Смерти нет. Есть только Сила

Шми осторожно касалась пальцами основания шеи, места, немного ниже выступающего позвонка. Гладкая кожа… Никакого следа от маленькой ранки, из которой два дня назад извлекли рабский чип. Купивший ее мужчина лично и извлек. Бывшая рабыня еще раз дотронулась пальцами до того самого места, не в силах поверить в свалившееся на нее счастье. Словно закончилась беспросветная полоса ее жизни, и началась новая, где не будет всего этого ужаса, тоски и отчаяния. Девушка повернулась к зеркалу, рассматривая себя. Молодая, симпатичная… Вот только глаза подкачали: испуганные, тоскливые… Она никак не могла отойти от всего, что на нее навалилось за последнее время. Сначала рабство, затем неожиданное возвращение статуса свободной, и в довершение — потрясающая новость. Она беременна. Когда купивший ее незнакомец сообщил ей это, Шми едва удержалась на ногах. Головная боль, резко накатившая дурнота, вся эта ситуация… Ноги подкосились, она едва не упала. Мужчина плавно шагнул к ней, тут же подхватывая ее на руки, да так и понес, не обращая внимания на писк и робкие протесты. Только улыбался, сверкая синими глазами. Девушке казалось, что ее несет дроид: размеренная походка, спокойное дыхание, крепкие руки незнакомца совершенно не дрожали от тяжести ее тела. Мужчина, чьего имени она так и не узнала, спокойно донес ее до припаркованного спидера, посадил внутрь и плавно тронулся с места. Он явно делал все, чтобы было комфортно в первую очередь ей. В полном молчании они долетели до порта, где и погрузились в небольшую, но очень комфортабельную яхту, поразившую Шми своим хищным силуэтом. — Господин? — Люк. Никакого «господина», Шми. У меня есть имя. Люк. — Люк. Что вы… — Сейчас я удалю тебе чип, это самое главное. — Но… зачем? — недоверчиво прищурилась Шми, судорожно комкая пальцами рукав. — Вы заплатили… — Деньги не имеют значения, — отрезал Люк. — Ты будешь свободной, я прилетел именно для того, чтобы найти тебя. — Почему?.. — прошептала Шми, разрываясь на части от надежды, что это не сон, и от ужаса, что все это — изощренный обман. — Потому, — улыбнулся Люк, — что моя фамилия — Скайуокер, это раз, и я не могу позволить матери моего сына оставаться рабыней, это два. В обморок она все-таки упала. *** Люк Скайуокер оказался упрямым и непрошибаемым, как банта, и загадочным, как черная дыра. На все расспросы Шми о том, как это она может быть беременна от того, кого увидела впервые в жизни уже после того, как зачатие свершилось, он только рассмеялся, сказал: «На все воля Силы» — и потащил ее в медблок, извлекать чип, который тут же и уничтожил. После чего Шми впервые за время рабства накормили даже не досыта, а до отвала, показали ее каюту, потрясшую бывшую рабыню уровнем комфорта, и оставили отдыхать. *** То, что изменения куда более глобальны, чем казалось на первый взгляд, Люк понял, когда на вопли Уотто из подсобки вышла молодая девушка, одетая в потрепанное платье, от которой исходил услышанный магистром смутный зов, приведший его в лавку. Насколько он знал, Шми должна была в это время быть у хаттов, в частности у Гардуллы, там же должен был родиться и Энакин, и там же они должны были провести почти четыре года. Но вот она — стоит, вытирая грязные руки какой-то тряпкой, явно пыталась навести порядок в том отвале мусора, называемом кладовкой, а внутри ее тела сверкает крошечная искорка Силы. Люк уже давно перестал удивляться могуществу Силы, пронизывающей Вселенную, так что он только хмыкнул — и тут же купил свою собственную бабушку, беременную его собственным отцом, отмахиваясь от размышлений о бредовости данной ситуации. Что самое смешное, о факте беременности Шми еще даже не подозревала, так что эта новость поразила ее до глубины души, после чего Люк окончательно доконал ее психику заявлением о том, что он — таинственный отец непонятно каким образом зародившегося ребенка. Сам магистр решил, что так будет лучше всего. Все-таки, он и Энакин — сын и отец, ну, перевернет он эти отношения, поменяв их местами, так что? Суть от этого не изменится. Можно было назваться старшим братом или дядей, но проблем от этого было бы больше, чем