И случай, бог изобретатель...

Я сидел в своем чулане и отмечал Рождество. На импровизированном столике стоял пакет с апельсиновым соком, кусок жареной индейки и несколько пирожных. Дурсли уже благополучно спали, и ничто не могло мне помешать устроить праздник живота. Сегодня день итогов. Программу младшей школы я закончил в начале октября. В школьной библиотеке обнаружились учебники средней школы, поглощением которых я и занимался до сих пор. Естественно, Дурслей я об этом не оповещал. Контрольные и домашние работы делал в стиле «брауни». В принципе, оценки младшей школы не имели никакого значения для моих дальнейших планов, а раздражать Дурслей я не хотел. Была и проблема. От того, что я стал лучше питаться, моя худоба не проходила. Складывалось ощущение, что все мои потуги обрасти мясом проваливались в черную дыру. Правда, постоянного чувства голода теперь тоже не было, это радовало. Мигрень, регулярно проявляющаяся, не проходила, но зато я нашел способ борьбы с ней. Оказалось просто в теории и сложно на практике. Волшебное средство называлось медитацией. Не тупым глядением в стенку, не внеурочным сном, а медитацией! В первый раз войти в медитативное состояние легкой расслабленности у меня получилось две недели назад. А перед этим были полтора месяца дремоты с переходом в сон. Какой идиот написал, что это просто? Зато теперь, почувствовав очередной приступ, я уходил в легкий транс медитации и боль прекращалась. Медитацией я занялся не только из-за мигрени. Все, что я когда-нибудь слышал о разных йогах и прочих сверхспособностях, начиналось со слова "медитация". О методике я нагло прочитал в книжном магазине, ничего не покупая, продавщица на меня косила глазом, но молчала. Видать, книжка непопулярная. Завтра попробую войти в глубокий транс и разобраться, наконец, с «брауни»! Дурсли вели себя странно мирно, пара затрещин от Вернона не считается. Вообще их вспышки агрессии совпадали с моими проявлениями «ненормальности», а то, что их с лета не было, объясняет их «миролюбивость». После перебора воспоминаний я вывел закономерность: вспышки экстрасенсорных способностей следовали только за моими сильными эмоциями. Я испугался, что сахарница разобьется - и она не разбилась. Я боялся появиться с новой «прической» в школе - и волосы отросли. И так далее… Эмоции были только отрицательными, но, с другой стороны, где мне взять хорошие? Моя жизнь к ним не располагает. А после летних событий я стал рассудительнее и свои эмоции держал под контролем. В любом случае - Дурслям я отомщу за все «хорошее». В будущем. *** К погружению в собственное сознание я готовился как к боевым действиям. Во всяком случае, боялся знатно. Собственные мозги – всегда потемки. Но надежда, что мне удастся разобраться, была. Дэн, когда служил на флоте, столкнулся с интересным случаем. Был у них на корабле мичман. Громила под два метра и за центнер весом. Было у него хобби, которое, по его словам, ему передал дед - костоправ. Вывихи, «прострелы» спины и прочее правил на раз. Правда, стоило прийти к нему с мелкой проблемой, он со словами «раз начал, надо все поправить», начинал крутить все…. Сбежать от него было невозможно. Только уползти. Когда отпустит. Дэн один раз побывал в его руках... Незабываемые ощущения. Мичман разминал все суставы профессионально и безжалостно, на вопли «пациента» внимания обращал мало, да и трудно что-то высказывать, когда видишь собственный копчик без помощи зеркала. А единственная фраза мичмана звучала так: - Расслабься, дурак, а то связки порву! От этой фразы сопротивление «пациентов» быстро таяло. Была у Дэна детская травма, свернул в школьном спортзале шею, пытаясь сделать стойку на голове. Пролежал в больнице неделю под растяжкой и с тех пор берег шею. Когда мичман добрался до «сейчас шейку разомнем», Дэн как на исповеди выложил о своей проблеме и запретил трогать шею. Мичман