Love me till it hurts

Отстегиваюсь в третий раз. Это уже начинает надоедать. Надо будет как-то договориться или хотя бы попытаться. Перспектива сидеть на цепи до отъезда мне совсем не улыбается. — Заходи, не бойся. Пропускает вперед, чтобы я с колотящимся от волнения сердцем нажал на ручку. Роб, конечно, сказал, что у него нет никакой «специальной комнаты», но откуда я знаю, чем еще человек может заниматься? Мало ли какой сюрприз может скрываться за дверью. Приоткрываю ее, и первым делом взгляд попадает на железные машины непонятного назначения. В этот момент я занервничал сильнее. Делаю неуверенный шаг, чтобы рассмотреть помещение целиком. Ну нифига себе здесь места! Комната разделена весьма условной перегородкой, которая представляет собой белую ткань, натянутую между двумя стенами и закрепленную на леске прищепками. Меньшая часть — слева — служила чем-то вроде мастерской, остальное пространство занимала студия. Первая ассоциация с осветителями и белым фоном — будто пришел делать фото на документы. — Можешь получше осмотреться, если хочешь. Пока ток не включен, это не опасно, — я так понимаю, он про машины. Замечаю над столом два ошейника, висящие на крючках, которые тут же привлекли мое внимание, и решаю, что действительно сначала хочу исследовать мастерскую. — Я и твой сделал, — улыбнулся Роб, заметив, куда выстрелил мой взгляд. Никогда не задумывался над тем, откуда взялся мой ошейник, кто его делал… Приятно познакомиться с мастером, создавшим для нас настолько важную вещь. — Правда? Очень красивая гравировка. Спасибо, — не замечаю, как уголки губ поползли вверх. — Всегда пожалуйста. Я с радостью сделаю еще один. Шон тебе говорил что-то по поводу нового? — Нового?! — от неожиданности и возникшей внутренней радости глаза удивленно распахнулись. — Оу, так, значит, это большая тайна? Тогда я ничего тебе не говорил. Вот же блин, опять как с фотографией получилось, — с досадой рыкнул Робин. — Прости, я не знаю, что можно с тобой обсуждать, а что нет. Шон, когда звонил, акцентировал только на двух вещах… Пожалуйста, извини, думал, вы говорили об этом, — виновато опускает глаза. — О, а вот этот чей? — лучше нам сменить тему, не хочу, чтобы он циклился. — Сахáра? Бережно цепляю пальцами застежку, чтобы полюбоваться, как по гравировке красиво проскальзывает золотистый свет. Полоса песочного цвета украшена тонкими металлическими витиеватыми завитушками, напоминающими потоки играющего ветра. — Она безумно красивая. Этот цвет будет нереально сочетаться с ее смуглой кожей и карими глазами. А витки перекликаются с мелкими кудряшками волос. Я очень люблю делать ошейники на заказ! Так интересно слушать идеи людей, узнавать зашифрованный смысл, который понимают только двое… В этом что-то есть, согласись? — Определенно, — кивнул я, отходя от стола. — Всегда хожу на церемонии. Настолько приятно осознавать, что ты тоже, пусть и немного, вложился в это событие. А как у вас было? Шон просто отдал его тебе? — Ну, если сравнивать с церемонией, то да, мне просто его дали. Если честно, иногда я жалею об этом. Ведь если «права не заявлены», значит, Дом как бы свободен, и все… — Не-е, тут ты совсем не прав, — хмурясь, перебивает Робин. — «Все» гадают, что же за сокровище от нас так тщательно прячут! — удивленно поднимаю брови. — Серьезно, поверь мне, я частенько в клубе зависаю, таскаюсь по мероприятиям и много общаюсь с людьми. — Конечно верю, просто… Никогда не рассматривал подобный вариант, — зависаю, задумавшись. Хм, вот, значит, как для остальных это выглядит. — В общем, можно сказать, ты сейчас у меня на работе. Могу, конечно, из ящиков подоставать украшения, которые продаю, но не думаю, что тебя интересует эксклюзивная бижутерия ручной работы. Так что проходи, садись, на хлам вон там не обращай внимания, эта локация в процессе конструирования, — указывает рукой на стул, стоящий посередине белого раскатанного полотна. — Сейчас софтбоксы немного передвину и можно будет начать. — Ты собираешься меня фотографировать? — А на что еще это похоже? — усмехнулся Роб. — Э-э, можно как-то без этого? — осторожно интересуюсь, опускаясь голосом на пару тонов ниже. — Я… ну, не