пользы, да и вопросы гарантированы, а так — все логично и не требует дополнительных объяснений. Другое дело, что жениться на Шми он не намерен, да и вообще, иметь с ней такие отношения. Шми еще встретит того, кто составит ее счастье, и он не Ларса имеет в виду. К тому же Люк привык именно к отношениям сын-отец. Только так — и никак иначе. И менять их на что-то другое… Нет. Теперь Энакин вырастет, имея не одну только мать, но обоих родителей. *** Полгода спустя Шми встала, осторожно придерживая рукой живот. Малыш недовольно завозился, чувствительно заехав ей то ли ножкой, то ли ручкой прямо по печени. Женщина сморщилась, пережидая приступ боли. — Тише, Энакин, тише… папочка скоро прилетит… поскорее бы! И ты опять успокоишься… Отдышавшись, Шми неторопливо отправилась в столовую — завтракать. Предупредительная служанка, увидев хозяйку, тут же подскочила к ней, подхватывая под руку, и, весело щебеча, усадила за стол. Еще одна девушка примчалась с легким завтраком, попутно рассказывая обо всем, что случилось, пока Шми спала. — Люк уже прилетел? — Еще нет, госпожа! — отозвалась Милена, заваривая чай. Лита, ее младшая сестра, тем временем принесла вазочку с печеньем. — А что, малыш волнуется? — карие глаза Литы уставились на живот Шми. Женщина усмехнулась: — Еще как! Впрочем, неудивительно… Поев, Шми обсудила с девушками самые интересные новости и пошла в сад. Сама возможность просто пройтись среди живых деревьев, в прохладе, приводила в шоковое состояние, она все не могла никак привыкнуть. А тут даже ручеек был. После песков и жары Татуина все это казалось настоящей сказкой. За последние полгода Шми изменилась до неузнаваемости. Она оправилась от рабства, от недоедания, издевательств разного рода, от ужаса, вызываемого тем фактом, что ты являешься просто-напросто вещью. Исчезла тоска и загнанность во взгляде. Шми больше не боялась. Теперь у нее есть защитник, который при желании просто сровняет с землей любого врага, всегда поможет и всегда защитит. Что с того, что она не может назвать его супругом, что они спят в разных комнатах и отношения, скорее — как у брата с сестрой? Это было не важно. Важным было то, что так неожиданно встреченный ею — в то самое счастливое утро в ее жизни — мужчина носит одну с ней фамилию и является отцом ее ребенка, хотя сама Шми так и не смогла понять, каким образом это получилось, а Люк не спешил ее просвещать. Он просто поставил ее перед фактом. Вначале Шми это бесило, но потом она плюнула на эту загадку, так как у Люка хватало и других странностей. Начать стоило с того, что ее однофамилец был Одаренным. Вначале Шми даже не понимала, насколько Одаренные, особенно те, кто долго и упорно работают над собой, развивая навыки и тренируя способности, отличаются от остальных разумных. По галактике курсировали слухи, не без этого, о способностях джедаев, но все они проходили по разряду «байки и сказки обыкновенные». Слишком мало было джедаев, слишком редко их видели простые обитатели вселенной, чтобы составить осознанное, подкрепленное фактами мнение, так что вначале Шми просто ничего не понимала. Какая-то загадочная Сила, у которой на все имеется свое мнение, странные способности, нет-нет, но и используемые в обычной жизни, непонятные выверты психики, на которые не знаешь, как реагировать. Люку ничего не стоило переместить предмет любого размера и массы, едва шевельнув пальцами, а то и просто покосившись в нужную сторону. Он с легкостью мог не спать сутками, сохраняя потрясающую работоспособность, лишь изредка медитируя. Невероятная физическая сила и скорость, Шми часто просто не замечала движения: вот он здесь, а вот теперь он тут, и непонятно, когда успел туда попасть. Люк запросто исполнял некоторые ее желания — те, что сама женщина еще не успела осознать, например, приносил воды раньше, чем до нее доходило, что вообще-то пить хочется, чувствовал ее настроение, как свое собственное, понимал, что требуется еще не рожденному ребенку. Последнее вообще приводило в шок. Скайуокер заявил, что мальчика будут звать Энакин, видите ли, это очень сильное имя и ребенку оно нравится, хотя как он это понял, учитывая тот факт, что