хмыкнул, поставил Дэна на ноги и сказал: - А мы сейчас у тебя спросим, можно или нет. Вытяни правую руку в сторону, параллельно полу и не отпускай, пока я не разрешу вслух. Пока Дэн выполнял это распоряжение, он зашел за спину и над ухом раздался тихий спокойный вопрос: - Можно править шею? Да – держать руку. Нет – отпустить. И налег своим телом на вытянутую руку, пытаясь прижать к телу. Рука держала его вес. А глаза Дэна лезли на лоб от удивления. - Не верю! Мичман задал еще раз вопрос, но по-другому: - Можно править шею? Да – отпустить руку. Нет – держать. И хлопнул по вытянутой руке. Рука плетью свалилась. После измывательств Дэн его спросил: - Как? - Твое подсознание знает о тебе больше, чем ты. Спрашивай правильно и оно ответит. /*1/ Вот я и собирался «спросить». А поскольку ненормальностей со мной и так много, то и спрашивать буду ненормально. Вечером, дождавшись пока угомонятся родственнички, я лег на свой топчан, закрыл глаза и начал погружение. Достаточно быстро достигнув медитативного расслабления, я начал «проваливаться» дальше. Вокруг тьма. Нет ничего, кроме меня. Еле ощущаемый поток «ветра» омывает сознание. «Покажи» - бросил я мысль во тьму. И мир расцветился красками. Я был маленькой сферой, к которой тянулись лучи разного цвета и толщины. Рядом висела похожая, но бледная сфера. И все это было переплетено сотнями нитей, тянущихся к скоплению звезд, расположенных вокруг нас. Я мысленно коснулся одной из нитей. Голова взорвалась болью и я очнулся на своем топчане. Голова привычно раскалывалась, руки тряслись, ноги не держали. Приехали. Что я сделал не так? Нет, думать буду завтра, а сейчас спать. Проснувшись утром, я внимательно прислушался к своим ощущениям. Вроде все нормально. Чувство легкой слабости не считается. Рождественские праздники были еще в разгаре, идти никуда не нужно. Тихо падал снег за окнами дома. Дадли играл на диване в гостиной с игровой приставкой. Вернон читал газету в кресле. Петуния убежала к соседке посплетничать. Я домывал посуду. Идиллия. Во мне бурлило тихое бешенство. Вчерашняя неудача подкосила культивируемое мной последние месяцы, показательное равнодушие и терпение. Мерзкие рожи родственников надоели до жути. Моральных сил прикрыться маской «брауни» не было. Я устал. Меня все достало. Запустить бы только что отмытой тарелкой в эту идиотскую приставку, чтоб не слышать ее громко-раздражающих звуков и стереть довольное выражение с лица Дадли. Пальцы начало потряхивать, неизвестно откуда взявшийся ветер всколыхнул волосы, стекла задрожали. Посуда тоже. Вернон почуял неладное и начал поворачиваться в мою сторону. Верхняя тарелка из чистой стопки сорвалась и полетела в направлении гостиной. Дадли пискнул и нырнул за диван. Тарелка не долетела. Взорвалась осколками раньше. Физиономия Вернона пострадала. Я рад. Вернон рад не очень. Его кулак, влетевший мне в грудь, был тому доказательством. - Тварь ненормальная! Я выбью из тебя это! – услышал я, пока летел до стенки от его удара. Стенка оказалась твердой. Тьма. *** Очнулся я от боли. Чулан. Ожидаемо. Лежу на спине. Дышать больно. Тошнит. Попробовал шевельнуть правой рукой. В грудине и ребрах вспыхнуло резкой болью. Левое плечо вторило тем же. Пора вспоминать о самовнушении, давненько меня так не отделывал Вернон. Но его попорченная физиономия радовала. Жаль, мало. Сосредотачиваюсь на очаге боли в грудине. Мысленно заменяю боль на нейтральное тепло и представляю, как оно разливается по телу. Через несколько минут усилий боль вроде становится тише, но шевелиться не рискую. Надо уснуть. Быстрее выздоровею. *** Мое выздоровление заняло почти две недели. Из них поваляться в постели мне удалось всего пять дней. Хождение до туалета было мукой и подвигом. Воду и несколько кусков хлеба в чулан приносила Петуния. Не очень часто. Наверно, проверяла, жив ли я. Шоколад из моих запасов был очень