Если бы...

ДЕНЬ 75 Роща возле развалин покинутого монастыря Неохватные стволы высоких деревьев, покрытые гладкой светло-серой корой, уходили ввысь как колонны величественного храма. Солнечные лучи проникали сквозь ажурную листву вознесённых ввысь крон и падали вниз подобно полупрозрачным золотистым столбам. В лёгком, напоенном свежими ароматами воздухе то тут, то здесь вспыхивали яркие зелёные огоньки. Тишину, оттенённую звонкими голосами птиц и отдалённым шумом прибоя, нарушали осторожные шаги множества ног и восторженные перешептывания. Братство Пробуждённого пришло поклониться своему новому божеству. Ю-Берион властно вскинул руку, приказывая остановиться. Шедшие позади Просвещённого Кор Ангар, гуру и часть темпларов повиновались немедленно, а напиравшие послушники сгрудились за их спинами и стали взволнованно переговариваться. Им было не видно мощного, непомерно широкоплечего человека, вышедшего навстречу из-за деревьев. — Приветствую тебя, Кор Нетбек, пророк жизни и освобождения, — почтительно склонился Ю-Берион перед тем, кого большинство членов Братства долгие годы считало сумасшедшим. Нетбек, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки, остановился, сложил руки на груди и строго посмотрел на толпу. Все умолкли и затаили дыхание, так что стало слышно едва ощутимый шорох листьев высоко вверху. — Впредь не входите сюда в таком множестве, — соизволил разомкнуть уста новый пророк. — Мы мнёте мох и утаптываете землю, из-за этого корням трудно дышать. — Прости нас, Кор Нетбек, — ещё ниже склонился Ю-Берион. — Братьям так не терпелось убедиться в величии и силе Пробуждённого бога, что они явились в эту рощу все разом. Мы сегодня же расставим стражу по обе стороны расщелины, через которую нам пришлось перебраться, чтобы попасть сюда, и станем приходить по несколько человек в день, не более. — Хорошо. Если вы не будете разводить огня и размахивать топорами, деревья не обидятся. Ю-Берион обернулся к своим последователям и придал лицу торжественное и значительное выражение. — Вы всё слышали, братья? — спросил он. В ответ раздались робкие согласные голоса людей, потрясённых тем, что они видели и чувствовали в этом месте. — Яви же нам волю Пробуждённого бога, о пророк! — возгласил Ю-Берион, обращаясь опять к Нетбеку. — Пробуждённого? — поднял брови Нетбек. — Да, пожалуй... Тот, кто дарует жизнь этой роще, пробудился недавно. Ранее он только говорил со мной через деревья, их голосами и их языком. — Разве у деревьев есть язык? — едва слышно прошептал кто-то в толпе послушников. Как ни странно, Нетбек ответил на этот вопрос, хотя до того места, где он стоял, эти слова никак не должны были долететь. — Да, у деревьев есть свой язык. Он совсем не похож на человеческий, но его можно научиться слышать и понимать, — сказал пророк. — Это не так трудно. Главное, сильно этого захотеть и постараться проникнуть в него душой. Только при помощи разума его не понять. — Мы будем учиться у тебя, Кор Нетбек. Я сам буду нести слово нашего бога братьям, и присылать к тебе самых достойных. А теперь, чтобы убедить сомневающихся, яви силу Пробуждённого их глазам. — Разве вид этой рощи оставляет какие-то сомнения в его мощи? — удивился пророк. — Для меня этого достаточно, однако не все братья достаточно сильны духом и разумом, а потому продолжают колебаться на самом пороге истины, — смиренно ответствовал Ю-Берион. Нетбек снисходительно улыбнулся и пожал мощными плечами, как бы говоря: "Ну, если для вас имеют значение подобные безделицы, то так и быть". Затем, протянув правую руку и повернув её ладонью к земле, замер на некоторое время. Опять наступила тишина, но время шло, и ничего не происходило. Вот уже послышались возгласы недоумения. И вдруг все, кто стоял в первых рядах и мог лучше видеть происходящее, поражённо ахнули. Под ладонью Нетбека прямо у них на глазах зашевелилась покрытая мхом травами земля, и из неё, преодолев сопротивление неподатливой поверхности, выстрелил вверх росток. Стремительно разворачивая крупные зубчатые листья, он достиг вершиной пальцев Нетбека и замер. Тот убрал руку и с нежной улыбкой смотрел на молодое деревце. При виде этого зрелища гуру и послушники, а за ними и большинство стражей попадали на колени. Присоединился к ним и Ю-Берион. Лишь Кор Ангар и ещё трое воинов остались на ногах. — Всё это замечательно, но что мы с такой магией сможем противопоставить стражникам Гомеза, когда он пришлёт их сюда, вооружённых огненными свитками? — скептически спросил Кор Ангар. Нетбек взглянул на него с каким-то лукавым удивлением. На губах пророка по-прежнему блуждала улыбка. Он резко вытянул вперёд руки и сжал пальцы, будто схватив нечто незримое. И в тот же миг Ангар и трое его воинов рухнули наземь. Их лодыжки оказались плотно спелёнаты цепкими древесными корнями. Корни немедленно обхватили их руки и шеи, не давая пошевелиться, но уже в следующий миг обмякли и втянулись в землю. Послышались изумлённые и испуганные крики. — Впечатляет, — проворчал Кор Ангар, поднимаясь на ноги отряхиваясь. — С такими заклинаниями мы сможем защитить себя... — И наши деревья, — немедленно вставил Нетбек. — Ага, — без тени улыбки согласился глава темпларов, — и деревья тоже. Пожалуй, проснувшийся бог нравится мне больше, чем тот, что спал в своём тёмном логове. Любопытно, как скоро гуру смогут перенести эту магию на свитки? — Мы, конечно же, сможем овладеть этой магией, как только научимся слышать деревья. А составить формулы и записать их на рунные камни и свитки будет совсем не сложно, — заявил Ю-Берион, уже поднявшийся с колен. — Главное, использовать дарованную Пробуждённым силу на благие дела. Ведь так, Кор Нетбек? — Именно так. Деревья добрые, они не хотят зла. И тот, кто дарует им жизнь, тоже не хочет. — Слышали, что сказал пророк? — возвысил голос Просвещённый, стараясь, чтобы его услышал каждый. — А теперь ступайте обратно в лагерь. Завтра изберём тех, кто первыми пойдёт учиться говорить с деревьями. С пробуждением, братья! — С пробуждением! — подхватили многочисленные голоса, и люди один за другим стали скрываться среди стволов по направлению к ветхому мосту, перекинутому через глубокую расщелину на краю рощи. Ю-Берион же, осторожно взяв Нетбека под руку, повёл его в другую сторону, что-то негромко говоря на ухо. — Выкрутился, шельмец! — глядя вслед этой странной парочке, воскликнул Ангар. Его рассечённое шрамами грубое лицо растянулось в ухмылке. — Похоже, во всём этом что-то есть, — сказал неслышно подошедший к темплару Лестер. — Кажется, Ю-Берион сказал правду, когда спорил с Галомом. Кор Ангар искоса взглянул на него и произнёс: — Ты разве не понял? Он просто использовал силу, открытую Нетбеком, для сохранения своей власти. Уважаю этого мужика, из любой западни выскользнет и выведет остальных! — Всё я понял, — покачал головой Лестер. — Не о том речь. Просто магия Пробуждённого действует не хуже, чем действовала магия Спящего до того, как она ослабела после Вызова. — Не всё ли нам равно, приятель, — ещё раз усмехнулся воин. — По мне, так старая добрая сила Аданоса и Инноса ничуть не хуже. Да и помощнее, пожалуй. Но главное — у нас снова есть, что противопоставить Гомезу, если он вздумает поставить свой сапог на наши хребты. — С этим не поспоришь, — согласился Лестер и тут же заспешил. — Ой, меня учитель зовёт! Ты идёшь? — Нет, я ещё немного побуду здесь. Очень уж славно дышится под этими деревьями. — Увидимся в лагере, — кивнул Лестер и заспешил к окликнувшему его Идолу Намибу. ДЕНЬ 76 Где-то под горами между Миненталем и Хоринисом Нужное место обнаружил Фингерс. Все уже валились с ног и чувствовали себя окончательно потерявшимися в этих бесконечных подземных переходах, кишащих то нежитью, то ползунами. Диего приказал остановиться на отдых возле небольшого родника, пробившего себе дорогу сквозь дно пещеры. Все устало опустились на влажные холодные камни, лишь осторожный Фингерс решил пройти вперёд ещё немного и взглянуть, нет ли впереди близкой опасности. Опасности менее близкой было впереди, позади и вообще со всех сторон очень много. Это было ясно всем без исключения. — Там что-то светится и какие-то голоса, — громким шёпотом сообщил Фингерс, спустя некоторое время выходя из темноты на свет факелов. — Да, я слышал, что в темноте часто всякое мерещится, — не двигаясь и не открывая глаз, апатично проговорил Слай. Остальные всё же соизволили повернуть головы и взглянуть на Фингерса. — Ладно, парни, не время отдыхать, — нехотя поднимаясь на ноги, произнёс Диего. — Надо взглянуть, что он там нашёл. — Говорю вам, я точно видел свет! — возбуждённо зашептал Фингерс. — И голоса слышал, будто поют что-то, а что — непонятно. — Ну, если там ничего нет... — с ленивой угрозой проворчал Уистлер, тоже вставая. Вслед за ним поднялись и остальные, поправляя доспехи и удобнее пристраивая оружие. Стараясь не производить лишнего шума, они двинулись вслед за Фингерсом. А когда и вправду впереди замаячил мертвенно-синий свет и послышались какие-то заунывные звуки, загасили факелы, чтобы не выдать своё присутствие раньше времени. Пройдя по плавно изгибающемуся тоннелю ещё около сотни шагов, разведчики оказались в преддверии длинного рукотворного зала, низкие своды которого подпирали толстые четырёхгранные колонны, покрытые причудливой резьбой. В зале что-то происходило. — Теперь тихо, оружие держать наготове, — шёпотом скомандовал Диего. Они ещё продвинулись вперёд и укрылись за колоннами у входа в зал. Осторожно выглянув, Мильтен увидел, что делается в середине зала. Там стоял высокий каменный алтарь, окружённый четырьмя каменными же столбиками, на каждом из которых были установлены высокие светящиеся сосуды. На алтаре виднелось распростёртое человеческое тело, над которым висело полупрозрачное чудовище, издававшее звуки, одновременно похожее на плач и протяжное пение. Мильтену не раз приходилось видеть изображения демонов в книгах, а однажды довелось взглянуть на одного из них въявь. Это было, когда Корристо и Дамарок взяли его с собой, отправляясь в Старую шахту по вызову Яна. Демон невесть откуда появился в одном из нижних штреков и до смерти перепугал рудокопов и стражников. Маги быстро и без особого труда изгнали чудовище, но его жуткий облик остался накрепко запечатлён памятью Мильтена. Чудовище, висевшее над уложенным на алтаре человеческим телом, тоже напоминало демона. Те же пропорции, перепончатые крылья