срок был не больше трех недель, Шми не знала и знать не хотела. У нее и так голова шла кругом от перемен и Люка. И что действовало сильнее, она определить точно не могла. *** Накопление капитала шло крайне успешно, работорговцев в галактике было много, и избавлять от них оную было крайне приятно. Сумма на счетах росла, уже через месяц Люк начал присматривать подходящую для переселения планету, а пока что они жили на Набу. Родина его матери произвела на Скайуокера странное впечатление. С одной стороны, изумительная природа, приятные в общей массе жители, развитая инфраструктура и блага цивилизации. Сам Люк мог обходиться минимумом, но у него на руках была беременная Шми, которой надо было обеспечить комфорт, и это не обсуждалось, так что в этом плане Набу подходила идеально. С другой стороны… Люк за свою долгую и крайне насыщенную жизнь отлично понял, что такое политика и с чем ее едят, так что замылить ему глаза красивой картинкой было невозможно. Пока на высоких постах сидели горящие энтузиазмом мальчики и девочки, пылающие жаждой служить своей родине, их гораздо более взрослые, опытные и циничные родственники отлично плавали в политическом океане, вылавливая в мутной воде разную рыбку — к своей пользе. Даже при беглом взгляде Люк отметил, что гунганы совершенно не желают знаться с жителями суши и относятся к мирным поселенцам очень враждебно. Если они такие мирные, то с чего такая реакция? Еще он как-то встретил отца своей матери, Руви, который оказался крупным торговцем оружием, проворачивающим грандиозные сделки и обожающим свою дочь, которой сейчас было почти четыре. Люк посмотрел на решительную кроху, озадаченно почесал подбородок и отправился медитировать. Вся неоднозначность этой ситуации вызывала массу вопросов, одновременно давая некоторые ответы и запутывая дело еще больше. *** Шми вздохнула и погрузилась в процесс обучения. Люк снова отсутствовал, и когда прилетит — непонятно. Женщина отлично понимала, что, скорее всего, эти отлучки связаны с заработком, но каким? Скайуокер только отшучивался, говоря, что просто делает мир чище, к общей пользе, но было понятно, что не все так забавно и легко, как он рассказывает. От Люка часто пахло плазмой. Горелой плотью. Смертью. Шми сама не могла понять, откуда у нее такие ассоциации, но они были, и отмахнуться от этого было невозможно. А еще ей казалось, что это не ее ассоциации, это ребенок транслирует ей свои впечатления. Вообще, вся беременность протекала крайне странно. Начать стоило с того, что до момента встречи с Люком Шми мучилась от тошноты, головной боли, головокружения, какой-то странной, липкой слабости. Но вот после… Все недомогания прошли сразу и больше не возвращались. Она чувствовала себя сильной, здоровой, полной энергии, аппетит был прекрасный… Особенно рядом со Скайуокером. Это все было замечательно, но Шми настораживал один интересный момент: малыш словно знал, поблизости Люк или снова в отъезде. Только Люк начинал собираться в очередную поездку, как малыш принимался пинаться, доставляя матери массу незабываемых впечатлений. Скайуокеру приходилось долго сидеть рядом со Шми, положив ей на живот руки, успокаивая возмущающегося Энакина Силой. В такие моменты женщина прекрасно ощущала, как ее затапливает спокойствие, нежность и любовь, исходящие от ласково улыбающегося Люка. Ребенок обычно еще пару минут демонстрировал характер, после чего успокаивался и вел себя просто образцово. До следующего раза. *** Первое, что Люк сделал, как только вылетел с Дагобаха — сел медитировать. Корабль завис на орбите, а Скайуокер медленно растворялся в Силе, распространяя свою волю на галактику. Великими Магистрами просто так не становятся. Океан Силы ласково обнимал его, скользил по коже, проникал вглубь, растворяя в себе. Темнота расцвечивалась сотнями звезд самой разной яркости и цвета — Одаренных было видно как на ладони, но их Люк пропускал мимо своего сознания. Сейчас его интересовало другое… Камни. Где-то там сияет его камень, тот, который он вставит в меч, тот, который будет резонировать с его Силой, тот, который создан именно для него. Найти камень было достаточно