кстати. Вернон, по ходу, меня тогда еще и отпинал. Грудину я еще мог понять, а все остальное очевидно было «без меня». Зато было много времени на раздумья. Я, кажется понял, в чем ошибся тогда с «погружением». Я же попросил тогда «показать» все. И получил желаемое. Спрашивать надо правильно! Оно, конечно, подсознание, может, и умнее меня, но сформулировать вопрос надо точнее. Как перестану ощущать последствия общения с Верноном, повторю попытку. *** В конце января я решился на следующую попытку. Итак, «погружение». Оказавшись в расслабляющей тьме, прошу: «Брауни и головная боль. Покажи причину. Доступно - визуально». Мир расцветился красками. Я оказался сидящим в высоком кресле с неудобной жесткой спинкой. Передо мной стоял старинный стол, затянутый в зеленое сукно. Оглядевшись по сторонам, определил, что нахожусь в странной комнате. По форме она напоминала сильно вытянутый коридор, метра три шириной. За спиной было тройное стрельчатое окно готического стиля. Интересно, из каких закоулков сознания это взялось. Наверно из фильмов. Голливуд и здесь отметился. Впрочем, неважно. За стеклом была вязкая тьма, и видно ничего не было. При попытке присмотреться меня передернуло. Складывалось ощущение, что за стеклами просто черная вода. По левую руку вместо стены было огромное, от пола и до потолка, уходящее вдаль комнаты мутное зеркало. Походило на древние бронзовые зеркала с царапинами и потертостями. На правой стене была странная книжная полка из потемневшего дуба. Рассчитанная на два ряда книг и тянущаяся в темноту противоположного конца комнаты. Впрочем, мне было не видно, где она заканчивается, метров через тридцать – сорок коридор погружался во тьму. Высокий арочный потолок. Серая каменная кладка стен. Я присмотрелся к книгам. Верхняя полка была пуста, только вдали я заметил несколько томов. Книги были одинакового размера, но отличались толщиной. И самых различных цветов, но чаще попадались серые тона, ярко окрашенных почти не было, а если и попадались, то каких-то ядовитых оттенков. Брр. Протянув руку, коснулся ближайшего тома. Перед глазами замелькали мои воспоминания – как я готовился к сегодняшнему «погружению». Отдернул руку и видения прекратились. Ясно, это полка с моими воспоминаниями в хронологическом порядке. Чем дальше пойду, тем более старые воспоминания увижу. Тогда откуда вторая полка, почти пустая? Пошел в направлении видимых вдали книг с верхней полки. Томик был неприятного черно-коричневого цвета. Коснулся. Я несся на машине и заметив фигурку какого-то мальчишки, переходящего дорогу, резко нажал на тормоза… Бррр. Смотреть, как я сам на себя пытаюсь наехать - неприятно. Сплошной Хичкок. Значит, на верхней полке находились воспоминания Дэна. Характерно, что под этим томиком «моих» воспоминаний не было, на книжной полке было пустое место для книжки. А цвет обложки означает яркость и качество эмоций. Кхм. Мрачновато у меня с воспоминаниями. Некоторые книги были полупрозрачными, как призраки в фильмах. Вроде все в порядке... и где проблема? Иду дальше вдоль полок. Книги-призраки. Взять в руку не получилось, рука прошла сквозь книгу. Постарался прикоснуться и понять, что внутри. Через знакомую мигрень пробились воспоминания о моем праздновании восьмилетия, как я сидел и ждал полуночи на часах под грустные мысли…. Отдернул руку и задумался. Оглядев полки, понял, что дальше только книги-призраки. Нашел последнюю нормальную, темно-синего цвета, и прикоснулся. Там про то, что было после последнего происшествия в жизни Дэна, полиция, толпа зевак, скорая… Пошел вдоль полок назад, надо найти самую первую книжку-призрака. Нашел, правда, на книгу это не тянуло, так, тоненькая книжка-рекламка. Там было короткое воспоминание, как я в чулане с собой экспериментировал и стал Гарри-младшим, после происшествия с Дэном. Все понятно. Книги-призраки - воспоминания «брауни». После того случая