и толстый хвост. Но размерами оно вдвое превышало любого представителя этой нечистой породы, о которых молодому магу приходилось читать или слышать. Тело его, как уже упоминалось, было полупрозрачным, а на месте клыкастой пучеглазой морды извивался пучок каких-то отростков или щупалец. Поражённый зрелищем Мильтен забыл об осторожности и слишком далеко высунулся из-за колонны. Диего ухватил его за рукав и втянул обратно, но было уже поздно. С нескольких сторон разом раздался многоголосый шёпот, шорох и шелест. Из тёмных ниш между колоннами посыпались маленькие приземистые скелеты с тяжёлыми дубинками в суставчатых лапах и стали выпархивать существа, похожие на уменьшенных в несколько раз демонов. Всё пространство подземелья наполнилось треском, стуком и скрежетом, и вся эта лавина оживших костей и изначально неживой плоти обрушилась на шестерых людей. Закипела схватка. Сначала казалось, что жить им осталось несколько мгновений. Но ни призраки, ни Мильтен не были намерены погибать без боя. Мечи и заклинания крошили и обугливали кости, кромсали тугую демоническую плоть на удивление легко. Выдержав первый натиск, люди поняли, что берут верх. Отбрасывая каждым ударом по несколько врагов, они немного продвинулись вперёд, вглубь зала. — Там Торрез, он на алтаре! — закричал Мильтен. — Вперёд, ребята! — заорал Кавалорн. Казалось, что ещё немного, и они расшвыряют остатки злобной мелочи и доберутся до её полупрозрачного хозяина. Но тот вдруг взмахнул крыльями, и из-за колонн выхлестнулась новая волна скелетов и демонят. Люди попятились и вновь заработали оружием. Они отразили и это нападение. А потом ещё одно и ещё. Но все новые и новые толпы мелких, но необыкновенно кровожадных существ обрушивались на них, грозя захлестнуть, сбить с ног, задавить массой и порвать в клочья. Вот рухнул на каменные плиты Слай, пытаясь отодрать вцепившихся когтями в волосы мелких демонов. Вот обессиленный Кавалорн прижался спиной к колонне, с трудом отбиваясь от наседающих скелетов. Вот Мильтен, в очередной раз отступивший за спины Диего и Фингерса, чтобы восполнить запас магической силы, обнаружил, что держит в руках последнюю бутылку экстракта маны. Дела становились плохи. А сквозь шум сражения всё так же пробивались тоскливые звуки демонического пения, словно чудовище оплакивало свои будущие жертвы. Выскочив из-под прикрытия изнемогающих призраков, Мильтен неверной рукой метнул заклинание малой огненной бури туда, где крохотные демоны кружились особенно густо, но промахнулся. Вместо того, чтобы опалить крылья десятку маленьких монстров, заклинание ударило в один из светящихся сосудов и разнесла его в клочья. Чудовище над алтарём взвыло и задёргалось, а натиск его не ведающего страха и жалости воинства немедленно ослаб. — Сосуды! Надо разбить сосуды! — закричал ободрённый Мильтен и выпустил ещё одно заклинание. Но теперь уже демонята сами ринулись на сгусток пламени, перехватив его своими телами, немедленно превратившимися в дымящиеся ошмётки. Израсходовав остатки магической силы, Мильтен сумел разбить только один из оставшихся сосудов. Но в дело уже вступил Диего, с неимоверной быстротой начавший выпускать стрелы, пока Уистлер и Фингерс прикрывали его со всех сторон, а Мильтен, обнажив меч, отмахивался от скелетов. Наконец последняя узкогорлая посудина оказалась разбита, и зал погрузился во тьму и немую тишину. Кто-то зажёг факел, и маг бросился к лежавшим на полу Слаю и Кавалорну. Слай был мёртв, а Кавалорн ещё дышал, хоть и был без сознания. Мильтен выронил меч и опустился рядом с призраком на колени, оскальзываясь на ошмётках демонических тел и человеческой крови, и поднёс к его губам бутылку с целебным зельем. Исцеляющее заклинание было бы вернее, но у молодого мага не осталось и капли магической силы. Кавалорн, начавший приходить в сознание, глотнул, закашлялся и открыл глаза. — Вот так, хорошо, — приговаривал Мильтен, распечатывая ещё одну бутылку с эликсиром. А позади мага снова раздавался шум борьбы — это оставшиеся на ногах призраки рубили на куски полупрозрачного шупальцемордого демона, после потери сосудов оказавшегося почти беззащитным. ДЕНЬ 76 Город Дракия — К западу от той дороги, по которой вы сюда пришли, есть какие-то старинные развалины. Очень нехорошее место, поглоти меня Тьма! — Чем нехорошее? — уточнил Волк. — Жутко там. И люди, говорят, пропадали не раз, — ответил его собеседник и отхлёбнул из большой деревянной кружки. — Эх, знатное пиво у Геридага! Закажи ещё. — Конечно, — покладисто отозвался Волк и махнул рукой, подзывая хозяина таверны. С этим человеком он познакомился полчаса назад, когда спустился вниз, чтобы позавтракать. Ларс и Шарки всё ещё нежились в постелях в объятьях местных красоток, а Редфорд и Дракс, проснувшиеся следом за Волком, велели хозяину приготовить им жратвы и вышли на улицу. В зале, кроме Волка, остался только один постоялец — коренастый человек средних лет с обветренным широким лицом, в потрёпанной матросской одежде. Он подсел к каторжнику и попросил поставить ему пива, так как у него после вчерашнего в башке будто склянки отбивают, поглоти их Тьма. Волк не упустил случая и, хорошенько угостив местного жителя, забросал его вопросами. — А баронский дом? Ты бывал там? — продолжал допытываться Волк. — Конечно, бывал и не раз, — отвечал его собеседник. — У старика Айры там даже пристань небольшая была устроена. Тяжёлое судно к ней не подвести из-за мелей, но мелкие лодчонки подходят без труда. По молодости барон неплохо погрел руку на контрабанде минентальской руды. Здесь-то шахты все выработаны давно, да и руда в них не та совсем была... — Так барон промышлял контрабандой? Моряк с усмешкой взглянул на Волка из-под лохматых бровей, одну из которых рассекал давний шрам, и, оглянувшись, ответил: — Ты разве не знаешь, парень, что все эти важные господа самые первые контрабандисты и разбойники и есть? Вот и Айра старался не отставать. Но нас, простых моряков, он тоже не обижал, когда мы приходили с очередным грузом руды, которого так и не смогли дождаться королевские мастерские на материке. Да, славное было времечко, поглоти меня Тьма! — А куда барон потом девал свою руду? — заинтересовался Волк. — Как куда? Продавал, конечно. Какой-нибудь туманной ночкой неподалёку от баронской пристани бросал якорь корабль из Гатии, с Южных островов или даже орочья галера из Гортара. И между судном и берегом начинали сновать лодки, которые едва не черпали воду бортами — так тяжело они были нагружены! — моряк снова прервал свой рассказ, чтобы отхлебнуть из пивной кружки. — Потом проклятые маги накрыли долину этим своим куполом, и кончилась наша сладкая жизнь. А барон Айра к тому времени уже сумел скопить порядочное состояние, женился, два сына у него подрастали. — Где они теперь? — На материк отправились, на королевскую службу. Младшенький, Густав, говорят, погиб где-то на нордмарских перевалах. А про старшего, Сенграта, рассказывают, что он жив и здоров, стал королевским паладином. Сам же барон как-то раз перебрал старого монастырского, да и помер от удара... Теперь, надо думать, перед Белиаром ответ держит. — А ты сам в Гатии бывал? — Эх, парень, где я только не бывал! И на материке, и в Гатии, и на Южных островах, и на Восточных. Теперь вот тут оказался, под куполом этим проклятым, поглоти его Тьма... Закажи-ка ещё пива, с ним и разговор лучше клеится. Я тебе такого могу порассказать... Кстати, меня Ноком кличут. А тебя? — Меня называют Волк. Сейчас, друг, я велю принести ещё пару кружек. Где там Геридаг пропал? В тот же миг хозяин, по какой-то надобности выходивший на улицу через заднюю дверь, вбежал в общий зал. На бегу он сильно хромал и размахивал руками. — Там ваших бьют! — крикнул он Волку. — Где? — быстро вскочив на ноги, спросил каторжник. — Там, в проулке. — Стража? — Нет, трое задир из порта. Они всех тут замучили... — Зови Ларса и Шарки! — с этими словами Волк отшвырнул ногой скамейку и бросился к выходу. — Погоди, парень, я с тобой! — закричал Нок и побежал следом. — Эти рыбьи дети и меня давно злят. Они выскочили на улицу, бегом обогнули таверну и услышали шум драки в ближайшем проулке. Волк выхватил меч и кинулся туда. Как оказалось, помощь вовремя не поспела. Вскочив в проулок, Волк споткнулся о чьи-то вытянутые ноги и едва не упал. Чтобы удержаться, схватился ладонью о стену. Серые от непогоды и времени доски оказались забрызганы кровью. Послышался смех. Это дружно ржали Дракс и Рэдфорд. — Спасать нас прибежал, Волк? — спросил Дракс и, присев над одним из распростёртых на земле тел, принялся обшаривать карманы. — Мы знали, что ты нас не бросишь! — усмехнувшись, сказал Рэдфорд и спросил, кивнув в сторону Нока. — А это кто с тобой? — Местный, в таверне познакомились, — ответил Волк, не отводивший взгляда от трёх портовых громил, живописно загромоздивших собой проулок. — Да живы они, живы, — успокоил его Дракс. — Мы ж не дураки — в чужом городе резню начинать. Вон тому длинному только руку пришлось попортить, иначе бы он мне брюхо распорол. Один из поверженных задир глухо застонал, подтверждая тем самым, что ещё не покинул этот грешный мир для встречи с богами. — Поглоти меня Тьма! Да, ребята, с вами лучше дружить, чем ссориться... — проворчал Нок, с любопытством рассматривавший побоище. — У вас там все такие? — Это ты ещё наёмников не видел, — сказал Рэдфорд, деловито собиравший раскиданное по земле трофейное оружие. — К примеру, Горн с Кордом или Торлофом, особенно если шнапсом зарядятся, вдвоём весь этот городок разнесут и с утра не вспомнят... — Что случилось? — оттерев в сторону Волка и Нока, в проулок протиснулся Ларс. Он был полуодет, встревожен, в руке сжимал длинный узкий клинок. Следом за Ларсом появился и Шарки. — Да пустяки, — отмахнулся Дракс. — Мы уже закончили. Пошли, перекусим. Быстро оценив открывшуюся перед ним картину, Ларс заметно успокоился и кивнул. — Думаю, у городских властей не будет к нам претензий по поводу этой троицы. Воры стали один за другим выбираться из проулка. Один из побитых с трудом поднялся на ноги, посмотрел им в спины мутным взглядом, пошатнулся и сполз по стенке. На улице меж тем поднялась суматоха. Раздавались крики, по выщербленной брусчатке бежали какие-то люди, со стороны гавани раздавалось надтреснутое дребезжание сигнального колокола. В первое мгновение Волк подумал, что суета вызвана дракой в проулке, но тут же отбросил эту