Странные

Порывы ветра уверенно загоняют осенний дождь в окна, хлесткие волны влетают в комнаты и расползаются по паркету лужами мутной воды. Квартира пропитана сыростью, поволокой холодных теней, проезжающих на большой скорости легковых машин. Лежать на полу чертовски неудобно, но Крис боится потревожить зыбкую тишину. Тихие всхлипы вперемешку с рваными вздохами, наконец, сменились легким посапыванием, Чунмен, впившись ногтями в шею блондина, болезненно выдыхает в воздух сомнения, переживания вываливаются следом и растворяются в туманной безмолвной дымке. - Я обслюнявил твою рубашку, - едва слышно шепчет Сухо и смущенно пытается подушечками пальцев смахнуть с ткани пропитавшуюся влагу. - Потеря, однако… С тебя новая рубашка, - блондин пытается подняться на ноги, из окна заметно поддувает, а вода грозится полностью затопить комнаты. Чунмен истерично хватается за руки Криса, боясь выпустить видение на волю. – Я только окна прикрою. Сухо неуверенно кивает и мучительно долго отсчитывает секунды, минуты, пока парень расправляется с рамами и лужами, старательно вытирая паркет. Чунмену кажется, что Крис очень долго моет руки, ему хочется крикнуть, что бы тот прекратил издевательства над его психикой и сейчас же вернулся к нему. Он почти засыпает, когда парень немного резко приподнимает его над полом и несет в спальню, заботливо укладывая в постель и ложась рядом. - Мы же всегда спали на полу, - в полудреме шепчет Сухо, различая обрывки фраз и улавливая лишь, что ковер насквозь промок и Крис убрал его в ванную комнату. Снятся сны, разные, яркие и не очень, в одних Чунмена вновь и вновь выворачивает наизнанку, в других он мертвой хваткой держится за блондина, словно слепой следуя за ним по пятам. В третьих - истошно орет, перекрывая криками ненавистную тишину. От очередного кошмара он вздрагивает и просыпается, волна горькой злости подступает к горлу. Он внимательно изучает лицо неспящего Криса, который, ни разу не моргнув, следит за каждым движением Сухо. Обоим хочется многое сказать, о многом спросить, но они сознательно молчат, заталкивая бессмысленные вопросы поглубже, во внутренние полки сознания, туда, откуда их не стоит доставать ни при каких обстоятельствах. Вдруг Чунмен очень резко наваливается на Криса и со всей дури бьет его по лицу, кулак с мерзким звуком впивается в правую скулу, второй удар приходится по губам. Блондин безумно хохочет, даже не помышляя о защите собственной физиономии: он и к такому был готов… - Люблю тебя, люблю! – кричит Крис несмотря на позднюю ночь, несмотря на возможность перебудить ворчливых соседей, несмотря на ноющую боль, отдающуюся в голове безумным шумом. - Тварь! Приятно?! Ненавижу тебя! – Сухо истерично мельтешит руками, путаясь в простынях и упираясь в вытянутые длинные руки, очередная истерика заканчивается в теплых объятиях, тяжело выдыхая и жмурясь от вновь навернувшихся слез. Чунмен всхлипывает, мысленно уговаривая себя успокоиться и перестать впадать в безумство. – Я, наверное, никогда не перестану заниматься рукоприкладством… Kак же я тебя ненавижу. Крис улыбается, разжимая стальную хватку, но не выпуская из рук. Замирает, когда руки Сухо медленно, но уверенно, пуговичка за пуговичкой начинают расстегивать рубашку, проворные пальцы цепляют льняную ткань и скользят по обнаженному торсу, царапая покрытую мурашками кожу, Крис громко выдыхает, лишь только пальцы дотрaгиваются до мгновенно затвердевших сосков. - Ты на досуге порнушку смотрел? - язвительный тон сбивает с толку. Сухо оскаливается, борясь с желанием размазать гаденькую улыбку по надменному лицу, но вместо этого шепчет: - Заткнись, придурок! - Как скажешь, - Крис скрещивает руки за головой, позволяя Чунмену наигранно смело изучать его тело. Каждое прикосновение пробуждает миллион разных чувств, ему нестерпимо