особо люблю, когда снимают. Одно дело селфи с сестрой в парке сделать, совсем другое в студии сидеть. Не комфортно под светом ламп, вспышки, да и вообще, не фанат я подобных мероприятий… — Что говоришь? — поворачивается ко мне лицом, отвлекаясь от настройки какой-то штуковины. — Можно без этого как-то обойтись? Роб, пожалуйста, я не хочу. — Ты своему Дому также отвечаешь на указания, которые он дает? — Нет, — прикусываю губу и опускаю голову. — Тогда иди садись, — повторяет, пожимая плечами. — Я быстро. Мелкими неуверенными шагами добираюсь до стола, отодвигаю стул и выполняю «указания». Чего, интересно, он хочет от этого получить? Ясно же, что модель из меня никакая, позировать не умею, да и не хочу. Хороших снимков по-любому не получится, вот никак вообще. А зачем еще затевать съемки? Наконец берет в руки камеру и зажимает кнопку, делая подряд несколько, видимо, пробных снимков. Непроизвольно жмурюсь и закрываю рукой лицо от неприятного яркого света. Пытаюсь все же пересилить себя, чтобы снова посмотреть в камеру. Опять зажимает, и подряд больше десяти «птичек» точно вылетело, тогда я отвернулся. — Разве не надо там… — щёлк. — …Композицию какую-нибудь выстроить, все подготовить, и один раз нажать на кнопку? — Не-а. Щёлк-щёлк-щёлк! Он реально издевается! Или я не понимаю чего-то? Нет, я точно чего-то не догоняю! У Робина просто потрясные снимки — сам видел — ну не может этот человек так по-уродски обращаться с фотоаппаратом! Но и столь бредовым способом мучить меня он тоже явно бы не стал. Тогда смысл? Получается, какая-то определенная цель преследуется, только я не в курсе. Как всегда, собственно. — Постараешься застыть для меня? Положи руки на стол и посмотри сюда. Вот так, хорошо. Хочу, чтобы ты привык к вспышке. Да мне в принципе неуютно, вдобавок ко всему еще и без футболки. — Из меня модели не получится, в этом нет смысла, правда, Роб. — Я хочу, чтобы ты научился игнорировать камеру, а вовсе не требую становиться первоклассной моделью. Можешь воспринимать это как мою прихоть или как желание научить тебя всему, чему могу. Никогда не знаешь, где и что может пригодиться. — Хорошо, прости — обреченно выдыхаю. — Игнорировать и замереть, говоришь? Мучения продолжались где-то с четверть часа. Робин закончил, стоило мне без пререканий и недовольства на лице подарить ему один более-менее приемлемый снимок. — Ладно, думаю, с тебя сегодня хватит. Теперь поедем чинить телефон? — Но до обеда еще далеко. — Эм. Оке-е-ей, в этом есть какая-то проблема? — немного щурит глаза, и непонимающе выгибает бровь. — Нет-нет, просто ты сказал, что съездишь со мной после обеда, — напоминаю. — Ты всегда так к словам цепляешься? — облегченно воскликнул Роб, улыбнувшись мне. — Если принципиально, можешь возвращаться в спальню и дожидаться обеда. Интересно, он вообще раздражаться умеет? На все мои выпады отвечает мягким голосом или переводит в шутку, а еще много улыбается — никак не привыкну. Ни разу за два дня он даже с оттенённой грубостью или недовольством мне не ответил, хотя я скорее заслужил совсем другое обращение. Надо как-то взять себя в руки. На самом деле, все намного сложнее, чем казалось в начале. Не хотелось бы обидеть Робина, вот только, кажется, я очень близок к этому. Просто для сравнения: от своего Господина, думаю, я бы три порки получил как минимум, и даже страшно подумать, во сколько ударов мог обойтись мобильник. Когда обдумывал это ночью, Его голосом звучало: «За последний месяц это уже третий такой случай… Так что справедливо будет растянуть наказание на три дня». Н-да, нереально повезло, конечно, что это произошло в Его отъезд. — Прости, я не цепляюсь, просто привык воспринимать слова Дома буквально. — Тогда одевайся, выходим через пятнадцать минут. Надеюсь, ты не собираешься включать секундомер? — опасливо поворачивает голову — снова прикалывается. А я смущаюсь. — Нет, — отвечаю улыбкой. Вполне оправданно, как оказалось, мы поехали в город раньше, чем Робин сказал изначально. Пока добрались до центра (машины у Роба не было, поэтому своим ходом) и нашли салон, в котором мне заменили аккумулятор, как раз наступило время обеда. Вместо