легко, главное — знать, на что обращать внимание. Вот шарообразное скопление, мерцающее тусклым зеленым светом… Молодые, еще растущие камни, их хозяева еще не родились. Вот остро сверкают несколько алых звезд — алхимическая лаборатория ситхов. Уже почти дозрели… Вот радужная круговерть — Илум. Вот целый звездный водопад — Датомир. Не то, все не то. В принципе, Люк запросто мог воспользоваться для создания меча выращенным им самим искусственным кристаллом, но это будет долго, да и качество у них похуже, чем у натуральных. Магистр мысленно скользил в толще великого океана энергии, просматривая потоки и течения в поисках необходимого. Было четкое ощущение, что он на правильном пути. За долгие годы жизни и посмертия, Люк привык к тому, что Сила имеет свое собственное мнение. Если в юности и зрелости она часто тащила его по нужному ей пути, то потом он сам уже видел путь и мог выбирать, как именно прийти к цели. Поиски своего кристалла должны были показать, что поменялось в нем, ведь кристалл очень помогает при медитациях, направленных на самопознание. Неожиданно Люк почувствовал, что его тянет куда-то вперед, влечет, манит к неведомой цели. В темноте вспыхнула яркая звезда, переливающаяся, испускающая необыкновенно сильное, ровное свечение. Нашел. Люк, не прекращая медитации, протянул руку, и по экранам побежали данные и расчеты пути к указанной цели. Корабль вздрогнул, ложась на курс. *** Ровное сияние звезды манило, указывая путь. Люк вглядывался в Силу, ощущая, что есть в этих переливах нечто странное, трудноуловимое на первый взгляд. Что-то смущало… Корабль мчался сквозь гиперпространство, и лететь ему еще долго. Несколько дней… И это с учетом, что Люк проложил маршрут, следуя ориентирам в Силе. Скучно магистру не было. Он медитировал, анализируя свое вновь приобретенное тело, разум и Силу, раз за разом прогонял связки приемов, начиная с простейших и заканчивая достаточно сложными. Повредить что-то он не боялся: воину его уровня неуклюжесть не свойственна. Тело слушалось идеально. Особенно радовал тот факт, что обе руки были живыми. За долгие годы он сроднился с протезом, иногда даже забывая о том, что он у него был, но снова стать целым… Это радовало. *** Дом-Брадден Как оказалось, конечная точка путешествия была именно тут. На планете, находящейся на отшибе и не являющейся сколько-нибудь примечательной. Увидев название, Люк только пожал плечами и принялся искать источник возмущения в Силе. Нашел. Его кристалл был где-то здесь, причем теперь Люк отчетливо видел, что именно казалось ему странным. Их было два. Словно двойная звезда, вращающаяся по всем направлениям и не имеющая сил разорвать узы гравитации. Пульс двух сердец, бьющихся в унисон — вот что он чувствовал. Теперь осталось только спуститься на планету и найти предназначенное персонально для него чудо. Казалось бы, невыполнимая задача: найти на планете маленький кристалл, — но для Силы нет ничего невозможного. Посадив корабль, Люк направился на поиски, практически видя указующую нить. Огромный валун торчал посреди простирающейся до горизонта саванны длинным черным пальцем, грозящим небу, а внутри сияла звезда кристалла. Сосредоточившись, Люк осторожно сжал руку, раскалывая монолит, осколки брызнули во все стороны и застыли, подхваченные Силой. Уложив их пирамидкой, Скайуокер подошел ближе, рассматривая оставшуюся целой нижнюю половину камня. Внутри монолита была небольшая полая сфера, сейчас ставшая полусферой, покрытая шероховатой породой, из которой торчали два сросшихся воедино кристалла. Один прозрачный, словно алмаз. Второй — тоже прозрачный. И совершенно черный. Они пели, призывая своего хозяина, и тянулись к нему. Люк осторожно потянул к себе кристаллы, с легкостью вышедшие из гнезда, и ощутил себя завершенным. *** Создание меча не отняло много времени. Длинная, рассчитанная на хват двумя ладонями, рукоять, покрытая спиральным узором, чтобы не скользила. Несколько металлов, жутко дорогих или… совершенно бесплатных, если знать, где именно можно разжиться таким богатством. Скайуокер знал. Знания приходили к нему разными путями, не всегда законными и не всегда на добровольной