в чулане я никогда не заходил полностью в область «брауни» (становиться десятилетним ребенком с его мышлением не хотелось, да и ошибок можно наделать на раз) и всегда оставался рядом в «тени». И как это исправить? Воспоминания-призраки - это отражения, слепки реальных воспоминаний «брауни» и Гарри-до-происшествия, для меня они призрачны, поскольку не мои. Где найти «оригиналы»? В задумчивости вернулся к столу и сел на стул. Отражения! Зеркало-то есть! Я внимательно присмотрелся к стене-зеркалу. Я в нем не отражался, было смутно видно стол и стул. Зато книги на полках было видно вполне хорошо. И книг было значительно меньше. Там стояли оригиналы моих книг-призраков, а вот чисто моих книг там не было, только с участием «брауни» - наши совместные воспоминания, когда я был в «тени». Мне нужно попасть в зазеркалье. Подошел к зеркалу и прикоснулся ладонью к поверхности. В глазах мигнуло и я огляделся. Куда хотел, туда и попал. Стол и стул были другие – ученическая парта и стул из школы. Окно прямоугольной формы с тьмой за стеклом, светлые известковые стены. Прямой потолок. Странные металлические полки, тянущиеся вдаль. Пригляделся к ним - где-то я их видел... Вспомнил! На эсминце, где служил Дэн, были такие – противопожарные. Правда, здесь, оплетая металл полок, тянулся травленый орнамент из серых переплетенных линий, бесконечной лентой тянущийся вдаль. Довольно необычно выглядит. За зеркалом этого видно не было. И зеркальная стена с другой стороны. Может, это и не зеркало, а полупрозрачная стена такая. Выверт подсознания. Попасть я сюда попал... и что, книжки носить на другую сторону? Так «брауни» совсем в недоумка превратится. Не дело это. Он мне нужен, без него я Дурслей через неделю в парке прикапывать пойду. У нас с ним должны быть совместные полки. Все совмещать нельзя, тогда он станет мной, ведь, по сути, мы лишь опытом, памятью и отличаемся, когда-то я был им, да Дэн это изменил. Тогда, наверное, и второй комнаты бы не было. Все-таки интересно, почему он появился. Ладно, надо представить полку, вплотную стоящую к стеклу, а лучше, чтобы стекло проходило сквозь полку, давая возможность пользоваться совместно книжками-воспоминаниями. Представив нужное, с удовлетворением увидел появление искомых полок. Такие же металлические, но без орнамента. Взяв первый том, переставил его на новую полку. Приложив ладонь к стеклу, вернулся «к себе». Призрак-книжка исчез с моей основной полки, а корешок оригинала выглядывал с новой. Правда, с этой стороны полка была дубовой, а не металлической. Пора возвращаться, принцип я понял. Книг много, а я устал. Наведу порядок в следующий раз. Да и надо продумать, что дать «брауни», а что ему не надо. Вдруг тоже на Дурслей кидаться начнет! Я сел на стул, закрыл глаза и пожелал вернуться обратно. Тьма изменилась и я ощутил, что лежу на своем топчане. Зато я точно знаю теперь, что я не шизофреник! Иначе встретил бы своего «брауни» в комнате за стеклом. Наверное. Кто его знает, какие выверты у сознания бывают. С такими мыслями меня и утянуло в сон. *** С книгами-призраками я окончательно разобрался только к концу мая. Как оказалось, больше десятка книг за один сеанс я перенести не мог. Меня выбрасывало в реальность с головной болью и приходилось пару-тройку дней пережидать. Своему подопечному я передал воспоминания таким образом, чтобы он знал не больше, чем ему положено по возрасту. Так что анатомия и физика ему не светили, вот пойду экстерном в школе, тогда – да, все передам. Воспоминания Дэна, естественно, зажал для себя. Трудности были, когда я дошел до ранне-детских воспоминаний. Там комната была какой-то нереальной, зыбкой. Я переставил все книги, до которых дотянулся, но много не стал трогать. Страшно там было, в самом конце комнаты. Темно и жутко… Бог с ними. Трех-четырехлетние воспоминания перенес, а дальше не стал. Да и не нужны они мне. Что