хочется подмять маленькое, хрупкое тело под собой, пройтись языком по всем сокровенным местам. Сухо скользит губами по груди, поддевая зубами кожу, руки тянутся к ремню и пытаются расстегнуть пряжку. Крис давится смехом, но и на этот раз ничего не предпринимает, а Чунмену до жути стыдно, и он по обыкновению заметно краснеет и матерится, проклиная свои чувствительные уши. Блондин больше не в силах терпеть, он одним движением кидает Чунмена на кровать, меняясь с ним местами, впопыхах стягивая с него одежду, помогая ему раздеть себя, руки впитывают тепло кожи, губы вычерчивают линии и сцеловывают выступившие капельки пота. Забытые ощущения окатывают горячими волнами, ладони ласкают, заставляя выгибаться при каждом прикосновении. - А презерватива у нас нет, да? – неясный шепот Криса приподнимает строптивые волоски на руках. - Так сойдет, - Сухо притягивает парня к себе, ощущение чужого тяжелого тела заставляет прерывисто выдыхать и замирать под откровенными ласками. Блондин нашептывает глупости, помогая расслабиться и не заострять внимания на болезненных ощущениях, которыми одаривают скользящие внутри тонкие пальцы. Крис растягивает мучительно долго, боясь причинить еще больший дискомфорт, выдержка медленно тает под томными стонами, растворяясь в воздухе и оседая на теле мелкой испариной. Он входит, широко разводя бедра и приподнимая их. Сухо непроизвольно, следуя инстинктам, поддается вперед, принимая глубоко в себя, срывая дикие хрипы. Темп с каждым проникновением ускоряется, Крис яростно надрачивает Чунмену, заставляя захлебываться собственными стонами. Напряжение разрывает оболочку, вырываясь наружу теплой, вязкой спермой, Сухо жадно глотает ртом воздух, руки подрагивают, неуверенно дотрагиваясь до широких, искусанных в кровь плеч. Блондин шумно выдыхает, продолжая скользить внутри, каждое движение приближает к обрыву, и он, высчитывая секунды до конца, пытается отстраниться и выскользнуть, но Чунмен, как по наитию, в безумном порыве притягивает его к себе, не давая возможности выйти. Крис кончает, проклиная Сухо за мальчишество… Через несколько часов, жмурясь от яркого солнца и забывая о прежней стыдливости, нагие, но довольные жизнью они пытаются добраться до ванной. Чунмен ходить не может по определению, хватаясь то за поясницу, то за покрытые синяками запястья. Приходится выталкивать ватными ногами ковер, оставляющий за собой грязные влажные следы, ждать пока ванна наполнится прозрачной водой, медленно погружаться в приятно-пахнущую пенную массу и резво выныривать со дна, обжигая друг друга счастливыми улыбками. - У меня фингал под глазом налился и губа припухла, - с досадой констатирует Крис, изучая в запотевшем зеркале потрепанное ночными "утехами" лицо. - А у меня задница болит, даже не знаю, что из этого лучше… И я на самом деле смотрел порнушку… - Святая простота! – блондин смешно вскидывает руками, мягко улыбаясь и притягивая Сухо к себе. – Я тут заметил, что ты мне ни разу не сказал, что любишь меня, ни одного слова… Чунмен дергается, пытаясь спастись позорным бегством, цепляясь за белоснежные выступы, вновь и вновь поскальзываясь в мыльной воде. Пока они выясняют отношения кто-то остервенело долбится в дверь, крики с лестничной площадки не прекращаются более получаса. Раздраженный Крис, в одном полотенце на бедрах, с шумом распахивает стальную дверь и видит перед собой заискивающее лицо Чонина. - Пресвятая Мария, вы что подрались? Что у тебя с лицом? Ты его убил? Где мой мальчик? Где Сухо? - Кай паясничает, втягиваясь, словно приведение, в тонкую лазейку между косяком двери и полуголым торсом блондина. Он обходит всю квартиру, выкрикивая пошлые шутки и заглядывая в каждый угол. - Чунмен-а, любовь моя, предстань пред очами моими, я просто хочу поздравить тебя с лишением тебя же твоей же девственности…