мысль. Люди явно спешили к причалу. — Что случилось? — поймал тем временем Ларс за рукав Геридага, который вначале следовал за ворами, а теперь вознамерился уковылять вместе с другими горожанами. — Как что?! Корабль в гавань входит! — округляя глаза выкрикнул хозяин таверны и, освободив схваченную Ларсом руку, торопливо похромал вниз по улице. ДЕНЬ 76 Водопад на реке Шныгов между Старым и Новым лагерем Состоявшаяся накануне охота на хитрого зверя, подрывавшего плотину, заняла больше времени, чем рассчитывали охотники и пославший их Ли. За Горном и Скорпио увязались несколько воров, делавших по пути ставки на то, удастся ли шныгу избежать расплаты, а если нет, то кому именно доведётся его прикончить. Шныг же в полной мере проявил свою коварную натуру. Издали заметив большую толпу людей, он спрыгнул в воду с камня, на котором грел зеленовато-бурые чешуйчатые бока, и был таков. Обратно на берег он выбрался только в сумерках. К тому времени озверевший от долгого сидения в засаде Горн уже сам готов был разломать плотину, чтобы спустить воду и добраться до "проклятой скотины, чтоб ей пусто было". Скорпио проявил больше терпения, хотя и ему изрядно надоело подстерегать шныга. Их шумное сопровождение к тому времени окончательно заскучало и вернулось в лагерь. Наконец, когда Горн уже начал ругаться едва ли не в полный голос, личный враг мастера Гомера осторожно выбрался из воды чуть в стороне от того места, где засели люди. Скорпио сделал Горну знак заткнуться, встал на одно колено, поднял арбалет и выстрелил. Похоже, не зря именно он учил гомезовых гвардейцев стрельбе — тяжёлый болт нашёл свой цель, глубоко засев в чешуйчатой шкуре шныга. Животное с рычанием и визгом бросилось на врагов, намереваясь продать свою жизнь подороже, но навстречу ему, поигрывая тяжёлым топором с двумя лезвиями, вышел Горн. Он был рад, что наконец-то сведёт счёты с тварью, из-за которой принужден был полдня кормить комаров... Идти к Старой шахте на ночь глядя смысла не было, поэтому наёмник вместе со Скорпио отправились к Силасу. Там стражник доказал, что даже если баронское воинство и дерётся чуть хуже, чем наёмники Ли, то уж в поглощении шнапса не уступит никому. А на следующее утро толком не проспавшиеся победители шныга и принаряженный в отороченную волчьим мехом синюю куртку Гомер стояли на обрыве возле водопада и созерцали суету внизу. Там с десяток рудокопов под присмотром призрака Яна заколачивали около берега сваи при помощи бревенчатой треноги с поднятым на неё камнем. Ещё человек сорок-пятьдесят занимались тем, что валили в ближайшем лесу деревья с ровными и не слишком толстыми стволами. Они выносили брёвна к берегу, раскалывали вдоль при помощи деревянных клиньев, а потом выдалбливали сердцевины. Сделанные таким образом желоба снова соединяли, скрепляя скобами и кожаными ремнями, а мастер Випер старательно промазывал щели расплавленной смолой. Место работ бдительно охраняли призраки и несколько стражников, которые заметили прибывшую из Нового лагеря троицу, едва она появилась на обрыве. — Трубы правильно готовят, — одобрил Гомер, но потом нахмурился. — А вот сваи не у места бьют, слишком близко к водопаду. Колесо напором изломает, а тяги доброй не получится. — Сейчас спустимся, и ты растолкуешь этим бездельникам, что к чему, — проворчал Скорпио. — Вы спускайтесь, а я назад, — заявил Горн. — Мне там делать нечего. — Прощай, — ответил ему Скорпио. — Рад был с тобой познакомиться. — Я тоже, — ухмыльнулся Горн. — Ну и здоров же ты шнапс глушить!.. Ладно, пока. И смотрите тут! Гомера обидите — мы этого так не оставим, чучела набьём из ваших баронов. — Не беспокойся. Он у нас сам будет жить не хуже барона, а потом я его лично назад провожу, если не захочет остаться в Старом лагере. — Чего я там не видел? — проворчал мастер и, махнув рукой Горну, направился влево, где обрыв переходил в пологий спуск, поросший жёсткой травой. Скорпио поспешил за ним следом. Пока стражник говорил о чём-то с вышедшими навстречу призраками, Гомер уже пробирался между суетящимися, стучащими топорами и молотками людьми. Здесь его многие знали. Мастер, отданный под суд за толком не доказанное хищение казённых средств, что король выделил на строительство новой верфи, попал на каторгу в первые годы после создания Барьера. За проведённое в Минентале время он успел поработать не только на укреплении стен Внешнего кольца вокруг замка и в Старой шахте, но и в Заброшенной шахте, покинутой уже довольно давно. Как только представилась возможность, он подался вслед за Ли в Новый лагерь, едва начавший заселяться. Однако и здесь у него осталось немало добрых знакомцев, которые его окликали, подходили, жали руки и хлопали по плечам. Покончив с приветствиями, Гомер решил осмотреться получше. Он ещё раз похвалил водоотводные трубы, которые готовил Випер со своими помощниками, а потом в сопровождении возглавлявшего работы Яна и своего старого приятеля кузнеца Хуно. Дойдя до берега и скептически оглядев недостроенное основание для будущего насоса, мастер начал сердиться. Перекрикивая шум близкого водопада, он стал объяснять Яну, что сваи забиты не в том месте, и что старое водяное колесо, принесённое от хижины Кавалорна, возле которой оно валялось невесть сколько лет, никуда не годится. Ян, привыкший, что в Старой шахте за ним всегда оставалось последнее слово, пытался возражать. Однако вскоре, убеждённый разумными доводами Гомера, велел остановить работы на берегу. А мастер, присев на корточки, уже выводил палочкой на песке очертания будущего механизма. ДЕНЬ 76 Где-то под горами между Миненталем и Хоринисом За жизнь Кавалорна можно было не опасаться. Раны его оказались хоть и многочисленными, но не столь глубокими, как представлялось вначале. Зелья Мильтена оказали своё целебное действие, старый призрак пришёл в себя и даже сумел подняться на ноги, хоть и нелегко ему это далось. Теперь все пятеро стояли над распростёртыми на каменных плитах телами: мёртвым Слаем и живым, но остававшимся без чувств, Торрезом. Расправившись с демоном, призраки стащили совершенно обнажённого и пребывавшего в забытьи мага с алтаря и отнесли поближе к выходу, найдя на полу место, где ошметки демонической плоти были навалены не так густо. — Что с ним? — спросил Уистлер, глядевший в неподвижное лицо Торреза, бледное даже в красноватом свете факелов. — Сейчас посмотрим, — ответил Диего. Он присел на корточки около мага и протянул руку в сторону Мильтена. — Дай зелье, да посильнее! Тот подал склянку, и тогда предводитель призраков, разжав зубы Торреза лезвием ножа, влил ему в рот целебный напиток. Вскоре Торрез застонал, а потом его начала бить крупная дрожь. Наконец, он очнулся и сел. Мильтен сразу же захлопотал вокруг старшего собрата. — И впрямь живой! — удивился Уистлер. Фингерс же, хмыкнув, отправился осматривать зал на предмет добычи и других интересных вещей. — Слая жалко, — вздохнул Диего. — Да, хороший был парень, — поддержал его Кавалорн, переведя взгляд с магов на мёртвое тело. — Видишь, как бывает: я, старик уже, живой остался, а Слай погиб. — Похоронить его надо как-нибудь, камнями завалить хотя бы, — подал голос Уистлер. — На поверхность мы его точно не вынесем. — Похороним здесь. Ему всё равно, где лежать, а нам свои шкуры ещё на свет вытащить нужно, — строго сказал Диего. Торрез тем временем стал осознавать происходящее вокруг. — Торрез, что с тобой было? — тряс его за плечи Мильтен. — Ты слышишь меня? Понимаешь, что я говорю? — Да, слышу, — голос мага был слаб и надтреснут. — Ничего не помню... Сначала шли, нежить полезла... Потом холод... Больше не помню... — Где же его одежда-то? — огляделся Диего. — Я ему сейчас мантию свою отдам, — с готовностью заявил Мильтен и принялся распутывать узел на поясе. — Не надо, малыш, она ему всё равно в плечах узка будет. Тут у меня есть старая куртка в мешке, сейчас найду. — А у меня штаны рудокопа завалялись. Взял на случай, если в воду или ещё куда лезть придётся, — прибавил Уистлер. Они с Диего принялись рыться в мешках, и вскоре Торрез при помощи Мильтена оказался облачённым в весьма живописный наряд: сверху куртка призрака, обшитая квадратами из выкрашенной в красный цвет кожи и грубо залатанная во многих местах, а снизу — изрядно потёртые мешковатые штаны из буро-зелёной шкуры шныга. Если к этому добавить мокрые слипшиеся волосы и разбитые ботинки покойного Слая, то легко представить, насколько жалок и нелеп был вид гордого мага. — Ну вот, теперь тобой можно ползунов в шахте пугать, почтенный служитель Инноса, — удовлетворённо оглядел Торреза Диего. — Пустим тебя вперёди, и ни одна тварь навстречу вылезти не рискнёт. Тот, вопреки обыкновению, огрызаться не стал, а только опустил голову. Но, вспомнив что-то, вскинулся. — Письма! Где письма для Корристо?! — вскричал Торрез. — Вот они, все целы, — успокоил его Мильтен. В этот момент раздался голос Фингерса. — Эй, парни! — закричал он. — Этот алтарь, кажется, полый внутри. Все собрались вокруг удлинённого серого камня правильной формы, стоявшего в центре подземного зала. Уистлер нагнулся, подсветил факелом и подтвердил: — Тут и правда щель по все длине. А ну-ка, налегли дружненько! — Не надо! — вздрогнул Торрез. Уже приникшие к каменной крышке трое призраков одновременно повернули к нему лица. — Не надо, не открывайте, — повторил маг. — Вдруг оттуда опять полезет всякое! — Не бойся, уважаемый маг, — нехорошо ухмыльнулся Фингерс. — Я же с тобой. — А может... — неуверенно вмешался Мильтен. Но его уже никто не слушал. — Раз-два! — рявкнули призраки, и крышка со скрежетом отъехала в сторону. Все, кроме Торреза, склонились над внутренностями алтаря. Даже едва державшийся на ногах Кавалорн не преминул проявить любопытство. — Эге! — сказал Диего. — Кажется, мы кое-что нашли. Он запустил руку в каменную утробу и принялся вытаскивать оттуда разные предметы. Вскоре на полу лежали три непривычной формы сосуда из потемневшего металла, ритуальный нож с прозрачным клинком, пара чёрных как уголь коробочек и серая плитка, испещрённая непонятными символами. — Всё? — засовывая факел внутрь алтаря, спросил Фингерс. — Здесь больше ничего нет, — подтвердил Диего. — Давайте разложим это барахло по мешкам, а как вылезем на поверхность, разберёмся подробнее. Призраки принялись распихивать находки под неодобрительными взглядами магов. — Слушайте, парни! — воскликнул вдруг Уистлер. — Может, похороним