того, чтобы готовить самим по возвращении, мы вкусно покушали и душевно поговорили в любимом кафе-ресторане Робина. Домой вернулись сытые и довольные. В прихожей помимо верхней одежды и обуви снимаю футболку. Робин говорит «спасибо», в который раз удивляя. Впервые слышу, чтобы благодарили за исполнение приказа. Насколько же он чудной. Переодеваюсь в домашние шорты и сажусь на пол, чтобы застегнуть рукав. — Не подумай, я не хочу давить на твое слабое место, просто не смог придумать ничего другого. Шон говорил, что нет ничего хуже для тебя, чем сидеть или стоять без дела. — Это правда. Спасибо за то, что сказал, я думал, ты намеренно. — Так, давай-ка попробуем кое-что. Подожди пока, не пристегивайся и надень футболку обратно. Натягиваю первую попавшуюся на полке. — Подойди, — подзывает Роб, стоя у противоположного шкафа. — Я хочу, чтобы ты посмотрел и сказал, что тебя больше всего пугает. Внимательно осматриваю весь имеющийся у Робина инвентарь. — Ничего, — пожимаю плечом. — Ты намного смелей, чем себя выставляешь, — заключает, многозначительно взглянув на меня. — Можно спросить, вот эти коробки внизу — в каждой зажимы и грузила? — Впечатляет, да? — не скрывает своей гордости. — Многие я сам сделал, если захочешь, покажу тебе потом самые любимые. А сегодня нам понадобится только это, — снимает с крючка на внутренней стороны двери достаточно длинную полосу плотной черной ткани. — Эмоционально и психологически будет сложно — предупреждаю сразу. — Могу узнать, что ты собираешься делать? — Да, сейчас расскажу, — закрывает створки шкафа и указывает мне на кровать. — Сядь и послушай. Проблема в том, что ты пережил исключительно отрицательный опыт, и только он остался в памяти. Именно он порождает страх. Мы сейчас несколько раз будем моделировать идентичную ситуацию с противоположным исходом, чтобы твой мозг немного перепрошить. Все очень просто: я пытаюсь тебя изнасиловать, ты в нужный момент останавливаешь меня стоп-словом. Ну, не сказал бы, что в моем случае можно употребить «изнасилование», я же согласился тогда. Проблема была в манере, в том, как это преподнесли мне… Заставили думать, будто я не должен этого хотеть, будто это против воли, какими словами бросались… Шон очень точно попал с «униженной шлюхой». Впечатления остались именно такие. Дальше уже мозг немного скорректировал события так, что воспоминания передавались словно через «сломанный телефон». В большей степени, конечно, я сам накрутил себя и поставил этот барьер. До сегодняшнего момента не было нужды с ним как-то бороться. — Можно использовать стандартные? — сам удивился, почему этот вопрос выскочил первым, будто из всего сказанного больше ничего меня особо сильно не забеспокоило. Не хочу произносить вслух Его фамилию (в наших сессиях она значила остановку): сейчас совсем неуместно. Кстати, Он предложил, а не я, объяснил, что, если в какой-то момент слишком глубоко уходишь в роль, лучше всего сознание вытягивает напоминание из реальности, и Его фамилия является таковым. Мне самому безумно нравится тот факт, что «Рэдд» — звуковая анаграмма к стандартному стоп-слову «red». Вот это совпадение, да? — Дом с такой фамилией. — Если удобно — конечно. Итак, для того, чтобы быть уверенным: каким словом ты будешь останавливать меня? — Красный. — Хорошо, — одобрительно кивает. — Но, в любом случае, если даже по каким-то причинам ты не произнесешь стоп-слова, черту я не перейду. Условности остаются прежними. Встань, давай сначала пробный сделаем, а потом уже завяжу глаза. Я специально не касался тебя — хотел, чтобы руки были чужими, вопрос с лицом решит повязка. Не самый чистый эксперимент, конечно, но почему-то уверен — все сработает, как надо. Готов? — Не до конца понимаю, к чему… Но, допустим, готов. — Ко мне спиной, — его строгий уверенный голос звучал жутко непривычно. Веселые звенящие нотки испарились словно по щелчку. Стоп, получается, сессия началась? Значит, нужны обращения? Все-таки в постоянном использовании есть свой огромный плюс — не путаешься, потому что не задумываешься. Стоя спиной и не сильно вдумываясь, легко можно представить постороннего человека. Мое дыхание участилось, стоило