основе, так сказать. Вообще, меч, созданный им, по цене можно было сравнить с дорогим кораблем. Очень дорогим кораблем. И дело было не в том, что его вдруг обуяла жажда роскоши… А в том, что эти металлы обладали исключительными качествами, добывали их в ограниченных количествах, следовательно, и цена зашкаливала за все разумные пределы. Впрочем, у этой показухи тоже была цель. Если разумный, не стесняясь, носит на поясе такое, то и отношение к нему будет соответствующим. За годы в политике Люк слишком хорошо запомнил, что в первую очередь обращают внимание на упаковку, к сожалению. Основа рукояти была из фрика. Накладки — из мандалорского железа. Люк вовсе не хотел, чтобы кто-нибудь удачливый разрубил меч только потому, что рукоять была собрана из чего-то менее прочного, как у него как-то было. Не очень приятные воспоминания. Серебряное с черным. Простое по дизайну, но крайне эффективное оружие, которое можно носить как угодно — на поясе или спрятав в рукаве, при желании. Особенно сильное впечатление производил клинок. Когда Скайуокер активировал его, то долго задумчиво покачивал рукой, привыкая. Черный и прозрачный… В результате получился дымчато-серый, с каким-то странным жемчужным оттенком. Он тогда стоял, глядя на самый необычный меч, который видел в жизни, понимая, что изменился очень сильно. Впрочем, так и должно быть. Жизнь — это изменения. Постоянные, неостановимые. А все Одаренные — источник этих изменений. И только вооружившись, а попутно и обзаведясь комфортной яхтой, снаружи предстающей дорогой игрушкой, а по летным качествам не уступающей боевым истребителям, он полетел на Татуин. *** Сидиус смотрел на встающее светило, наслаждаясь видом из огромного окна своих апартаментов. Думы Лорда Ситхов одолевали интересные. Ночь принесла ему сюрприз. Сон-видение… Некто, в длинном темном плаще, с накинутым на голову широким, глубоким капюшоном, танцевал под светом тысяч звезд, исполняя связки из пятой формы. Движения неизвестного были точными, скупо расчетливыми, небрежными. Та небрежность, что дается долгими годами тренировок. Невыразимо изящные жесты, резкие и плавные, быстрые и медленные. Исполнение Мастера, — а в том, что это именно так, Сидиус был уверен, — совершенно завораживало… Так же как и необычный цвет меча. Словно дым или черный жемчуг. Сидиус долго лежал, вспоминая четкие связки, плавно переходящие одна в другую. — Вот ты и показался… Кто же ты? Джедай? Ситх? Или… кто-то другой? Лучи солнца медленно затапливали кабинет, не мешая размышлениям Владыки. *** Йода сложил руки на своей клюке, прикрыв глаза. Свою задачу он выполнил — известил Совет о посетившем его ночью видении: четком, ясном, недвусмысленном. Не было дымки, присущей обычным посланиям Силы, не было ощущения множественности вариантов, не было… неопределенности. Все было неимоверно ясно. Некто, чьего лица он не разглядел, стоял в круге Тьмы, а сверху на него изливался Свет. Четкий контраст и вереница теней, множество полутонов и не смешиваемые краски. Кто он? Кто этот разумный, что стоит на границе между? Что он несет Ордену? Йода не мог интерпретировать видение и чувствовал тревогу. Магистры переглядывались, обсуждая услышанное. Им все это тоже не нравилось. Есть ситхи, есть джедаи… И тут некто непонятный. — Может, какой-то Орден, который мы не увидели? Вселенная велика, а мы знаем только малую ее часть. — Этого еще не хватало! — Какой Орден?! Вы о чем?! Ситхи! *** Время летело быстро. Казалось, он только попал на Дагобах, воплотившись по воле Великой Силы, — и вот он уже сидит перед дверями в палату, где лежит рожающая Шми, и ожидает рождения Энакина Скайуокера. Того, кто был его отцом, и того, кто стал его сыном. Шми за стенами застонала, и Люк послал волну Силы, успокаивая ее и снимая боль. Ноги сами собой распрямились, дверь тихо отъехала в сторону, открывая путь, врач даже не успел рот открыть, а Скайуокер уже подошел к Шми, слабо улыбающейся и смотрящей на младенца, как раз разинувшего рот и завопившего во все горло. Врач аккуратно завернул мальчика в пеленку, Люк протянул руки, подхватывая чудо Силы и окутывая его своим теплом. Энакин замолчал, сопя