Слая в этом ящике? — Внутри алтаря какого-то тёмного культа? — засомневался Фингерс. — А что? Всё лучше, чем в виде нежити будет скитаться по этим подземельям, — поддержал идею Диего. — Что скажете? — обратился он к магам. В ответ Мильтен неуверенно пожал плечами, а Торрез только поёжился. — Значит, решено, — подытожил Диего. ДЕНЬ 77 Развалины крепости на горе — Браты быть сильно недовольны, что моя ругать Крушак и уходить, — бубнил старый орочий шаман, грустно сутуля покатые, поросшие густой серой шерстью плечи. — Поэтому они послали к тебе убийц? — кивнув в сторону одного из орочьих трупов, спросил высокий седой человек в чёрной мантии, над рукавами которой топырились некие подобия крыльёв летучей мыши. — Это Фуш-Нак или Хирр-Шак их посылать. Они говорить: моя предатель, не служить Крушак. Простой браты не понимать, что есть Крушак. Моя понимать, говорить другим. Фуш-Нак и Хирр-Шак быть шибко злой, — пояснил орк, сердито ударив посохом в древние каменные плиты бывшего крепостного двора. — Эти двое — шаманы? Они служат Спящему? — педантично уточнил человек. — Так есть, — покачал украшенной птичьими перьями головой орк. — Люди так говорить. Наши называть говорящий с духами. — Понятно, — кивнул человек. — Тот охотник, которого я поймал возле своей башни, говорил, что ты скрываешься в этих развалинах уже почти две луны. — Рангок. Носить мне еда и известия от браты. Его быть хороший мальчик. Твоя его убивать... — Прости, мне жаль, — голос седого зазвучал мягче, пытаясь изобразить сочувствие. Однако белёсые глаза его оставались такими же холодными, что и прежде. Даже неверный свет луны не мог скрыть их неласкового блеска. — Вы, орки, такие упрямые! Если бы он сразу всё мне рассказал, не пришлось бы его пытать. Орк угрюмо задумался на какое-то время, потом потряс низколобой головой и сказал: — Его теперь среди души предков, как все мёртвый герои. А известия мне потом носить Аррхок. Его тоже молодой воин, быстро бегать... Только моя думать, Фуш-Нак и Хирр-Шак его ловить. Аррхок не носить мне вести этот ночь. Моя ждать слова и еда. — Если это не очередной убийца, то твой посланец сейчас прячется вон за тем обломком стены, — усмехнулся человек, кивая куда-то в сторону. — Двой дух видеть дальше, чем мои глаза! — восхитился шаман и, обернувшись в указанном направлении, что-то выкрикнул на своём гортанном, рычащем наречии. Ему пришлось повторить свой зов ещё раз, прежде чем из-за угла полуобвалившейся стены робко выбрался тощий молодой орк в набедренной повязке из шкур, за которую был заткнут небольшой грубо выкованный топор. Косясь на человека, он приблизился к старому шаману и забормотал что-то ему на ухо. Говорили они долго, шаман время от времени отрывисто бросал вопросы и внимательно выслушивал ответы. Человек в чёрном, всё это время стоявший в стороне со сложенными на груди руками, как видно, утомился ожиданием. Решив напомнить о своём присутствии, он негромко покашлял. Орки забормотали быстрее и громче, в их речи несколько раз промелькнуло имя "Кшарр-Даш". Потом шаман обратился к человеку. — Аррхок говорить, что в деревня браты приходить шибко злые люди, — сказал шаман. — Они сначала грабить... как говорить? хоронилище? — Какое "хоронилище"? Склад? — не понял седой. — Ага, склад, — согласно закивал старый орк. — Где орки класть мёртвый тела браты. — Что? Может, ты имеешь в виду кладбище? — нетерпеливо спросил человек. — Так говорить, кладбище, — снова согласился шаман. — Их не уважать души предки, грабить тела. Шибко злой люди. — Что за люди? Откуда они пришли? — резко спросил человек, уже не скрывая своего раздражения. — Люди с болота. Они тоже поклоняться Крушак, давал его много-много силы, — объяснил орк. — Понятно, болотные придурки. Спроси у своего гонца, много ли их было. — Аррхок говорить, не шибко много. Пять, может, шесть рук. Убивали охрана. Заколдовать орки, и все спать. Потом убивали Фуш-Нак и ещё два шамана. Брать статуя на столбе и идти в храм Крушак, под землю. — Давно это произошло? — отрывисто спросил человек. — Ур-Шак, пойми, это всё очень опасно! — Аррхок говорить, он засыпать как все от колдовства. Уже быть темно. Ещё раньше его хотел бежать к Ур-Шак, говорить про убийцы. Но приходить злые люди, и Аррхок спать как все браты. А потом его вставать и бежать сюда, — с готовностью ответил шаман. — Кшарр-Даш и Ур-Шак тоже теперь ходить в храм Крушак? — Значит, прошло не больше двух-трёх часов, как они спустились в храм Спящего... — задумался Ксардас. — Нет, Ур-Шак, нам туда идти пока нельзя. Конечно, Спящий-Крушак ослаблен и ещё не скоро вернёт свою силу, даже если высосет досуха этих болотных олухов. Но нам с ним пока не совладать в открытой схватке, слишком уж наша с тобой магия близка к магии Спящего. — Наша опять сидеть и ждать? — недовольно прорычал шаман. — Нет уж, просто так сидеть и ничего не делать мы не можем себе позволить. Есть у меня пара кривых костей в рукаве... А ты пока оставайся тут и внимательно следи за тем, что происходит в орочьей деревне. Мы скоро опять встретимся. И не дай себя убить, Ур-Шак! Слышишь? — Моя слышать, — угрюмо ответил Ур-Шак. — И так много браты умирать в эти дни. Охрана хоронилища умирать, охрана на мосту и шаманы умирать. Твоя убивать Рангок. Четыре дня охотник не приходить из горы. Наверно, тоже умирать. Мы убивать эти, — шаман указал на своих несостоявшихся убийц и вздохнул. — Худо... — Ты даже о собственных убийцах жалеешь? — усмехнулся некромант. — Да уж, ты действительно истинный вождь своего народа, Ур-Шак! Будь все, кто возглавляет орков, такими как ты, этой войны не было бы. — Моя много-много зимы назад говорить на совете: нельзя воевать человеки. Всем быть плохо. Вожди меня не слушать. Хош-Пак кричать: ученик должен слушать учитель, а не поучать! Морра надо убить! — ещё больше погрустнел шаман. Молодой орк тихо стоял в сторонке и переводил взгляд то на Ур-Шака, то на Ксардаса. Указав на него рукой, шаман снова вздохнул. — Много-много такой как Аррхок умирать. Много люди умирать. Зачем? Наша все скоро корми мясных жуков. Орки из Гортар, человеки с острова на восходе не воевать. Их жить, когда наша подыхай, — горестно произнёс старый шаман. — Ничего, дружище, — на сей раз в голосе человека прозвучало неподдельное сочувствие. — Мы с тобой ещё многое исправим. Главное, разобраться со Спящим. Иначе этот ваш Крушак столько народу погубит, что спасать станет некого. — Моя понимать. Моя делать, как надо, — твёрдо отвечал старый орк. ДЕНЬ 79 Море у восточного побережья Хориниса Небольшому круглобокому нефу боковой ветер помехой не был. Оба широких треугольных паруса ловили напор воздуха, обращая его в движение в направлении, выбранном кормчим. Чуть кренясь и легко взбираясь на покатые волны, двухмачтовое судно бежало на север, оставляя слева неприветливый скалистый берег, а справа перегороженное Барьером открытое море. Торговый корабль носил романтическое имя "Лист велейса" и принадлежал старому гатийскому* моряку и контрабандисту Германарику. Дракия осталась позади, а впереди ждал берег Рудного залива с возвышавшейся на видимой издалека скале Башней Туманов. Впрочем, до того, как это таинственное сооружение покажется из-за мыса, перед которым Братство Спящего (а теперь — Пробуждённого) устроило свой лагерь, времени ещё оставалось довольно. Волк, с затаённым волнением оглядывая горизонт, стоял на носу. Позади него присел у фальшборта Нок. Старый моряк попыхивал болотником и время от времени бросал исподтишка на своего нового приятеля одобрительные, но чуть ироничные взгляды. Шарки, Рэдфорд и Дракс валялись на разогретой солнцем палубе, лениво следя за неторопливой работой угрюмых матросов. Викер, посланный городским советом Дракии для переговоров с генералом Ли, снова заперся в выделенной ему тесной каюте. А Ларс находился на мостике, где под скрип руля, который ворочали два матроса, вёл неторопливую беседу с капитаном Германариком — видавшим виды человеком с широким лицом и клочьями седых волос над ушами. — Мы издалека видели, как впереди что-то сверкало, однако подумали, что это молнии. Ночью тучи наползли и ветер посвежел, мы и не удивились, — рассказывал капитан печальную повесть своего пленения магическим куполом. — А когда его пересекали, Барьер невидимый был, никто и не понял, в чём дело, клянусь посохом Азана! Только затрещало коротко и последние волосы на голове у меня дыбом встали. Тогда он и заиграл... — Барьер? — уточнил Ларс, хотя и без того было ясно, о чём речь. — Он, проклятый! — энергично рубанул Германарик воздух ладонью. — Тут-то парни и перепугались. Мне-то что, я стреляный падальщик. Семью давным-давно схоронил, во время чёрного мора. Кроме корабля у меня нет ничего. А у многих моих ребят жёны, дети на берегу остались. Жалко их... — Ваше счастье, что назад пройти не попытались. С Барьером шутки плохи, — вздохнув, вставил Ларс. — Как же не пытались! Я когда понял, что с нами произошло, голову потерял, велел назад поворачивать, — признался старый моряк. — Поверишь, ни бури не боюсь, ни рифов, ни морских чудищ, а в вечную каторгу угодить вместе со всей командой страшно стало, вот и сделал глупость. — Ну так выжили же... — Хорошо, ход малый был, против ветра выруливали, а то бы конец нам пришёл. И без того мой "Лист велейса" аж затрясся весь, будто и впрямь сделан не из доброго горного дуба, а из листьев того цветка, в честь которого назван. Ну, отвалили кое-как, слава Грау, и пошли в Дракию. А там вас встретили... Эх, лучше бы я в Хоринис пошёл! — Ладно, приятель, нечего теперь причитать, сделанного не воротишь. И за Барьером люди живут, — утешил капитана Ларс. — Да разве ж это жизнь! — проворчал Германарик и обернулся к развесившим уши рулевым. — Эй, бездельники! Круче к ветру держать! Хотите мне корабль на камни посадить?! Затем капитан присовокупил к своей речи ещё несколько увесистых фраз, которые с гатийского на миртанский не переводятся, несмотря на всё сходство этих языков. Ларс сполна насладился тирадой, крякнул от удовольствия и снова вернулся к своим расспросам. — А ты, выходит, табак хотел без пошлины в Дракии сбыть? — Хотел, — вздохнул капитан. — Табак и ещё кое-какие товары... Удачное плавание было, недорого загрузился. На Южных островах сейчас тоже неспокойно, да и орочьи галеры пути перекрыли, так что хозяева плантаций не дорожатся. Вот я и решил ещё раз рискнуть и сбыть товар мимо робаровой