мы можем помнить в годик? Соску и пеленки? Мне не надо. Голова не болит и ладно. Младшая школа ушла в прошлое. Наконец-то избавился от этого детского сада. Мои самостоятельные работы с учебниками средней школы прекратились. До сентября. В младшей школе уже не числился, а значит, и в библиотеку "не пущают". Да и не работает она летом. Каникулы! Лучшее время на свете. Еще бы Дурслей не было, вообще рай бы был. А сегодня день рождения молодого хряка. В смысле, пупусика, поросеночка… Ну, понятно, о ком я. Я, подперев косяк кухни, смотрел, как кабанчик, шевеля губами, пытался вспомнить счет, и-и-и-и, наконец! Бинго! Это случилось: - Тридцать шесть, – произнесла свинья грустным голосом, укоризненно глядя на биологических отца и мать. – Это на два меньше, чем в прошлом году. Да он будущий аналитик! Мозг! Нет, не буду мстить Дурслям, можно подождать, пока свинья подрастет и сама отомстит за меня. Пока взрослый хряк уговаривал подрастающего хряка на еще два подарка и поездку в Лондон, раздался телефонный звонок. - Плохие новости, Вернон, – сказала Петуния, положив телефонную трубку на аппарат. – Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого. «Этого». Настроение испортилось. Я вдруг резко вспомнил, как узнал о своем имени. При ликвидации книжек-призраков, волей-неволей обновились воспоминания детства. Я тогда сидел на газоне возле дома и выбирал - как меня зовут. Варианта было два: «эй, ты» и «урод»; о настоящем имени просветила меня миссис Фигг, проходившая рядом. О миссис Фигг надо сказать отдельно. Соседка была под стать Дурслям, только у тех был бзик на «нормальность», а у нее на кошаков. Пропахший ими дом, фотографии на всех углах. И прогорклое просроченное печенье, которым она меня регулярно пыталась накормить. Старушка прекрасно видела отношение Дурслей ко мне и пальцем не пошевелила, чтобы их урезонить. Кошелка старая. Так, я отвлекся, кому они меня там оставят на время выгула пупусика? Очешуеть, я еду с ними! Дождавшись Пирса Полкисса и его матери, мы расселись по машинам и тронулись в путь. Правда, Вернон еще дополнительно провел со мной профилактическую беседу, чтобы я никаких «фокусов» не выкидывал. Как будто это можно контролировать. Хотя этим надо будет заняться плотнее, контроль наверняка возможен. Эмоциональный так точно. Пока мне было не до этого. Надо закреплять в голове «наследство» Дэна. Чем больше времени проходило, тем сложнее становилось «вспоминать». Я сидел на заднем сиденье машины и вместе с «брауни» радовался поездке. Однообразие Литлл-Уингинга порядком надоело. Развлечение нужно нам обоим. Правда, «брауни» так хлестал восторгом и радостью, что мне в «тени» становилось стыдно. Немножко. Лимонный фруктовый лед был на вкус отвратительным. И как «брауни» его жрет только. Пробегав по разным вольерам половину дня и даже перекусив в кафе (правда, мне пришлось чуть ли не физически удерживать себя от желания размазать торт об Дадли, «кусочек маленький» видите ли), мы пошли в террариум. И тут я, каюсь, дал маху. Пока «брауни» общался со змеей, я пытался подобрать челюсть с пола и собрать мозги в кучу. Стекло я проворонил. Дадли хорошо смотрелся за стеклом террариума. А я привычно был заперт в чулане. И посажен на хлеб и воду на неделю. Пришлось даже сокращать свой мясной паек, благо шоколада у меня было много. Приелся. То, что я мог разговаривать со змеями, было шоком. Дать разумного объяснения я не мог. И фантазия отказывала тоже. А Дурсли что-то знали и молчали. Слишком понимающие взгляды они на меня бросали, когда мы приехали из зоопарка. Чертовщина выходила за все разумные рамки. *** А в далеком Хогвартсе, в кабинете заместителя директора, самопишущее перо выводило: Графство Суррей, г.Литтл-Уинг………. ********************************************************************* /*1/ - Реальный случай из жизни автора. Костоправ был. Правда, в другом антураже.