и хлопая глазками. — Энакин. Твое имя Энакин Скайуокер. Добро пожаловать в мир, сын. Где-то далеко прикрыл глаза старый магистр древнего ордена, ловя очередное видение. *** Это было невероятно. Энакин оказался тем еще… Скайуокером. Сплошная энергия и никакого вектора для ее применения. Малыш хотел всего и сразу. Есть, пытаться ползать, кричать из любви к искусству, дрыгать ручками и ножками, играть, привлекать к себе внимание, плакать, смеяться, спать. Успокоить его было проблематично, Шми просто с ног валилась: Одаренный ребенок чувствовал малейшие изменения настроения своей матери или окружающих, тут же реагируя соответствующим образом. Люка он не хотел отпускать от себя категорически, мгновенно разражаясь ревом. Скайуокер на провокации сына не поддавался, в конце концов, он воспитал нескольких детей, а потом и внуки были, так что методы борьбы и противодействия капризам были давно отработаны. Он разговаривал с малышом четко и ясно, без сюсюканья, легко считывая его потребности и успокаивая, если сын просто маялся дурью, так сказать. — Энакин! — строго смотрел на шестимесячного сына Люк, держа непоседу на руках. — Сколько можно? Ты ведь знаешь, что это несъедобно! И вообще, тебе — рано! Предмет спора — сейбер — плавал в воздухе над малышом, сопровождаемый его восхищенным взглядом. Малыш тянул ручки, пытаясь поймать ускользающий от него объект интереса. Шми улыбалась, глядя на упорного сына — тот делал все, чтобы добраться до вожделенной вещички. — У! А-а-а… — Угу! А еще о-о-о… — рассмеялся Люк. — Вырастешь — сам сделаешь, обещаю. Сейбер заложил крутой вираж и приземлился на пояс хозяина, где и замер. Загребущие руки Энакина тут же попытались его оторвать, но это было бесполезно, и малыш насупился. — Настоящий Скайуокер! — гордо констатировал Люк. — Оружие, корабли, полеты. — Весь в тебя? — иронично усмехнулась Шми, забирая сына. В глазах Люка мелькнуло что-то непонятное. — Можно и так сказать. Мы оба — друг в друга. Точные копии. *** Палпатин с интересом читал отчет, подготовленный его осведомителями. В галактике происходило нечто странное. Кто-то методично вырезал работорговцев, обчищая их до нитки. Если учесть, что на освободившиеся места вставал кто-то новый, а всякой дряни хватало, процесс напоминал отлаженный конвейер, и конца-края ему не было. Правда, в последнее время всякая мразь попритихла, а кое-где и свернула свою нелегальную деятельность. Что особенно заинтересовало ситха, так это тот факт, что смерти были разнообразными, но в большинстве своем — очень характерными. Для почерка Одаренного убийцы. Преступников душили, ломали кости, вырывали сердца, резали на части сейбером. Юстиция предпочла не связываться с таинственным отморозком, вычищающим галактику, закрывая на преступления глаза. Оно и понятно, это ведь не политики с тугой мошной, и не крутые торговцы, и не владельцы крупных корпораций. Связываться с отребьем — значит не получить прибыли, зато замазаться в отходах по уши. Ситх презрительно скривился, вспомнив представителей так называемых органов правосудия. Мерзость! Дайте только добраться до вас, лживые мерзавцы… Мысли потекли упорядоченным потоком. Кто же этот неизвестный? Джедай, слетевший с нарезки на почве восстановления справедливости? Палпатин вспомнил несколько таких случаев и поморщился: если уж Светлые срывались с катушек, то последствия обычно бывали ужасающими. Привыкшие подавлять свои желания, защитники галактики, сорвавшись, зачастую творили такие ужасы, что им самые кровавые маньяки завидовали. Но здесь явно не тот профиль… Все четко, аккуратно, безупречно исполнено. Если бойня — то в качестве устрашения, а не от потери разума. Если ловушки — то тщательно продуманные. Если убийство — то хладнокровное. Убийца всегда уходил с прибылью: денежной и нематериальной. Репутация. То, что зачастую важнее денег, но добывается гораздо труднее. Именно это ставило Палпатина в тупик. Джедайское спокойствие и ситхские цели. Очень странное сочетание. Судя по всему, это след таинственного незнакомца, которого он иногда видит в видениях. — Кто же ты? У Дарта Сидиуса было полное ощущение того, что скоро они встретятся.