таможни. Конечно, — добавил он, понижая голос, — Викер этот — сущая акула, три шкуры дерёт. Не то, что покойный барон Айра. С тем мы не одну славную сделку провернули в своё время, клянусь посохом Азана! Однако всё ж лучше, чем отдавать вашему королю большую часть своего законного заработка. Нам и своих нахлебников хватает. — Так в Гатии же вроде бы справедливый король был. И народ его любил. Помню, как мне в каком-то трактире близ Бентайна местные чуть кости не переломали за то, что я не слишком почтительно отозвался об их повелителе. — Это верно, король справедлив. Только стар он уже, очень стар. Рассказывают, что порой неделями с ложа встать не может. Учёные маги над ним хлопочут со своими зельями, а что толку — от старости не исцелишь! — покачал головой Германарик. — Делами от его имени всё больше вельможи заправляют. А этой братии, сам знаешь, лишь бы в казну когти запустить и поместья свои расширить, там и трава не расти. — Прижимают? — понимающе спросил Ларс. — Ещё как! С крестьян и ремесленников по три шкуры дерут. Налоги-то король временно увеличивал, чтобы крепость Парталан восстановить в Верхнем Этайне. Она должна была нас от гротарских орков прикрывать. Крепость восстановили, и ещё замок при ней, а войска туда не ввели, всё как есть забросили. Там теперь Беренгар обосновался... Налоги же снижать никто не собирается. Куда серебро идёт, спрашивается? Мостов и храмов не строят, войска не кормят и не вооружают толком. Поверишь, многие воины из пограничной стражи уже и дезертировать начали, в горы уходить! — Худо дело, добром это вряд ли кончится, — посочувствовал гатийцу Ларс. — А что это за Беренгар, о котором ты упомянул? — Вельможа один. Молодой ещё, но уже успел стать ближайшим приближённым короля, по правую руку от трона стоял. А потом, подлец, переворот устроить пытался, да не удалось. Вот он и подался в Этайн со своими подручными, — пояснил капитан. — Теперь собирает вокруг себя всех недовольных, наёмников приглашает. Даже несколько магов к нему ушли. -Может, власть возьмёт, спокойнее станет, — предположил Ларс. — Это вряд ли. Стелет он мягко, но коварен и жесток, клянусь святынями Банахии! Наплачется с ним Гатия, ох наплачется! Впрочем, нам теперь всё равно, мы под этим треклятым куполом жизнь кончим, сожри его демон Окида! — Не отчаивайся, приятель, — снова попытался вор успокоить капитана. — Маги Воды непременно придумают, как разрушить Барьер. Не получилось в первый раз, выйдет во второй. Мы с тобой ещё погуляем в венгардских кабаках! — — — — — — — — — — Примечание: *Здесь и далее названия, имена и элементы мифологии из мода "Диккурик". ДЕНЬ 79 Старый лагерь Диего, вытянув длинные ноги, сидел на сделанной из расколотого вдоль бревна скамейке возле своей хижины. Он блаженно щурился на проглядывавшее сквозь лёгкие белые облака солнце и всем своим видом показывал, что пребывает в самом расслабленном и благодушном настроении. Правда, предводитель призраков не забывал время от времени обозревать внешние ворота лагеря и арку входа в замок, а также соединявшую их дорогу, утоптанную множеством ног до каменной твёрдости. Поэтому Диего заметил выходившего из замка человека в красной мантии, как только он поравнялся с Торусом, что-то строго внушавшим вполголоса одному из стражников на воротах. Вышедшим из замка магом оказался Мильтен, который прямиком направился к своему старшему другу. Диего приветствовал его широкой улыбкой. — Как дела, малыш? — спросил он, когда Мильтен остановился около его скамейки. — Неплохо, — отозвался тот. — Торрез вроде бы окончательно пришёл в себя, хотя всё ещё испуганно оглядывается, когда входит в тёмное помещение. Корристо, кажется, решил сменить гнев на милость и уже не грозится развеять твой пепел по всему Миненталю. Даже велел мне зайти в лабораторию к Дамароку и взять лечебных зелий для тебя и других призраков, которые участвовали в нашем походе. — Это хорошо, — с довольным видом пригладил усы Диего. Потом он заметил, что вечно слоняющиеся у ворот стражники и рудокопы с любопытством на них оглядываются, и пригласил Мильтена в хижину. Усевшись на колченогий табурет, молодой маг принялся выставлять на крышку грубо сколоченного стола бутылочки с зельями. — Ого, Корристо на удивление щедр! — воскликнул он, когда батарея глиняных и стеклянных сосудов заняла добрую половину столешницы, а рядом с ней выросла довольно толстая стопка свитков с боевыми и целебными заклинаниями школы Огня. Мильтен же в ответ усмехнулся и, как будто для усиления произведённого впечатления, выложил тяжёлый кожаный мешочек. — Здесь тысяча кусков руды. Её и всё остальное разделишь между призраками по своему усмотрению. А это лично для тебя, — с торжественным видом молодой маг извлёк последнюю склянку, в которой плескалась густая жидкость янтарно-жёлтого цвета, похожая на собранный дикими пчёлами мёд с горных цветов. — Зелье силы?! — обрадовался Диего. Он осторожно принял из рук Мильтена напиток, немного полюбовался им и спрятал. Затем начал убирать подарки магов Огня со стола и складывать их в окованный железом сундук. — Перекусить не желаешь? — покончив с делом, обратился он к молодому магу. — Нет, спасибо, — улыбнулся тот в ответ. — Последние двое суток я только и делал, что ел и спал. Лучше расскажи, как у вас тут дела. — Что дела... Отдыхаем, — вздохнул Диего. — Кавалорн утром вернулся в свою хижину в лесу, остальные тоже в порядке. Слая вот жалко... Помолчали. — Ладно, чего уж теперь, — тряхнул Диего гривой жёстких чёрных волос. — Не он первый, не он последний. Сколько славных парней мы потеряли за эти годы — не счесть. Надо ценить тех, кто пока ещё жив, и помогать друзьям... — Точно, на всё воля Инноса, — согласился Мильтен. — Кстати, ты наверняка будешь рад узнать, что Горн жив и здоров. Его недавно видели около Старой шахты, он сопровождал какого-то плотника. — Кто сказал? — Скорпио. Он недавно был в Новом лагере. — Добрая весть! Надеюсь, с Лестером тоже всё в порядке. Надо бы нам всем встретиться как-нибудь... Кстати, куда это твой приятель Драго с парой стражников направился спозаранку? — Корристо послал его к шахте. Из неё скоро начнут выкачивать воду, и он должен следить за работами. А когда шахту осушат до конца, ему придётся осмотреть плавильню и понять, можно ли будет восстановить удаление дыма из шахты при помощи магии, как это было прежде, — объяснил Мильтен. — И с чего это бароны решили устроить плавильную печь на дне шахты? Что-то более глупое и придумать трудно... — проворчал Диего. — Впрочем, меня это не касается. — Корристо рассказывал, что Гомез придумал это вскоре после создания Барьера, как только утвердил свою власть над Старым лагерем, — ответим маг. — Тогда вся долина кишела шайками, которые никому не подчинялись и едва ли не ежедневно нападали на шахты и караваны. Вот он и решил спрятать плавильни под землю, а подачу к ним свежего воздуха и удаление дыма устроить при помощи магии Огня. Корристо и другим магам тогда пришлось здорово постараться и поломать головы, чтобы это сделать... Весьма любопытный рассказ Мильтена был бесцеремонно прерван появлением Уистлера и Фингерса. Они вошли в хижину, не утруждаясь получением разрешения на это у своего предводителя, хотя вообще все обитатели Миненталя весьма ревниво относятся к малейшему нарушению их прав на жилища и имущество, какими бы убогими они не были. Однако Диего не особенно забивал голову лишними церемониями и не требовал этого от других. Потому Фингерс, увидев, что оба стула заняты, уселся на застеленную звериными шкурами постель, а Уистлер примостился на крышке сундука. — Чего вам? — вместо приветствия спросил Диего. — Торус говорит, что ты должен послать несколько человек для сопровождения каравана с рудой из шахты Нового лагеря. Надеюсь, нам не придётся снова мять ноги на горных тропах? У нас с Уистлером с прошлого раза все кости ещё болят, — объяснил причину своего появления Фингерс. — Не волнуйся, я уже отрядил нескольких парней для этого дела. Пусть разомнутся, а то разжиреют скоро от безделья не хуже Бладвина с Шакалом, — отмахнулся Диего. — Впрочем, хорошо, что вы все тут собрались. Мильтен принёс награду от магов Огня, так что можете забрать свою долю. Фингерс, ты к Кавалорну пойдёшь на днях? Тогда возьми и его часть. Согнав Уистлера с сундука, Диего по справедливости поделил награду, однако опускать крышку не спешил. — Думаю, можно заодно разделить и найденную в подземелье добычу, — сказал он. — Давай, — поддержал его Уистлер. — Зря мы там что ли столько здоровья потеряли, Слая схоронили? Думаю, будет не лишним выручить ещё немного руды за эти безделушки. Согласно кивнув, Диего выложил на стол предметы, пребывавшие на дне сундука со дня их возвращения из тяжёлой и смертельно опасной разведки с раненым Кавалорном и полубезумным Торрезом на руках. На свет вновь явились три странных сосуда из неизвестного металла, ритуальный нож, клинок которого просвечивался, странно преломляя лучи, чёрные коробочки и исписанная каменная табличка. — А вдруг в них заключена какая-то опасная магия? Может быть, всё же стоит показать эти вещи Корристо? — нерешительно спросил Мильтен. — Чтобы он забрал всё себе, а нас оставил с носом? — ехидно вставил Фингерс. — Нет уж! Магические эти безделушки или нет, но я предпочту хорошую пригоршню руды утолению любопытства магов. — Ну, думаю, кубки и кинжал можно загнать Фиску за неплохую цену, — проговорил Диего. — А с остальным надо подумать, что делать. Он передал каменную плитку Мильтену, а сам достал нож и стал ковырять одну из чёрных коробочек. Пока молодой маг внимательно изучал полустёршиеся письмена, Диего пыхтел над коробочкой и, в конце концов, сумел её вскрыть. К общему разочарованию, внутри оказался лишь какой-то серый порошок. Во второй коробочке было то же самое. — Ну и что это за гадость? — скептически спросил Фингерс. — Не имею представления, — отвечал Диего. — Может, выбросить его? — Лучше предложи кузнецам, — посоветовал Уистлер. — Ты как-то послал меня в замок за припасами, и я зашёл к Стоуну. Так вот он сыпал в сплав очень похожий порошок. Уверял, будто в сочетании с металлом из магической руды он даёт очень крепкую сталь. — Хорошо, надо будет показать ему эти коробочки. Может, удастся выменять на них клинки или новую кольчужную сетку для доспехов, — согласился Диего. — Мильтен, что там у тебя? — Боюсь, эту табличку можно просто выбросить, — покачал головой