внутренним датчикам, отвечающим за безопасность, издать тревожный звоночек. Отсутствие возможности видеть на автомате заставляло бояться неизвестности, стоящей прямо за мной и нескромно так дышащей в затылок. Резкий толчок двумя руками в спину. Падаю на кровать с глухим стоном, Робин тут же наваливается сверху, прижимая сильнее… Небрежные грубые движения пачкают мое тело, моментально впитываются, провоцируя мерзкую мелкую дрожь внутри. Царапнув поясницу, крепко хватается за край шорт, уверенным жестом дергает вниз… Страх, который я так тщательно и долго закапывал в себе, оживился, предчувствуя свободу. Скользит вверх по бедру… На какие-то секунды теряюсь в тумане воспоминаний, дыхание перехватывает… — Эм, ты уже секунд пятнадцать как изнасилован, — вставая с меня, заключает Робин. — Шон говорил про твои отключения… Это оно? Я тряхнул головой, будто пытался отделаться от остатков плохого сна. — Нет, просто не ожидал, что все будет… Настолько реалистично, — отвечаю сбивчиво из-за отрывистого дыхания. Нужно время на то, чтобы восстановить его. Робин дал пару минут, за которые я надел обратно потревоженную одежду. Еще сердцебиение более-менее выровнялось. Роб удивил меня настолько, что появившийся шок умудрился перекрыть боязнь. — Но теперь ты знаешь, что примерно будет, и должен справиться. Все равно не отстану, пока не сделаешь, как прошу. Вставай, попробуем снова. Учти, лучше остановить меня раньше, чем вообще этого не сделать. Второй заход был проще, потому что теперь я знал приблизительный порядок действий. — Красный! — выкрикиваю, как только Робин повалил меня — чтобы наверняка. В ту же секунду останавливается, встает и делает шаг назад. Поворачиваюсь за его эмоцией: одобрительно кивает, коротко улыбаясь одним уголком губ. — Молодец, теперь сложнее. Давай в исходную. Поднимаюсь с постели, снова становлюсь спиной к Робину. Настало время лишить меня зрения. — Тебе нужно сконцентрироваться на ощущениях, визуальное восприятие в данном случае только помешает. Не туго? — Нет, удобно и ничего не видно. — Отлично, готов? — кладет свои руки мне на плечи и съезжает, огибая их. — Да, — делаю глубокий вдох и выдох, хотя внутри по-любому трястись все не перестанет. — Аарон, ты должен помочь мне. Помочь не совершить ошибку и вовремя остановиться, — он говорил настолько убедительно, будто вправду боялся какого-то зверя внутри себя и искренне надеялся, что я смогу остановить его. Я сопротивлялся намерению Робина разбудить свой страх, не хочу снова пережить его, вспоминать… Не думал, что план сработает настолько хорошо, потому что недооценивал влияние бесконтрольных инстинктов, оказавшихся намного сильнее здравого смысла. Перед глазами темно, будто они закрыты, и сейчас на меня напал один из до ужаса реалистичных кошмаров. Почти идентичные тем, которые мучили меня тогда. Пытаюсь вырваться, но хватка становилась только крепче и, чем больше сопротивляюсь, тем меньше шанс спастись. Не снимает футболку до конца, чтобы я руками особо не размахивал, спускается ниже, бесцеремонно срывает шорты, уверенно ведет рукой вниз по спине, небрежно шлепает и сжимает ягодицу… Нет, остановись, не надо! — Красный! Робин, красный! После этих слов он как будто испарился, оставив за собой легкий ветерок. Настолько быстро наступил покой, у меня даже глюкануло, будто все было сном, а сейчас я вдруг проснулся. Понимаю, что меня всего трясет, а сердце бешено колотится, пытаясь дыру в грудной клетке пробить. Выждав паузу, Робин сам начал одевать меня, как маленького ребенка, не способного сделать это самостоятельно. И этот человек, заботливо прячущий меня в одежду, казался совсем другим, нежели тот, который сдирал её, подобно голодному животному. Вместо пугающего рычания, шипения у этого человека плавными изгибами струилась доброта, впадающая в сочувствие. — Садись, вот так, иди ко мне, не бойся, — обнимает дрожащего меня, целует в макушку и гладит по мокрым от пота волосам. В эту секунду меня захлестнуло уважение к нему, как к Дому. Я восхищался придуманной идеей, уверенным выполнением и сдержанным словом. Как великолепно сыграл свою роль, нет, даже две! Обнимал меня, как самого