нет и не будет. Надо же, как ловко она изображала смущение и трепет, и непреодолимую тягу... и любовь." Рука в перчатке сама собой коснулась груди, там где отчаянно и безмолвно истекало кровью так недавно ожившее сердце. Как же больно дышать... Как больно жить без оболочки изо льда и камня... Он не замечал, как сами собой шевелились губы. - Никогда. Никогда больше. Никогда...