маг. — Мне уже приходилось видеть такие. Магии в них нет, а надписи содержат какую-то суеверную чушь. Горн как-то говорил, что маги Воды интересуются такими, но за каждую дают не больше одного-двух кусков руды. — Да уж, стоит из-за этого рисковать головой и в Новый лагерь тащиться! — с пренебрежением воскликнул Фингерс и, едва успев договорить, резко обернулся к двери. Остальные призраки тоже насторожились. Снаружи раздался шорох и в хижину робко заглянул дурачок Мад — посмешище всего Старого лагеря. — Привет, Мад! Что, опять пожрать захотел? — обратился к нему Диего, который жалел убогого и иногда делился с ним остатками еды. — Нет! Диего, меня рудокопы обижают! — затараторил Мад, ободрённый добродушным тоном предводителя призраков. — Они все надо мной смеются! Они называют меня глупым. А я не глупый, правда ведь, Диего? Был бы я глупым, разве бы ты стал со мной дружить? А мы ведь друзья! Ты убьёшь этих рудокопов, чтобы они надо мной больше не смеялись?.. Уистлер, услышав эту тираду, схватился за голову, а Фингерс сморщился, будто хлебнул прокисшего пива. Только Диего и Мильтен сумели сохранить невозмутимый вид. — Нет, Мад, — терпеливо сказал Диего. — Если я убью рудокопов, то Гомез рассердится. А ты же не хочешь его сердить, правда? При упоминании грозного хозяина Старого лагеря дурачок втянул голову в плечи. — Вот видишь, — продолжал хитрый призрак. — Убить их никак нельзя. Но я же не оставлю своего друга в беде! У меня есть отличная мысль. Вот, возьми эту каменную плитку. На ней написано заклинание. Мы не можем его прочесть, но ты же умный, ты сумеешь. С его помощью ты заставишь не только рудокопов, но и стражников уважать тебя и бояться. Глаза дурачка радостно заблестели. Мад цепко ухватил протянутую призраком табличку давно немытыми руками, прижал к лохмотьям на груди и, не сказав больше ни слова, стремглав выбежал из хижины. Все трое призраков дружно заржали, и даже Мильтен не смог сдержать улыбку. ДЕНЬ 80 Болотный лагерь Много лет минуло с тех пор, когда возле этих берегов в последний раз видели парус. Небольшое пузатое судно подошло к берегу так близко, как только позволяла глубина. Кораблик сложил широкие треугольные паруса на обеих мачтах и замер, вцепившись в дно лапами якорей. Затем от него отделилась шлюпка и стала приближаться к берегу, где уже собралось не менее двух третей всего Братства Пробуждённого. Послушники, с трудом отдирая деревянные подошвы сандалий от вязкой болотной почвы, толпились у самого прибоя. Темплары же, повинуясь приказам Кор Ангара, расположились так, чтобы быть готовыми отбить возможное нападение. Чуть поодаль, сложив на груди руки и стараясь не выдать своего любопытства, стояли несколько гуру. Вот, наконец, шлюпка вошла в полосу прибоя, и кто-то из послушников, прежде трудившихся на рисовых полях Нового лагеря, узнал Ларса. Раздались удивлённые возгласы, готовые к бою стражи с облегчением расслабились, а несколько послушников бросились в воду и помогли подтащить шлюпку к берегу. Несмотря на различия в вере, между Новым и Болотным лагерями существенных разногласий никогда не случалось, а маги Воды часто обменивались посланиями с Ю-Берионом, к взаимной выгоде сообщая друг другу ценные сведения. Поэтому появление нескольких воров в сопровождении двух незнакомых моряков и богато одетого важного господина опасений ни у кого не вызвало. А уж появление Дракса и Рэдфорда, бывавшими частыми гостями Братства, вызвало только приветственные возгласы. Высадившиеся на берег люди принялись здороваться с обитателями лагеря, а Ларс, наскоро поприветствовав нескольких знакомых, стал искать глазами кого-нибудь из верхушки Братства. Не заметив ни Ю-Бериона, ни Кор Галома, он обратился к ближайшему гуру, которым оказался Идол Оран. — Эй, приятель, кого-нибудь из ваших предводителей нет поблизости? — без лишних церемоний спросил Ларс. Оран только помялся и тяжко вздохнул в ответ. — А, понимаю! — хихикнул Ларс. — Я обратился к тебе без разрешения, и ты не можешь со мной разговаривать. Ну и порядочки у вас! — Вон Кор Ангар идёт, — подал голос кто-то из послушников, с любопытством наблюдавших за этой сценой. Ларс обернулся навстречу военачальнику Братства, тем временем появившемуся из-за ближайшего толстенного ствола. — Надеюсь, ты-то не придерживаешься обета молчания? — усмехнулся предводитель воров, протягивая руку. — Привет, Ларс, — приветливо улыбнулся Ангар, от чего его изрытое шрамами лицо приобрело жутковатое выражение. — Нет, я молчу, когда мне этого хочется, и говорю, если желаю, ни у кого не спрашивая дозволения... Но, может быть, ты сначала объяснишь, что это за корабль, кто эти люди и откуда вы вообще взялись? — Разумеется, только сначала неплохо бы найти место поспокойнее. Я что-то сегодня не расположен держать речь перед всем Братством Спящего. — Не Спящего, а Пробуждённого, — назидательным тоном поправил Ларса Ангар, лицо которого при этом изобразило нечто вроде усмешки. — Чего-чего? — остановился Ларс от удивления. — Какого ещё Пробуждённого? Вы что, всё-таки разбудили его?!! — А как же, — продолжал веселиться Ангар. — Мы кого хочешь сна лишим. — Поподробнее можно? — Конечно. Но пойдём-ка лучше к Ю-Бериону. Просвещённый лучше всё объяснит. А то я по своему невежеству в богословских вопросах чего-нибудь напутаю, и тогда Идол Намиб непременно напустит на меня какое-нибудь жуткое проклятье, — сказал Кор Ангар и, сделав знак следовать за ним, направился к жилищу Ю-Бериона. Когда спустя два часа с приветствиями, объяснениями и торжественной, хоть и не слишком роскошной трапезой было покончено, Ларс и Викер остались с глазу на глаз с Ю-Берионом и Кор Ангаром. Настало время для делового разговора. — Значит, у Нового лагеря теперь торговый и военный союз с городом Дракия? — уточнил Просвещённый. Он прекрасно понял и запомнил всё, о чём говорил Ларс, но не упустил случая задать ещё один наводящий вопрос в надежде выудить лишнюю крупицу сведений. — Собственно, договор ещё только предстоит заключить, — важно ответил Викер. — Совет наделил меня самыми широкими полномочиями для этого. Но я уверен, что никаких препятствий к этому не возникнет. Новый лагерь поможет нам противостоять возможным притязаниям Гомеза, а мы готовы недорого продавать магам Воды и людям Ли свои товары. Кстати, и с вами мы могли бы тоже торговать. — К тому же, ваш лагерь мог бы стать чем-то вроде перевалочного пункта. Не безвозмездно, разумеется, — вставил Ларс. — Германарик будет перевозить товары и людей, и сгружать здесь. А дальше — сушей. Если потребуется, можно будет построить ещё одно-два небольших судна — в Дракии есть несколько умелых ремесленников, а леса на Хоринисе всегда было вдосталь. — Заманчивое предложение, — раздумчиво проговорил Ю-Берион. — И какую часть товаров вы намерены предложить нам за место под причал, склады и охрану? — Это вы лучше с Ли и Сатурасом обсудите, а я — человек маленький, — отвечал хитрый Ларс. — Если не сумеете договориться, мы можем водить караваны горной тропой. Это немного дольше, но вполне безопасно. А носильщиков в Новом лагере можно набрать сколько угодно. К тому же, доставлять товары отсюда придётся мимо Старого лагеря, а Гомез вряд ли станет спокойно на это смотреть. — Между Старым и Новым лагерями теперь мир, — возразил Ю-Берион, который соображал ничуть не хуже Ларса и торговаться тоже умел. — Недавно стражники Гомеза и ваши наёмники повели караван с рудой к Горному проходу, чтобы обменять её на королевские товары. Так что опасности нет, дорога мимо Старого лагеря свободна. А тащить груз через горы много дней... — будто представив трудности, которые ждут носильщиков на пути через горы, Просвещённый огорчённо покачал головой. — Мы проделали этот путь играючи, — пожал плечами Ларс. — Гружёному каравану придётся труднее, конечно. Но это вполне по силам сильному человеку, а слабые за Барьером не выживают. Зато дорога позади Орочьих земель полностью защищена от стражников Гомеза. Отношения между лагерями, по твоим словам, сейчас хорошие, но могут испортиться в любое время... — Кг-хм... — прокашлялся Ангар, желая привлечь к себе внимание. Все обернулись в его сторону. — Да простит меня Просвещённый, что лезу не в своё дело, — начал он. — Но всё же осмелюсь посоветовать согласиться на условия Нового лагеря и Дракии. Ю-Берион ничем не выдал своего недовольства, но глаза его стали чуточку холодней, а татуированное лицо с тонкими строгими чертами — ещё более непроницаемым, чем обычно. — Но, думаю, будет справедливо, если в обмен дракийские мастера построят для нас пару вместительных лодок и небольшую галеру. — Это ещё зачем? — удивился Викер, а Ларс и Ю-Берион только переглянулись. — Нам приходится каждый день доставлять паломников в Священную рощу и обратно, — пояснил свою мысль Кор Ангар. — Дорога через лес мимо Башни Туманов трудна и опасна, морем было бы намного удобнее. А галера нужна для защиты лодок, а также охраны побережья и будущих причалов от разбойников Квентина и людей Гомеза... "...