близкого… И пускай даже это тоже, скорее всего, было частью его игры. Хотя… Роб сам по себе очень искренний, вряд ли бы стал подделывать чувства. — Спасибо, сэр… Поворачиваю голову в сторону, надеюсь, я смог сказать это, смотря в лицо. — Ты справился. Нет, это не была фраза по типу капитана очевидности, он произнес ее с гордостью, переходящей в победную радость. — Принести тебе воды? — Да, сэр, пожалуйста, — много дышал ртом — горло пересохло. Почти уверен, что он улыбнулся, и я пожалел, что не могу этого видеть. Повязка, кстати, оказывается, внизу мокрая от слез. Даже не понял, в какой момент это произошло. — Руки за спину, я сам тебя напою. Небольшими глотками, хорошо? Мы не торопимся. Подносит стакан к моим губам, немного наклоняет и почти сразу опускает, позволяя сделать лишь небольшой глоток. Повторяет так еще четыре раза, после чего решает: достаточно. Слышу, как ставит стакан на тумбочку (вряд ли на пол, согласитесь). Я понял, почему не разрешил мне самому утолить жажду. Во-первых, еще до первого глотка надо было перестать трястись, во-вторых, периодичность, с которой Роб давал отпивать, разная, приходилось концентрировать внимание, ждать, а потом аккуратно обхватывать стакан, чтобы не удариться зубами… Когда мы закончили, я окончательно успокоился. — Ты такой молодец, радуешь меня, — улыбаюсь приятной похвале. — Вставай. Еще раз, — звучит уже серьезно и достаточно холодно. — Да, сэр, — его тон не дает мне права отказать. — Мы будем повторять до тех пор, пока тебе не надоест, а после того, как надоест, еще раза три. Нужно довести схему до автоматизма, чтобы у тебя не возникало и тени сомнения в том, что может быть как-то по-другому. Не считал, сколько мы повторяли почти одно и то же, но точно могу сказать — больше пяти. Было тяжело: приходилось через силу заставлять себя снова вставать «в исходную»… А потом, в какой-то момент, чуть ли наверное не на десятый раз, мне стало хорошо. Каждая прочная нить, удерживающая страх внутри, поочередно слабела и распускалась… Я будто смог вернуться в прошлое и остановить все там. Повязка заставила меня смотреть на воспоминания, по несколько раз сталкиваться с ними и побеждать. Кошмар останавливался по моему слову, что заставляло чувствовать себя сильным, уверенным. Могу только предполагать, каким именно образом все это сработало… Что-то вроде обмана организма или сознания.? Но главное другое. Лениво поднимаюсь, снова встаю спиной, и Робин неожиданно, вместо того, чтобы пихнуть, развязывает узел. Неужели мы наконец-то закончили? Я так вымотался… — Ты как, нормально? — Спасибо, — поворачиваюсь и крепко-крепко обнимаю его. Не знаю, как выразить словами, насколько я благодарен! — А я боялся, что мне сейчас с разворота в челюсть прилетит, — усмехается, прижимая к себе, отвечая взаимностью на мою искренность. — Дуй в душ и давай ложиться, день был тяжелым. — Угу, иду. Я быстро помылся и вышел, меняясь с Робином. В шортах не было смысла — столько раз он срывал их с меня — так что остаюсь в одном белье. Вернувшись в спальню, застегиваю манжет и прячусь под одеяло. Беру с тумбочки мобильник, решив в который раз проверить, не написал ли Он. Сказал же вчера, что спонтанно напишет для контроля. Даже этому я уже был бы рад. Нестерпимо хочется поделиться с Ним своей радостью, рассказать про сегодняшний день. Хочу, чтобы Он мной гордился… Вы бы знали, сэр, насколько сильно я скучаю. — Ты чего загрустил? — взволнованно спросил Робин, устроившись рядом со мной. — Ничего, просто задумался, — ложь. — Над чем? — Почему у тебя нет саба? — Потому что нет в этом потребности. Постоянной, в смысле. Я люблю принимать на себя роль Доминанта и наслаждаться ей какое-то время, но… Это не моя сущность, что ли. Не знаю, как объяснить даже. Если бы я все время жил, ежесекундно контролируя жизнь другого человека и просчитывая каждый свой шаг, с ума бы сошел! Устал бы от того, что приходится притворяться тем, кем я не являюсь, понимаешь? Так что пожить с тобой какое-то время — что-то новенькое для меня. Но не переживай, сюрпризы для тебя еще не кончились, — многообещающе заканчивает свой монолог и вместе с тем щелкает выключателем ночника.