О сколько нам открытий чудных… …И случай, бог изобретатель… Александр Пушкин
С высоты птичьего полета было видно, что маленький пригород Лондона жил своей обычной жизнью, и солнце, перевалившее свой пик в зените, наверное, радовалось уютным и ухоженным улочкам и газонам, шуршанию шин автомобилей, неспешным пешеходам и громко щебечущим воробьям, чего-то не поделившим в местном парке. Пара полицейских на углу возле местного минимаркета с увлечением разворачивала бумажные пакеты с горячими пончиками в надежде на спокойный перекус. Они еще надеялись на тихий день и активно обсуждали планы на вечер. В саду одного из домов на Тисовой улице жизнь также текла в обычном порядке, и визгливый голос, раздавшийся из окна, неестественным для этого дома тоже не был: — Паршивец, иди в дом немедленно! Очевидно, слова относились к маленькому худому мальчишке лет семи-восьми на вид, одетому в поношенные джинсы явно не его размера и футболку того же качества, занятому в этот момент прополкой одной из многочисленных цветочных клумб. Мальчика звали Гарри Поттер, а визгливый голос принадлежал его тете — Петунии Дурсль.***
Мне нравилось работать в саду, неспешно подрезая розы или подравнивая садовыми ножницами кусты акации. Здесь можно было не ожидать тычка кузена или неожиданного появления дяди Вернона с очередной затрещиной непонятно за что — ведь к саду вели гравийные дорожки, а уж шуршание гравия я слышал на раз. Мне нравилось погреться на солнце, подставляя бока — и потом долгими промозглыми вечерами осени или холодными зимними вспоминать о тепле солнца. Правда, иногда солнца было слишком много, кусты кололись, а пот и грязь не добавляли хорошего настроения. Но это мелочи, на которые я старался не обращать внимания. Вообще этот август был удачным: тяжелая дядина рука обходила меня стороной уже больше трех недель (синяки не считаются); кузен уехал вместе с Пирсом и его родителями куда-то в гости в начале августа и вернуться должен только к школе, а значит, игра «охота на Гарри» отменилась тоже. Поэтому каждый день я мог спокойно гулять по окрестностям, не сильно оглядываясь по сторонам. И сегодня я надеялся, конечно, после того, как сделаю все, что сказала тетя Петуния, не изменять этому правилу. Услышав окрик тети, я отряхнулся от налипшего мусора и пошел в дом. — Сходишь в магазин, вот список, деньги на столе, — говорила тетя Петуния, одновременно нарезая какой-то овощ. — Умойся! Принесешь покупки и сдачу с чеком, потом закончишь с клумбой и свободен, чтоб я тебя до ужина здесь не видела! Я радостно помчался в магазин, размахивая сумкой, и предвкушал свободный вечер. Купив все указанное в списке и пытаясь запихнуть чек с деньгами в карман, я переходил дорогу по «зебре» пешеходного перехода, когда услышал резкий клаксон машины справа. Резко остановившись и повернув голову на звук, я увидел несущуюся на меня машину. Сердце внезапно забилось где-то в районе горла, тело окаменело, а время замедлило свой бег. Протяжный звук клаксона смешивался с визгом тормозов, а автомобиль продолжал надвигаться на меня, но я видел только глаза водителя, внезапно ставшие неестественно четко различимыми, с расширенными от испуга зрачками на побелевшем лице. Теплая волна, зародившаяся где-то в районе живота, поднялась по позвоночнику вверх и выплеснулась вперед невидимой нитью, соединяя взгляды. Перед глазами замелькали какие-то незнакомые люди, события, тексты… В ватной тишине только гулко бухало сердце. Моя голова начала раскалываться от дикой боли, но картинки продолжали мелькать все быстрее, воображаемая нить набухала, вибрировала и накалялась. Ноги подкашивались, поток непонятно чего вливался вместе с усиливающейся болью и холодеющими руками, пакет с продуктами выпал из рук, а я никак не мог оторвать взгляда от лица водителя и видел, как покраснели белки глаз, а из носа начала сочиться кровь на пергамент лица. Машина остановилась в нескольких дюймах от меня, и водитель, наверно, по инерции, начал заваливаться вперед на руль, тренькнула, обрываясь нить, а меня принял в свои объятия обморок. Наверное, я пробыл в обмороке несколько минут, поскольку, когда пришел в себя, то увидел полицейских, снующих возле машины, и толпу зевак, обсуждающих происшествие. Я сам полулежал, прислоненный к высокому бордюру в нескольких метрах от машины, и пытался не провалиться обратно во тьму беспамятства. Из гомона можно было разобрать отдельные фразы: — Мальчонке-то повезло, испуг… — … развели наркоманов и теперь… — …и медики сейчас… — …что ж они его так неаккуратно достают… — …нормальным людям и не пройти стало… Рядом со мной стояла продавщица магазина, в котором я всегда делал покупки. Увидев, что я пришел в себя, она поинтересовалась моим самочувствием. Чувствовал я себя погано. Голова болела нещадно, руки тряслись, в глаза как будто насыпали песка, мысли текли вяло и отстраненно, как будто это все происходит не со мной. Но сказал только о головной боли, пульсирующей где-то в затылке. — Подожди, сейчас врач приедет, даст таблетку и все у тебя будет хорошо. И не беспокойся, я уже попросила ребятишек сбегать к тебе домой, твоя тетя сейчас подойдет, — «обрадовала» она меня. Я посмотрел в сторону машины и увидел, как один полицейский обшаривает карманы того мужчины-водителя, сейчас лежащего на асфальте рядом с машиной. Второй стоял рядом с ним и что-то писал в блокнот. Я посмотрел на продавщицу: — А что с…? — Не надо тебе этого знать. В это время подъехала скорая, врач прошел к лежащему мужчине и осмотрел его, слушая, что ему говорит полицейский. Потом они отошли в сторону, ко мне поближе, и я расслышал: — Мне нужен предварительный вывод причины смерти, — полицейский с блокнотом спросил у врача. — Ну, что сказать, скорее всего, адреналиновый выброс спровоцировал обширный инсульт, по состоянию склер, кровотечению… — Мы нашли вот это в машине, — полицейский показал какой-то пакетик врачу, — может быть причиной? — Хм, как повышающий риск фактор, вполне, но надо лабораторные… И тут я, все-таки, провалился во тьму…***
Гарри не видел, как к нему подбежал врач и начал свои манипуляции, потом были шприцы и уколы, погрузка в машину скорой помощи… Не видел он и тетю Петунию, прибежавшую к развязке истории с дорожно-транспортным происшествием, с ее криками о виновности мальчишки и объяснениями с полицейским и врачом об обратном. А от рекомендации врача пригласить к племяннику психолога отмахнуться Петунии не удалось, пришлось клятвенно заверять, что «да, да, обязательно». Категорически отказалась везти племянника в больницу, так что довезли бессознательного Поттера до Тисовой 4, где и сгрузили на диван, а после ухода врача — в чулан. Не видела Петуния и злобного взгляда полицейского, кинувшего вслед машине: — Стерва сушеная!