А ещё, чтобы легче было изменить условия договора в свою пользу, как только представится подходящий повод", — мысленно закончил за Ангара Ларс и усмехнулся, посмотрев тому прямо в глаза. Кор Ангар ответил честным прямым взглядом, хотя из-за повреждённого и стянутого шрамом века казалось, что он лукаво косит в сторону. — Думаю, мы сможем построить нужные суда, — подал голос Викер. — Но пушек на галеру поставить не сможем, у нас их и без того очень мало в городе. Кроме того, за работу мастерам кто-то должен заплатить, а городская казна пуста... — Ну, без пушек мы обойдёмся, — успокоил дракийца Ангар. — Довольно будет нескольких баллист. К тому же, наши гуру делают большие успехи в изучении новых боевых заклинаний... — А работу корабельных плотников оплатит Новый лагерь, — подытожил Ю-Берион. — Мы же возьмём на себя устройство причала. А склады нужно будет поднять повыше на деревья, чтобы их не смыло во время очередной бури. — Я передам Ли и Сатурасу ваши условия, — ответил Ларс. — Но решать всё равно не мне. ДЕНЬ 81 Башня Ксардаса в глубине Орочьих земель Некромант возник в нижнем помещении башни рядом со сторожевым демоном. Когда рассеялось облачко портала, стало видно, что вид у Ксардаса донельзя недовольный. — Что тут ещё?! — прорычал он, исподлобья взглянув на старого орка, опиравшегося на твёрдо уставленный в каменные плиты магический посох. — Я же велел тебе ждать в развалинах! Ты что, справился с големами, которые сторожат дорогу к моей башне? — Моя не надо бить големы, — самодовольно отвечал Ур-Шак. — Моя ходить горы кругом. У орка — сильный ноги, люди не уметь проходить там, где Ур-Шак. — Ты что, старый, с ума сошёл?! — всплеснул руками Ксардас. — Ты хоть представляешь, что способен сделать мой демон с тем, кто придёт сюда без доказательства победы над стражами тропы?!! — Моя знать, — спокойно отвечал шаман. — Моя заклинать твой демон. Его сильно реветь, но трогать меня не может. — Заклинать?! Ты умеешь заклинать демонов? — удивился Ксардас и оглянулся на своего незадачливого стража, будто ища подтверждение словам Ур-Шака. Демон с виноватым видом висел над полом и тяжело хлопал перепончатыми крыльями. — Ну, ты силён! — засмеялся Ксардас. — То-то вы здесь такой шум устроили, что у меня вся башня затряслась! Польщённый Ур-Шак осклабил жёлтые истёртые зубы в довольной ухмылке. Но некромант уже сменил тон, который сразу стал по обыкновению сухим, деловитым и слегка пафосным. — Надеюсь, — сказал он, — у тебя достаточно веская причина явиться сюда? Ты отвлёк меня от очень важных расчётов! — Ур-Шак приносить очень важные вести, — перестав улыбаться, ответил шаман. — Ночью приходить Аррхок и Шак-Ча... — Шакча? Это кто ещё такая? — непочтительно перебил Ксардас шамана. — Ты что, подружку завёл на старости лет? — Зачем подружка? — не понял Ур-Шак. — У орков баба не ходить ночью в горы, она в шатёр сидеть, мясо варить... Шак-Ча быть молодой говорящий с духи, ученик Хирр-Шак. Его видеть, что учитель не прав, и приходить к Ур-Шак. — Ага, понятно, — сказал Ксардас. — И что такого важного они рассказали, что ты заявился сюда ни свет ни заря? — Хирр-Шак брать много браты и ходить под землю, в храм Крушак. Его смотреть, что делать злые человеки с болот. — Ого! И что они там делают? — Браты не могли проходить далеко. Но они видеть, что те человеки стали совсем как не живой — весь сушёный и ещё злее, чем быть раньше. Только их главные люди живой, но тоже злой совсем. Они делать заклинание, и много браты умирать. — Понятно, — озабоченно покачал головой Ксардас. — Ты был прав, когда спешил мне сообщить эти вести. По моим подсчётам выходило, что Спящему потребуется немало лет, чтобы восстановить силы и вновь стать серьёзной угрозой. Но эти идиоты отдали ему свою жизненную силу, и он окреп. Говоришь, его магия по-прежнему действует и достаточно сильна? — Так говоришь, — подтвердил Ур-Шак. — Аррхок и Шак-Ча говорить, много браты умирать. Другие много напуган. Шак-Ча чуять зло и не хотеть служить Крушак. Его уходить от Хирр-Шак и просить Ур-Шак быть его учитель. — И кому же вы теперь служите? — поинтересовался Ксардас. — Наша всегда уважать духи предков и священный огонь, — объяснил шаман. — Ещё уважать Бельджар. Кшар-Даш ему тоже служить и зови Белиар. — Понятно. Достойный выбор, — без тени насмешки проговорил Ксардас. — Но в сторону посторонние разговоры! Старая угроза, которую мы уже было загнали в самый дальний угол её логова, снова нависает над Хоринисом. — Моя думать, Ур-Шак и Кшар-Даш ходить в храм Крушак, звать демоны и бить сухие человеки. А потом бить их главный, который не сухой. Потом Ур-Шак говорить браты не служить Крушак, и у него нет силы больше. — Твой план, конечно, неплох, — задумчиво проговорил Ксардас, теребя свою острую седую бороду. — К тому же, Болотное Братство больше не поклоняется Спящему, они нашли себе новое божество. Не знаю ещё, что оно такое, но угрозы от него не исходит. По крайней мере, пока. — Значит, наша ходить в храм Крушак? — уточнил орк. — Нет, Ур-Шак, ничего не выйдет. Я уже бывал там дважды и оба раза едва сумел уйти живым. Слишком уж я восприимчив к магии Спящего. И мои демоны, такие послушные здесь, там сразу же выходят из повиновения. Спящий им сродни, и они легко подчиняются ему, разрывая все мои хитрые заклятья, — вздохнул некромант. — А уж вызывать в этом месте боевых скелетов — для меня чистой воды самоубийство. — Тогда что наша делать? — растерянно спросил Ур-Шак. — Моя один нет сил побеждать Крушак, совсем нет! — Не всё так плохо, старый, — ответил Ксардас. — Я всегда стараюсь быть готовым к самому худшему обороту дела, и потому припас кое-что на этот случай... ДЕНЬ 91 Охотничья стоянка на берегу реки Шныгов Когда Диего и Мильтен наконец-то появились в условленном месте, там уже всё было готово для встречи. Лестер, настелив на большом плоском камне широких листьев водяной лилии, нарезал крупными ломтями хлеб и овечий сыр. Горн же, удовлетворённо бормоча что-то, помешивал длинной деревянной ложкой варево в большом закопчённом котле. Над зажатой меж скал каменистой площадкой витал сытный дух варёного мяса. — Кажется, мы вовремя! — воскликнул Диего, довольно встопорщив жёсткие чёрные усы. — Мильтен, доставай своё монастырское. Молодой маг осторожно снял с плеча увесистый мешок, запустил в него руку и начал доставать одну за другой небольшие пузатые бутылки из настоящего стекла, в которых весело играла рубиновая жидкость. — Откуда такое богатство? — поинтересовался Горн, с удовлетворённым видом облизав ложку. — Пирокар прислал для Корристо и остальных с последним караваном, — ответил Мильтен. — Учитель и старшие маги вина почти не пьют, вот я и решил, что Торрезу с Рамиресом многовато на двоих будет. — Мудрое решение, — напустив на себя смиренный вид, одобрил действия молодого мага Лестер. — Тем более, Торрез, наверное, ещё не вполне окреп после вашего последнего похода. Всё четверо дружно расхохотались. — Потише бы надо, — отсмеявшись раньше других, сказал Горн. — А то ещё кого из стражников принесёт нелёгкая. А сейчас, сами знаете, неспокойно в Минентале... — Не волнуйся, — ответил Диего. — Со стороны гор никто не подберётся, Кавалорн предупредит если что. А у реки шныги прикормленные — такой шум поднимут, что возле водопада слышно будет. — Всё равно, не стоит лишний раз нарываться на драку. Успеем ещё топорами помахать в ближайшее время, чует моё сердце, — свирепо ухмыльнулся темнокожий наёмник. Друзья притихли и принялись рассаживаться вокруг камня, заменившего им стол. Из мешка Мильтена вслед за вином появились несколько крупных зелёных яблок, а Горн начал выуживать из котла большие куски дымящегося мяса. — Кротокрыс? — поинтересовался Мильтен. — Нет, малыш, это не кротокрыс... — понимающе прищурился Диего и вопросительно взглянул на Горна. — Мракориса вчера вечером завалили с парнями, — пояснил тот. — Прямо к воротам вышел. Молодой совсем. — Знатно, — крякнул Диего и протянул руку за ближайшим куском. Четверо друзей приступили к трапезе, время от времени перебрасываясь короткими фразами. Уговорив таким образом провизию и вино, они стали грызть яблоки. — Душевно сидим. Когда ещё теперь соберёмся... — вздохнул Диего. — Да уж, — вторил ему Лестер. — Если так дело пойдёт, то не до посиделок скоро станет. Боюсь, на сей раз и наш лагерь в стороне не останется. — Ну, основная свалка всё равно между нашими лагерями будет, — бодро отвечал Горн. — Кстати, Диего, ты о мастере Гомере узнал что-нибудь? Живой он там? — Живой, в подвале сидит под замком. Бароны же не дураки — такими мастерами разбрасываться. Содержат его хорошо, но и сторожат на совесть, так что в ближайшие дни вытащить не получится, — сказал призрак. — На чём он погорел-то? — спросил Горн. — Ян заметил, что Гомер работы над насосом нарочно затягивает, — хмыкнул Диего. — То заставит уже состыкованные трубы разобрать и заново перекладывать, то годную шестерёнку из горного дуба забракует и велит новую делать, из орочьего дерева. Ну и заперли его. Насос доделали, воду уже начали качать из шахты... А тут как раз Гомез узнал про договор Ли с Дракией и Братством. Взбесился, приказал хватать всех из Нового лагеря, кто под руку подвернётся. Последний груз товаров велел полностью доставить ему, а охрану из наёмников, которые с караваном шли — вырезать. Правда, стражниками Флетчер в тот раз командовал, а он парень осторожный, не стал нарываться. Товары-то забрал, но наёмникам дал уйти без драки. — Это я знаю. Ребята рассказывали, — покачал лобастой головой Горн. — Войны теперь никак не избежать? Может, всё же... — с надеждой глядя на старших друзей, спросил Мильтен. — Скорее всего, нет, — ответил за всех Лестер. — Разве что Корристо сумеет воздействовать на баронов, как делал уже не раз. — Вряд ли, — вздохнул Мильтен. — После нашего возвращения из Горного прохода учитель поссорился с Гомезом. Он узнал, что бароны перехватывали его переписку с монастырём, и был зол, как демон. Ну, и наговорил лишнего. — Жаль, — вздохнул Диего. — Раньше он его как-то мог угомонить. Хотя нет худа без добра. Маги Огня теперь начеку и не дадут себя застать врасплох, если баронам взбредёт в голову с ними поквитаться. — Это да, — подтвердил Мильтен. — Я сегодня едва вырвался из-под бдительной опеки учителя. А на ночь Корристо и Дамарок ставят на окна и двери магическую защиту. — Маги при всей их мудрости иной раз необыкновенно наивны, — вздохнул в ответ Диего. — А Гомез хитёр, и правила для него не писаны. Как бы он не выкинул какой-нибудь подлости. — Не думаю, что он станет что-то предпринимать сейчас, — проведя ладонью по выбритой голове, возразил Лестер. — Он вряд ли решится поссориться ещё и с магами, когда против него и так два лагеря и Дракия в придачу. — Как знать... — покачал головой призрак. Все четверо умолкли и задумались каждый о своём. Или, скорее, о том, что беспокоило теперь всех, живущих под магическим куполом. — Эх, парни! Чего зря гадать! — хлопнул себя по коленке широкой коричневой пятернёй Горн. — Давайте лучше сообразим, как нам действовать при самом худшем исходе. — Это при каком? Если победит Гомез? — уточнил Лестер. Его украшенное татуировками лицо оставалось непроницаемым, и было непонятно, тревожится он или иронизирует. — Не думаю, что у него вообще есть шанс на победу, — ответил Горн. — Потреплют нас стражники здорово, как пить дать, но Нового лагеря им в любом случае не взять. И пусть меня заберёт Белиар, если это не так! К тому же, заглядывать так далеко в будущее нам и пытаться не стоит, мы не пророки. Худшим исходом в нынешнем положении я назвал полномасштабную войну между лагерями. — Маги Огня в любом случае не станут вмешиваться, у них своя цель и своё служение, — вставил Мильтен. — Из моих ребят тоже мало кто будет всерьёз подставлять башку за Гомеза. Наше дело следить, чтобы тропы между Старым лагерем, шахтой и Обменной площадью были спокойны, — прищурясь на клонящееся к вершинам гор солнце, проговорил Диего. — В любом случае мы должны держаться вместе. И никто — ни Гомез, ни Ли, ни Ю-Берион со своим новым богом не должны разрушить наш союз, — подытожил Лестер. — Если опор будет меньше четырёх, равновесие может пошатнуться. — Верно, — кивнул длинноусый призрак, поворачивая руку так, что аквамарин в его перстне ярко засветился, смешав свой природный сине-зелёный цвет с рыжими лучами предзакатного светила. — Да, у Совета Четырёх, управляющего Кольцом Воды, есть заботы поважнее, чем бандитские разборки на огороженной Барьером каторге, — проворчал Горн. ДЕНЬ 94 Где-то между Старым лагерем и Обменной площадкой Тщедушное тело, трепеща от страха, вжималось в узкую щель между стволом поваленного бурей дерева и замшелым боком огромного валуна. Человек старался успокоить шумное, со всхлипами, дыхание и унять дрожь, которые могли выдать его убежище. Он был уверен, что преследователи ищут его, обшаривая каждый куст, заглядывая за каждый ствол и переворачивая каждый камень. Даже стук собственного сердца казался ему таким же громким, как удары молота Хуно по наковальне в дни, когда лучший кузнец Внешнего круга Старого лагеря предавался труду с особенным рвением. Беглецу представлялось, что грубые руки вот-вот выволокут его из найденного в суматохе заполошного бегства убежища, и свершится что-то ужасное. Столь же ужасное, как то, свидетелем чего он стал во время своего отчаянного предприятия. Сначала он проскользнул в ворота, открывшиеся перед потрёпанным отрядом стражников, возвращавшегося из окрестностей Болотного лагеря. Что там случилось, он так и не узнал, но выглядели баронские вояки уже не столь бравыми как два дня назад, когда они отправлялись в поход. Многие хромали или бережно прижимали замотанные окровавленными тряпками руки. Некоторых, не давая им упасть, поддерживали товарищи. А кое-кого вообще не хватало в поредевшем строю. Среди одетых в красное стражников выделялись две шатающиеся фигуры в набедренных повязках. Впрочем, они тоже были красны. Только краснота эта имела цвет не выкрашенной ткани и кожи, а сочащейся из многочисленных ран крови. Он не понял, почему возвратившиеся с болот стражники входят именно в эти ворота, хотя другие располагались намного ближе к тропе, которая вела в лагерь сектантов. Да ему и в голову не пришло задумываться об этом. Нельзя было упустить случай выбраться наружу, и он решился. Когда под яростную ругань беглец протиснулся сквозь колонну измученных воинов, вслед ему раздалось улюлюканье и удивлённые крики. Потом даже просвистели два болта. Однако он, петляя как шершень, который напился крови укуренного сектанта с болот, легко и незаметно для самого себя разминулся со смертоносными снарядами. Перебежав мост через Шныжью, беглец к своему облегчению не увидел за ним стражников, обычно охранявших переправу. Позади зло шумела река, рассерженная тем, что её заставили ворочать установленное выше по течению скрипучее колесо. Впереди сумрачно шелестел темнолистыми ветвями лес, под пологом которого раздавались тревожащие голоса зверей и птиц. Тщедушная фигурка замерла, испуганно ссутулившись. Голова на тонкой шее отчаянно завертелась по сторонам. Взгляд расширенных от страха глаз зашарил по прибрежным утёсам и переплетению древесных ветвей. Но ничего опасного поблизости замечено не было, и беглец двинулся дальше, забирая вправо. Здесь тропа ныряла в пространство между двумя нагромождениями каменных глыб, наверху которых могла притаиться засада. Смотрел он всё время вверх и по сторонам, не обращая внимания на дорогу, по которой нечувствительно несли его ослабевшие от пережитого волнения ноги, и потому не заметил, как наступил на что-то мягкое и скользкое. Когда он, вздрогнув, опустил глаза, почти у самых его ног раздался стон, и беглец замер, не в силах закричать или сдвинуться с места. Распластанное на залитой красным тропе тело, в красных же доспехах, пыталось ползти, цепляясь скрюченными пальцами за каменистую почву. Ползти ему было трудно — мешало что-то длинное и розовое, тянувшееся из распоротого живота. То самое, на что наступил беглец. Он созерцал это немыслимое даже для навидавшегося всякого обитателя колонии зрелище несколько бесконечно долгих мгновений. Мыслей в бедной голове не осталось совсем. Он просто не понимал, что видит перед собой. Но потом позади раздался звон клинков, яростные крики, падение чего-то массивного... В глазах потемнело, и, даже не оглянувшись, он со всех ног бросился вверх по тропе, легко перепрыгнув тело стражника, ещё не смирившегося со своей смертью. Беглецу казалось, что он слышит прямо за своей спиной дыхание тех, кто вот-вот нагонит его и сотворит с ним что-то немыслимо ужасное... Лишь когда солнце стало клониться к закату, он понял, что никто его не ищет и, скорее всего, даже не пытался преследовать. Однако прошло ещё немало времени, прежде чем он решился поднять голову и оглядеться. Вокруг было спокойно. Тощий человечек выбрался из-за толстого ствола поваленного дерева и стал пробираться к тропе, что уводила от реки в горы. Сквозь лохмотья одежды одной рукой он прижимал к впалой груди свою ношу, которая была для него теперь ценнее всего на свете. — Они думают, что Мад глупый, — неслышно бормотал он. — Они думают, что он ничего не понимает! Мад ещё всем им покажет, кто глупый, а кто нет. Они не знают... И действительно, кто мог знать, что городской дурачок, побиравшийся на базарной площади Хориниса и подозрительно часто ошивавшийся возле овчарни Альвина, умеет читать руны древнего языка? Уж во всяком случае, не обитатели Миненталя, лишь немногие из которых мельком видели Мада до каторги. И мог ли думать добряк Ватрас, жалевший убогого, кормивший его и скуки ради учивший читать старинные письмена, во что это в итоге выльется? А дурачок, порой не понимавший простейших вещей, оказался очень способным в изучении умерших наречий. Он с первого раза запоминал причудливые завитки забытых рун, жадно разинув слюнявый рот, впитывал странно и нездешне звучащие слова и пытался повторять их вслед за своим седобородым, переполненным знаниями, но недостаточно дальновидным учителем. И так было до того дня, когда Пек, пришедший к Альвину за очередной порцией баранины для городской стражи, застал Мада в овчарне... — Я им всем покажу! — продолжал бормотать под нос дурачок, бывший предметом издевательств и насмешек для очерствевших сердцем обитателей Старого лагеря. — Вы у меня ещё поплачете! Они думают, Мад глупый... А Мад скоро станет самым сильным и умным из всех! Мад остановился, воровато огляделся по сторонам, бережно достал из-за пазухи каменную плитку и стал читать, бегло переводя непонятные для непосвящённых слова древнего языка на миртанский. Выщербленные временем письмена едва различались в наступивших сумерках, но он и так знал наизусть каждое слово. — ...А чтобы вызвать Повелителя, первым делом приди в полнолунную ночь на могилу безродного, умершего не менее трёх, но и не более пяти лун назад. Извлеки тело, каковое должно к тому сроку изрядно разложиться... Справа, от устья заброшенной шахты, раздался звук, похожий на чей-то печальный, старательно подавленный вздох. Мад вздрогнул, торопливо спрятал драгоценную табличку под лохмотьями на груди и припустил дальше по тропе, всё менее различимой в сгущавшемся сумраке. Он взвизгнул от ужаса, когда сверху, с нависавшей над тропой скалы, свалился неведомо кем потревоженный камень. Едва не лишился чувств, когда в бледном свете выглянувшей из-за гор полной луны увидел возле ворот, что преграждали особенно узкую в этом месте тропу, несколько неподвижных тел в красных и серо-синих доспехах. Впрочем, решётка ворот оказалась поднята, и Мад, в отчаянном рывке преодолев последний отрезок пути, вылетел на песчаный берег маленького озера, по другую сторону которого была устроена деревянная площадка с подъёмником, носившая гордое имя Обменной площади. Здесь он остановился и огляделся по сторонам. Заметив слева продолговатую кучку камней, направился к ней на негнущихся ногах. — Мад всех вас заставит себя бояться! Вы ещё пожалеете... — шептал он, опускаясь на колени перед могилой и отваливая в сторону первый камень. Ошибиться он не мог — это та самая могила, о которой говорил Диего. Мад отлично помнил тот вечер три с лишним луны назад, когда, по обыкновению заглянув в хижину призрака в надежде получить хлебную корку или не до конца обглоданную кость, застал хозяина сидящим за столом. Перед Диего стояла глиняная бутыль, из которой он то и дело подливал себе дурно пахнущий шнапс в кривобокую деревянную кружку. Сделав глоток, призрак морщился, заталкивал в рот стружку засохшего сыра и утирал тыльной стороной широкой обветренной ладони пьяную слезу. — Так-то Мад, — грустно проговорил он, заметив дурачка. — Оскотинились мы тут все, в зверей превратились. Вот смотришь: с виду человек вроде. Руки, ноги, дар речи и даже взгляд как будто осмысленный. А приглядишься повнимательнее — ба! Да это же шныг! Или глорх. Или поганый падальщик. Уж кому что ближе... Заинтересованный странными, ранее не слышанными речами Мад бочком придвинулся поближе. И, разинув рот, выслушал историю гибели безымянного новичка от рук Буллита и его дружков. Рассказывая, Диего то скверно ругался, то принимался размазывать стекавшую по усам слезу, между делом давясь отвратительным пойлом и ссохшимся сыром. Повторив свой рассказ в третий или четвёртый раз, он уронил голову на залитую шнапсом столешницу и неровно, со вздохами и невнятным бормотанием захрапел. Наутро он уже ничего не помнил, но Мад не забыл ничего. Вот верхний ряд камней торопливо отброшен в сторону. Сейчас должны были показаться останки, которым предстояло стать основным ингредиентом в адском рецепте, вычитанном Мадом в плитке, что подарил ему Диего. Сердце дурачка учащённо забилось. Он напрочь забыл об ужасе, пережитом им сегодня при виде мёртвых и умирающих. Ему нужно было это полуистлевшее тело. Он жаждал поскорее до него добраться. Вот он отбросил ещё несколько камней и замер, тупо уставившись на то, что открылось его взгляду. А потом испустил долгий отчаянный вопль, испуганно заметавшийся между скалами. Тела в могиле не было. *** О том, что произошло в Минентале, когда рассеялся ночной мрак, и взошло Око Инноса, мне ничего не известно.